Мактуб. Книга 3. Принц Анмара

Алекс Д, 2020

Мактуб – роман, сочетающий в себе восточный колорит; чувственность, страсть и интриги в горячих отношениях Джамаля и его упрямой Эйнин; слияние сильного мужского характера и гордого женского нрава, которому нет места в их отношениях. Каждое столкновение героев – балансирование на грани, бег по раскаленным углям или роковая встреча, уготованная судьбой? Джейдан: От нее пахнет красками, шотландским виски, солеными слезами и единственной женщиной, к которой хочется прикасаться, убивать, спасать, ненавидеть, прощать, любить, забывая собственное имя. И этому нет никакого объяснения и не малейшей возможности исправить, вычеркнуть или забыть. Эрика: Хочу в мир, где будем только мы, только ты и я. Но я не смогу принять то, что стану третьей, или даже первой из трех. Я никогда не буду единственной, в то время как ты – единственный мужчина, с которым я связала бы свою жизнь.

Понсон дю Террайль. Тайны Парижа.

Пролог

Провинция Кемар. Поселок Аззам. Семнадцать лет назад

Имам Ибрагим пришел на торжество последним. С его появлением смех и музыка стихли, и все присутствующие склонили головы в почтенном молчании. В тени финиковых пальм за простыми деревянными столами на широких скамьях, которые гости вынесли из собственных домов, расположились почти все жители Аззама. В самом центре, на отдельном кресле, обтянутом белой тканью, в традиционном головной уборе и расшитой золотом рубахе усадили самого виновника события — одиннадцатилетнего Джамаля Камаля, который с задумчивым выражением лица и вымученной улыбкой принимал поздравления от многочисленных гостей, среди которых почти не было женщин.

Исключение составляли только мать и сестры Джамаля. Оставаясь практически незаметными, они бесшумно сновали между столами, подливая воду, сок и травяной чай в стаканы; убирали грязную посуду и доносили блюда с угощениями, состоящими в основном из баранины и тушеной фасоли, отварного риса, свежих овощей и фруктов, фиников, щербета и других восточных сладостей. Ибрагим занял место рядом с Омаром Камалем, ободряюще улыбнулся побледневшему Джамалю.

— Сегодня особый день, Джамаль. Ты проявил смелость и укрепил свою веру и должен запомнить его, как лучший в своей жизни, — произнес Ибрагим. — Это мой скромный дар тебе, — извлек из широких складок рясы небольшой бумажный сверток и протянул мальчику. Джамаль поблагодарил Ибрагима. Он уже точно знал, что внутри. Коран — традиционное неизменное подношение имама.

Торжество в центре маленького поселения устроили по случаю совершения обязательного для всех мусульманских мальчиков обряда. В бедном поселении Аззам суннет (прим. автора: исламский термин, означающий обряд обрезания, представляющий собой усечение крайней плоти) праздновался с особым масштабом. Если семья была слишком бедна, чтобы подготовиться к церемонии и после угостить гостей, то все жители поселка принимали участие, помогали деньгами, приносили в дом родителей мальчика продукты и ткани, чтобы мать могла сшить сыну для обряда новый костюм.

Но если для родителей, близких родственников и гостей суннет был радостным событием, то мальчишки, как правило, очень волновались перед обрядом. Первое испытание будущего мужчины на храбрость, первая боль, которую нужно пережить, не показав окружающим своего страха. Имам Ибрагим много лет проводил церемонию сам, в мечети, в присутствии близких родственников. Несколько десятков мальчишек от рождения до двенадцати лет прошли через его руки, и все они сейчас присутствовали здесь, чтобы поздравить Джамаля Камаля.

— Пришел мой черед поздравить тебя, Джамаль, — немного волнуясь, начал его отец. Омар встал, поправил белоснежную кандуру, надетую в честь праздника, и извлек из кармана тряпочный мешочек, умещающийся в ладони. — Теперь ты достаточно взрослый, чтобы оценить значение моего дара, — Омар наклонился к сыну и положил кулек в протянутую руку сына. — Ты был послан мне самим Аллахом в утешение, когда мы с женой горевали после потери нашего первенца, и сейчас стал опорой и помощником. Каждый день я возношу молитвы Всевышнему за то, что он указал мне путь, когда я пребывал в отчаянии, — взволнованно проговорил Омар.

Мальчик мягко улыбнулся отцу и с любопытством расшнуровал тоненькую веревку, перетянувшую мешочек, перевернул и изумленно выдохнул… Ему в ладонь упал тяжелый перстень, излучающий благородное сияние. Он взял его пальцами, с восхищением, немного даже недоверчиво рассматривая со всех сторон. Да и как тут поверить собственным глазам? Откуда у бедного реставратора могло взяться такое дорогое украшение? Сверкающие драгоценные камни так и притягивали взгляды не только Джамаля, но и всех присутствующих. На оттиске перстня при близком расстоянии можно было увидеть серебристую лилию, обвитую змеей с глазами-рубинами.

— Очень щедрый подарок, — не сводя глаз с кольца, произнёс имам Ибрагим, но, спохватившись, что не дал сыну поблагодарить отца, замолчал и учтиво отвел взгляд.

— Спасибо, отец. Я сделаю все, чтобы ты никогда не разочаровался во мне. Клянусь, что всегда буду опорой тебе, матери и сёстрам, — взволнованно произнес Джамаль, сжимая перстень в кулаке. — Но Аллах свидетель, имам прав, это слишком дорогое подношение.

— Кольцо принадлежит тебе, Джамаль, и я хочу, чтобы ты хранил его, и, когда наступит подходящий момент, передал своему сыну. Пообещай мне.

— Клянусь, отец, — кивнул мальчик, вставая со своего импровизированного трона и обнимая отца, у которого в глазах сверкнули слезы.

Чуть позже, когда эстафета поздравлений перешла к другим жителям Аззама, Ибрагим обратился к Омару с вопросом, который не давал ему покоя с того момента, как он увидел в ладони Джамаля кольцо.

— Кто так щедро расплатился с тобой за работу, Омар? — негромко спросил он. — Или ты купил кольцо в ближайшем городе?

Мужчину не задел нетактичный вопрос Ибрагима. Они много лет были знакомы, Омар часто выполнял разного рода поручения имама за символическую плату и давно считал себя его другом.

— Я нашел перстень в пустыне, Ибрагим, — немного поразмыслив, прежде чем ответить, произнес Омар.

— Махрус благоволит тебе, друг. Обычно он безжалостен к одиноким путешественникам, — задумчиво отозвался имам, обратив на Джамаля Камаля внимательный взгляд. Ему вдруг вспомнилось, как одиннадцать лет назад, едва успев похоронить первенца, Омар вернулся с заработков с еще одной трагической вестью. Умерла при родах его сестра, которая много лет назад вышла замуж и уехала в небольшой городок по ту сторону Махруса. Младенец выжил, но оказался круглым сиротой. Муж несчастной умер от пневмонии за несколько месяцев до рождения ребенка. Ибрагим тогда поддержал желание Омара вырастить племянника, как родного, не раскрывая ему печальных обстоятельств его появления на свет.

— Ты говорил, что твой сын тоже неплохо справляется с кистью? У меня, пожалуй, найдется для него работа в мечети, — произнес Ибрагим, широко улыбаясь старому другу.

* * *

Анмар. Пять месяцев назад

Джамаль

Я знаю, почему Кадер не убил меня. Я знаю, кто мог вызвать группу АРС в столицу Кемара раньше времени. Я до хрена чего знаю, но сейчас должен сыграть роль того, кем привык меня видеть Таир Кадер.

— Он назвал имена? — сыплет вопросами полковник.

— Нет. Никаких прямых обвинений.

— Он что-то говорил о премьер-министре Дамире Видаде? — конкретизирует Кадер, заодно проверяя мою реакцию на прозвучавшее имя.

— Нет. Ни слова, — бессовестно лгу. — Предполагаю, что информация сфабрикована с целью нанести удар по кабинету министров и дискредитировать короля в глазах народа и правительственных структур других стран, посеять смуту и на почве многолетнего растущего недовольства правлением аль-Мактума свергнуть монарха, заручившись политической поддержкой влиятельных союзников.

— Кому это нужно?

— Искандеру аль-Мактуму, — озвучиваю я одну из имеющихся версий. — Наследник не собирается ждать смерти короля. Ему нужна власть, трон психически нестабильного отца. В руках американцев подобная информационная бомба сможет нанести серьезный урон политике Анмара, повлечь за собой многочисленные необратимые последствия. Мы оба понимаем степень угрозы, Кадер.

— Почему я должен тебе верить?

— У меня нет причин лгать. Нет причин сотрудничать с ЦРУ и отказываться от страны, которая, как ты правильно заметил, дала мне все, что я имею. Дай мне закончить операцию, Кадер. Я получу данные и ликвидирую Видада. Я знаю, где его искать. Без меня вам его не найти. Времени нет. Возможно, прямо сейчас они покидают Анмар.

— А если снова провалишь задание и упустишь его?

— Сделаешь то, что посчитаешь нужным.

— Ты помнишь, какой вопрос я задал тебе, когда мы встретились с тобой в первый раз? — резко меняет тему полковник с целью поставить меня в тупик.

— Да, сэр, — сглатываю я.

Шаги Кадера стремительно приближаются, отскакивая от стен гулким эхом. Он резко сдёргивает повязку с моих глаз, и я жмурюсь, хотя освещение в комнате для допросов достаточно тусклое, чтобы не травмировать сетчатку. Пока Кадер снимает металлический обруч с моего горла, я, проморгавшись, озираюсь по сторонам слеповатым взглядом. Картинка немного плывет, двоится и троится, фокус нарушен из-за удара по голове и продолжительного давления на глазные яблоки.

Обстановка вполне ожидаемая: стальные звуконепроницаемые стены, металлический стол, прикрепленный к полу, круглая раскачивающаяся лампа под потолком, тяжелая железная дверь. В этих карцерах допрашивают особо опасных политических преступников в целях сохранения полной секретности данных показаний. Интересно, чем я заслужил подобную честь?

— Процитируешь? Можно своими словами, — продолжает Кадер, снова вставая передо мной. Он, бл*дь, издевается? Дерьмовое чувство юмора, или умом тронулся и решил предаться ностальгии?

— «Ты хочешь научиться стрелять в тех, кто уничтожил Аззам? Я не говорю про правосудие и закон. Придется держать оружие. Направлять в головы тех, на чьих руках кровь многих невинных жертв. Ты сможешь, Джамаль?»

— Феноменальная память, — констатирует Таир. Если он и удивлён, то виду не подает. Я глубоко втягиваю тяжелый спертый воздух. Без ошейника дышать стало заметно легче.

— В момент стресса возможности памяти могут обладать противоположными свойствами — стирать обстоятельства травмирующих событий или фотографически отпечатывать их в подсознании, — ровным, бесстрастным тоном сообщаю я, бросая выразительный взгляд на свои прикованные к подлокотникам «пыточного» кресла запястья. Кадер невозмутимо пожимает плечами, не торопясь освобождать мои руки.

— Ты всегда был самым способным среди агентов, Джамаль. У тебя есть здравый смысл и правильно выработаны инстинкты выживания, ты чувствуешь опасность и обладаешь быстрой реакцией, умеешь принимать самостоятельные решения, не боишься ответственности и готов исправлять совершённые ошибки даже ценой собственной жизни, — к моему недоумению Кадер пускается в перечисление моих достоинств. Техника «хороший полицейский» сейчас не совсем к месту. На меня не действуют стандартные уловки во время допроса. Я их выучил наизусть еще в первые годы обучения. — Но сейчас мне необходимо быть уверенным в правильности твоих приоритетов.

— Тебе они известны, Кадер. Я работаю на благо королевства, — четко отвечаю я. Таир пристально смотрит мне в глаза и отводит взгляд первым.

— Означает ли это, что ты по-прежнему готов стрелять в тех, кто уничтожил Аззам?

— Да, полковник, — киваю я, озадаченно сдвинув брови. Почему он заговорил об Аззаме именно сейчас?

Кадер снова делает шаг вперед и, не глядя на меня, отстёгивает сначала один железный браслет на запястье, потом другой. Облегченно вздохнув, я разминаю затекшие руки и, подняв голову, натыкаюсь взглядом на протянутый Кадром пистолет.

— Зачем? — хмуро спрашиваю я. Кадер сосредоточенно и решительно смотрит на меня.

— Возьми, — отдает жёсткий приказ. И когда я выполняю, командует снова. — А теперь поднеси к своему виску и стреляй.

— Я вроде как уже собирался это сделать, но ты меня остановил, — ему впервые удалось поставить меня тупик. Если это какой-то новый экзамен, то я явно к нему оказался не подготовлен.

— Сейчас не стану. Давай. Ты только что сказал, что готов стрелять в тех, кто уничтожил Аззам, — наши взгляды скрещиваются в напряженном поединке.

Пульс подскакивает, простреливая виски резкой болью. Перед глазами снова расплываются тёмные пятна. Прищурившись, я сжимаю кольт в руке, пытаясь понять, что именно хочет от меня Таир Кадер. Существует только одно логическое объяснение, а это означает, что пришло время открывать карты, но первый ход я оставлю за полковником. Уверен, что у нас с ним разнящиеся версии событий. И чтобы выиграть в конечном раскладе, мне придется придержать козыри в рукаве.

— Отец никогда не рассказывал тебе о том, как ты появился в его семье, Джамаль? — Повернув голову набок, ровным тоном спрашивает Кадер.

— Нет, — хрипло отвечаю я, качнув головой. — Наверное, как и все остальные дети, — опускаю глаза, ощущая предательскую боль под ребрами. Это неправда…

— Нет? — резкий голос Кадера выдергивает меня из тяжелых воспоминаний. Я отрицательно киваю головой, стиснув челюсти до хруста. — Или мне говорить не хочешь?

— Отец ничего мне не рассказывал, — стальным тоном повторяю я. Таир проходится по мне изучающим взглядом.

— А подарок его помнишь? Уверен, что да. С твоей-то памятью.

— Откуда тебе известно про кольцо? — вскинув голову, ожесточённо спрашиваю я.

— Помнишь, значит, — ухмыляется Кадер с толикой удовлетворения.

Отходит назад, присаживается на край стола, сунув руки в карманы военной формы. Сукин сын уверен, что контролирует ситуацию. Хотя, учитывая мое положение, у него есть на это все основания.

— Я потерял его в мечети вовремя теракта, — произношу я, не сводя с полковника сверлящего настойчивого взгляда. — Никто не знал!

— Почему ты так уверен? Я же знаю, — передергивает печами Кадер, доводя меня до бешенства своим снисходительным видом.

— Откуда? — рычу я, и, словно издеваясь, Таир выдерживает значительную паузу, берет бутылку воды со стола и бросает мне в руки. Быстрота реакции не подводит, несмотря на небольшую рассеянность сознания.

— Под пытками люди бывают очень болтливы. Особенно женщины, — расстегивая пару пуговиц на рубахе, произносит Кадер. — Когда наш отряд прибыл в Аззам, спасать было некого, и мы бросили все ресурсы, чтобы вычислить исполнителей теракта. Это было несложно. Они здорово наследили и уйти далеко не успели. На выполнение этой задачи ушло несколько дней. Обнаружили, окружили и захватили повстанцев без боя, застав врасплох. Нас насторожило сразу несколько моментов. Накрыв преступную банду, мы освободили больше десяти пленников, которых, по всей видимости, собирались продать торговцам Шатров, но из Аззама был только ты и в клетке держали исключительно тебя. Да и сам теракт отличался от остальных провокаций повстанцев. Аззам — достаточно мирный поселок, ничем не выделяющийся, население бедное, по большей части необразованное. И к тому времени повстанцы заметно поутихли, а тут вдруг такая трагедия! Поэтому вопросы, разумеется, у меня возникли. Я тогда еще сам участвовал в операции, а не в кабинете бумажки заполнял. Допрашивали долго, ублюдки стойкие попались, но заговорила только женщина. И очень интересную рассказала историю. Я бы не поверил, но совпадения слишком очевидные, — Таир снова останавливается, испытывающе глядя мне в глаза. Его интересует моя реакция, но ему невдомек, что я делаю то же самое: детально анализирую каждое слово, интонацию и мимику, с которой оно произнесено.

— Что он тебе рассказал? — не выдержав, резко спрашиваю я.

— Теракт заказал кемарский шейх Шараф аль-Гафар, по утверждению этой суки являющийся одним из организаторов Шатров Махруса. Обещал огромное вознаграждение, если будут выполнены все условия. А потребовал он уничтожить Аззам, сжечь дотла, сравнять с землей, в живых оставить только Джамаля Камаля и доставить к нему. Я экстренно организовал спецоперацию, и Шарафа аль-Гафара вычислили и перехватили, когда он находился на территории Анмара. Стойкость шейха к пыткам оказалась ниже, чем у исполнителей его приказов. После третьего допроса он уже не отрицал своей причастности к деятельности Шатров и сдал нам несколько громких имен, среди которых значились бизнесмены и шейхи, проживающие не только на территории Кемара, но и в Анмаре. К сожалению, вся структура Гафару была неизвестна, и он назвал только тех, с кем сотрудничал лично. Организаторы бизнеса на живой плоти намеренно создали сложную иерархическую цепочку, чтобы обезопасить верхушку. Когда мы частично разобрались с первым вопросом, перешли ко второму — к мальчику, ради похищения которого уничтожили целый поселок. И то, что я узнал, повергло меня в шок. Шараф аль-Гафар в Кемаре вел внешне благочестивую жизнь, спонсировал школы и приюты, совершал паломничества в Мекку, где однажды и познакомился с аззамским имамом, поведавшим ему удивительную историю об одном из своих прихожан и его сыне. Имам рассказал, что однажды Омар вернулся из пустыни с младенцем на руках, сообщив, что это ребенок его сестры, оставшийся круглым сиротой, и стал воспитывать как родного. Обычная вроде история, банальная. Сколько таких семей? Да вот когда во время празднования суннета отец подарил сыну кольцо, которое вряд ли было по карману Камаля, перебивающегося временными заработками, имама заинтересовало его происхождение. На прямо заданный вопрос Омар ответил, что нашел перстень в пустыне. Имам, как лицо религиозное, воспринял историю Камаля как промысел Всевышнего. Мало кого Махрус одаривает дарами. Чаще убивает или сбивает с пути, а тут сначала ребенок, потом кольцо. Чудо, не иначе. Но только Шараф аль-Гафар в чудеса не верил. Он выспросил у имама все подробности: возраст мальчика, точную дату рождения, цвет волос, глаз, как выглядит кольцо, откуда возвращался Омар Камаль, когда появился в посёлке с ребёнком на руках, — Кадер замолкает, задумчиво потирая подбородок, словно сомневаясь, стоит ли продолжать дальше. Его взгляд неотрывно блуждает по моему лицу.

— Почему ты замолчал? Говори дальше, — требую я.

— Я скажу, если ты дашь мне клятву здесь и сейчас, что все, что будет сказано в этих стенах, никогда не выйдет за их пределы, — металлическим тоном отвечает он.

— Считай, что она у тебя есть. Я могу подписать документы о неразглашении, если необходимо.

— Все изменится после того, как ты узнаешь правду.

— Говори, — мы обмениваемся напряженными взглядами, после чего Кадер коротко кивает.

— Нам придётся вернуться на двадцать восемь лет назад. К тому моменту, когда жена короля была похищена торговцами в пустыне. Все, кто ее сопровождали, были убиты, а ее тело нашли только спустя полгода.

— Мне это известно из отчетов, — ровным голосом сообщаю я, ощущая, как по позвоночнику стекают капли холодного пота от бешеных усилий удержать себя в состоянии внешней невозмутимости.

— Тогда тебе должно быть известно и то, что ее обнаружили на следующий день после твоего рождения. А изображение на оттиске перстня, которое имам необдуманно описал Гафару, являлось частью графского герба, принадлежавшего старинному датскому аристократическому роду, из которого происходила Карен Остен. И если бы ты поднял старые выпуски газет со времен, когда она прибыла в Анмар впервые, то смог бы узнать на сохранившихся фотографиях кольцо, подаренное тебе Омаром Камалем.

— Если бы я родился шестимесячным, то не выжил бы, — ожесточенно произношу я.

— Правильно, Джамаль, — кивает Кадер. — Думай дальше.

— В отчётах нет ни слова о том, что Малика была беременна в момент похищения.

— Об этом никто и не знал, кроме короля и его близкого окружения. Махмуд ибн Фахид аль-Мактум запретил вносить эту информацию в архивы даже с грифом строгой секретности. Теперь ты понимаешь глубину его отчаяния после исчезновения беременной жены? Он потерял не только любимую женщину, но и ребенка. Его ярость уничтожила не только причастных к похищению, но и невинных людей, и этих смертей ему до сих пор не простили. У короля много врагов, они повсюду, даже на нашей земле. Король одержим мыслью, что его окружают предатели, и его сложно упрекнуть в предвзятости.

— Почему его… то есть меня, не искали? — оборвав Кадера на полуслове, спрашиваю я.

— Мы нашли обезображенное, объеденное дикими животными тело Карен Остен, Джамаль. Надежды на то, что рожденный ребенок выжил и не был разорван хищниками не было, — жёстким тоном произносит Кадер. Я задерживаю дыхание, отгоняя представленную ужасающую картинку. К горлу подкатывает горький комок, и я сглатываю его, запивая водой из бутылки. Как бы ни было тошно, но мне необходимо, чтобы Кадер говорил дальше. Это поможет собрать недостающие данные, — Мактум тоже ее видел, Джамаль. Он узнал Малику по волосам и родинке на шее. И, разумеется, экспертиза подтвердила, что останки принадлежат Карен Остен.

— Если Гафар знал, что Малика была беременна, значит он имел отношение к ее похищению, — прихожу я к логичному выводу.

— Виновные нам известны, но, к сожалению, правосудие не всех настигло, — взглянув на циферблат наручных часов, произносит полковник. Этот жест говорит мне о многом. Сжимаю зубы, пытаясь сохранять невозмутимость. — Кахир аль-Мактум, младший завистливый брат, организовал похищение. Малика отчасти сама навлекла на себя беду. Она убедила Махмуда развернуть масштабную операцию по борьбе с организованной работорговлей. А те, кто стоял за этим прибыльным бизнесом, не собирались так просто прикрывать лавочку. Торговцам нужны были деньги от продажи живого товара, Кахиру — власть. Интересы сошлись. И те, и другие просчитались, недооценив масштабов ярости и жажды мести Махмуда аль-Мактума. Он уничтожил многих, но не всех.

— Как Малика оказалась в пустыне? — задаю следующий конкретный вопрос. Я замечаю, как на скулах Кадера начинают нервно двигаться желваки, во взгляде проскальзывает подозрение. Моя реакция на озвученную информацию не соответствует его ожиданиям, но отступать уже поздно, он сказал слишком много.

— Деревня, где ее удерживали в одном из домов, подверглась обстрелу военных, Малика воспользовалась всеобщей паникой и сбежала. Это трагическая случайность. Если бы Малика осталась, то, возможно, смогла спастись.

Я отвожу взгляд в сторону, стискивая зубы. Не смогла бы. Она была смертельно ранена.

— Ты не выглядишь удивлённым, Джамаль, — сжимая губы, напряженно произносит Кадер. Я спокойно выдерживаю его тяжелый жесткий взгляд.

— За годы службы я научился логически воспринимать факты, какими бы они ни были, отключив лишние эмоции, — выдаю ровным выверенным тоном.

— Это правильно. Думать всегда надо головой, а не сердцем, — соглашается Кадер, немного расслабляясь, но холодок подозрительности в его глазах еще присутствует.

— Именно это я пытаюсь делать. Есть какие-то лабораторные доказательства и подтверждения моего близкого родства с королем?

— Разумеется, — заверяет Кадер снисходительным тоном, словно я спросил вопиющую глупость. — Все тесты были сделаны еще в первый год твоего обучения.

— Почему ты мне говоришь о моем происхождении только сейчас?

— Я ждал этого вопроса, Джамаль, — Полковник медленно подходит ко мне и забирает пистолет, убирая в кобуру. Я настороженно наблюдаю за его действиями, пытаясь предугадать, какую версию выдвинет Таир, чтобы убедить в правильности своих действий. — Я уже говорил, что у короля много врагов и еще больше недовольных его правлением. Показания Гафара дали понять масштаб преступной организации, называемой «Шатрами Махруса», и если ему было известно о том, что первый сын короля выжил, то знают и те, кто стоят на ступень выше. Они могут оказаться кем угодно. Министрами, членами королевской семьи, шейхами, имеющими колоссальное влияние в своих провинциях. Люди ради денег и власти готовы на все, Джамаль.

— То есть ты защищал меня, скрывая правду? — вырывается у меня скептический вопрос.

— Именно так, Джамаль. Я вырастил из тебя солдата, борца с правильными приоритетами. Ты предан своей стране и знаешь о ней больше, чем выращенные под юбками матерей сыновья Мактума. И со своей стороны я сделаю все, чтобы ты занял место, которое полагается тебе по закону…

— Хочешь посадить меня на трон? — ухмыляюсь я. — А что думает об этом руководитель АРС?

— Старый генерал держится на своем посту, только благодаря протекции короля, — фальшиво улыбается Кадер. — Он неплохо послужил нашей стране, но его время ушло. Генерал Амин Башар не имеет ни малейшего отношения к секретной информации о твоем происхождении.

— В отличии от премьер-министра? — высказываю я еще одно подозрение.

— Советник поддерживает мое решение, но ему необходимо убедиться в том, что тебе можно доверять.

— Многие в курсе, я посмотрю, кроме отца и сына, — мрачно замечаю я, игнорируя последнюю часть реплики Кадера.

— Теперь ты тоже знаешь, Джамаль, — сурово произносит Кадер.

— Да, — опускаю взгляд на свои руки, непроизвольно сжатые в кулаки. На запястьях краснеют следы от металлических браслетов. Вот она истинная зарисовка действительности и реальных мотивов Кадера. Он стоит напротив полностью одетый, расслабленный, уверенный в собственной неуязвимости, а мои ноги до сих скованы, и я по-прежнему абсолютно голый. Это тонкий психологический ход с его стороны. Полковник дает мне понять, кто управляет ситуацией.

— Почему сейчас? — повторяю вопрос, на который так и не услышал конкретного ответа.

— Обстановка в стране накаляется. Наследный принц молод, но не глуп. Он точно знает, чего хочет, и имеет мощную поддержку в обществе. Выдвигая либеральные идеи, резонирующие с жесткой политикой отца, Искандер привлек на свою сторону пострадавшие от действий аль-Мактума провинции и регионы. Существует еще одна серьёзная причина, Джамаль. Король серьезно болен. Диагноз был поставлен три года назад, и тогда врачи прогнозировали восемь-десять лет жизни, при условии качественного лечения. Но сейчас состояние Махмуда резко ухудшилось. Учитывая, что информация о его заболевании засекречена, объяснять вспышки гнева на публике становится все сложнее. Как видишь, у нас не так много времени, Джамаль.

— А теперь расскажи мне про условия, — хрипло произношу я, анализируя услышанное.

— Какие условия? — настороженно уточняет Таир.

— Что я должен сделать, чтобы стать официальным наследником Махмуда аль-Мактума?

— Мне всегда импонировал в тебе трезвый подход к делу, Каттан, — удовлетворённо отвечает Кадер. — Для начала мы должны избавиться от угрозы международного конфликта, которую представляет собой Ильдар Видад. Сам факт того, что младший брат пример-министра замешан в работорговле бросает тень на короля и его окружение. Если американцы вывезут его, и он даст показания о своей совместной деятельности с Шатрами, подкрепив это документальными данными, записями, схемами перевозки, списками покупателей и поставщиков — это будет началом колоссального резонанса. Ильдар ненавидит брата, он начнет называть имена тех, кто когда-то перешел ему дорогу, и ему поверят. Сукин сын готов на все, чтобы прикрыть свой зад.

Здесь сложно оспорить. Во всем, что касается Ильдара Видада я абсолютно согласен с Кадером. Ублюдок заслужил приказ на физическое уничтожение. И кому, как не мне, в течении полугода наблюдающему за ним в Нью-Йорке не знать этого? Ильдар Видад никогда не стремился к власти, хотя Дамир пытался пристроить его в Правление. Какое-то время Ильдар проработал на административной должности в Правительстве, но не срослось. Его больше интересовали женщины, развлечения, путешествия. Отец братьев владел гостиничным бизнесом, но после отделения Кемара, понес серьёзные потери. Некоторые отели остались за пределами Анмара и, разумеется, перешли в руки новой власти. А то, что осталось здесь Ильдар благополучно спускал на ветер. Несмотря на то, что братья не ладили, но Дамир не раз вытаскивал Ильдара из неприятностей, и когда тот вдруг всерьёз занялся семейным бизнесом, тогда уже действующий советник аль-Мактума вздохнул с облегчением. Вероятно, в этот момент Ильдар и сошёлся с людьми, имеющими отношение к Шатрам или чуть позже, когда устав от управления отелями, рванул в Америку и создал там модельное агентство, дорвавшись до ниши, которая его интересовала больше — красивые, доступные девушки, приносящие ему прибыль не только позированием для журналов и на подиуме. Для прикрытия занялся благотворительностью, организовал центр для реабилитации детей и женщин. Некоторым действительно помогал, а других заставлял работать на себя, превращая в дорогих шлюх. Выдала его связь с «Ядовитым любовником», к которому он отправлял девушек, впоследствии обнаруженными убитыми. А дальше клубок раскручивался все сильнее. Выяснилось, что кастинг на набор моделей часто заканчивался для некоторых красавиц, мечтающих стать супермоделями, путешествием в Анмар, где те предавались руки работорговцев и продавались на аукционах за бешеные деньги. Ильдар получал процент, который и составлял большую часть его прибыли. Несомненно, у него может находится информация о внутренней структуре Шатров, но допускать ее разглашение за пределы Анмара нельзя. Проблему работорговли необходимо решать на местном уровне. Вопрос в том, почему до сих пор Шатры Махруса практически беспрепятственно осуществляют свою деятельность.

— Я избавлюсь от него от Ильдара и не допущу утечки данных. Мне необходима подготовленная группа и надежное прикрытие, — уверенно заявляю я. Какое-то время Кадер хранит молчание, обдумывая мои слова.

— Откуда ты знаешь, где его искать? — задает резонный вопрос, к которому я подготовился заранее.

— Я оставил мисс Доусон подарок с жучком внутри. Позволишь мне возглавить операцию, и я избавлю тебя от проблемы в ближайшее двенадцать часов.

Кадер складывает руки за спиной, пристально глядя мне в глаза. Несколько шагов взад-вперед по узкой камере, и наконец, он принимает правильное решение.

— Хорошо, — кивает Кадер. — Я дам тебе группу и назначу старшим. Но ты должен понимать, это будет последнее задание, Джамаль. Экзамен на верность. За каждым твоим шагом будут наблюдать. Я тщательно проверю и проанализирую все твои действия при выполнении. Ты должен понимать, что сейчас твое будущее зависит исключительно от тебя самого. Малейшая ошибка может перечеркнуть все, чего мы добились на сегодняшний момент.