Эра Безумия. Колыбель грёз

Валерия Анненкова

Нам не под силу остановить время или вернуть прошлое. Знал ли королевский прокурор де Вильере, утративший смысл жизни, что сможет возродить былое счастье? Какова цена этих перемен? В стремлении к своим грезам необходимо сохранить баланс между развратом и любовью. Возможно ли это, когда пламя революции охватывает город? Способны какие-либо чувства сравниться с любовью смерти к человеку?

Глава 9. Роковой день

Когда первые лучи солнца заливали светом комнату Агнессы, прогоняя оттуда мрак прошлой ночи, девушка уже сидела перед зеркалом и подводила глаза черным карандашом. Она тщательно подрисовывала тонкие черные стрелки, придавая больше выразительности своим ярко-зеленым глазам, в которых впервые в жизни потухла искра радости. Теперь красавица смотрела в свое отражение, не узнавая себя прежнюю, словно это была не она, а призрак, потерявший покой. Действительно, за прошлую ночь, Агнесса изменилась: ее взгляд утратил прежнюю живость, движения стали более скованными, а улыбку на ее лице скрыла маска печали. Она, тяжело вздыхая, расчесывала вьющиеся пряди черных волос и с неохотой представляла, как через пару минут придет мать и заставит ее надеть подвенечное платье.

Агнесса вспоминала, как вчера ночью к ней пришел Андре. Девушка вздрогнула. Неужели, она добровольно позволяла студенту затуманивать ее разум различными обещаниями? А что случилось бы, если он тогда не остановился бы и не передумал? Как бы она вела себя сегодня и где бы находилась на данный момент?

Щеки девушки залились румянцем. Стыд заставлял ее закусывать губу, когда она смотрелась в зеркало. Она не могла забыть, как еще полчаса назад, опустившись в теплую ванну, старалась забыть о прошлой ночи. Красавица старалась смыть с себя вчерашние прикосновения студента.

А что произойдет, если Андре решит опорочить ее и расскажет обо всем Луизе, или того хуже де Вильере? Что тогда? Прокурор, конечно же, откажется от свадьбы, не желая иметь какие-либо отношения с блудницей. А если де Вильере отменит женитьбу, то соответственно, и деньги, данные ее матери, он заберет обратно. И тогда они вновь будут низвергнуты в бедность, а сможет ли красавица после такого позора не пасть духом, и не пойди по стопам Луизы?

Какой подлый удар судьбы! Зачем Леруа вообще познакомил ее с Андре, ведь этим мальчишка сделал только хуже? А знал ли он, что так получится? Знал ли, что этому студенту удастся разжечь огонь любви в сердце Агнессы? Агнесса злилась сама на себя за то, что какая-то частичка ее сердца, которую не разбил студент, все так же трепетно любила его. Как мерзко — любить человека, готового обесчестить тебя в любой момент. Как глупо — ждать мужчину, который только и мечтает украсть хрупкую и наивную любовь. Но, девичьему сердцу не прикажешь…

В комнату тихо вошла Луиза. Одета она была в темно-бардовое шелковое платье с длинными рукавами. Ее короткие волосы были распущены и разбросаны по плечам. Агнесса даже не повернулась к ней, она знала, зачем пришла ее мать. В руках женщина осторожно несла белое платье, фату, туфли и перчатки. Что же, вот они — атрибуты смерти ее детства! Девушка встала со стула и подошла к матери. В глазах Луизы было лишь одно — скорбь, она хоронила те счастливые мгновения, проведенные с дочерью. Они смотрели в глаза друг другу, не нарушая мертвой тишины, царившей в комнате. Казалось, одна прекрасно понимала, что хотела сказать другая и без помощи ненужных слов. Луиза знала, что Агнесса не хотела замуж за де Вильере, а та в свою очередь, понимала, какие фразы сочувствия была готова произнести ее мать.

— Агнесса, — женщина первой нарушила молчание, — пора. Через пару часов господин де Вильере будет ждать тебя возле Собора Парижской Богоматери.

Она положила на кровать одежду и, придерживая дочь за руку, усадила ее обратно на стул. Луиза взяла гребень и в последний раз начала расчесывать волосы своей дочери. Похоже, с годами они немного потемнели и стали совсем черными, как вороньи крылья. Мать аккуратно уложила локоны красавицы, а затем открыла шкатулку с украшениями и достала оттуда серебряную заколку, усыпанную маленькими алмазами. Вскоре эта драгоценность увенчала голову девушки, собрав под себя некоторое количество черных прядей. Остальные волосы красавицы остались лежать на ее плечах.

— Мое бедное прекрасное дитя…

Тихий голос Луизы, как порыв ветра, разносился по комнате. Затем она жестом приказала девушке встать и подойти к постели, где лежало платье. Агнесса беспрекословно выполнила приказ матери; она сбросила с плеч ночную сорочку и с неохотой начала надевать платье. Женщина наблюдала, как ее дочь, оставшись в одном белье, недовольно надевает подвенечное платье, как к ее белой груди прижимается плотная ткань бежевого корсажа. Пока еще это только корсаж, а потом это будет ребенок… Дитя ее любимой дочурки. Господи, что же ожидает эту прекрасную девушку! На несколько мгновений, Луиза представила, как красавица сидит в кресле, держа на руках младенца, жадно прижимающегося губами к ее груди.

Слезы невольно скатились по щеке женщины. Неужели, это когда-нибудь произойдет, и ее доченька станет матерью? Луиза постаралась отложить эту мысль на потом, надеясь, что это произойдет не скоро. Она подошла к Агнессе и помогла ей зашнуровать корсет платья. Затем женщина подвела дочь к зеркалу, давая той полюбоваться на себя. Действительно, роскошное белое платье из дорогой ткани идеально сидело на хрупком силуэте девушки: короткие рукава обнажали узкие плечи, корсет вплотную прилегал к телу, поднимая грудь и точно повторяя все изгибы талии красавицы, а пышный шлейф едва касался пола. В этом платье она была похожа на древнегреческую богиню любви — Афродиту. Хотя, возможно Агнесса и на самом деле являлась неким символом любви и непорочности, просто она этого не знала.

— Милая, что-то случилось, на тебе лица нет?

Луиза тревожно взглянула на дочь; действительно, ее прекрасные глаза были опущены и грустны, губы сомкнуты, а дыхание настолько тихо и незаметно, что едва можно было заметить, что девушка вообще дышит. Похоже, какая-то частичка души красавицы умерла и от этого она начала постепенно задыхаться. Ее душили оковы брака, кандалы, из которых невозможно выпутаться, цепи, которые нельзя разорвать. Что теперь делать бедной девушке, влюбленной в бессердечного человека? Как вести себя, будучи обещанной другому? С чего же Агнессе быть веселой?

— Матушка, — отозвалась она, присев на край постели.

Девушка взяла в руки фату и стала изучать шелковую белую ткань. Женщина с болью смотрела на опечаленную красавицу. Если уже сейчас, до венчания она начинает увядать, как цветок зимой на снегу, то, что же станется с ней на следующий день после свадьбы? Не может быть, чтобы ее сердце уже остановилось, должна же в нем остаться хоть капля радости!

— Девочка моя, — Луиза упала на колени, схватив дочь за руку, — прекрати уже опускать глаза в пол и тяжело вздыхать! Что случилось за эту ночь такого, из-за чего ты совсем огорчилась?

Девушка отвела взгляд. Если бы мать только знала, что случилось прошлой ночью, она бы не была так ласкова с ней. Луиза уже давно бы расхаживала из стороны в сторону, возмущенно взмахивая руками и крича на красавцу. Но рассказать об этом матери, Агнесса боялась больше, чем пойти под венец с де Вильере. А раз она боится рассказать ей о ночном пришествии, то и не стоит пытаться. Пусть это останется тайной, которую девушка вскоре забудет. Никто не узнает о том, что случилось здесь ночью, в ее комнате, никто не услышит о том, что она могла позволить сделать Андре, если, конечно же, у него хватит совести промолчать об этом. Да, если и расскажет, то после ее замужества, вряд ли кто-то поверит словам жалкого студента, пытающегося опорочить супругу королевского прокурора. На данный момент ее защитой от возможного позора был де Вильере. Почему-то красавица думала, что любящий муж скорее поверит ее словам, а не рассказам будущего революционера.

— Нет, матушка, — отвлекаясь от раздумий, ответила Агнесса, — ничего не произошло. Просто за ночь я соскучилась по господину де Вильере.

Легкая улыбка пробежала на ее прекрасном лице. Луиза сидела, шокировано смотря на дочь, не в силах поверить, что она призналась в том, что скучает по королевскому прокурору. Что это было, хитрость, вырвавшаяся из самого сердца девушки, или чистая правда, которую трудно отличить от лжи? Женщина не могла понять, на самом ли деле красавица изменила свое отношение к де Вильере, или нет.

— Серьезно? Ты скучаешь по королевскому прокурору? Но ведь вы не виделись всего сутки. — Луиза надела наголову дочери венок из бриллиантов с длинной фатой.

— Этого достаточно, чтобы вселить в меня грусть. — Девушка мило улыбнулась, заметив в зеркале, как прозрачная фата накрыла ее черные кудри.

— Агнесса, — в комнату вбежал Леруа, — пришел инспектор Ришар и потребовал позвать тебя.

— Он не сказал, что ему надо? — возмущенно спросила женщина.

Мальчишка покачал головой. Красавица, обув белые туфли на невысоком каблуке, вышла из комнаты. Одетая в свадебное платье она медленно спускалась вниз по лестнице и, заметив полицейского, стоящего в дверях, остановилась. Инспектор опирался плечом о дверной косяк, окидывая внутреннюю обстановку дома оценивающим взглядом. Глаза его казались слишком грустными, поэтому притягивали к себе больше внимания.

Вскоре Ришар посмотрел в сторону лестницы; Агнесса стояла на самой нижней ступеньке, положив руку на деревянные перила. Ее робкий взгляд был устремлен прямо на него. От того что он увидел, сердце инспектора сжалось: на лестнице, прямо перед ним стояла его несбыточная мечта, его любовь, облаченная в подвенечное платье. Ее зеленые глаза слегка выглядывали из-под прозрачной фаты, алые губы, как и раньше, напоминали лепестки роз, а черные пряди выделялись на фоне белой ткани. Ее аккуратные руки едва касались перил, и, казалось, именно в этом выражалась вся слабость ее хрупкого тела. Этот вид вызывал у инспектора лишь одно чувство — душевную боль. Боль, которую он не в силах был сдержать или утаить, боль, разрывающую его сердце изнутри. Она, такая красивая и нежная, уже сегодня выйдет за другого человека! А сможет ли он признаться ей в своих чувствах сейчас, открыто? И, что она ответит на это? Согласится ли сбежать вместе с ним?

— Мадемуазель, — произнес Ришар, подойдя к ней ближе, — как же я рад вас видеть!

— Господин инспектор, — красавица сделала шаг навстречу ему, — чему обязана столь внезапным визитом?

— Обязаны… Боже упаси, у вас нет никаких обязанностей, ни предо мной, ни пред еще кем-то! — он взял ее руку и прильнул к ней губами. — Вы свободны — в этом ваше счастье, а сейчас его у вас отбирают, верно?

— Я не совсем понимаю, о чем вы говорите, господин инспектор. — Она, как дитя, смотрела на него доверчивыми и непонимающими глазами.

— Я хотел поговорить с вами по поводу господина де Вильере.

Ришар смотрел на нее, не отрываясь, будто думал, что она сама знает о маленькой тайне господина прокурора. Но в чистых зеленых глазах красавицы была лишь капля несдержанного азарта, свойственного многим юным девицам. Инспектор понял, что девушка даже не слышала об ужасной тайне своего жениха. Что же, если она еще не знает об этом, то почему бы Ришару не рассказать ей о том, что совершил де Вильере двадцать лет назад.

— Мадемуазель, — любезно обратился он к Агнессе, — вы слышали когда-нибудь легенду о розе, распускающейся один раз в сто лет? — она отрицательно покачала головой. — Смысл этой легенды в том, что когда-то люди верили, мол, на свете существовал самый красивый цветок, который распускался раз в сто лет и цвел в течение года; как правило, эта роза распускалась весной, когда только первые теплые солнечные лучи касались ее ростка.

Девушка стояла рядом с инспектором и увлеченно слушала его рассказ. Ее не интересовало, откуда он знает эту легенду, больше всего она хотела знать, какое отношения история о цветке имеет к ней и де Вильере. Заметив заинтересованность в глазах красавицы, Ришар продолжил рассказ:

— Летом же алые лепестки розы полностью распускались и притягивали к себе внимание проходящих мимо людей. И хотя многие мечтали сорвать цветок, никто на этакое варварство не решался. Осенью золотая листва укрывала розу ярким одеялом, скрывая от посягательств ветра. Но все прекрасное в этом мире, к сожалению, не вечно, и смерть розы наступала зимой, когда первые снежинки упали на ее алые лепестки. Поначалу прекрасный цветок мирно уживался со снегом, находя его очень красивым. Но однажды, темной ночью началась сильная вьюга, и розу занесло снегом. Наутро цветок не смог выбраться из ледяной тюрьмы. Но только под слоем снега он цвел по-особенному: ярко-красные лепестки на белом фоне напоминали свежие капли крови, настолько чистые, что было трудно поверить в их скоро приближающуюся смерть. Так погибла роза, под покрывалом, созданным из того, что ей казалось безопасным…

На несколько минут инспектор замолчал. Ришар догадывался, что красавица, как и все идеальное, в этом мире долго не просуществует, ведь людская зависть и жестокость — самые коварные явления на Земле. Человек всегда губит то, что любит, ибо это неизбежно, как заход солнца. В данном случае, девушку уничтожит мужчина, посчитавший, что забрав ее себе, сможет уберечь это хрупкое создание от неминуемой гибели. В данном случае Агнессу погубит де Вильере или его маленькая тайна.

— Послушайте, Агнесса, — решительно промолвил инспектор, — вы должны знать кое-что о вашем женихе.

— И что же? — она с любопытством смотрела ему в глаза.

— Господин де Вильере двадцать лет назад был женат на маркизе Ревекке де Гилье, но она умерла при странных обстоятельствах через год после свадьбы. Ходят слухи, что она покончила жизнь самоубийством, выпив яд. Как вы думаете, что заставило ее отважиться на столь безумный поступок, ведь ей было около девятнадцати лет?

— Вы хотите сказать, что де Вильере…

— Господин де Вильере — очень жестокий мужчина, но против закона он бы не пошел, нет. Скорее всего, он просто довел ее до этого. Чем, спросите вы? Ревностью. Господин прокурор — очень ревнивый человек. Но, надеюсь, у вас все будет по-другому. Надеюсь, я не запугал вас?

— Нет, — задумавшись, ответила девушка, — что вы?

Ришар всмотрелся в глаза девушки, теперь в них появились два новых оттенка — страх и сомнение. Что может быть хуже этих чувств, которые в отличие от других подкрадываются медленно и не заметно, а спустя время поглощают разум своей жертвы? На данный момент Агнесса являлась жертвой страха и сомнения.

— А теперь, мадемуазель, — сказал инспектор, поцеловав ее руку, — позвольте мне покинуть вас и вернуться к своим делам.

— До встречи, господин Ришар. — Ответила красавица, направляясь обратно в свою комнату.

Она сказала «до встречи»! Сердце полицейского забилось быстрее, будто во время разговора было мертво, а сейчас, эта фраза оживила его. Как, неужели, Агнесса надеется вновь увидеть его? Почему? Она заметила его тихую, подавленную, но пылкую и искреннюю любовь? Ришар вновь вернулся к жизни. Он вновь смотрел на мир, как раньше, видя его во всех красках. Но этот дар вскоре исчез, и разумом его снова завладели тоска и отчаяние. Даже, если девушка и хочет вновь с ним встретиться, даже, если и испытывает к нему хоть какие-то чувства, то это все равно ничего не решает. Ведь сегодня она станет женой де Вильере. И что тогда? Теперь пострадало не только сердце инспектора, но и душа, разорванная на мелкие клочки и превращенная в прах. Ришар, опечалено брел по улицам города.

А что чувствовала Агнесса, узнав о тайне де Вильере? Вот уже два часа она сидела в своей комнате, боясь выйти оттуда. Девушка размышляла над тем, что послужило причиной самоубийства первой жены королевского прокурора, и было ли это самоубийство? Но, больше ее волновал другой, не менее волнующий вопрос — зачем инспектор решил рассказать ей об этом. Какие у него были причины разоблачать тайну своего начальника? Ненависть, месть или зависть? Если ненависть то, что стало ее поводом? Если месть то, что породило это ужаснейшее и прочнейшее чувство? А если зависть, то из-за чего?

Красавица ожидала, когда за ней явится мать, чтобы отвести ее в Собор Парижской Богоматери. О, Господи! Как так? Почему же Бог допускает такую пару: Агнесса и де Вильере, молодость и зрелость, невинность и развратность, свет и мрак? Они абсолютно разные, но при этом неплохо подходят друг другу: он — сильный и независимый, она — добрая и искренняя. Да, ведь способность говорить правду — самая редкая черта человеческого существа. Люди всегда обманывают, скрывая свои истинные лица под масками лицемерия и лжи. В этом и выражается глупость и жестокость человека. Агнессе же эти чувства были практически не знакомы, они еще просто не коснулись ее детского и ангельского нрава. Возможно, это и хорошо, ведь пока человек без страха и упрека может говорить правду, он сохраняет самое важное в своей жизни — душу. У Агнессы была душа, еще не опороченная и не погрязшая в грехах.

И вот в дверь постучали. Девушка встала с постели и, повернув ключ два раза, впустила мать в спальню. Решительность и уверенность в ее глазах могли сказать больше, чем сама Луиза. По спине красавицы пробежала мелкая дрожь, напоминающая уколы маленьких иголочек. Что ж теперь она не сможет убежать от своей судьбы. Теперь она пойдет под венец с де Вильере и станет его супругой. Женщина взяла Агнессу за руку и вывела ее из дома. Девушка не сопротивлялась, она лишь глубоко вдыхала воздух, будто после свадьбы он перестанет наполнять ее легкие. Возле дома их ожидала роскошная карета господина прокурора.

Всю дорогу до Собора, красавица сидела, молча, лишь иногда выглядывая в окно, чтобы посмотреть, долго ли еще ехать. И вот карета прибыла. Агнесса посмотрела в окно и, увидев приближающегося прокурора, вернулась на свое место, закрыла глаза и обреченно вздохнула. Настал тот самый момент, который нельзя предотвратить. Время невозможно ни повернуть вспять, ни остановить, а, значит, и от судьбы нельзя ни убежать, ни скрыться! Жестокая шутка! Человек не может сам решать свою судьбу, он может лишь выбирать путь, по которому пойдет и рано или поздно станет жертвой своих же ошибок. Ошибки Агнессы — ее красота, ставшая проклятием, и ее кроткий нрав, превратившийся в слабость. У девушки был шанс выбрать свой путь, тем самым повлияв на судьбу, но она предпочла смириться и покориться жизни.

Королевский прокурор открыл дверцу кареты, протянув руку невесте. Ее сердце бешено забилось, как у зверушки, загнанной в ловушку. Могла ли она сейчас отказаться от любезной помощи мужчины? Нет, ибо боялась не угодить ему. Почему, какие чувства заставляли ее опасаться гнева де Вильере? Из-за чего у нее вообще появились такие страхи, неужели, разговоры с Андре и Ришаром смогли навести на красавицу испуг? Но, даже если Агнесса и боится прокурора, то это уже не имеет никакого значения. Ей придется побороть эти страхи и хотя бы на несколько мгновений улыбнуться. Девушка сморит в глаза де Вильере: бездонные и сверкающие страстью. И где-то в глубине этих серых глаз она замечает свое отражение. Красавица принимает помощь жениха и не спеша выходит из кареты, придерживая руками подол длинного белого платья.

Перед ней предстал Собор Парижской Богоматери во всей своей красоте: величественное строение, опаленное яркими золотыми лучами солнца. Агнесса устремила взгляд в небо, скованное бледно-серыми тучами, затем повернулась и посмотрела в сторону солнца, которое поглощало темные облака.

Совсем скоро светлые золотистые лучи исчезнут, будучи спрятанными от людских глаз. Точно так же и погибнет ее свобода, под тенью власти будущего супруга. Какое жуткое ощущение обреченности навевала на красавицу эта картина.

Она шла рядом с прокурором, не замечая, как он слегка сжимал ее изящную руку, притягивая себе. Неужели, он тоже волновался? Хотя, похоже, людям его профессии это было несвойственно. Как может переживать тот, у кого нет сердца?

— Ты прекрасна! — прошептал де Вильере у входа в Собор.

— Господин де Вильере…

Агнесса попыталась что-то сказать ему, но не успела; двери Нотр-Дама распахнулись и прокурор, взяв ее за руку, повел в здание. Он даже не старался затащить ее в храм, девушка сама, добровольно переступила порог церкви. Казалось, красавица сама не осознавала, что с ней происходит, что творится вокруг. Они стояли у алтаря, один из самых влиятельных мужчин Франции и одна из самых красивых девушек на Земле. Агнесса внимательно рассматривала Собор изнутри: большой просторный зал, озаряемый светом свечей, по обе стороны возвышались огромные каменные колоны, а яркие витражи бросали красочные тени на пол. Этот прекрасный вид не мог не вызывать восхищения у молодой девушки, редко посещающей церковь. Она впервые была в Соборе Парижской Богоматери.

Но Боже упаси, вас подумать, что Агнесса не являлась верующей. Ее еще юный разум и поистине невинная душа просто не нуждались в помощи религии. Ведь человек чаще всего посещает церковь только, когда погрязает в грехах. А совесть, душа и сердце девушки были чисты. И хотя, каждый рождается в грехе, но не всякий уносит это проклятие с собой в могилу. Некоторое в течение жизни окружают себя более серьезными ошибками, которые со временем затмевают все, а другие погибают, не сотворив зла. В таком случает, они отвечают за грехи родителей. Так и Агнесса, была непорочна, несмотря на то, что являлась хрустальной мечтой многих мужчин. Значит, либо ее ждала расплата за ошибки матери, либо ей только предстояло столкнуться с самым подлым и тяжелым желанием — с грехом.

Но, что в данный момент было для нее грехом? Каким она представляла это падение в пропасть, этот шаг к аду? Скорее всего, красавица считала грехом брак с де Вильере, ночь, проведенную с ним, и последующую семейную жизнь. Но, почему, как именно она могла этим союзом проложить себе дорогу в ад?

«Но, если я разделю ложе с супругом, — подумала Агнесса, — будет ли это считаться грехом? Наверное, нет. А вот, если прошлой ночью я не выгнала бы Андре то, как бы я сейчас стояла перед алтарем? Смогла бы я смотреть в глаза де Вильере?»

Скорее всего, нет. Девушка не выдержала бы такого позора. Даже сейчас красавица стояла, опустив глаза, и боялась посмотреть на жениха. Она лишь иногда бросала беглые взгляды на одеяние королевского прокурора: на черный бархатный фрак, скрытую под ним белоснежную рубашку, черную бабочку и белые перчатки. Затем Агнесса вновь посмотрела в пол, ощутив, что голова начала кружиться. Она из последних сил стояла на ногах, чувствуя, что вот-вот упадет, что скоро ее глаза закроются под тяжестью век, а тело ощутит небывалую легкость. Откуда взялись эти слабость и головокружение? Что послужило причиной их возникновения? Страх перед де Вильере или воспоминания об Андре?

Королевский прокурор, заметив, что лицо его прекрасной невесты побледнело и уподобилось мраморному изваянию, крепче сжал ее ладонь. Она даже не взглянула на него, единственным ответом стал едва слышный писк, слетевший с ее уст. Казалось, девушка находилась в том самом полуобморочном состоянии, когда человек не осознает, что с ним происходит и просто не может противостоять чему-либо. Так же и Агнесса стояла, надеясь не упасть. Но в один момент, все вокруг исчезло, скрывшись под темным занавесом мрака; перед глазами красавицы все расплылось, побледнело и, в конце концов, пропало. Девушка закрыла глаза. Последняя капля света скрылась. Дальше Агнесса уже не владела своим телом, она просто потеряла сознание. Последнее, что она ощутила — как крепкие руки прокурора подхватили ее…

Просторная спальня, залитая мраком. В этой комнате находилась Агнесса. Она лежала на огромной мягкой кровати с бордовым пологом и красными простынями. Проснувшись, девушка начала медленно озираться по сторонам, желая понять, где она: высокий потолок, темные обои, большие шкафы с книгами, камин, на котором стояли различные дорогие убранства, несколько картин на стенах и кресла, обитые бархатной тканью алого цвета. В одном из этих кресел, возле кровати, подперев голову рукой, сидел де Вильере. Мужчина внимательно смотрел на красавицу холодными, но в то же время заинтересованными глазами.

На подлокотнике кресла лежал черный фрак прокурора. Взгляд Агнессы остановился на его торсе, прикрытом наполовину расстегнутой рубашкой. Рубашка и брюки — единственное, что было на де Вильере из того, во что он был одет на церемонии. Страстное желание прижаться к его груди на несколько мгновений завладело разумом красавицы. Он, похоже, это заметил и, поднявшись с кресла, слегка улыбнулся. Де Вильере сел на край постели и вызывающе посмотрел на девушку.

Она постаралась отсесть подальше от него, но заметив, что платье расшнуровано и спадает, замерла на месте. Смущение сковало ее тело, Агнесса опустила глаза, смотря на белоснежный подол, разбросанный на алой простыне. Красавица старательно пыталась вспомнить, почему потеряла сознание. Но больше ее интересовало другое: как отреагировал де Вильере, и является ли он теперь ее супругом? Но, если она очнулась не в своей комнате, не на своей постели, значит, да. Неужели, теперь девушка осталась один на один с прокурором, и отныне ее никто не спасет от его развратных прихотей?

— Ты боишься меня? — спросил мужчина, подкрадываясь к ней, как тигр к жертве.

Агнесса не ответила, она лишь продолжила придерживать платье дрожащими от волнения руками. Похоже, страх перед действиями де Вильере по-прежнему управлял ею. Прокурор, сверкая дьявольскими глазами, приблизился к ней вплотную, проведя рукой по обнаженной спине. Нежная кожа, ощутив на себе столь ласковые прикосновения горячих рук, покрылась мелкими мурашками. Девушка закрыла глаза, надеясь, что мужчина оставит ее в покое. Но, даже не смотря на него, красавица чувствовала на себе властный взгляд, прожигающий насквозь. Она немного отстранилась от представителя власти и посмотрела в его глаза.

— Господин де Вильере, — промолвила она, — что произошло?

— Почему же так официально? — его глаза загорелись страстным огнем. — Разве, так обращаются к супругу?

— Я… — Девушка опустила глаза.

— Не надо ничего говорить! — перебил ее прокурор.

Голос Агнессы дрогнул, когда она ощутила, как крепкие руки де Вильере схватили ее талию. Она постаралась высвободиться, но это не вышло, и вскоре красавица уже лежала прижатая к кровати. Сверху над нею нависал королевский прокурор, одной рукой сжимая ее запястья над головой, а другой — медленно стаскивая с нее платье. Жалкие попытки вырваться или оттолкнуть мужчину заканчивались провалом. В следующее мгновение девушка уже лежала обнаженная, наблюдая за тем, как прокурор снимал рубашку.

— Не вырывайся! — прошипел прокурор, до боли прикусив мочку ее уха.

— Я умоляю вас… — отчаянно проговорила девушка. Она опустила глаза, вздрогнула: впервые ей довелось видеть полностью обнаженного мужчину. — Отпустите!..

Серые глаза де Вильере светились и излучали страсть, скоро пробегая по очертаниям ее стройного тела, такого невинного и прекрасного, а самое главное — полностью подчиненного его власти. Упоение, которое ощущал прокурор, нельзя было передать словами; вот, она — его хрустальная мечта, лежит не в силах сопротивляться. И теперь-то уже никто не остановит представителя власти, никто и ничто не сможет помешать ему насладиться этим юным телом. Он наклонился, коснувшись нижней губой шеи красавицы. Она лишь отвернула лицо в сторону, не желая смотреть на де Вильере. Что сейчас творилось в ее голове? Борьба между разумом и желанием вечно быть игрушкой королевского прокурора?

За окном сгущались тучи. Небо, налившееся свинцом, должно было вот-вот уронить на иссушенную солнцем землю первые капли дождя. Вода вскоре безжалостно врежется в горячий песок, смешается с пылью. Слезы природы коснутся не только крыш серых домов. Они оближут гладкую поверхность зеленых листьев.

Губы мужчины обследовали каждую частичку юного тела, язык прокладывал влажные дорожки от впадин, окружающих плоский животик, до нежного лона. Вскоре острый влажный кончик скользнул между розовых складочек. Девушка выгнулась дугой и жала в кулачках простыню. Она не могла больше сопротивляться ему. Хотелось отдаться полностью во власть охватившей ее сладкой неги, того пламени, что пылал внизу живота. Красавица откинула голову на подушку и слегка двинула бедрами навстречу жаждущим губам прокурора. Он отстранился. Усмешка. Горячее дыхание касалось нежных покрасневших от ласк лепестков. Она чувствовала, как сдержанный смех подкатывал к его горлу. Ей нравилось. Агнесса зажмурилась от смущения: невозможно было утаить от супруга удовольствие, сковавшее тело. Он знал. Довольствовался этим. Девушка едва балансировала на грани между реальностью и миром забвения. Кровь стучала в висках, бурлила в жилах. Дрожащая от возбуждения рука опустилась на голову де Вильере, пальчики спутались в темных коротких волосах. Он вернулся к игре, окинув пламенным взглядом ее крохотную покрытую блестящим соком ракушку. Язык проник в крохотную щелочку. Осторожные быстрые движения… Безумие… Первый сладострастный стон сорвался с девичьих губ.

Казалось, все стихло. Ни единого звука. Для королевского прокурора не существовало больше ничего и никого, кроме нее. Лишь ее хрустальный стон, разнесшийся эхом по комнате. Такой тихий и хрипловатый. Он все еще звенел в ушах мужчины. Де Вильере продолжил. Осколочками обрушились еще несколько несдержанных всхлипов. Он чувствовал, как трепет разносился по телу, как красавица вытянулась, как напряженная тетива лука.

Она обмякла в его руках. Прокурор приподнялся, вновь нависая над ней. Он любовался ее личиком. Пушистые ресницы задрожали, когда девушка ощутила его дыхание на своих веках. Она приоткрыла глаза и посмотрела на него. Где-то в глубине ее темных зрачков можно было заметить тень блаженства, с которым ничто не было способно сравниться. Жемчужные зубки Агнессы до сих пор стучали. Она все еще стеснялась его, но больше не отворачивалась.

— Моя сладенькая девочка! — прошептал он, наклонившись к ее уху.

Его рука поглаживала внутреннюю сторону бедра красавицы. Пальцы переместились и замерли между раскрытых складочек. Пара дразнящих круговых движений. Она закусила губу, предполагая, что за этим последует. Нетронутость ее цветка манила мужчину. Вскоре один палец погрузился в щелочку между створками влажной ракушки, а затем и второй. Плавные исследующие движения вскоре стали привычными для Агнессы. Ее ласковое шипение, больше похожее на мурлыкание котенка, пьянило прокурора. Он старался обнаружить ее самую слабую точку. Минуты сменялись одна за другой. Все-таки нашел, когда девушка резко дернулась, ощутив более сильный напор на стеночку бутона. Она хотела свести ноги, прекратить эту пытку.

— Пожалуйста, расслабься, девочка моя… — горячее дыхание опалило ее губы.

Агнесса растерянно кивнула, не теряя контакт с его глазами. Внезапно она почувствовала некое опустошение внутри. Прокурор поднес пальцы к губам, пробуя их на вкус.

Де Вильере обхватил рукой ее тонкую талию и, притягивая ближе, придавил красавицу спиной к шелковой простыне. Она тихо пискнула, ощутив, как в ее крохотную щелочку уткнулась твердая плоть мужчины. «Слишком большой, чтобы поместиться!» — пронеслось в голове. Под этим напором невозможно было не заметить, как долго он сдерживал себя, лаская все это время ее. Секунда… две… три… Горячая головка, надавив, медленно проникла в девственное лоно. Агнесса инстинктивно попыталась отпрянуть от прокурора, уперлась ладошками в его грудь. Он лишь усмехнулся. Его напуганная молодая жена! Она тут же убрала ладошки и умоляюще взглянула на него. Он накрыл ее нежные пальчики своими, сжимая их крепко. Склонился ниже, целуя девушку в висок. Глубокий вдох. Резкий толчок. Он вторгся в ее тесный сочный плод, разрывая хрупкую преграду. Звонкий крик прорезал тишину в спальне.

— Все хорошо, девочка моя! Все хорошо…

Мужчина коснулся губами ее бархатистых щечек, собирая скатывающиеся вниз слезинки. Он чувствовал, как кровь, подобно пламени, горела на бедра. Замер, позволяя ей привыкнуть к новым ощущениям. Стенки ее девственного естества сжимались от боли, обволакивали плоть прокурора. Де Вильере вновь качнул бедрами, вновь и вновь толкаясь в нее. Томные стоны Агнессы доставляли не меньше удовольствия, чем сопротивление сокращающихся мышц. Она выгибалась. Бусинки на ее упругой груди прижимались к горячему торсу мужчины и, с каждым новым, более сильным толчком, терлись об него. Стоны становились протяжными, тихими. Ей хотелось еще. Податливая плоть отзывалась на каждое движение.

Начинался дождь. Он барабанил в окна, напоминая о себе. Сплетение рук. Борьба двух тел, озаренная тусклым отблеском свечей. Гром за окном приглушал громкие от резких проникновений стоны Агнессы. Вспышки молнии озаряли ее ангельское лицо, покрытое румянцем блаженства. Де Вильере осторожно сжимал в руках трепещущее тело, врываясь в него последними глубокими движениями. Он остановился, изливаясь в ее жаркие недра…