Саяны. Ангел «Большого» порога

Валерий Чернявский, 2023

Мы с одноклассниками росли на великих стройках Сибири. Приезжали с родителями в дикие нетронутые места, где была, до нас, – дикая жизнь местного населения. Мы подражали не Фенимору Куперу, а соседям, из "местных", жившим настоящими таежными законами и правилами. Рассказываю про «свой» «Большой» порог Енисея, в Саянах. О том, что он был! И сыграл свою роль в истории развития человечества. Строили мы в Республике Хакасия. А древняя высокоразвитое Государство Хакасское занимала почти всю южную и среднюю часть Сибири. Лет через 200 или 300, если человечество сохранится, – эта книга, может быть, кого-то заинтересует.

1

Мой диван стоял в маленькой комнате, с выходом на балкон. До середины июля я провалялся на диване, упорно уничтожая сигареты. Курить начал прошлым летом, в строй отряде, — от нервов и страха. Есть при монтаже ЛЭП такой момент, когда надо вытянуть провода в пролете, от анкера до анкера. Анкера стоят по концам линии, на углах поворота, и если нет углов — на максимальных расстояниях, по проекту. Пролет может быть и сто метров, а может быть и километр. Провода вытягиваются почти в ниточку, оставляется, только проектная стрела провиса. У нас провод натягивает трактор ДТ-75 и так получается, что на последних сантиметрах, когда остаётся сантиметров тридцать или пятьдесят до полной натяжки, не выдерживает почва под гусеницами трактора и гусеницы начинают буксовать, рвать землю. А трактористу подаётся сигнал — Ну давай, давай, показывают — « мол немного — там пятнадцать двадцать сантимов осталось», и он начинает ёрзать, крутить трактор в одну сторону — одну гусеницу притормозит, то другую, туда — сюда его разворачивает. Гусянка за что-нибудь цепляется и дёргает! Провод не выдерживает — лопается. А провода, в полях деревенских, в связи с тем, что нагрузки электрические небольшие, — используют стальные. Они квадрат пятьдесят или семьдесят (миллиметров квадратных) — полтора или два сантима в диаметре, пропускают нужное количество тока. И не таки дорогие, как алюминиевые. Ну вот, этот стальной трос, когда он лопается, а лопается он, когда у трактора уже не хватает сил вытащить. То есть, это струна стальная, и эта струна — летит в сторону анкера со свистом, как шашка или бич, сворачиваясь в петли, летит секунды полторы, две, в зависимости от того, на какой удаленности находится трактор от анкера. Вот 50—70 метров стального провода, летящего со скоростью звука, свёртываясь в полутораметровые кольца. Мотком этого троса, этого пучка, бьёт в оголовник анкера. Бьёт тех людей, которые стоят там на траверсе. А стоят, как правило, два человека, на траверсе, — пристегнутые цепью монтажного пояса. Этих людей сметает тросом, сбивают от туда, с траверсы. Они повисают на своих цепях, запутанные в петлях. Провод, метров тридцать и боле улетает обратно в пролет, провисая в пролетах промежуточных опор. Может случиться всё, и голову, нахрен, оторвёт и всё что угодно. По моему, по этому поводу загадку придумали — Что за птица — летит, кричит, когтями машет — (электромонтер!) Но всё равно, на каждый анкер нужно залазить кому — то, и зацеплять натянутый провод за изолятор. А при натяжении третьего провода, верхнего, сам этот металлический Клин, цепляющийся к изолятору, надо перетащить через металлический оголовник на анкере. Трактор, когда начинает ёрзать, — он уже становится не в струну, не в створ, а куда-то в сторону съезжает. И когда доходит клин оцинкованный, он залазит на оголовник стальной, металл по металлу — соскальзывает, провод падает с оголовника на траверсу, — щелкает на цепь от монтажного пояса и человека ломает, сгибает, в мгновение ока, шлепая его мордой или другой частью тела — об оголовник анкера.

Повисеть на траверсе анкера — одно сплошное удовольствие! А может, — даже два сплошных!

Эти детали работы на высоте — вроде бы не для студенческого строй отряда, а достаются как раз студентам, потому, что рабочие бригады отказываются от работ со стальным проводом и не только поэтому. Стальной провод — материал из прошлого. Давно лежит на улице, под дождями. Барабаны сгнили. Оденешь барабан на ось турника, что бы разматывать провод трактором, а он проломился на оси, (трактор то этого не видит), и тащит за собой и ось, и турник, и спутанную бухту стального троса. А если раскатаешь провод — он тяжелый, жалезный, — поднимать на каждую опору три раза — одно счастье, а может даже — три. Поэтому, копятся участки ЛЭП со стальным проводом — до лета. Летом — студенты возятся, без зарплаты остаются, и приезжают домой — курящими. Сигареты были болгарские, «Тракия» назывались. Не длинные. Снимут с анкера, или повезет — сам слезешь на дрожащих ногах, — пол сигареты за один затяг сгорает. Опять же — это я про себя, и других слабонервных. Был у нас в бригаде Сережа Катышев, из параллельной группы. Деревенский парень, с деревенским глубоким спокойствием и уверенностью, что он все делает правильно и основательно! «Основательно» — основа уверенности. Работали на траверсе где — то в поле, ЛЭП 10 кВ, от Абалаково к Смородинке. Тянули верхний «вредный» провод. Пока я перепускал стальной оцинкованный клин на проводе, через стальной оголовник, Сережа, с другой стороны головы анкера, что то поднимал на «удочке» — (веревка для поднятия инструмента вверх, при необходимости). Груз на удочке надо было вывести из — под траверсы, на которой мы стояли, с разных сторон, он нагнулся. Я заорал, — «Сережа, бойся» — потому что клин шел через оголовник. Он спокойно ответил — Ни чего Валера,… В этот момент клин соскользнул с оголовника, натянутый как струна стальной провод «щелкнул» на траверсу, на его сторону, сначала прилетев ему в лоб, сбив его с траверсы, а потом сам улегся поперек траверсы. Сережа повис под траверсой на цепи, боком переломившись на поясе. Из головы, как из крана, пошла жидкость жизни. Пока я на когтях перелазил через ногу анкера, на его сторону, в когтях пытался переступать по бобышке на траверсу, садился на траверсу верхом, свесив ноги в низ, — из него все хлестало. Начал подтаскивать его ближе к ногам анкера и поднимать — безуспешно. Сам переворачиваюсь — верхом на бревне, а он не поднимается. Возможно — надо зацепить мою цепь в «натяжку» за противоположную ногу анкера, повиснув на ней, — поднимать Серёжу? Но уйдет минуты три или больше. Ведь мне для этого надо проделать акробатические трюки, — я сижу спиной к анкеру. Что бы встать и перейти к ноге, мне надо лечь на траверсу, поднять ноги на траверсу, повернуться на живот, дотянуться до головы анкера, опершись, — умудриться — стать на колени, и в когтях — встать на ноги. — Все это на бревне, на высоте двенадцати метров, потом все обратно, и начать его поднимать. Он дождется? Тут не шевелясь, вися в низ головой, Сережа тихо говорит — «Ни чего, Валера, она сейчас остановится»… И она — остановилась.! Он потянул ко мне руку, я схватил ее, развернул его головой в верх, стал подтаскивать его к центру анкера, он другой рукой, подтягиваясь за свою цепь, поймался когтем за ногу анкера, переместился к ноге.. Сказал — отцепи меня.

–Ты же упадешь? — испугался я

Ничего, Валера, — я в порядке. А цепь натянутая, не дает ему обхватить ногу анкера. Нога то наклонная, идти по ней на когтях можно только с наружной стороны. Боясь убить товарища, — а выхода то нет, — отцепил его цепь, и вместе пошли в низ, на четырех когтях, так как надо его пристегивать и перестегнуть на перелазе через среднюю перекладину. Докладывать о случившемся нельзя, — исключат из института, за нарушение техники безопасности. Договорились с доктором — Любой, что бы она тоже не докладывала, по её каналам. Ходил месяц с синей мордой лица, с перевязанной головой, курить не начал! Он вообще был парень со странностями — Сережа Катышев. Как то мы на перекрестке в Абалаково привязывали поднятые провода к изоляторам. Конец дня, — часов в семь, я довязывал последнюю опору в пролете, и последнюю в этот день — идти на ужин. Четыре провода. Слез и подхожу к поворотной опоре, на которой сидит Женька Варыгин и вяжет — девять проводов. Я прилег на травку отдохнуть, жду Женьку, Куру. Подходит Катышев, посмотрел на Женьку, и говорит: — Жень, иди — ка сюда. Тот посмотрел на шутника, вяжет. Сережа сильнее, срочно надо, иди. — Подожди

— нет возможности ждать, слезь сюда, срочненько.

Женька на курс нас старше, но парень хороший, без закидонов и забросов. Начинает спускаться через девять проводов. Это минимум девять раз надо цепь отцепить и перезастегнуться. На Женьке в тот день — пояс с капроновым фалом, а не цепь. Выкаблучивается, пролазит между проводами и изоляторами. Да еще и укосину перелезть надо. Спустился варыжка до пасынка бетонного, стоит на когтях — обратно же надо залезть и довязать опору.

— Ну, говори…

Сережа: — Жень, посмотри на лампочку. — А на этом столбе — как раз фонарь уличного освещения установлен. Мы смотрим на лампочку — а она горит, — сияет! У меня окурок изо рта упал за пазуху, пузо горит, а я не чувствую! Линия ни куда не подключена, ни к трансформаторной подстанции, ни к домам и потребителям — вся отключена, — а двадцать один человек вяжут провода под напряжением! Выяснили, — на краю деревни ферма. На дойку слесарь запускает маленькую электростанцию. А электрик тайком к сети подключил свой дом, — хоть час при свете пожить. Еще он тайком подцепил свой дом к уличной сети, пользуясь тем, что барабаны провода везде по деревне лежат. Что бы меньше лазить, — подключился на опоре к нижним проводам, не подумал, что это четыре провода уличного освещения. В семь часов дойка начинается — линия уличная попадает под напряжение. Сережа так и не закурил в тот год, и оставался спокойным — как удав — от пачки дуста.

В ТАЙГУ!