Убежище чужих тайн

Валерия Вербинина, 2015

Баронесса Амалия Корф не сразу поняла, зачем к ним в дом явилась незваная гостья. Как оказалось, Луиза Делорм пыталась расследовать убийство своей матери, Луизы Леман, произошедшее двадцать лет назад. В то время Луиза Леман жила у своего любовника, Сергея Петровича Мокроусова, имение которого располагалось по соседству с поместьем родственников Амалии. Они до сих пор помнили эту жуткую историю: тело Луизы нашли в овраге, под подозрением оказался ее любовник и его новая пассия, но им удалось выйти сухими из воды, а на каторгу отправился один из слуг – явно по ложному обвинению… Заинтригованная Амалия вместе с Луизой выехала на место старого преступления. Возможно ли спустя столько лет найти улики, свидетелей и вычислить настоящего убийцу? Да, если за дело берется блистательная баронесса Корф!

Глава 6. Двадцать лет тому назад

У Аделаиды создалось впечатление, что Казимир был готов возразить, но тут она увидела за окном подъезжающую к дому коляску и, забыв обо всем, метнулась прочь из комнаты. Поликарп, как и утром, степенно восседал на козлах, а в самой коляске обнаружились двое: хмурый Константин с морщинкой, залегшей между бровей, и незнакомый господин — седой, востроносый, морщинистый, с небольшими рыжеватыми бакенбардами.

— Меркурий Федорович Курсин, — отрекомендовался он, едва переступив порог, — судебный следователь. — Константин нехотя представил свою жену. — Весьма сожалею, — продолжал гость, — что нам приходится, так сказать, знакомиться при столь печальных обстоятельствах…

— Полагаю, что при нынешних обстоятельствах знакомства нам никак не избежать, — подхватила Аделаида, ослепительно улыбнувшись. Она была так рада снова видеть мужа, что улыбнулась бы кому угодно, кто привез его домой. — Вы, наверное, собираетесь… как это… допросить меня?

Меркурий Федорович был готов к тому, что хозяева сошлются на позднее время, намекнут ему, чтобы он приехал в другой раз, и тон Аделаиды его весьма озадачил. В сущности, он и так узнал более чем достаточно, от Константина Тамарина и его спутника, но женщина всегда может сказать о другой женщине что-то, чего не заметит ни один мужчина, и следователь решил рискнуть.

— Сударыня, это нельзя назвать допросом, — сказал он серьезно, изучая стоящую перед ним красивую молодую даму своими глубоко посаженными серыми глазами. — Допрашивают преступников или свидетелей, а я всего лишь обязан собрать сведения.

Константин нахмурился. По своему разговору со следователем Тамарин уже составил впечатление о нем как о неглупом, въедливом и — будем откровенны — не слишком приятном человеке. Вряд ли общение с ним могло прийтись Аделаиде по вкусу.

— Моей жене ничего не известно, — резче, чем ему хотелось бы, промолвил Константин.

— Но ведь вы знали жертву? — промолвил Курсин чрезвычайно доброжелательным тоном, обращаясь к Аделаиде.

— Разумеется.

— А труп обнаружили на вашей земле, — вполголоса напомнил следователь Тамарину, чтобы отбить у него всякое желание вмешиваться. — О, конечно, это вовсе не значит, что вы или ваши домочадцы имеете отношение к убийству, но вы же сами понимаете…

— Я бы хотел присутствовать при беседе, — сказал Константин после паузы, кусая губы.

— Уверяю вас, это вовсе не обязательно, — серьезно ответил Меркурий Федорович. — Тем более что речь пойдет вовсе не о преступлении.

— А о чем же?

— О личности убитой.

— На эту тему, милостивый государь, вас куда лучше просветит Сергей Петрович Мокроусов, — усмехнулся Константин. — Почему бы вам не допросить его в самом деле? Ведь мадемуазель Леман жила именно в его доме.

— Всему свое время, — глубокомысленно ответил следователь, — верьте мне, всему свое время!

Константин с тревогой взглянул на жену, и та ответила ему взглядом, который словно говорил: не бойся, со мной ничего не случится, я ни капли не боюсь этого проныру с лисьей физиономией и рыжими бакенбардами. Но ощущение, что в их дом из-за лежащего в овраге тела вползло что-то гадкое, грязное и мерзкое, было настолько мучительным, что только полученное прекрасное воспитание и сила воли удержали Тамарина от того, чтобы сей же час не выкинуть незваного гостя в окно.

— Это необходимо? — мрачно спросил молодой человек.

— Боюсь, что да, — последовал ответ.

Константин поцеловал жену и, недобрыми глазами посмотрев на следователя, двинулся к лестнице.

— Костя, не забудь поужинать! — опомнившись, крикнула Аделаида ему вслед. — Скажи Якову, он распорядится…

Она пригласила следователя в небольшую гостиную, за окнами которой росли кусты сирени. На стене висел портрет печальной большеглазой женщины в старомодном желтом платье в черную полоску. Это была Нина Георгиевна, жена генерала Тамарина, которая умерла много лет назад.

Спросив для протокола сведения о собеседнице — имя, фамилию, отчество, возраст, вероисповедание, положение в обществе, — Меркурий Федорович перешел к сути дела:

— Скажите, сударыня, как давно вы знакомы с мадемуазель Леман?

Аделаида подняла брови.

— Как давно? Постойте-ка… Года три назад мы с мужем приезжали в усадьбу, и тогда я впервые ее увидела. Потом мы жили в Петербурге, но продолжали время от времени бывать здесь… В начале года мы перебрались в усадьбу, потому что генерал… отец Кости, не хотел оставаться один. Так получилось, что в это время я стала чаще общаться с Луизой. Она жила по соседству, круг общения в деревне небольшой… Ну, сами понимаете.

— Скажите, вы с ней дружили?

Меркурий Федорович заметил, что собеседница покосилась на него с откровенной иронией.

— Наверное, мне не следует так говорить, но вам я все же признаюсь, — усмехнулась Аделаида, разглаживая складку платья на колене. — У меня нет привычки дружить с женщинами. С Луизой это тем более было невозможно, потому что она стремилась всегда быть только первой, самой лучшей, самой яркой… Причем не для себя, а только для него.

— Вы имеете в виду Сергея Петровича Мокроусова?

— Именно. Быть первой можно только при условии, что все остальные согласятся на роль вторых, третьих… и так далее. Мне это было неинтересно. Сергей Петрович мне не нравился, но Луиза была уверена, что любая женщина не прочь его заполучить, да он и сам был убежден в собственной неотразимости. Когда же он понимал, что это вовсе не так, то выходил из себя. Однажды он наговорил мне дерзостей, и мой супруг вызвал его на дуэль.

— Да, я слышал об этой истории. Кажется, Луиза не дала вашему мужу выстрелить.

— Да, это случилось несколько месяцев назад. После этого мы с ней какое-то время не общались. А потом Сергей Петрович увлекся Надеждой Кочубей.

— А Виктор Кочубей мне заявил, что это сплетни.

— Неужели? — насмешливо протянула Аделаида. — Ну так я вам скажу кое-что — это вовсе не сплетни, а самые что ни на есть достоверные факты. Поскольку Надежда замужняя женщина, Сергей Петрович пытался скрыть свой роман с ней. Ему принадлежит большой кусок леса по ту сторону болота, и в этом лесу отец Мокроусова, большой оригинал, когда-то построил дом в виде небольшой башни. Отец уверял, что у него талант к сочинению стихов, а в усадьбе все ему только мешают, ну и построил для себя эту башню, чтобы запираться там и работать в одиночестве.

— И много он стихов написал? — с любопытством спросил следователь.

— О-о, — протянула Аделаида, сверкнув глазами, — когда он умер, его вдова заглянула в башню, куда ей раньше вход строго-настрого был воспрещен. Говорят, она нашла там несколько страниц, измаранных посредственными стихами, и бесчисленное количество пустых бутылок из-под водки и вина. Забыла вам сказать, что покойный Мокроусов был председателем местного общества трезвости…

Не удержавшись, Меркурий Федорович улыбнулся, но тут же поспешил напустить на себя серьезный вид.

— Однако какое отношение эта башня имеет к Сергею Петровичу Мокроусову и Надежде Кочубей?

— Они там встречались, — уверенно ответила Аделаида. — Уединенное место вдали от любопытных глаз, куда легко добраться и из усадьбы Кочубея, и из дома Мокроусова, — что может быть лучше? Но, конечно, они забыли, что в деревне всякий находится на виду. Кто-то заметил кого-то, и этого уже достаточно, чтобы пошли разговоры. И конечно, Луиза с ее обостренной ревнивостью недолго оставалась в неведении.

— Скажите, сударыня, вы уверены, что мадемуазель Леман знала об их романе, или же это ваши предположения?

— Никаких предположений, милостивый государь. Позавчера она сама сказала мне об этом.

— Позавчера?

— Да, на вечере у Ольги Кочубей. Она была очень взвинчена — я имею в виду не Ольгу, а…

— Я понял. Продолжайте.

— Луизе хотелось выговориться, к тому же она выпила больше обычного. Мы стояли на террасе, беседовали о самых обычных вещах, остальные находились в комнате, и тут на Луизу нашел приступ злословия. Она указала веером на Ольгу и сказала: «Вот самовар без ручек, который мечтает о любви, обеспеченной надежным капиталом», потом о Надежде: «Хитрая рыжая уродина, которая спит с моим Сержем», потом указала на Сергея Петровича: «Глупый павлин распустил хвост и рассыпается в любезностях» и под конец припечатала Виктора: «Ничтожество, дурак и рогоносец». «И все это я должна терпеть!» — добавила она со слезами на глазах…

— Скажите, сударыня, — чрезвычайно серьезно промолвил Меркурий Федорович, — вы абсолютно уверены, что она произнесла именно эти слова? Я имею в виду то, как она охарактеризовала своих знакомых…

— У меня хорошая память, — спокойно ответила Аделаида Станиславовна. — И я ничего не выдумываю, если вы об этом.

— Благодарю за откровенность. Разрешите задать вам еще один вопрос, сударыня? — Аделаида кивнула. — Скажите, что именно вы думаете о Надежде Кочубей?

— Вряд ли мои мысли будут вам интересны, — усмехнулась молодая женщина, не сводя с собеседника пристального взгляда. — Вы же только что были в их усадьбе и, значит, успели с ней пообщаться.

— Увы, нет, — отозвался следователь с сожалением. — Когда она узнала о случившемся, то упала в обморок, а потом почувствовала себя так плохо, что через горничную попросила меня явиться позже. Разумеется, в таких условиях я не мог настаивать…

— Упала в обморок? — изумилась Аделаида Станиславовна.

— Да, а вас что-то удивляет?

— С чего это ей падать в обморок? Она же ненавидела Луизу. Скорее уж Надежда должна была хохотать и плясать от радости… И потом, она вовсе не принадлежит к тем дамам, которые теряют сознание из-за чьих-то слов.

— Откуда вам известно, что она ненавидела Луизу?

— Это ни для кого не составляло тайны. Луиза однажды упала с лошади, и Надежда выразила разочарование, что та не сломала себе шею. Да были и другие случаи — горничная Кочубеев рассказывала нашей горничной, что Надежда предлагала Луизе большие деньги, если та согласится оставить Мокроусова и уехать в Париж. Кто-то говорил, что слышал, как Надежда угрожала Луизе после того, как та отказалась…

— Кто-то?

— Ну хорошо, это был мой брат. Они ссорились в беседке в саду Кочубеев, а он вышел покурить после партии в карты и слышал их разговор.

— Правда ли, что Надежда Кочубей в запальчивости произнесла следующие слова: «Зря ты думаешь, что он твой, достаточно мне только захотеть, и тебя тут больше не будет»?

Аделаида нахмурилась. Ну конечно, надо было сразу сообразить, что беспечный Казимирчик уже успел выболтать следователю все, что можно, и даже то, чего нельзя. Хотя, с другой стороны, Курсин далеко не глуп и рано или поздно все равно бы дознался, кто и как относился к Луизе и что именно ей говорил.

— Там были слова и посильнее, — объявила Аделаида Станиславовна, сверкнув глазами. — Если верить моему брату, Надежда сказала буквально следующее: «Если ты будешь мне мешать, то я тебя убью».

— Как по-вашему, — спросил Меркурий Федорович, тщательно подбирая слова, — Надежда Илларионовна говорила, так сказать, чтобы выразить свои… гм… эмоции, или же тут может быть что-то еще?

— Выражаясь проще, была ли это пустая угроза или она могла действительно убить соперницу? — Аделаида Станиславовна пожала плечами. — Не знаю. И, боюсь, подобное знание не доставило бы мне никакой радости.

— Вы производите на меня впечатление чрезвычайно здравомыслящей особы, сударыня, — заметил Курсин. Подергав бакенбарду, он все же отважился на следующий вопрос: — Скажите, если бы вам пришлось назвать наиболее вероятного кандидата на роль преступника… на кого бы вы подумали в первую очередь?

— Брат сказал мне, что на руках у Луизы остались золотые кольца, — проговорила Аделаида Станиславовна, поднимаясь с места. — Я помню, какие кольца она носила, Сергей Петрович не скупился на подарки. Если бы речь шла об ограблении, они бы исчезли, но этого не произошло — значит, тут замешано что-то личное. Что именно, нетрудно догадаться, но я не хочу никого обличать. А теперь прошу меня извинить, но я хотела бы вернуться к мужу. Если у вас возникнут еще вопросы, вы всегда знаете, где меня найти.