Вербовка etc

Валерий Рубин, 2022

Сборник рассказов, что перед вами, нечто подобное. Книжка без сюжета. Как так? А зачем сюжет путевым заметкам рыцарей плаща и кинжала, которым на роду написано: по морям, по волнам, нынче здесь, а завтра – там. Какой может быть сюжет, когда вокруг бурлит настоящая жизнь, полная опасностей и приключений на свою голову, только успевай подставлять? Но если серьезно, сюжет все же присутствует, вернее, сюжетные линии, надерганные из книжек автора, этакой синтез пестрых "хлебных крошек", на профессиональном арго.Имена, понятно, изменены, и их у главного героя несколько. Да и какой уважающий себя шпион, а тем более разведчик, обходится одним?Начинайте читать, и вы узнаете, что кроется за аббревиатурой ФСБ. Уверены, это совсем не то, о чем вы подумали. В конце вас ждет бонус: целая минута блаженства…

Фонд стратегического бронирования

Об Александро-Невской Лавре (полное название Свято-Троицкая Александро-Невская Лавра) известно, что здесь, в оконечности Невского проспекта поначалу был заложен мужской православный монастырь, получивший в 1797 году статус Лавры, архитектурного комплекса, включавшего в себя несколько «статусных» кладбищ. Молва приписывает участие в закладке монастыря собственноручно самодержца Петра Первого. Так это или нет, свидетелей тому не осталось.

Обстановка в Александро-Невской Лавре располагала к неспешной прогулке по ее тропкам-дорожкам. Здесь располагался Музей-некрополь 18 века, с захоронениями для знати Санкт-Петербурга, начиная с петровских времен. Высокохудожественные надгробья, выбитые на мраморе имена привлекали посетителей — совсем как в музее изобразительных искусств. Ломоносов, Кваренги, Фонвизин, Воронихин, Росси, Витте, Муравьев, адмирал Чичагов, фельдмаршал Шереметев, князья Трубецкие, Волконские… могилы других государственных деятелей России, ученых, литераторов, архитекторов… Все они составляли славу России, были не просто частичкой, но каждый — важной вехой ее истории.

Неподалеку было разбито другое кладбище — Никольское, моложе упомянутого Лазаревского на добрую сотню лет. Название свое оно получило по имени Св. Николая Мирликийского, почитаемого христианами святителя и чудотворца, покровителя детей, моряков и купцов, которого легко можно было, и со многими это происходит, спутать с другим Николаем — Чудотворцем, поскольку оба были родом из Ликии. Никольское кладбище выглядело запущенным, и это становилось очевидно всякому, кто хотя бы однажды из любопытства прошелся по его узеньким заросшим травою аллейкам, меж могил духовенства и простых смертных, мирян. Однако и среди них можно было встретить надгробия с «громкими» разных эпох именами, как то: строившего ансамбль Лавры архитектора Трезини, писателей Гумилева, Гончарова и Мамина-Сибиряка, композитора Рубинштейна, художника Маковского, князя Голицына, артиста балета Макарова, металлурга Обухова, авиатора Уточкина, книгоиздателя Суворина, адмирала Григоровича, профессора Воейкова, барона Врангеля, основателя Императорского Православного Палестинского общества графа Хитрово… В местном Троицком соборе, выстроенном по повелению императрицы Екатерины II в духе классицизма, в настоящее время (после долгого перерыва) возобновились богослужения, сюда же не так давно были возвращены мощи Св. Александра Невского. Заканчивая экскурс, стоит отметить, что для «светских» интерес представляет Государственный Музей городской скульптуры, включая относящиеся к нему кладбища. Ну, а встречает всех прохожих сразу за аркой Надвратная церковь, где находится икона Божией Матери «Всех Скорбящих Радость». Мимо нее пройти со стороны Старо-Невского невозможно.

Беседа с «контактом» мало что дала. Дежурная встреча, как есть. Прохаживаясь вдоль Митрополичьего корпуса, называемого также Архиерейским Домом, оглядывая разбитую здесь рощу, деревья, клумбы и цветники, Алекс доложил Александру Павловичу о разговорах в коридорах Дома журналиста на Невском. Кто и что сказал, по какому поводу. Это была конфиденциальная информация, которая оседала затем в служебных досье и папках. Для чего? — на всякий случай. Рассказал о том, что узнал в разговоре от знакомого, редактора многотиражки на одном из оборонных предприятий. Тому в поле зрения попал конструктор-технолог, интересовавшийся символикой ОУН, Организации украинских националистов, внесенной в список террористических. Вел с сослуживцами разговоры о «жовто-блакитной», по всем признакам, вредные разговоры, провокационные. В его рабочем столе при обыске позднее был обнаружен «трезубец», и он был задержан.

Украинский «Тризуб» имени Степана Бандеры, запрещенный на территории СССР, по праву считался праворадикальной экстремистской организацией, ставившей целью провозглашение в Киеве «соборной независимой державы» и объявившей своими врагами ни много, ни мало коммунистов, империалистов и до кучи — фашистов. Это был своего рода Орден, который был обязан своему появлению на свет Василию Иванишину, педагогу и литератору из западноукраинского города Дрогобыч. Позже появилось и силовое прикрытие — Конгресс украинских националистов, для которого террор против русских и поляков стал делом привычки, как бы «по умолчанию», согласно компьютерной терминологии. Создать единое украинское государство на землях России, Чехии, Румынии и Польши так и не удалось, первый руководитель ОУН Евген Коновалец был ликвидирован в Роттердаме в мае 1938 года группой сотрудников советской внешней разведки, а исполнителем приговора был Павел Судоплатов, успешно внедрившийся в ряды «самостийников». Он передал Коновальцу в качестве подарка ко дню рождения бомбу, замаскированную под коробку шоколадных конфет, которая и взорвалась, когда тот вышел из ресторана. Для полноты картины напомним: в годы войны Судоплатов занимал пост начальника 4-го Управления НКВД, ведавший диверсионной и разведывательной работой в тылу врага. Он также координировал деятельность агентурной сети в Германии и в странах-союзниках по антигитлеровской коалиции.

— Враги в совершенстве владеют приемами холодной войны. Их намерения не всегда можно угадать. Даже когда у вас возникнут подозрения, опытный враг сумеет заставить вас усомниться в ваших догадках. Их специально учат серой пропаганде, искусству убеждения — кого угодно и в чем угодно. Опасное оружие, которое обращено против нас. Вы ведь работали в одном из «ящиков» после института, спросите себя: вы могли бы распознать врага рядом с вами?

— Вероятно, хотя и не уверен. Интуиция у меня довольно развита, однако никогда не чувствовал, что мной манипулируют. Это абсурд.

— Работа на предприятии, в закрытой организации, где имеется допуск к гостайне, секретам, порой порождает смесь личных, карьерных интересов в противовес лояльности государству. Сотрудники, бывает, используют коллег в корыстных, а то и преступных целях. Ведут поиск тех, кому можно «родину продать», и подороже.

— Не могу сказать, что никогда не ошибался, но есть начальство, которому принято доверять, и которое обязано такое предвидеть.

— Естественно, начальству должно быть виднее. В нашем с вами случае деятельность агента под прикрытием направляет его куратор, дает подсказки, за кем присмотреть.

— А если мнения и оценки расходятся?

— Мы исходим из правомочности самостоятельности, доверяем агенту. То есть, грубо говоря, агент — хотя бы теоретически — всегда прав. Именно он берет на себя риск и ответственность за свои действия и свою информацию. С другой стороны, доверяй, но проверяй.

В свою очередь Алекс поинтересовался, не попадало ли что интересное в поле зрения органов, о предстоящей перетасовке в правительстве. Зачем ему это? — ответил уклончиво: слухи… возможно, пригодится для журналистского расследования. Жанр журналистского расследования становился модным. Рассказы о преступлениях на почве приватизации, о рейдерстве, перестрелках, переделе имущества часто попадали на страницы газет и журналов. Новоиспеченные бизнесмены под «крышей» бандитских группировок никого не боялись и не щадили. У них все было схвачено и за все заплачено. Власть для того и была властью, чтобы успеть набить карманы, обогатиться самой и поспособствовать этому нужным людям. Рука моет руку — и обе чистые. Обогащайтесь, пока есть возможность, пока ты занял место под солнцем. А там хоть трава не расти.

«Органы» наблюдали, контролировали процесс капитализации материальных ценностей, следили строго, чтобы они попадали в «правильные» руки. И нередко непосредственно участвовали в их дележке в качестве третейского судьи, получая за консалтинг свою долю. Разумеется, кого-то сажали, кого-то ликвидировали, не без этого. Бизнес любит порядок и стабильность и недолюбливает конкурентов. Для этого позарез были нужны доверенные лица в коридорах власти. Власть плюс деловая хватка — вот, собственно, и вся незатейливая формула жизненного успеха нуворишей. А успеха, желательно, легкого, хотелось почти всем. Хочешь хорошо жить — умей вертеться! Политическая, банковская, коммерческая, правоохранительная и прочие элиты слились в едином порыве дележки народного добра… Это сладкое слово «приватизация». Ну, наконец-то… большевикам пришел конец, кончилось их время… В джунглях раннего капитализма нет запретных плодов. Все, чем богаты, — на стол, на завтрак, обед и ужин… Кто не успел, тот опоздал.

В конверте, который куратор передал Алексу, был всего один бумажный листочек, размером с визитку, в который было вписано всего одно слово… точнее, фамилия. Алекс даже не удивился тому, что интерес к ее носителю — просто совпадение? — проявляет не только его Босс, но и органы. Фамилия эта была на слуху, едва ли не ежедневно мелькала на страницах печати. Грозит ли имярек реальная опасность? — а таковая по агентурным данным существовала, — и предстояло по возможности разобраться, попробовать раздобыть дополнительную информацию, но ничего, упаси боже, не предпринимать.

Случай представился совсем скоро. В Мариинском дворце не столь часто, но иногда устраивали званные мероприятия с участием прессы. Как же без нее, четвертая власть все-таки… Не беда, что первая, вторая и третья не почитали ее за власть, а скорее, за «подручных партии», партии власти. Помощников тоже иногда надо было ублажать, подкармливать в прямом и переносном смысле. И деньги из соответствующих статей бюджета на это охотно отпускались теми, кто был заинтересован в «правильном» освещении деятельности руководства и комитетов Ленсовета. В одно из посещений Северной столицы важным гостем из Москвы у Алекса появилась возможность пообщаться с коллегами поближе, тет-а-тет, за накрытым напитками и закусками столами. Называется это одним словом: фуршет. Здесь можно было поделиться новостями, послушать сплетни, обменяться мнениями и сомнениями, как принято после пресс-конференций, так что приглашения журналистами охотно принимались.

Застолье в этот раз вышло скучноватым, да и угощения не баловали разнообразием. Что ж, бывает. Это не в финском генконсульстве, где одной только красной рыбки было с десяток сортов, угостились на прошлой неделе на славу. Журналист — человек нетребовательный. Что дают, то и ладно. Положено — ешьте, как тогда шутили. Ешь, пей, да дело разумей, не выходи за рамки дозволенного. Алексу повезло. Краем уха он услышал, как коллеге по соседству предложили пройти в другой зал, ниже этажом.

— А что там? — спросил он девушку, с которой когда-то вместе повышал квалификацию в Доме журналиста. Оригинальное сочетание имени-фамилии: Астра Земляникина (по мужу Гиацинтова), точно ни с кем не спутаешь.

— Не знаю. Пойдем, посмотрим…

Они спустились вниз на первый этаж вслед за провожатым. Несколько озадачивала форма приглашения, но любопытство, говорят, сгубило кошку. Работа у них такая — любопытничать и разносить секреты по всему свету.

В зале были накрыт длинный стол. Без алкоголя, без излишеств, но вполне прилично. Гостей было немного. Чувствовалось, что собрались свои. Опоздавших встретили настороженно. Молодой человек, судя по всему, распорядитель-организатор подошел, представился, спросил, с кем имеет честь. Узнав, что Алекс из московского издания, а Астра — из «Вечерки», отошел, пошептался с кем-то. Вернувшись, поинтересовался, может ли чем-то помочь. Алекс спросил: кто здесь собрался и по какому поводу. Молодой человек ответил, что собрались старые друзья, единомышленники. А отмечают важную дату в православном календаре. Пригласил к столу и порекомендовал чувствовать себя свободно. Алекс только тогда обратил внимание на священника в черной рясе, беседовавшего с человеком благообразной наружности, с военной выправкой, которую невозможно было скрыть. Алекс с коллегой быстро освоились. Девушка с копной ярко-рыжих волос, привлекательная и обаятельная, показалась ему знакомой. Да, так и есть, это была журналистка из «савраски», как фамильярно называли в узких кругах «Советскую Россию». Он контактировал с ее представителями, была общая сеть распространения газет. Галина, — так звали симпатичную девушку, — была талантливым литератором, ее корреспонденции вызывали интерес не только у патриотической общественности, но и у «либералов».

Алекс подошел, поздоровался.

— Привет, как дела?

— Спасибо, ничего. А ты как здесь оказался?

— Да вот, пригласили вроде как…

— Ого. Ты в проправительственной газете, да?

— Да, с некоторых пор. А до того — в «Правде» обретался. Но тебя читаю регулярно. Ты ведь в патриотической прессе? Я не к тому. Мне интересно. Что здесь такое, что за таинственное собрание?

— Смотри, видишь там троих — они из охранного предприятия. Они и устроили прием.

— Из охранной фирмы? В Мариинском?

— Что ты удивляешься, заплати за помещение — и тебе его сдадут в аренду. Все просто. Рынок. Спрос и предложение. Но это как будто не твоя тема, а?

— Какая?

— Дела церковные, общинные, православные… Кстати, сегодня здесь сходка.

— Как у воров, что ли?

— Решают оргвопросы.

— И о чем речь?

— Поговаривают об акции.

— Социал-революционеры? Как прикончить царя?

— Не в курсе. Но надо ждать чего-то, мне кажется, ребята серьезные, слов на ветер не бросают.

— И кто же не угодил «охранному отделению»?

— Сам догадайся. Она уже всем глаза намозолила. А у Ельцина, есть информация, на столе уже лежит проект указа о ее назначении министром обороны.

— Да ты что?.. Что за глупость… женщину…

— Демократия в законе, забыл?

— Сведения верные? Ах, да… Ты ведь у них на доверии.

— Меня не подпускают близко, но вон тот капитан второго ранга может рассказать кое-что, если попросишь.

— Ты его знаешь? Как звать-величать?

— Владимир Иванович. Он в запасе. Но офицер боевой, патриот, на атомной подлодке служил, я о нем однажды писала.

Грешно было бы упустить такой случай. Волка, как и газетчика, как известно, ноги кормят.

— Простите, Владимир Иванович? Мне вас рекомендовала коллега, Галина Иванова из «Советской России». Я Алехандро. Представляю в Питере московское проправительственное издание. Могу я задать вам вопрос?

— Алехандро? А по батюшке?.. Еврей?.. А, впрочем, извините… какие условности. Спрашивайте, отчего же…

— Я питаю благорасположение к патриотической прессе, хотя вынужден по ряду обстоятельств трудиться в чуждой мне по духу газете. Неплохие деньги… положение. Ну, да времена меняются… Вы не обессудьте, я спрошу прямо: правда ли, что… — Алекс назвал известную фамилию… — будет назначена министром обороны? Это же катастрофа. Предательство национальных интересов, иначе не скажешь…

Капвторанга усмехнулся в пшеничного цвета усы.

— Поговаривают… Вы верно изволили заметить: предательство. Национальная катастрофа, если точнее, — вот куда ведут нас кремлевские правители, американские приспешники… Однако дела… Рад был с вами познакомиться. Если что, звоните, вот мой телефон.

Владимир Иванович протянул визитку.

— Но этого нельзя допустить, вы согласны?.. — собеседник ускользал, и Алекс пустил пробный шар в попытке хоть что-то разузнать.

— И не допустим, будьте уверены. Знаете, что… Позвоните, там поговорим. Здесь обстановка, должны понять, не совсем подходящая. Наверняка прослушивают…

Покидая «собрание», Алекс с Астрой поделились впечатлениями. Сошлись на том, что день был не очень удачным для «информационных поводов», ничего продуктивного извлечь для газеты не получится, редактора удивить будет нечем.

На следующее утро Алекс постучал в дверь кабинета С.М.

— Можно?

— Входи, дорогой. Что у тебя?

С.М. с недавних пор в общении с ним перешел на «ты».

— Был вчера на фуршете в Мариинском. Попал в любопытную компанию, с интригой.

Он коротко проинформировал шефа об увиденном и услышанном.

— Охранная фирма, говоришь, имени Святого Георгия? Христианского великомученика?

Поднял голову, глянул пристально.

— Знаю, знаю… Спасибо, что предупредил. Мы сигналы получаем, есть источники. Подумаю, куда доложить.

С.М. с минуту помолчал.

— Вот что, Саша… Ты у меня работаешь не так давно, но показал себя с лучшей стороны. Есть мыслишка одна. Надо бы тебя ввести в курс дела. Образование твое позволяет, ты сообразительный, исполнительный… Как насчет Фонда Стратегического бронирования?..

Вопрос застал врасплох.

— Фонд Стратегического Бронирования? Не слыхал. А что это? Здесь, у нас? Аббревиатура как у ФСБ, Федеральной службы безопасности… занятно…

— Да уж, название громкое… Учреждение между тем солидное. Ведет учебно-просветительную и исследовательскую работу. На законном основании. Есть лицензия от правительства. Ты останешься в составе редколлегии еженедельника, в штате своей газеты. Одно другому не помеха. Понимаешь, ФСБ — это Фонд, то есть, организация некоммерческая. То, что «стратегический» тоже понятно, от «броня крепка и танки наши быстры…» Ну, а собственно «бронирование», вероятно, требует некоторых пояснений. Речь ведь идет не о заказе билетов в театр или номере в отеле. Смотри глубже: бронирование прав на интеллектуальную собственность, на эксклюзивную информацию, сбором которой и использованием в надлежащем направлении мы и занимаемся. Наш Фонд — это своего рода аккумулирование и резервирование материальных, финансовых и прочих ресурсов на случай чрезвычайных обстоятельств. У американцев, англичан тоже есть теневые политические институты, консультирующие правительства, да ты в курсе. Вот что… Давай-ка как-нибудь соберемся, съездим туда. Посмотришь… Поговорим с руководством. Ты не думал, кстати, о диссертации? Там и напишешь, если что. Дадим тему — и вперед… Я посоветуюсь кое с кем, возможно, поставим тебя пресс-секретарем. Встречи, конференции, релизы. В центре событий! А?

— М-м-м…

— Кресло не должно пустовать, ты понимаешь…

Он побарабанил пальцами по столу.

— Мне бы и хотелось отложить разговор, но наверху требуют. У меня тоже ведь есть руководство. У всех есть начальство.

С.М. вздохнул.

— Ну, как тебе?

— Не знаю, что и сказать, как обухом по голове, Семен Михалыч. Неизвестность пугает.

— Подумай пару дней, давай так договоримся, но не больше. И не распространяйся особенно, что да как. Разговор предварительный… Тебя я предложу пока как временную кандидатуру.

— Временную?

— Да. Ситуация такова. Тебя уже предварительно проверили, я дал указание, требуется лишь одобрение начальства.

— Это ужасно неожиданно все-таки.

— Я понимаю, но ты окажешь мне огромную услугу, мне нужен в Фонде свой человек, а обстоятельства вынуждают нас действовать быстро.

— Я подумаю.

— Это все, о чем я прошу, дорогой.

Есть два типа людей, которые связали свою жизнь с разведкой и контрразведкой, с органами. Те, чье развитое чувство долга заставляет забыть о привычном для большинства образе жизни, о радостях жизни, можно и так сказать, своего рода самоотречении, и — другие, кто к этому сам стремится в силу психологического склада, характера, склонности к авантюрам, этакие бонвиваны-супермены. Что странно, оба типа часто бывают успешны на этом поприще. Они — как двуликий Янус, две стороны одной медали. И каков же я? К какому типу отношусь я? Кажется, насколько я успел себя изучить, — к первому. У тебя есть одна, условно говоря, — не одна, конечно, — привлекательная черта: ты из тех, кто умеет создать о себе нужное мнение, умеет себя подать, держать язык за зубами. Промолчать, когда следует, — и сказать то, что следует в данной ситуации. Причем, ты не хитришь, не лебезишь перед начальством. Ты так думаешь и говоришь то, что думаешь. При этом мало кто понимает, откровенность это или напускная бравада. Вот ты сам куда бы себя отнес: к интровертам или экстравертам? — Алекс по привычке вел разговор с самим собой, советовался и спорил со своим «Я».

— Затрудняюсь сказать… Все же, скорее всего, к интровертам. Я чаще погружен в себя, нежели открыт для окружающих.

— И хорошо! Никому не нужен попугай. Насколько я знаю, С.М. не нужен тот, кто будет смотреть ему в рот, поддакивать и во всем соглашаться. Нужен свежий, незамутненный взгляд, независимая экспертиза. Ставки высоки. Ты понял?

— И ты думаешь, что я гожусь на эту роль, что этот человек — я?

— Возможно, мы придерживаемся разных взглядов на те или иные события. Это естественно, ничего страшного в этом не вижу. Но именно поэтому, — так в жизни случается, — непохожесть приносит хорошие результаты. Так сказать, единство противоположностей… Дерзай, Алехандро!

На следующий день он дал согласие. О том, что другой, настоящий Босс был поставлен в известность и одобрил этот шаг, С.М. знать не полагалось.

— Присаживайся. Чаю? Лариса! Чайку нам…

Лариса была кем-то вроде секретарши, хотя по факту выполняла обязанности бухгалтера «Альфы и Омеги», выдавала зарплату сотрудникам, вела учет, расход-приход денежных средств на банковский счет.

— Да не беспокойтесь вы…

— Ты ведь знаешь, я кофе не очень… Предпочитаю чай. Сердечко берегу. Дела предстоят серьезные. Представлю тебя начальству. Сделаем допуск…

— У меня после института был первый…

— Знаю-знаю, дорогой. Потому и…

С.М. не договорил, заглянул в лежавшие на столе бумаги.

— Не подведи меня. Я тебя рекомендовал. Ты мой человек. Не хочу, чтобы другие нас опередили. Теперь насчет работы. Не совсем обычная, но ты справишься. Нечто вроде сбора информации, — как делают журналисты, — проверки, перепроверки, анализ собранных фактов… Фактов, а не домыслов… И выпуск пресс-релизов. Так что тебе это все знакомо. Получаешь задание, тему — и за работу. И еще: ты должен ясно представлять себе степень, уровень ответственности и необходимость сохранения служебной тайны.

— Могу я задать вопрос?

— Конечно.

— Для кого мы готовим пресс-релизы?

— Для верхов. Впрочем, скажу так… Мы обеспечиваем начальство информацией, в которой оно заинтересовано. В конечном счете дело заключается в том, чтобы массовое народное сознание соответствовало публикуемым фактам, которые имеют место быть в нашей жизни, шло с ними в ногу, не задавая лишних вопросов. Начальству виднее, что именно и в каком ракурсе народ должен видеть и каким образом оценить факты, которые свалились на его голову.

— Теперь стало яснее. Буду шпионом. Буду мозги промывать избирателю.

С.М. усмехнулся.

— Шпион не шпион, но… Ты будешь заниматься аналитикой, привычная работа для журналиста, просмотр прессы, соцсетей — твои выводы, обоснования, резюме… Конечно, не оперативник, поскольку будешь работать с документами. Заполнишь анкету, тебя пригласят на интервью и — добро пожаловать в ФСБ… Повторю: ты устраиваешь нас потому, что доказал свою преданность делу, не болтун, а в прошлом был допущен к важным государственным секретам. Кроме того, ты профессионал в той сфере, где мы ищем сотрудника. Работа аналитика — искать и соединять концы. Разгадывать логические шарады. Находить связь между событием и мотивом, людьми и событиями. Понимаю, страшновато впрягаться. Страхи бывают разные: от малодушия и незнания. Первый нам не подходит никак: уже первая неудача выведет человека из строя, и он спрячется в свою скорлупку. Второй заставляет человека напрячь силы, и если он не робкого десятка, довести дело до конца, стиснув зубы. Возможно, на пределе. Как это сказано в книжке о двух капитанах: бороться и искать, найти и не сдаваться? Примерно так.

— Я читал, что это высказывание Каверина, ставшее в те предвоенные и послевоенные годы девизом для многих. Автор, кстати, получил за свой роман Сталинскую премию… Но на самом деле, цитата принадлежит лорду Теннисону, она из монолога Одиссея из стихотворения «Улисс», ставшая эпохальной, поскольку фраза оказалась созвучной официальной идеологии того времени «Правь, Британия, морями…» Строка потом была выбита на кресте, водруженном на холме Обсервейшн в память о трагической гибели полярного ученого-исследователя Роберта Скотта и его товарищей при возвращении из похода на Южный полюс Земли в 1912 году.

— О, ты хорошо осведомлен… Хвалю… А ты заметил, что и в последнем сюжете бондианы мадам М произносит ее перед парламентской комиссией?

— Не припомню…

— Неважно. Ты, мы не можем позволить себе проиграть… Это хороший признак — бояться новой работы, неизвестность пугает, и это естественно. Страх, который выдает человека, не говорит о том, что он плохой работник, скорее, обыкновенный… Но в разведке таким не место.