Мишка-звездочет и индиго с косичками

Валерий Скурихин

«Это сокровище свалилось на нас как снежный буран в майский день. Среднего роста, худенький, с рыжими веснушками на простецком лице и хитрецой в задорных глазах Мишка больше походил на провинциального мальчишку, чем на жителя далекого и загадочного морского порта Владивосток. Лена, дочь, привезла его к нам на летние каникулы – очень уж хотелось побывать мальчонке в Европейской части страны, о которой он мало что знал. Папа Мишки был старшим помощником капитана на большом океанском сухогрузе и дома его видели не часто. А Лена хоть и хотела почаще бывать в отчем доме, от которого ее отдаляли тысячекилометровые дали, да времени все не хватало. Вот и получалось, что последний раз мы видели Сережку когда ему было только три года».

МИШКА-ЗВЕЗДОЧЕТ

Пчелка раздора

Это сокровище свалилось на нас как снежный буран в майский день. Среднего роста, худенький, с рыжими веснушками на простецком лице и хитрецой в задорных глазах Мишка больше походил на провинциального мальчишку, чем на жителя далекого и загадочного морского порта Владивосток. Лена, дочь, привезла его к нам на летние каникулы — очень уж хотелось побывать мальчонке в Европейской части страны, о которой он мало что знал. Папа Мишки был старшим помощником капитана на большом океанском сухогрузе и дома его видели не часто. А Лена хоть и хотела почаще бывать в отчем доме, от которого ее отдаляли тысячекилометровые дали, да времени все не хватало. Вот и получалось, что последний раз мы видели Сережку когда ему было только три года.

— Совсем большой стал! — не могла нарадоваться бабушка, Нина Владимировна, прижимая к себе его давно не стриженную голову с жесткими, соломенного цвета волосами.

— В этом году уже двенадцать исполнится! — гордо подтверждала мама Лена. — Как папа, моряком хочет стать!

Потом мы долго пили чай в гостиной, рассматривали многочисленные фотографии в Сережкином ноутбуке и они с Леной рассказывали о жизни своего семейства на краю света, в далеком Приморье.

— Хотелось бы у вас побывать! Очень уж у вас там интересно! — говорил я.

— А ты приезжай, дед! — зазывал Сережка. — Мы с тобой в поход, в Уссурийскую тайгу пойдем. Знаешь, сколько амурских тигров там сейчас развелось!

Тигров я, конечно, уважаю. Но только не тех, кто в тайге Уссурийской живет. Мне они больше в зоопарке нравятся.

Долго усидеть за столом Мишка не мог. Он нетерпеливо ерзал на диване и все поглядывал в открытое окно. Хотя чего там с двенадцатого этажа многоэтажки увидишь? Крыши соседних домов?

— Ты бы, Дима, сходил в Мишей в парк, прогулялся, город ему показал, — догадалась предложить Лена. — А мы пока с мамой поговорим, со стола уберем.

— Пошли, дед! — потянул меня за руку внук. — Не люблю я эти женские штучки. Будут сейчас нам косточки перемывать.

— Ах ты, негодник! — взвилась было Лена, но прямо перед ее носом мы успели с треском захлопнуть входную дверь.

Парк от нашего дома находится буквально в двух шагах. Здесь всегда тихо. Только вот в выходные дни многолюдно. Для ребятни — сплошное раздолье, куча всяких аттракционов. Первым делом Мишка затянул меня в тир. Тир был очень патриотичный. На стенах его висели фотографии времен Великой Отечественной войны и вход украшала броская надпись: «За Родину!» Как потом я узнал, целая сеть таких тиров открылась по всей стране. Сам я стрелять почти не умею, даже в армии не служил — зрение плохое. С малых лет в очках ходил, пока мудреную операцию по коррекции зрения не сделали. Но тут, чтобы потрафить внуку, решил взяться за дело.

— Я тебя научу стрелять! — пообещал я и купил пулек. Зарядив пневматическое ружье, я начал подробно объяснять внуку, как надо целиться и как задерживать дыхание, прежде чем нажмешь на курок.

Первым выстрелом в маленький движущийся танк я попал в «молоко». Последующие восемь выстрелов дали тот же результат. Осталась всего одна пулька. Я зарядил ружье и предложил пальнуть Мишке.

— Что-то тут мишени маловаты! — неохотно взялся он за оружие.

— Зато у нас призы большие! — похвастался инструктор тира, дюжий бородатый детина и издевательски рассмеялся.

— А какие такие призы? — заинтересовался Мишка.

— Да вот они! — представил красочную витрину инструктор. — Если попадешь в мишени три раза подряд, выйграешь маленького плюшевого медвежонка. Пять раз — получишь небольшой набор для конструктора.

— А вот за того, самого большого тигра сколько раз надо попасть! — Мишка указал на здоровенную, в половину его роста красивую мягкую игрушку.

Детина чуть не подавился от смеха.

— Пятнадцать раз подряд! Приз — специально для тебя.

— Это точно?! — усомнился Мишка и, почти не целясь, сбил первую мишень.

— Ну, парень, повезло! — похвалил инструктор. — Не то что твоему деду!

— Купи мне еще четырнадцать пулек! — попросил меня Мишка.

Я купил, чем еще больше развеселил инструктора. Но физиономия его быстро вытянулась и стала глуповатой. Внук, быстро перезаряжая ружье, почти не целясь одну за другой выбил еще четыре движущиеся цели. Вокруг начала собираться толпа болельщиков. В основном, пап и ребятишек.

— Расступитесь, граждане, не мешайте мастеру спорта! — скомандовал вдруг ошарашенный инструктор и льстиво добавил: — «А ты, мальчик выйграл вот этого медвежонка!»

Он высоко поднял над головой крохотную фигурку косолапого и протянул его Мишке.

— Ты что, дядя! У нас, во Владивостоке, на такую мелкую живность не ходят. У нас на тигров охотились, пока их в Красную книгу не записали.

— А вон этот, который здесь самый большой, в Красной книге не значится? — спросил один серьезный дядя, кивнув в сторону игрушечного тигра. — Я за него кучу денег перестрелял. Но так и не добыл!

— Попробуем дело поправить! — сказал Мишка, снова зарядил винтовку и одну за другой быстро перестрелял пять движущихся целей — два танка и трех солдат противника.

Что тут началось! Верзила-инструктор покраснел как рак и судорожно вытирал носовым платком катившийся со лба пот. В помещение тира набилось еще больше народа. Инструктор попытался было вручить внуку почетный приз — большой набор конструктора Лего. Очень уж жалко было ему дорогущего заморского тигра.

Мишка от почетного приза отказался. И тут вся толпа разделилась на две части. Одни спорили, что мальчишка все равно проиграет, не поразит оставшиеся пять мишеней. Вторые ревели от нетерпения и кричали, подбадривали внука:

— Давай, парень, давай!

Парочка невесть как забредших в тир футбольных фанатов, развернув свой клубный флаг, вдруг во все горло начала скандировать:

— «Спартак» — чемпион! «Спартак» — чемпион!

Мишка шмыгнул носом, зарядил ружье и одну за другой выбил четыре мишени. В помещении тира повисла напряженная тишина. Оставалась поразить всего одну цель и скварыга-инструктор решил выпустить самую трудную из них — крохотный, летящий под потолком самолетик. Все замерли. Самолетик начал свой роковой полет. В тире было слышно, как над головами посетителей жужжала муха. Мой внук тщательно прицелился, сопровождая проклятый самолетик. Казалось, он вот-вот выйдет из зоны обстрела. Но на последних сантиметрах полета негромко щелкнул выстрел и…

— Ура-а-а! — дружно грохнула собравшаяся толпа и зааплодировала. — Вот, молодчина! Ну, парень!

Мишка подбил и пятнадцатую подряд мишень! Верзила-инструктор старательно изобразил вымученную улыбку и вручил победителю красавца-тигра.

— «Спартак» — чемпион! «Спартак» — чемпион! — начали радостно подпрыгивать футбольные фанаты.

И причем тут «Спартак?»

— Ты где так стрелять научился? — спросил я Мишку, когда мы с трудом отбились от его внезапно возникших почитателей.

— Да так… Ты еще не видел, как я из рогатки пуляю! Ну, а из ружья, так это привычка. Мы всей семьей ездим в пейнтбол играть.

— Это когда шариками с краской стреляют?

— Точно. Знаешь, какая у нас команда! Всем шороху даем!

Мы свернули на пустынную аллею. Мишка увлеченно снимал все подряд на новенький фирменный смартфон, который привез ему папа из Южной Кореи, а я еле волок драгоценный приз. Возле одной из скамеек мы невольно остановились. Сжавшись в комочек, бережно прижимая к себе малюсенького щенка пуделя, перед нами горько плакала маленькая девочка. Слезы текли из ее темных глаз двумя чистыми ручейками. Щенок старательно слизывал их красным, шершавым языком и тихо поскуливал.

Мишка продолжал все снимать на камеру — перед этим он сообщил, что скоро станет классным блогером.

— Что случилось, девочка? — спросил я, подсаживаясь на скамейку.

— Ничего! — всхлипнула она.

— Как ничего! — вмешался Мишка. — Тебя кто-то обидел? Ты только скажи, я ему сейчас…

— Не обижали меня! — ответила девочка и еще горше заплакала.

— Постой, постой! Тебя как зовут? — спросил я.

— Меня? Розой!

— А собачку твою как?

— Это — Пчелка! Она хорошая! — убежденно сказала Роза, размазывая по щекам горючие слезы.

— Так что все-таки случилось? — спросил Мишка.

Девочка помолчала, потом глубоко вздохнула и выпалила:

— Меня мама из дома выгнала!

— Как выгнала?! — одновременно изумился я и Мишка.

— Ну, выгнала она не меня, а Пчелку. Вчера тоже выгоняла. Но вечером домой все-таки пустила. Сказала, что в последний раз. А Пчелка, Пчелка — она… Она новые туфли мамины погрызла. И тогда мама нам сказала: «Вот вам дом, а вот порог! Чтобы я этой зверюги здесь больше не видела. И тебя тоже, пока не снесешь ее в ветеринарку, к живодерам!»

Слезы катились из глаз Розочки-Дюймовочки не переставая.

— А что папа, заступиться не мог? — озадаченно спросил я. — Песик-то маленький еще, несмышленый. Его дрессировать надо!

— Это мама папу выдрессировала! Бабушка говорит, что он в собственном доме ходит теперь по одной половице и оглядывается!

— Феминизм! — высказал мнение Мишка. — Женщин до власти надо допускать с опаской!

— Но папа все — равно бы нас защитил! Только он в командировку уехал…

— А позвонить ему нельзя?

— Я звонила. Но он говорит, что надо слушаться маму.

Битый час мы просидели на скамейке. Все думали, как помочь Розе. Оказалось, что она живет в соседнем с нами доме. Но это мало что давало. Я даже родителей девочки никогда не видел. Мишка злился, что не может ничем помочь. На мой предложения сходить с девочкой к ее маме и просто поговорить он только отмахивался: «Знаем мы вас, взрослых!» Потом он долго осматривал Пчелку, трепал ее за ухо, заглядывал в глаза.

— А где вы ее взяли? — спросил он у Розы.

— У нас возле рынка часто щенят продают. И котят тоже. По смешной, как говорит папа, цене. Вот я его как-то и упросила купить Пчелку. Так мама еще тогда, два месяца назад, только увидев собаку нас всех чуть из дома не выгнала.

— Да, дела! — печально констатировал я.

— Да вы просто все — лохи! — не согласился Мишка. — Вы хоть знаете, что это за собака? Это же редчайшая порода карликовых — Лион бишон. Вот, смотрите!

Внук уже успел залезть в интернет и продемонстрировал нам фотографию маленькой лохматой собачки с прической как у Голливудской звезды.

— А вы говорите: «Пудель!» Да в интернете пишут, что Лион бишон это миниатюрная декоративная собачка, еще в прошлом веке признанная Книгой рекордов Гиннеса редчайшей в мире! Ее называют львиной собакой, львиной головой или Левхуном. Они на мировом рынке бешеных денег стоят! Вот боцман сухогруза, на котором ходит мой папа, как-то пытался в подарок для своего японского товарища привезти такого щенка — купил у заводчика породы черт знает за какую кучу долларов. А его на таможне чуть не арестовали, как самого злостного контрабандиста! Собачку отправили в специальный племенной питомник.

— А боцмана? — заинтересовано спросила Роза.

— Ему такой штраф впаяли — мама не горюй! Да, а у тебя мама где работает?

— В салоне красоты. Она на женщин красоту наводит. Очень в этом деле мастерица — с утра до вечера журналы мод читает.

— Ну и недалекие же у вас тут люди! — усмехнулся Мишка. — Законов бизнеса не знают! Вот у нас бы, во Владике, хитрые азиаты такую рекламную компанию вокруг твоей Пчелки развернули! Она же вон какая прелесть! Редкой, благородной породы! Да на руках роскошной кинодивы, рекламирующей салон красоты твоей мамы, песик бы смотрелся как бриллиант!

Тут в голове у Мишки что-то щелкнуло и он сообщил, что разработал операцию по спасению Пчелки. Многоходовую комбинацию…

Для начала они с Розой долго выпытывали у меня, где срочно найти собачьего парикмахера. Я в собаках не разбираюсь, особенно в их парикмахерах. Но в конце-концов я вспомнил о давнем приятеле, который медаль выйграл на недавней собачьей выставке. Хотя медаль-то дали не ему, а его псу — боксеру по имени Флокс. Приятель работал неподалеку, в магазине по продаже бытовой техники. Он давно уже упрашивал меня купить у них электромясорубку по льготной акции.

— Даром, считай, отдаем! — говорил он, расхваливая товар. — Очень твоя Нина Владимировна обрадуется. Это не мясорубка — зверь!

Мясорубка нравилась. Но я пока сомневался. Дорогая больно!

В магазин мы пришли с Мишкой, Розой, Пчелкой и этим несчастным тигром, которого еще не договорились как назвать.

Петр Петрович, так зовут моего приятеля, выслушал нас внимательно, но с сомнением. Долго осматривал Пчелку.

— Что я могу сказать, как специалист с медалью? Маловероятно, что это самый что ни на есть Лион бишон. Очень уж она запущена, лохматая, опять же. Но чем черт не шутит. Мне тут недавно одну историю рассказывали. В каком-то нашем городе один чудак при снесении старинного дома стопку писем нашел. И среди них одно необычное, на французском языке. Показал историкам. А письмо оказалось от самого Александра Дюма, автора «Трех мушкетеров». Он когда по России путешествовал, то ехал на Кавказ через этот город. Там он ненадолго задержался и написал письмо в Париж, своему издателю. А отправить не успел — так письмо неотправленным и пролежало с девятнадцатого века. Теперь его в музей хотят определить!

Слушать рассказы Петра Петровича, изнывающего от отсутствия покупателей, можно было до бесконечности. Выбить у него телефон и адрес собачьего парикмахера удалось с трудом. Встретиться с ним договорились в клубе для собаководов. Собачья парикмахерша оказалась молодой крашеной блондинкой, пухленькой и веселенькой хохотушкой. Карьеру собачьей парикмахерши она только начинала, а пока непосредственно работала в парикмахерской обычной, стригла мужчин. Мой предприимчивый внук, прихватив ее и Пчелку, заперся с ней в комнатушке-кабинете председателя клуба и оттуда долго раздавался жизнерадостный смех парикмахерши — Мишка вводил ее в курс дела. Мы с Розой остались пока не у дел и она лишь тревожно поглядывала на двери, за которыми скрывали ее хвостатое сокровище. С видом заговорщиков мой внук и парикмахерша с Пчелкой вышли из кабинета лишь минут через двадцать. Парикмахерша Ирина сообщила нам, что работа над образом породы Лион бишон требует глубокой проработки и нам с Розой лучше пока погулять где нибудь — минут сорок. Пришлось удалиться, а Мишка остался, в качестве собаковода-консультанта и, по — совместительству, фотографа.

Время тянулось медленно. Разговор с Розой не клеился. Она снова замкнулась в себе, а под конец и вовсе начала тихо плакать. Я утешал ее как мог. Но, признаться, педагог из меня получался никудышный.

Ровно через сорок минут мы осторожно распахнули дверь в комнату, в которой была организована импровизированная парикмахерская. Там тихо гудел электрический фен и веселушка Ирина лохматила последние штрихи образа породы Лион бишон. Струи воздуха были теплыми, ласковыми и Пчелка млела от удовольствия.

— Ну, как! — все так же весело воскликнула Ирина выключая фен и отходя в сторону от кресла. — Считайте, приглашение на международную собачью выставку у вас уже в кармане!

Роза тихо ойкнула и изумленно открыла рот. Я было хотел что-то воскликнуть, но вовремя прикусил язык. Из под серой ниспадающей челки на нас смотрела не Пчелка, не та замухрышка, с которой мы впервые свиделись в парке, а какая-то незнакомая собачья красавица. Ее бело-серая шерсть просто вся блестела, а постриженный хвостик заканчивался каким-то немыслимым помпончиком. Я не знаток собачьих причесок, но мне прическа Пчелки понравилась. Очень уж посвежела, похорошела собачка, от которой приятно пахло свежим запахом дорогого шампуня.

Роза долго стояла в изумлении, а потом бросилась обнимать свою любимицу. Велеречивый внук между тем щедро воздавал должное мастерству будущей звезды собачьего парикмахерского искусства.

Ход дальнейших событий полностью предопределял мой внук — нам оставалось только довериться столь юному прохиндею. Не посвящая меня в курс дела, он долго и строго инструктировал Розу и она прилежно заучивала версию, которую должна была выдать своей маме. В конце — концов дело дошло и до меня. Внук объяснил, что и как нужно делать. Розе же он торжественно вручил обретенного в тире тигра, которого они почему-то решили назвать Пчел. Тигр должен был поселиться на некоторое время у Розы, а Пчелка — у нас.

— Да нас бабушка на порог не пустит! — попытался возразить я. — Она смерть как собак боится!

— Ты, деда, не волнуйся! — успокоил внук. — Пчелку она полюбит как родную!

Мы проводили Розу до подъезда ее дома и она уныло поволокла огромного Пчела к себе, на второй этаж. Затем наступил наш черед. В квартиру первым вошел я, а когда бабуля с дочерью выпорхнули встречать нас в коридор, показался и внук, бережно прижимающий к себе красавицу Пчелку.

— Ой, какая прелесть! — радостно воскликнула мама Лена. — Вы где ее взяли?

— Что это за псина! — испугалась бабушка. — Они же, эти самые маленькие, первыми и кусаются!

Драматические шекспировские страсти меркли перед спектаклем одного актера, моего внука, который разыграл классическую мелодраму времен крушения патриархальных нравов. Он трагично всхлипывал, вытирал натуральные слезы на своем искаженным страданием веснушчатом лице и горестно повествовал о трагической участи девочки Розы и отправленной на заклание Пчелки. Когда рассказ его дошел о подробностях предотвращенного нами преступления, он, в доказательство, предоставил снятый им на смартфон сюжет. Маленькая девочка Роза сидела прижимая к себе лохматую собачку и вся в слезах рассказывала: «Меня мама из дома выгнала!…Ну, выгнала не меня, а Пчелку…Мама нам сказала: «Вот вам дом, а вот порог! Чтобы я этой зверюги здесь больше не видела. И тебя тоже, пока не снесешь ее в ветеринарку, к живодерам!»

Документальное свидетельство имело эффект разорвавшейся бомбы! У бабушки прихватило сердце. Мама Лена с трудом сдерживала слезы и все причитала: «Как же это? Что это такое!» Она отняла Пчелку у Мишки и потащила ее в комнату, осматривать.

— Я, конечно, ветеринарной академии не кончала, но все же доктор, какой-никакой! — суетилась она, поправляя спадающие на нос очки. — Бедненькая ты наша, потерпи, Пчелушка!

Вокруг нее, забегая то с одного, то с другого конца, суетилась моя супруга.

— Да она голодная, наверно! Может, ей кашки сварить, бульончику? А хотите я в магазин за свежей колбаской сбегаю?

— Колбасу собакам такой редкой породы есть вредно! — наставительно пояснил внук.

— Какой такой породы?

— Породы Лион бишон. Эти собачки занесены в Книгу рекордов Гинесса! — объяснил внук и стал рассказывать о том, какая это бесценная порода и сетовать на то, что некоторые неотесанные гражданки не умеют ценить настоящую красоту и неповторимость. — Хорошо, нашлись добрые люди, которые разглядели, обогрели и привели в достойный вид это благородное животное!

Тут, наконец, в разговор вступил я и выложил всю хронику наших приключений. Прежде всего я отметил фурор, который внук произвел в тире, где он, под шум поклонников, выбил одну за другой пятнадцать мишеней, чем наповал сразил верзилу инструктора. Рассказал я и о добыче стрелка — специальном призе, огромном тигре, который он, по доброте души, подарил плачущей девочке — второкласснице Розе.

— Вот это ты правильно сделал! — похвалила растроганная бабушка. — Кто же ее еще пожалеет, если родная мать…

— Не надо, баб, не расстраивайся! Мы с Розой договорились: она будет свою Пчелку навещать.

— И слава богу!

А тем временем мама бедную Розу встречала не радостно!

— Где ты была! Где ты была! — трясла она дочь, захлебываясь от волнения. — Я уже всех твоих подружек обзвонила, в милицию собралась идти! Почему ты трубку не брала?! Я тебе раз двадцать звонила! Говори сейчас же: «Где была?»

— Как где — на живодерне. Пчелку туда отвозила — ты же сама нас прогнала!

— Какой живодерне! Что ты такое говоришь! — захлебнулась от возмущения Инна Петровна, мама Розы. — И откуда у тебя этот тигр! Откуда!

— Это — Пчел. Мне его мальчик и его дед подарили, когда мы спасли Пчелку. А то ее хотели отправить…Отправить…

Роза не договорила и заплакала.

— Что отправить? Куда отправить? Что вы с ней сделали?! — в ужасе воскликнула мама. — Я же что, я же ничего плохого не хотела! Где собачка?

— Ты сама хотела от нее избавиться!

— Мало ли чего я хотела! Мало ли! А зачем она у меня сначала сгрызла новые колготки, через пару дней порвала в клочья новую шерстяную кофточку, а на следующий день туфли, которые я только что успела принести из магазина!

— На живодерню и не за такое отправляют, — согласилась Роза. — Вот и мне пришлось…

— А-а-а! — испуганно завопила мама и ее красивое лицо исказила гримаса ужаса. — Что ты наделала! Я ведь хотела только наказать ее, перевоспитанием заняться!

— Теперь уже поздно!

Мама метнулась на кухню, накапала себе валерьянки в чайную чашку с водой и залпом выпила.

— Где, что с бедной Пчелкой?!

— Я же тебе сказала: «Отвезла на живодерню».

— А-а-а, потом? — тяжело опустилась на стул Инна Петровна.

— Ветеринар осмотрел Пчелку и сказал, что это уникальная собачья порода. Он позвонил кому-то и к нам пришел мальчик, Мишка, и его дед Дима. Мальчик приехал к нам из Владивостока и он сразу определил, что Пчелка — собака редчайшей породы, очень древней. И что ее надо спасать. Они купили мне взамен собачки этого тигра, чтобы я не очень плакала. Мы все подумали и назвали тигра Пчел. Дед Дима сказал, что раз твоя мама любит все самое модное, то этот тигр очень подойдет к дорогому платью. И грызть ничего не будет! А нашу Пчелку Мишка увезет к себе, во Владивосток. И там она будет в безопасности.

— Где этот дед! Где этот Мишка! — грозно поднялась со стула Инна Петровна. — Я им покажу Владивосток?! Мою Пчелку украли! Да я сейчас в милицию… Да я… Ты представляешь, что мне папа устроит, всем нам устроит! Он сегодня вечером из командировки возвращается! Все, собирайся, бери этого ультрамодного Пчела и пошли к Мишке.

— А куда пойдем? Я не знаю, где он живет!.

— Ты меня до инфаркта доведешь! — изысканная прическа Инны Петровны растрепалась как пакля, щеки горели неестественно пурпурным румянцем. — Пошли в полицию! Будем объявлять в розыск!

— Не надо в полицию! Дядя Дима сказал, что за такие дела, за то, что ты ребенка на живодерню отправила, тебя в тюрьму посадить мало…

У Инны Петровны началась истерика.

— И что теперь делать? Что я твоему папе скажу! Он сам меня отведет на живодерню, мужлан проклятый!

— Мы ему Пчела подарим!

— Какого Пчела! Где, где искать этого Мишку?!

— Они Пчелку в салон повели, к собачьему парикмахеру. Он вечером позвонить обещал!

И потянулись часы томительного ожидания. Инна Петровна не могла найти себе места и нервно, бесцельно расхаживала по квартире. Розочка-Дюймовочка обхватила за шею тигра Пчела и притихла в уголке дивана. Наконец, часов в шесть вечера позвонил Мишка.

— Ну как там у тебя дела, Роза? — поинтересовался он. — Пчелке такую прическу сделали — закачаешься! Я тебе на мобильник сейчас сброшу! И еще. Я в интернете фотки собачек породы Лион бишон нашел. Одна на коленях с герцогиней Кембриджской, ее хозяйкой, другая — с какой-то звездой балета.

— Прямо так у герцогини она и живет?

— Да, она — ее любимица!

— Дай мне! Дай мне! — вырывала трубку Инна Петровна.

— Мишка, тут с тобой мама хочет поговорить! — сказала Роза и неохотно передала трубку.

— Алло! Алло, мальчик! — закричала в трубку Инна Петровна. — Что вы сделали с Пчелкой! Немедленно, слышишь, немедленно верните собаку! Это вам не игрушка! О ней заботится надо! Ее по часам кормить надо! Беречь!

— Что же это вы не сберегли? На живодерню отправили!

— Миша! Миша! Это — недоразумение! Это — трагическая ошибка! Да я за Пчелку, я, я… — она всхлипнула. — Можно, мы к вам сейчас же приедем! Можно?

— Ну, не знаю! — ответил Мишка. — Боюсь, что вам здесь будут не рады. А дед вас и вовсе с лестницы спустить грозился!

— Мы все исправим! Мы все исправим! — заголосила Инна Петровна. — Миша, диктуй адрес, я уже вызываю такси!

— Зачем такси? — остановил ее Мишка. — Мы рядом живем, в соседнем доме, в тридцать пятой квартире.

Дальше Инна Петровна слушать не стала. Шапку, как говорится, в охапку, дочь за руку, Пчела под мышку и — бегом.

Дверь квартиры открыл я.

— Здравствуйте! — оробела раскрасневшаяся Инна Петровна. — Вы Мишин дед, Дмитрий Иванович?

— А вы кто? — грубовато ответил я и осмотрел процессию. — Это что, Роза, та самая мама и есть?

— Та самая, — сказала, понурившись, Роза.

Из дальней комнаты раздавался задорный лай Пчелки и заливистый смех Мишки.

— Пчелка! Пчелка! — рванулась Инна Петровна и я был вынужден отступить.

Роза и ее мама торопливо прошли в комнату. Инна Петровна при этом цепко держалась за Пчела, как утопающая за спасательный круг. Бабуля и Лена встретили ее при этом без радости. Пчелка тоже не обратила на нее никакого внимания и с ходу прыгнула на руки Розочке-Дюймовочке. Инна Петровна стояла при этом как в воду опущенная и только спустя какое-то время стала судорожно пытаться что-то объяснить, рассказывать про проделки Пчелки, свои испорченные туфли и про то, что Роза все не так поняла.

— Да все она правильно поняла! — веско сказала умудренная большим педагогическим опытом старая учительница, моя жена. — Вы хоть сами-то понимаете, какую психологическую травму могли нанести ребенку!

— Я поняла! Я все поняла! — торопливо забормотала Инна Петровна и совсем уж невпопад пообещала. — Я больше так не буду!

Лед был растоплен. Инна Петровна долго восхищалась преображенной Пчелкой и внимательно выслушивала рассказы Мишки о славной породе карликовых собак Лион бишон, которые были любимицами королев, герцогинь, графинь и прочих великосветских дам. Она зачарованно разглядывала фотографии разнеженных питомцев и их именитых хозяек на фоне роскоши дворцовых покоев и невольно сравнивала собачек с Пчелкой. Копия! Да это же Пчелки, только не наши! И как такую редкую собачку занесло в Россию, к ним, отнюдь не потомкам княжеского рода? Тут Инна Петровна отчего-то смутилась и торопливо достала из сумочки портмоне с солидной пачкой купюр.

— Вот, возьмите, вы ведь на Пчелку так потратились! Постригли ее как королеву, заботились как…

— Дружба цены не имеет! — осадил ее Мишка и мама Лена согласно закивала головой.

— Простите, я хотела… Голова просто кругом идет!

В конце — концов, Мишка дал себя уговорить — вернуть «домашнюю любимицу», как отозвалась о Пчелке мама Розы. Но о возвращении ему Пчела отказался.

— Я его вам подарил, значит — подарил!

— Это несправедливо! — сказала Роза. — У меня уже есть Пчелка. Пусть и у тебя будет друг — Пчел. Посмотришь на него — сразу вспомнишь о нас! Ты ведь будешь приходить к нам с Пчелкой?!

— Конечно! — несказанно обрадовалась Инна Петровна. — Приходи, когда захочешь. И с Пчелкой сходите, погуляете. Правда, Розочка!

Моя супруга, педагог со стажем, тут же принялась давать полезные советы.

— С собачкой надо чаще гулять и внимательно следить за рационом ее питания! — втолковывала она. — Она ведь — существо нежное.

— А за свои туфли и колготки вы больше не беспокойтесь — надо в супермаркете, в отделе для животных, ей пару специальных косточек купить, чтобы она их грызла. Проверено наукой!

— И на курсы дрессировки собачек нужно походить! — не удержавшись, посоветовал я. — С Пчелкой заниматься нужно! Воспитывать!

Провожали мы благородное семейство до самого их дома. По пути даже успели купить Пчелке специальные собачьи косточки. Львиная собака играючи бежала рядом с Инной Петровной, бережно удерживаемая легким собачьим поводком. Прохожие невольно заглядывались на чудесную собачку, а одна мамаша даже специально остановилась и показывала на нее маленькому мальчику:

— Смотри, смотри какая собачка! Прелесть!

Инна Петровна расплывалась в довольной улыбке, словно хвалили именно ее, а не Пчелку…

Роза потом рассказывала, что в тот же день, поздно вечером вернулся из командировки ее папа. Он навез целую кучу гостинцев, а про гостинец Пчелке забыл. Собачка долго вертелась возле него, пока он не обратил на нее внимание.

— Надо же, как ее красиво постригли! — сказал он и похвалил Инну Петровну. — Я же говорил, что за собачкой особый уход нужен! Вон какая красавица стала! Хоть на собачью выставку отправляй.

— Точно! Точно!

— А как ты думаешь, дворняг на выставки пускают?

На пунцовых щеках Инны Петровны застыла жестяная улыбка.

Мажоры с нашего двора

Когда два этих недоросля появлялись на детской площадке нашего двора боязливые мамаши старались срочно эвакуировать своих детишек подальше — слишком много шума несли с собой пришельцы. Макс и Антонио, как они себя называли, по-хозяйски рассаживались на детских качелях, пили холодную «Колу» из модных жестяных банок и задирали малышню. Переросткам было лет около четырнадцати. Переступить порог юности они еще не успели, а детство оставили уже позади.

Один из них, Макс, был длинной нескладной каланчой на тоненьких куриных ножках. Другой, Антонио, толстеньким жизнерадостным пингвином, сбежавшим на материк из студеной Антарктиды. При этом оба они были удивительно похожи. В почти одинаковых белых адидасовских кроссовках, цветастых пляжных шортах и аляповатых канареечных рубашках с коротким рукавом — типичные жертвы курортного сезона. Макс обладал ухающим басом полковой трубы. Антонио — визжащим фальцетом расстроенной гармошки. В нашем дворе появлялись они, слава богу, не часто. Большую часть времени проживали в загородных коттеджах — папаши служили в городской администрации и были, как у нас говорили, большими шишками. Их квартиры в нашем доме находились в крайнем подъезде, на одной площадке. Так что, можно сказать, мы были соседями.

Конец ознакомительного фрагмента.