Эра Безумия. Колыбель грёз

Валерия Анненкова

Нам не под силу остановить время или вернуть прошлое. Знал ли королевский прокурор де Вильере, утративший смысл жизни, что сможет возродить былое счастье? Какова цена этих перемен? В стремлении к своим грезам необходимо сохранить баланс между развратом и любовью. Возможно ли это, когда пламя революции охватывает город? Способны какие-либо чувства сравниться с любовью смерти к человеку?

Глава 7. Новость, облетевшая Париж

Весь вечер Агнесса старалась молчать, боясь привлечь внимание де Вильере, в то время, как он договаривался с Луизой, на какой день назначить свадьбу. Наконец-то они пришли к согласию. Вскоре прокурор уехал домой, оставив свою невесту на попечение матери. Свадьба должна была состояться через три дня. Значит, у девушки было время морально подготовиться к событию, которое она считала роковым.

Около часа она проходила, не сказав ни слова, бросая умоляющие взгляды на Луизу. Но мать была непреклонна. Как же девушка боялась этой строгой решительности, которая вырисовывалась на лице женщины каждый раз, когда дочь пыталась отговорить ее от этой ужасной идеи с замужеством. Но, что Луиза могла сделать? Все уже было решено, и через три дня Агнесса станет женой господина де Вильере. Другого выхода нет!

Красавица, оставшись одна в своей комнате, попыталась найти какие-нибудь положительные черты в королевском прокуроре, дабы хотя бы немного свыкнуться со своей судьбой. В нем была какая-то манящая искра, которая привлекала Агнессу; то ли выразительный взгляд, то ли загадочный характер, то ли пылкая страсть. Что-то завораживало ее.

Вспоминая де Вильере, девушка не заметила, как начала засыпать. Ее веки тяжелели, дыхание становилось ровнее. А дальше…

Мужские губы обследовали ее ключицы. Хрупкие ладони упирались в грудь в надежде оттолкнуть, но попытки были тщетны. Странное состояние, подобное песку в горле, душило, лишало возможности закричать. Страх сливался со смущением. Необъяснимое ощущение вселяло неведомую до последних дней жажду.

Быстрые, иступленные поцелуи, что скользили все выше и выше, резко прервались. Горячий кончик языка замер на сонной артерии, слегка надавив на нее. Перед глазами все поплыло, будто кровь перестала биться под тонкой кожей. Пара мгновений — его дыхание коснулось пылающих от стыда щечек. Невыносимая беспомощность накрыла тело, полностью отдавшееся во власть крепких рук. Влажные ладони забрались под платье и, устраняя шелковую ткань, плавно легли на белоснежные коленки.

По онемевшему от ласк телу, словно пробежал разряд тока. Сердце забилось так же быстро, как ласточка мечется в крохотной клетке. Глаза резко распахнулись. Не позволить ему! Бороться!.. Бороться до конца! Какая досада. Сама же не старалась вырваться. Слабые попытки тут же были пресечены. Пальцы скользнули вверх вдоль внутренней стороны бедра…

Агнесса с криком проснулась. Сердце колотилось в груди, лоб накрывал холодный пот, а тело задевала мелкая дрожь. Девушка тяжело дышала, будто задыхалась от приснившегося ночного кошмара. Теперь он уже и снится ей! Неужели, господин де Вильере даже во сне не оставит ее в покое? Или красавица сама мысленно начинает мечтать о браке с этим коварным мужчиной? Если так, то, какие злые силы играют с ней в эту опасную игру? Какова будет цена проигрыша? Что случится, если она сдастся?

Спустя пару минут девушка посмотрела по сторонам, дабы убедиться, что в комнате кроме нее никого нет. Никого не было, лишь лунный свет косо падал на подушку Агнессы, наполовину освещая ее испуганное лицо. Красавица перевела взгляд на одеяло, край которого она крепко сжимала рукой. Вскоре она встала с постели и подошла к окну, открыв его. Легкий, прохладный ветерок ударил в лицо, мягко окружая его и успокаивая девушку. Агнесса посмотрела в окно: ясное небо было усыпано миллиардами далеких звезд, поистине свободными и независящими ни от кого. Вот, что значит настоящая свобода!

Красавица вспомнила, как проводила время раньше, беззаботно плетя корзины и не задумываясь об ужасном явлении как «брак». Раньше она была полностью свободна, и тело, и душа ее не чувствовали оков. А сейчас, ее душа была прикована к прокурору, сейчас все ее мысли только и занимала новость о свадьбе с человеком, которого она почти не знала. Но тело девушки все еще оставалось свободным, но, похоже, этому недолго суждено продлиться.

Что теперь? Ее мысли путались, желания смешивались в один клубок, а сердце разрывалось. Что ей делать: отдаться де Вильере, смирившись с судьбой, или попытаться сбежать? Но куда она сбежит и с кем? С Андре? А любит ли он ее? А сама Агнесса, она хоть что-нибудь чувствует к этому студенту? Возможно, девушка и смогла бы полюбить его, но после разговора с матерью, о том, что есть любовь, а что — ложь, она уже не могла отличить одно от другого. Но если Андре и любит ее, то что красавица сможет сделать, как она сбежит от пылающего к ней страстью представителя власти?

«А де Вильере? — подумала девушка. — Он любит меня, или им движет лишь похоть? Любовь и страсть это такие разные понятия, объединенные только одним — целью, которую хочется заполучить. Почему этой целью стала я? Почему я попала в ловушку между этими людьми? Какой странный выбор: де Вильере или Андре. Богатство или нищета. Честь или унижение. Любовь или… А с чего я решила, что господин прокурор меня любит? Он же еще не говорил мне об этом, а, может быть, и не скажет. Но, что если у него есть сердце и душа, а у Андре — нет? Что если я сбегу со студентом, но буду ли счастлива? А, оставшись с де Вильере, не буду ли я сожалеть об этом решении? Какой ужасный выбор!»

Возможно, наша героиня сама себя обманывала, придумывая домыслы про этих двух абсолютно разных людей. С одной стороны был взрослый состоявшийся мужчина, готовый ради нее на все, а с другой — молодой студент, гоняющийся за несбыточной мечтой. Явно преимущество было на стороне королевского прокурора. Но замечала ли Агнесса этого?

Даже если бы она бросала свое сердце к ногам Андре, он все равно бы разбил его на мелкие осколочки. И вероятнее всего, студент бы этого просто не запомнил. Для него любовью всей жизни была революция, он жил ею, дышал и грезил целыми днями. Молодой человек так долго мечтал об этом событии, способном разрушить прежний жестокий мир. Вряд ли его бы заинтересовала любовь Агнессы даже, несмотря на ее красоту.

А королевский прокурор? Он, напротив, был готов отдать что угодно ради одной только ночи, проведенной с ней. В мечтах и грезах его была лишь Агнесса. Лишь ее хрупкий образ жил в его воображении. И если бы девушка ответила взаимностью, хотя бы легким влечением, де Вильере стал бы самым счастливым человеком на свете.

Агнесса задумывалась над тем, что это вполне могло случиться, но боялась. Чего? Наверное, не столько самого прокурора, сколько его властного взгляда. Даже сейчас, стоя перед окном и смотря на звезды, она вспоминала то, как он смотрел на нее; эти страстные глаза, горящие похотью и безумным желанием. Девушка вспоминала, как еще пару часов назад, де Вильере обнимал ее, целуя шею и прижимая к себе. От мыслей об этом, по ее спине пробегали мурашки…

Проснулась Агнесса очень рано. Одевшись, она принялась за свое любимое дело — плетение корзин. Это было единственное занятие, которое успокаивало ее, отвлекая от всех проблем. Она сидела возле окна и аккуратно сплетала солому. Ее внимательный взгляд был устремлен на изделие, плетение которого она скоро должна была закончить.

Но девушка, увлеченная своим занятием, не замечала наблюдателя под своим окном. Полицейский инспектор вновь пришел, чтобы посмотреть на красавицу. При виде ее, сердце Ришара наполнялось какой-то светлой надеждой. На что? На то, что она когда-нибудь полюбит его? Сам полицейский понимал, что это, скорее, несбыточная мечта, которая вскоре умрет, а не подарок судьбы. Но зачем же, тогда он пришел сюда? Ему было очень интересно, что произошло прошлой ночью, ведь сегодня господин прокурор явился на службу в прекрасном расположении духа, а это была большая редкость. О чем он договорился с матерью Агнессы? Ришар считал, что просто обязан узнать это. А от кого он мог получить такую ценную информацию? Только от Леруа.

Вот как раз из дома и вышел упомянутый мальчишка. Он резвым шагом направился в сторону таверны, где его уже должны были ждать друзья. Инспектор последовал за ним, надеясь поймать его и выпытать интересовавшую его новость. Почему он считал, что мальчик должен знать об этом? Хотя бы потому что Леруа жил вместе с Луизой и Агнессой, а, значит, мог что-то слышать.

Преследуя мальчишку до угла соседнего дома, Ришар думал вот-вот схватить его. Так он и сделал. Инспектор схватил Леруа за шиворот, поднял над землей и, прижав к стене дома, посмотрел прямо в лицо мальчику. Тот попытался закричать, но полицейский зажал ему рот рукой. Мальчишка мычал и старался вырваться, извиваясь, как змея, но все напрасно.

— Значит так, маленький вредитель, — сказал инспектор, пытаясь заставить его замолчать, — я сейчас задам тебе вопрос, а ты — честно ответишь мне на него. Если скажешь правду, я тебя отпущу. Понял?

Леруа кивнул. Ему казалось, что он знает, о чем его хочет спросить Ришар. Мальчишка предполагал, что этот вопрос будет касаться его отношений с революционерами. Но он ошибся. Полицейского последнее время почти не интересовало общество, организованное студентами, его беспокоил лишь один человек — прекрасная сестра этого мальчишки.

— Леруа, ответь, — спросил Ришар, строго посмотрев на ребенка, — о чем договорились господин де Вильере и твоя тетушка?

— Не знаю… — мальчишка постарался отвернуться от полицейского.

— Врешь! — яростно воскликнул инспектор. — Отвечай!

— Нет! — мальчик решил, что идти до конца.

— Тогда я арестую тебя! — глаза Ришара наполнились бешенством.

Этого Леруа, действительно, боялся больше смерти. Накануне свадьбы несчастной сестры он мог попасть в тюрьму. Он же хотел сегодня найти Андре и, рассказав ему о предстоящем браке Агнессы, убедить молодого человека помочь ей бежать. А если этот мальчишка попадет в тюрьму, то кто расскажет студенту о свадьбе его возлюбленной. Хотя, почему это Леруа думал, что Андре влюблен в его сестру?

Мальчишка вновь посмотрел на полицейского, чей взгляд по-прежнему пылал ненавистью и злобой. Выбора у него нет. Придется рассказать инспектору, что де Вильере намерен через три дня жениться на Агнессе. Вздохнув, он ответил:

— Господин Ришар, вы уверены, что хотите это услышать? — уточнил мальчик, подозревая, что тот тоже не равнодушен к девушке. Полицейский кивнул, ожидая ответа. — Хорошо, господин де Вильере через три дня женится на Агнессе. Слышите, этот хитрый лис хочет забрать себе мою сестру!

Эта информация буквально повергла Ришара в шок. Как Луиза только могла допустить этого? И самое главное, что по этому поводу думает Агнесса? Неужели, она и сама любит королевского прокурора, или просто продается ему? Этого просто не может быть! Она не стала бы так поступать. Как же инспектору не хочется верить в слова мальчишки, как же он надеется, что все это ложь. Мерзкая, грязная и подлая детская ложь! Но какой резон ребенку врать про свадьбу собственной сестры?

Ришар, потерявший дар речи после этой новости, молча, отпустил мальчишку, который на прощание улыбнулся сквозь грусть. Теперь все вокруг полицейского изменилось: звуки утихли, краски поблекли, и мир перестал его интересовать. Инспектор побрел в неизвестном направлении, и лишь потом заметил, что пришел к зданию суда, где служил королевский прокурор. Неужели, сам черт притащил его сюда? Или это были его собственные ноги, которые просто несли его в эту сторону?

Какая-то невидимая сила пробудила в его разуме неконтролируемый приступ ненависти. Но ненависть ли это была, и на де Вильере ли направлены были эти чувства? Скорее всего, это была ревность, которая разъедала Ришара изнутри мучительнее, чем серная кислота. А имел ли он право ревновать Агнессу, не зная, что она на самом деле чувствует к прокурору? Нет, не имел, но ничего не мог поделать с собой, с сердцем, разрывающимся от любви к этой девушке, и с разумом, неспособным остановить его мечты и желания.

Не подумав, он зашел в здание и направился к кабинету королевского прокурора. Что он сейчас скажет, если зайдет к своему непосредственному начальнику? Как объяснит то, что собирается высказать ему? Что будет с ним потом? Но, когда полицейский задавал себе эти вопросы, было уже поздно, так как он стоял под дверью кабинета де Вильере. Выхода нет, отступать — некуда. И то ли от безысходности, то ли от желания ударить что-то или кого-то, Ришар постучал в дверь. Никто не открыл. Он постучал еще раз — никто не вышел. Вскоре, устав от попыток достучаться до прокурора, инспектор решил, что тот уже ушел со службы. Но если так, то где де Вильере? У Агнессы?

Ришар, встревоженный этой мыслью, вышел из здания суда, решительно направившись в сторону дома красавицы. Почему-то он был уверен, что прокурор в данный момент находится именно у своей невесты. Проходя по площади перед собором Парижской Богоматери, инспектор случайно подслушал разговор двух женщин. Одна была высокая белокурая и молодая, а другая — низкая рыжая и практически была ровесницей своей собеседницы.

— А вы слышали, моя дорогая Роз, очень интересную новость? — прошептала светловолосая мадемуазель, боясь, что их кто-нибудь услышит.

— Что за новость, Мэри, неужто, революция началась? — с усмешкой спросила рыжая.

— Нет, — улыбаясь, произнесла блондинка, — господин де Вильере, самый завидный кавалер в Париже наконец-то решил жениться!

— Да вы что? — удивилась Роз. — А на ком?

— Это пока неизвестно, — Мэри мечтательно закатила глаза, — но ходят слухи, что наш главный прокурор уже несколько дней мучается от любви к этой девушке. Говорят, она красива.

— Это просто невозможно! — не унималась рыженькая. — Где же в Париже нашлась мегера достойная де Вильере?

— Ну, говорят, что она не из дворян…

Остальные отрывки из их разговора, Ришар не расслышал. Да и не хотел он больше слушать разговоры об Агнессе. И как можно воспринимать фразу «красива»? Она была просто прекрасна, само великолепие, украшенное невинностью! Богиня, вынужденная жить в этом жалком мире. А как они ее назвали, «мегера»? Как же можно так предвзято судить о девушке, которую они ни разу не видели?

Хотя, похоже, это предвзятое мнение зависело от отношения парижан к де Вильере. Ведь в ужасном городе господин прокурор пользовался репутацией строгого, но справедливого представителя власти, чем нравился отнюдь не всем. Некоторые считали его политиком, опьяневшим от власти, а кто-то — и вовсе развратником, каждый раз ищущим новую жертву своей прихоти. Что-то из этого было правдой, что-то — ложью, но даже каменное сердце де Вильере было способно любить и страдать от любви.

Размышляя над этим, инспектор дошел до дома Агнессы. Посмотрев в ее окно, он стал невольным свидетелем ужасных, на его взгляд событий; Агнесса скромно стояла, прижавшись к стене, а прокурор медленно приближался к ней. Но, как не странно, в ее глазах не было, ни страха, ни тревоги, скорее, наоборот, спокойствие и легкая заинтересованность. Неужели, девушка нормально относится к происходящему: де Вильере вот-вот прижмет ее к стене, и, вероятнее всего, попытается поцеловать.

И вот прокурор сделал последние два шага и обнял красавицу, а затем заскользил губой по ее щеке. Она лишь слабо уперлась руками в его грудь и, закрыв глаза, судорожно сглотнула. Такое поведение де Вильере на самом деле немного настораживало девушку, заставляя порою со страхом надеяться, что королевский прокурор скоро отправится обратно на службу.

Ришар почувствовал, как кровь, словно мощные потоки воды, начала бурлить в его венах. Он ощутил, что еще немного и сойдет с ума, продолжая смотреть на эту пытку красавицы. За что? Она же не игрушка, что прокурор так с ней обращается, кичась своей властью над ней. Сейчас инспектор сравнивал Агнессу с райской птицей, запертой в клетке. А некоторые птицы, если их запереть, постепенно начинают погибать. Сначала такое прекрасное создание страдает от тоски, пожирающей ее в клетке, которая становится тюрьмой. Потом птичка утрачивает свое яркое и манящее оперение, затем ее звонкий голос становится тише, и в итоге она погибает.

Такая же участь ждала Агнессу. Она, рожденная для свободы, вскоре будет вынуждена томиться в плену власти королевского прокурора, не в силах отказать ему. О, лишь одна мысль об этом ужасе, могла повергнуть инспектора в шок! Агнесса станет вещью де Вильере, безмолвной и покладистой…

Не желая больше наблюдать за сценой, происходящей в доме девушки, Ришар направился на площадь. Он надеялся отвлечься от кошмарной мыли о скорой свадьбе красавицы, которую он считал роковым событием в своей жизни. Только довелось ему кого-то полюбить, и судьба тут же отбирает у него это счастье. Разве это справедливо? Больше жизни он любил только службу, родину и Агнессу. Девушку вот-вот выдадут за другого мужчину, родину — превратят в обитель хауса и сердце революции. И в результате, у него останется лишь служба, которой он и посвятил свои лучшие годы. Опечаленный, инспектор брел по улице, все больше погружаясь в раздумья.

А в доме Луизы, в это время де Вильере продолжал играться с Агнессой, как кот с мышкой. Он стоял, прижимая растерянную красавицу к стене, и внимательно всматривался в ее глаза. Девушка же старалась не смотреть на него, то ли от смущения, то ли от волнения. Легкий румянец заливал щеки каждый раз, когда мужчина касался ее талии и проводил рукой линию вниз, или когда его губы начинали требовательно целовать ее лицо и плечи. Но, что происходило внутри Агнессы, когда прокурор намеренно пытался испугать ее, добираясь ловкими пальцами до шнуровки голубого платья. И он получал что хотел, она в страхе слабо пыталась вырваться из его объятий, но это не получалось. Вскоре эта «маленькая игра» закончилась страстным поцелуем, и прокурор отпустил красавицу.

Она, освободившись от его ласк, отошла на небольшое расстояние, опасаясь, что это еще не конец. Мужчина повернулся к ней лицом и просто онемел; она была так прекрасна в лучах дневного солнца, ее глаза сверкали, губы алели, кожа буквально светилась, а подол тонкого голубого платья немного просвечивался, предательски выставляя напоказ ее аккуратные лодыжки и коленки. Де Вильере не мог подобрать слов, чтобы описать те чувства, что вызывала у него эта прекрасная картина. Девушка замерла на месте и, опустив глаза, принялась ожидать, когда прокурор приблизится к ней.

— Богиня… — прошептал он, делая пару шагов вперед.

Агнесса ничего не ответила, лишь глубоко вдохнула, от чего ее грудь слегка поднялась, притянув к себе внимание мужчины. Теперь он еще больше заинтересовался девушкой. Либидо, так страстно желающее вырваться наружу, все труднее было сдерживать. В ее зеленых испуганных глаза отражался хищный взгляд де Вильере, все ближе подступавшего к ней.

— Зря пыталась убежать от меня, — страстно прошипел де Вильере, — все равно попалась бы.

— Господин прокурор! — девушка захотела обойти его, но мужчина схватил ее за локоть, притянув к себе.

— Каким же монстром ты меня считаешь? Почему сторонишься? — представитель власти ласково поправил черную прядь волос, заслоняющую шею красавицы. — Поверь, бояться меня не стоит.

Он посмотрел на ее руку и впервые заметил весьма странную вещь — возле нежного локтя, словно пощечина, горел небольшой шрам, напоминающий след от глубокого пореза. Де Вильере внимательно разглядывал этот рубец, являвшийся единственным изъяном на теле девушки. Шрам, несмотря на бледность, был заметным: привлекал к себе больше внимания, чем требовалось. Королевский прокурор был немного ошеломлен, узнав, что у нее имелся небольшой отпечаток прошлого на руке.

— Откуда это? — спросил Виктор.

— Я не знаю… не помню… — она в замешательстве не могла подобрать слов, чтобы ответить.

Тонкие пальцы де Вильере вцепились в ее подбородок. Он всматривался в глаза девушки. На какое-то мгновение ему показалось, что в них переливались все краски весны: нежность пепельно-седых мартовских облаков, легкое сверкание золотистых лучей апрельского солнца и безграничное море изумрудной майской травы. Невыносимая пытка! Как мучительно осознавать, что хрустальная возможность смотреть в стеклянные от усталости глаза может разбиться. Для этого королевскому прокурору стоило только разжать ладонь и выпустить руки Агнессы. Черные ресницы в следующее мгновение накрыли полные томления очи. Она теряла интерес. Силы постепенно оставляли ее. Лишь где-то внутри девушка все никак не могла смирить трепет, вызванный прикосновениями мужчины.

Невозможно было видеть ее равнодушие к происходящему. Возмущение закипало в выступающих голубых венах. Желание заставить девушку вновь вырываться, кричать кружило голову. Глубокий вдох — в легкие проник теплый воздух. Трезвость рассудка вновь исчезла так же, как это происходило обычно при встрече с Агнессой. Мужчина толкнул ее на кровать. С нескрываемым удовольствием он наблюдал за реакцией красавицы. Широко распахнулись ее искрящиеся удивлением и страхом глаза, раскинулись в стороны изящные руки, подобные двум крылам.

Она едва успела ахнуть, когда де Вильере навис над ней. Впервые девушке довелось ощутить его дыхание настолько близко. Агнесса, позволяя кончику носа мужчины коснуться бархатистой щеки, не сразу почувствовала, как его крепкие руки до боли сжали ее запястья. Она приоткрыла рот, собираясь выразить слабый протест. Тут же плоские губы накрыли ее опаленные дыханием уста. Крики застыли в груди.

Виктор отстранился от нее, расправляясь с белыми шнурами корсета, срывая его. Ткань, резко стянутая вниз, прошлась по нежной коже и оставила после себя почти незаметный розоватый след. Мягкими ладошками девушка пыталась прикрыть юную грудь. Она шептала что-то неразборчивое, словно в бреду. Молила прекратить. Ее сны начинали воплощаться в реальности: де Вильере ласкал ее, жадно и быстро стаскивая верх платья. Он, вновь стиснув ее руки, принялся исступленно покрывать поцелуями белоснежную кожу.

Смирившись с новым издевательством, Агнесса опомнилась и вскрикнула, когда мужчина одним движением задрал подол ее платья. Она постаралась скрестить обнаженные стройные ножки, но в ответ королевский прокурор впился ногтями в ее коленки.

— Нет… нет! Не надо! Пожалуйста! — девушка не замечала слезы, скатывающиеся по щекам. Она молила его, крики срывались с ее уст.

— Не вырывайся, дитя: тебе понравится. — Шепот Виктора раздался неожиданно. Его язык заскользил по мочке уха красавицы.

Теряя дар речи, Агнесса отрицательно качала головой. Он утыкался носом в разбросанные по подушке черные волосы. Сладкий аромат опьянял, вселял неконтролируемую похоть, вытесняя прежнюю расчетливость. Она отворачивалась, желая скрыться от пылающего страстью взора. Длинные пальцы мужчины срывали белье, безжалостно вцеплялись в девичьи бедра. Казалось, в воздухе растаял огненный дым разврата. Даже она вдыхала его. Де Вильере силой раздвинул ее ноги и устроился между ними. Он любовался ее хрупким предназначенным для первых юношеских ласк, еще не до конца созревшим для его желаний, плодом.

Виктор чувствовал судорожное дыхание красавицы, каковое обычно настигает захлебывающегося смехом сумасшедшего или жертву агонии. Стихали крики, мольбы. Гнев постепенно рассеивался. Девушка с ужасом осознавала свою беспомощность, закрывая лицо руками от стыда. Она прекращала метаться по подушке. Не было смысла ни взывать к его милости, ни проклинать. Бесполезно!

Полностью раскрытая, доступная для самых безумных прихотей королевского прокурора Агнесса лишь ждала, когда нечто, напоминающее удар молнии, пронзит ее. Время тянулось мучительно долго. Он все рассматривал ее, не спешил. Вдруг девушка ощутила прикосновение горячих пальцев к краям нежных лепестков. Мягкие подушечки круговыми движениями дразнили шелковую плоть. Зачем он делал это? Прекрасная жертва не могла понять, к чему эта сладкая пытка, рождающая трепет в груди. Она боялась представить, как преступно, неправильно все это выглядело со стороны. Коварная улыбка накрывала мужские губы, прильнувшие к обнаженному бутону. Острый кончик языка медленно обследовал нежные складочки. Тонкий запах едва выступившей влаги одурманивал де Вильере. Терпеливые ласки продолжались до тех пор, пока пушистые ресницы красавицы дрогнули. Губы приоткрылись, будто ей в какой-то момент не хватило воздуха. Он заметил, как по телу, охваченному мучительной истомой, пронеслась легкая судорога.

— Ну, моя упрямица, вижу, тебе понравилось. — Торжествующе прошептал мужчина, приподнимаясь и изучая ее накрытое шалью смущения личико.

Девушка невольно устремила взгляд на его губы, на которых блестел ее первый сок сладострастия. Как ей хотелось отрицать это, не верить в собственную слабость. Это был лишь сон!.. Страшный кошмар! Эта надежда мгновенно гасла. Она поддавалась ему. Сотни упреков проносились в голове. Досада въедалась в мысли: тело предало ее. Не теряя времени, де Вильере впился в задрожавшие от возмущения уста красавицы, передавая ей солоноватый вкус. Хрупкая плоть обмякла в его жадных объятиях. Воспользовавшись этим, он осторожно, словно больше всего боялся повредить невинный плод, ввел в него указательный палец. Агнесса тут же постаралась отодвинуться от него. Одной рукой он обхватил ее талию и, не позволяя вырваться, притянул к себе. Мужчина аккуратно ласкал изнутри ее девственный цветок. Палец иногда задевал тонкую преграду, что особо возбуждало прокурора.

Тут раздался спасительный стук в дверь, который заставил королевского прокурора остановиться.

— Господин де Вильере, — послышался голос Луизы, — вы просили напомнить вам, что через час вы должны вернуться на службу.

Он, опомнившись, отпустил девушку, позволив вырваться из его объятий. Виктор остался на месте, даже не шелохнувшись, а затем достал из кармана редингота часы. Действительно, час уже пролетел, и ему нужно было торопиться на «любимую» службу: вновь выслушивать доносы и копаться в документах.

В этот момент в комнату вошла Луиза, окинув взглядом дрожащую от волнения и испуга дочь. Красавица, поджав ножки, старалась прикрыться порванным платьем. Она не смотрела в сторону прокурора. Боялась или просто не хотела? От стыда хотелось рыдать, биться в истерике. Что-то мешало. Гордость. Желание показать этому коварному человеку, что ему не удалось еще до конца сломить ее. Хотелось спрятаться где-нибудь от сверкающих глаз Виктора…