КВАРТИРАНТ. Повести и рассказы

Валерий Осинский

В книге «Квартирант» собраны повести и рассказы Валерия Осинского, опубликованные в разное время в толстых литературных журналах, отдельными книгами и входившие в антологии. Их автор – кандидат филологических наук, финалист престижных литературных премий. По повести Валерия Осинского «Квартирант» Наталья Гундарева предлагала написать пьесу. Книга содержит нецензурную брань.

17

Не знаю точно, что в людях больше ненавижу: привычку соваться в чужую жизнь, или, напротив, не замечать чужой боли. Пожалуй, то и другое.

В брачную аферу были посвящены мои будущие родственники и семейства Дыбовых и Лимоновых. Чаще прочих напоминали о себе тесть и теща. Затем легендарный Саша Дыбов. Седовласый мужик моего роста и буйволовой стати, с брюшком в пол херсонского арбуза, в белой сорочке, при галстуке и в ветрогонах брюках, напоминавших ширью шаровары запорожских казаков эпохи Хмельницкого. При встрече он приподнимал бровь и мерил меня таким взглядом, будто за шкирку вертел нагадившего котенка с поджатым между задних лап хвостом, и делал внушение. У него были все ухватки ротного старшины: зычный голос, командирская прямолинейность, грубость и беспардонность. Впрочем, это мое предвзятое отношение к Дыбову. По правде, он был довольно сановит и приличен. Ему бы еще крашенные бакены и усища, и вот вам кирасирский генерал Загорьянский.

Я вернулся с вокзала. Из комнаты доносился приглушенный неплотно прикрытой дверью, вещий рык производственного или министерского (никогда не вдавался в детали субординации) командира.

— Лена, послушай Алексея! Этот субчик приберет к рукам их квартиру, и тебя разует. Что за близорукость, честное слово! Откуда у него деньги, если он нигде не работает? Мать дала? Воспитательница яслей? Т-х-х, не смеши! Ты же видела этих бездельников, которые теперь страну разворовывают. Молоко на губах не обсохло, а уже делами ворочают, на таких машинах разъезжают…

— Мы тоже не пешком ходили.

–…Я, конечно, пристрастен. Решать тебе. Но, Лена, прислушайся к здравому смыслу. Сразу несколько человек не ошибаются.

— Саша, ты же его не знаешь! Как он устроится на хорошую работу без прописки? Куда? На завод по лимиту? Да брось! Ничего ведь еще не ясно. А деньги он заработал. Ну, в общем, не украл!

— Не украл, — буркнул голос. — Кто он тебе, сын, родственник? Вспомнит он тебя, жди! Да посмотри на его манеру обращаться с людьми. Типичный выжига, наглец…

Как обычно, в том же духе. Если мне удавалось войти незаметно, то я с книгой уединялся в своей комнате, а визитер вдохновенно витийствовал. Я бы не обращал внимания на вздор о себе, совершенно мне не знакомых людей (хотя без особого удовольствия утирал лившиеся на меня помои), если бы Елену Николаевну не угнетали эти аудиенции и телефонные внушения. Хозяйка, спасибо ей, как могла, оберегала меня от своих друзей, обеспокоенных вторжением чужого в тепличную благодать одной из их круга. Мы скорее по инерции продвигались к развязке брачной аферы, изо всех сил поддерживали друг в друге боевой дух противоречия всем…

Еще о новых знакомствах. Елена Николаевна представила меня с намеком на будущее заправиле какой-то ассоциации «рога и копыта», одной из тех, что сколачивала капитал из воздуха, познакомила с ее институтским товарищем и бывшим партийным бонзой районного масштаба Москвы, Романом Эдуардовичем Ведерниковым. Маленький, плешивый, с глазами, лицом и ужимками умной мартышки. Концепция предпринимательства Ведерникова была прозаичной: «Занимайся, чем хочешь, и как хочешь. Крыша фирмы — твоя. Двадцать процентов со сделки мои». У меня пока не было начального капитала.

Ка бы я вел тогда дневник, то закрутил бы слог так: по этому песку жизни струился кристальный родничок моей любви, и его не мог замутить донный мусор повседневности. О любви принято щебетать, а не укладывать на нее чугунные плиты тоски.