Горчаков. Лицеист

Валерий Пылаев, 2022

1967 год. Мир, которым правит магия аристократов, рок-н-ролл звучит даже во дворце ее императорского величества, а отечественные «Волги» успешно сражаются на ночных улицах с американскими «Понтиаками». Очередная бешеная гонка по Санкт-Петербургу заканчивается трагедией. Врачи и целители, уже приговорившие юного князя Горчакова к смерти, списывают чудесное спасение на внезапно проснувшийся Дар. Но даже родовая магия не в силах объяснить, почему у парня полностью изменились привычки и вкусы… И откуда берутся странные сны о местах, в которых ему еще не приходилось бывать.

Глава 5

— Знаешь, почему мы носим эти знаки на одежде?

— Черные черепа? Они… они страшные.

— Может быть. Это особый знак. Его использовали…

— Давно? Еще до войны?

Я открыл глаза. И тут же заслонился рукой от солнца — лучи пробивались между шторами и лупили прямо в лицо, разгоняя остатки сна… Очень странного сна.

— Вставайте, князь, вас ждут великие дела.

Костя заерзал на стуле, потянулся и откинул со лба волосы. Длинные и чуть вьющиеся. Темные — однако не черные, как у отца и нас с Мишей, а отдающие рыжинкой. Дед все время ворчал, что старший брат испортил всю горчаковскую породу: уродился рослым, но худосочным — да еще и с голубыми глазами.

Как у мамы.

— Давно тут сидишь? — спросил я.

— Минут десять, — пожал плечами Костя. — Не хотел будить.

— А как же дела? Тебя в Зимнем не ждут?

— Да ну их… — Костя махнул рукой. — Денек обойдутся и без меня. Может же наследник княжеского рода, в конце концов, лично забрать из больницы родного брата?

— Забрать? — удивился я. — Прям уже вот так?

— Прямо так. Княгиня Бельская убеждена, что ты здоров… даже слишком. — Костя подхватил со стула брюки и бросил на кровать. — Так что надевай штаны — и айда выписываться.

Здоров, и даже слишком. Похоже, мои вчерашние подвиги уже известны брату. А может, и не только ему.

— Уже рассказали? — мрачно вздохнул я, засовывая ноги в штанины. — Деду?..

— И деду тоже. — Костя поморщился, будто вспоминая что-то особенно неприятное. — Так что пощады не жди.

— Да и ладно! — Я сердито рванул рубашку, натягивая рукав. — Пусть хоть что делает — извиняться не стану. Буду я еще слушать, как этот козел меня и всю семью опускает!

— Опускает? — зажмурившись, повторил Костя. — Слово-то какое… Так ты, выходит, за дело?..

— Ага. — Я поправил ворот. — За себя — ну и за деда тоже. А ты бы как сделал?

— Я бы… — Костя почесал подбородок и вдруг хитро улыбнулся. — Что, прямо вот так? Воронцову — по морде, кулаками кровь пустил?

Я не стал отвечать. Но брат ничуть не рассердился — скорее наоборот. В его глазах вдруг мелькнула хулиганская искорка. Та самая, которую я почти не видел со смерти родителей. Тогда он превратился из просто Кости в Константина Петровича, князя, члена Государственного совета, фактического главу рода — вместо удалившегося на покой деда… Превратился так быстро, что сам не успел заметить.

— Ладно, пойдем, герой. — Костя хлопнул меня по плечу и шагнул к двери. — Покажемся княгине — и домой.

Я понятия не имел, куда идти, но брат уверенно показывал дорогу и через несколько минут уже открыл передо мной дверь. Солидную, из тяжелого темного дерева, с золотыми буквами — как и положено. Хозяйка кабинета в кожаном кресле возвышалась над столом, который занял бы примерно половину моей больничной палаты… Не самой маленькой, между прочим.

— Присаживайтесь. — Ольга Михайловна указала кончиком ручки на пустые кресла напротив входа и коротко кивнула мне. — Князь…

— Ваше сиятельство. — Я склонил голову и уселся напротив брата. — Еще раз прошу простить меня за вчерашний беспорядок.

— Извинения приняты. — Ольга Михайловна чуть сдвинула брови. — Я надеюсь, подобное не повторится… однако сейчас речь не об этом. Как вы себя чувствуете, князь?

— Просто отлично. — Я пожал плечами. — Вчера немного кружилась голова, но сегодня все прошло. Я абсолютно здоров.

— Это видно, — усмехнулся Костя. — И все-таки хотел бы я знать, как случилось такое… чудо.

— И я тоже, князь. — Ольга Михайловна отложила ручку. — Однако, к сожалению, могу лишь догадываться. Некоторым родовым Источникам больше тысячи лет — вот только мы до сих пор не можем изучить их как следует.

— А стоит ли? — Костя пристроил руку на подлокотник. — Я верю в современную науку, но кое-какие вещи… лучше не трогать.

— Не могу не согласиться. — Ольги Михайловна посмотрела на меня, и я на мгновение снова ощутил прикосновение ее Дара. — Раньше с Александром… Петровичем подобного не происходило? Может быть, давно, в детстве?

— Нет. — Костя помотал головой. — Ни разу. Если честно — мы и не ждали. Сами понимаете: третий сын в семье…

–…При живом дедушке, — кивнула Ольга Михайловна. — Сильная связь с Источником проходит в роду обычно по мужской линии, но редко возникает у младших детей. И все же такие случаи встречаются, так что называть их исключительными… несколько преждевременно.

— Тогда остается только порадоваться, — улыбнулся Костя. — Сильный Одаренный — удача для любого рода.

— И это тоже несколько преждевременно. Во всех… Я повторяю: во ВСЕХ описанных случаях распределение силы Источника на младшего ребенка и резкий рост способностей наблюдались до достижения им шести-семи лет. Точно так же, как у меня, у вас или у любого другого наследника рода. А здесь — ничего похожего. Совершенно. — Ольга Михайловна накрыла ладонью пухлую тетрадь. — Я три раза просмотрела карту Александра — и не нашла даже следов. Личный Дар — ниже среднего, эманации Источника практически отсутствуют. Никаких всплесков.

Ну спасибо… Ниже среднего, отсутствуют… А ничего, что я здесь сижу?

— Уф-ф-ф… — Костя отер пот со лба. — Княгиня, можно как-нибудь попроще? Что все это значит?

— Что угодно. — Ольга Михайловна развела руками. — Более-менее заметное усиление Дара у взрослых иногда встречается в случае смерти старших родственников по прямой линии — но здесь-то явно другое… Я бы сказала — качественно другое. Вот, посмотрите.

На столе перед нами появились два листа миллиметровой бумаги. На обоих были изображены какие-то графики… и на этом сходство заканчивалось. Первая картинка казалась скучной и блеклой — почти прямая синяя линия с редкими биениями, будто застывшая на отметке в семнадцать неизвестных мне единиц. Зато вторая сразу притягивала взгляд: неровная, дергающаяся, похожая на огромную пилу, для пущей наглядности нарисованную красным. Я при всем желании не смог бы оценить среднее значение, но самые высокие пики уходили заметно выше двухсот… чего-то там.

— Диаграмма Дара. — Костя подался вперед и вытянул шею, чтобы получше рассмотреть графики. — Если бы я не догадывался, в чем дело, сказал бы, что это два разных…

— Именно так, князь. — Ольга Михайловна ткнула ручкой в первый лист. — Я запросила диаграмму Александра из лицея: вот он, примерно год назад. Полностью то же самое, что и в детстве. А здесь, — золоченый колпачок переместился и уперся прямо в ярко-красную «пилу», — вчерашние показатели.

Я понятия не имел, что вообще значит вся эта муть, но если уж пиковые цифры моего Дара после аварии каким-то образом рванули вверх в десять с лишним раз…

— У меня примерно то же… или даже чуть послабее. Так он лет через двадцать даже деда обгонит. — В голосе Кости на мгновение мелькнуло что-то вроде зависти. — Круто, конечно… Только что теперь с этим делать?

— Наблюдать. У детей синапсы пластичны, и они переносят прирост спокойно. А вот для взрослого… — Ольга Михайловна скосилась на меня, — почти взрослого человека такое скорее опасно. Александр может просто перегореть.

— Даже так?

— Так — и куда хуже. — Ольга Михайловна смела графики в сторону. — Задерживать вас здесь я не вижу смысла. Впрочем, все же попрошу… вас обоих. При любых странностях сразу же звоните мне. В любое время.

— В любое время, — кивнул Костя. — Получается, нужно будет обучать Александра контролю — так же, как нас с Михаилом?

— Здесь я вам не советчик. — Ольга Михайловна невесело вздохнула. — Неизвестно, что хуже: слишком быстро развивать такой Дар — или оставить его без должного внимания. Это касается исключительно вашего рода. Однако что бы вы ни решили — лучше держите в тайне.

— Разумеется. Если все это, — Костя указал на графики на столе, — выйдет из кабинета, Саше придется туго.

— За себя я ручаюсь. — Ольга Михайловна приспустила очки и посмотрела на меня поверх них. — Но очень важно, чтобы мы все это понимали.

— Да понимаю я, понимаю, — проворчал я. — Рот на замок. Если что — тут же звонить вам.

— Все правильно. — Ольга Михайловна улыбнулась — и тут же пристально посмотрела на меня. — А сейчас вы не чувствуете… ничего особенного? Чего-нибудь, чего раньше точно не было?

Особенного? Нет, все в порядке. Ничего не болит, голова не кружится. Даже аппетит как будто есть. Разве что…

— Не очень хочется говорить, конечно… — Я постучал кончиками пальцев по подлокотнику. — Еще посчитаете сумасшедшим. Хотя раз уж обещал — мне иногда кажется, что я вспоминаю вещи, которых в принципе не могу знать. Или думаю не так, как раньше думал. А еще курить хочется… извините.

Глаза Ольги Михайловны вдруг сверкнули голубыми льдинками — и голову будто обхватило стальным обручем. Сдавило и тут же отпустило. Прошло… Костя непонимающе захлопал глазами — похоже, успел почувствовать, но так и не понял, что именно случилось.

— Еще… что-нибудь? — произнесла Ольга Михайловна, старательно чеканя каждое слово.

— В общем-то, все. — Я пожал плечами. — Все помню. Только по всему выходит, что я теперь… как другой человек, что ли.

— Ах, это… — Ольга Михайловна неожиданно заулыбалась. — После сильных черепно-мозговых травм иногда случается. Сама лично не сталкивалась — но в литературе примеры есть, и немало. В каком-то смысле явление, обратное ретроградной амнезии. То есть там человек забывает то, что было, а здесь — получает ложную память. Иногда даже странные привычки.

— Привычки? — переспросил я.

— Такой вот занятный феномен. — Ольга Михайловна покрутила пальцами ручку. — Во Франции примерно пятнадцать лет назад описан случай, когда один маркиз после сотрясения мозга стал съедать в сутки по несколько банок гусиного паштета, хотя раньше терпеть его не мог. Уж не знаю, можно ли верить таким историям… Впрочем, источник внушает уважение.

— Ага… — Я потер до сих пор чуть ноющие виски. — Нет, на паштет пока не тянет.

— Ну, раз так — все точно в порядке, — усмехнулась Ольга Михайловна. — Можете быть спокойны, князь. Другим человеком вы не стали. И не станете.

Ее голос звучал мягко, доброжелательно и успокаивающе, хотя я успел заметить, каким взглядом она зыркнула на Костю — и как раз во взгляде ничего подобного не было. Княгиня явно напряглась куда сильнее, чем показывала.

Знать бы еще — почему?..

— Так… — Костя оперся ладонями в подлокотники и медленно поднялся с кресла. — Мы, наверное, пойдем.