Кораль. Чукотская быль

Валерий Николаевич Худяков

Повесть написана на основе реальных событий, происходивших в 70-е годы на Чукотке, с участием автора. Описаны эпизоды из жизни геологов Севера, частично затронуты проблемы жизни коренного населения – чукчей. Повесть заинтересует романтиков и людей, не безразличных к проблемам далекого российского Севера.

Командировка

И вот, нагруженный двумя ящиками служебной документации, коробкой с лабораторным стеклом, шестью емкостями под пиво и собственным рюкзаком, Сергей, самолетом полярной авиации АН-2, именуемым в народе «Аннушкой», за номером, как выражались летчики, «четыре пятерки единица», вылетел на Беринговский участок, в одноименный район Чукотки.

Территория района расположена к югу от Анадыря и Анадырского района, в северной оконечности Корякского нагорья, занимает площадь вдоль побережья Берингова моря до северной административной границы Корякского автономного округа. Административным центром района в то время был поселок Беринговский, вытянутый вдоль берега бухты Угольной.

Все районные организации и учреждения находились в этом поселке. Из предприятий главными в Беринговском были морской грузовой порт, районная электростанция, работающая на местном угле, небольшой аэропорт на берегу. Здесь же располагались пограничная застава, районная милиция, нарсуд, прокуратура, головная торговая организация «Чукотторга», школа — интернат для детей оленеводов.

Сообщение с окружным центром и через него со всем миром — только воздушное. Маленький аэродром принимал, соответственно, маленькие самолеты и любые вертолеты. Своего парка летательных аппаратов не было. Во время короткого лета малый воздушный флот летал из центра более или менее регулярно, но что касается других времен года, то из-за погоды можно было «просидеть» в ожидании вылета и неделю.

В период летней навигации в Анадырь можно было иногда добраться катером прибрежного плавания «Инженер Казанджи», курсировавшим между Анадырем и Беринговским с недельным интервалом. В штормовую погоду, не унимавщуюся обычно по три — четыре дня, катер в рейс не выходил.

База геологоразведочного участка, куда направлялся Славин, находилась на окраине шахтерского поселка Нагорный, в семи километрах от берега бухты Угольной и, соответственно, от поселка Беринговского. Поселки соединялись между собой добротной автодорогой с твердым покрытием и автобусным сообщением.

Поселок городского типа Нагорный был выстроен компактно, со всей необходимой инфраструктурой, с самыми благоприятными условиями жизни населения.

Работники геологоразведки проживали в домах собственной, временной, постройки, остальное население поселка — в многоквартирных каменных домах со всеми городскими удобствами — центральным отоплением, бесперебойной горячей водой, канализацией. В поселке не было никаких видимых мусорных свалок, все убиралось ежедневно, для чего руководством шахты специально выделялись люди, говорили, что из числа нарушителей трудовой дисциплины, и нужные технические средства.

Всего в поселке проживало около двух тысяч человек. Главный контингент — работники шахты «Беринговской», строительной организации «Бухтугольстрой», сокращенно «БУС», геологоразведочной партии. Остальное взрослое население было занято в сфере обслуживания, образования, торговли, в районных и поселковых административных органах. Работоспособных, но не работающих людей в поселке не было.

В распоряжении жителей в поселке имелся весьма солидный Дом Культуры «Шахтер» с большим киноконцертным залом, библиотекой, различными кружками, практически на любой вкус. Средняя школа и школа рабочей молодежи; отдельно выстроенный спортивный зал, зимний крытый каток с естественным льдом и теплыми раздевалками. Больница с достаточным числом мест, поликлиника с современной диагностической аппаратурой. Внушительных размеров светлая столовая, способная одновременно обслуживать до ста посетителей; три продовольственных магазина, магазин «кулинария», промтоварный магазин, магазины книжный, хозяйственный, и даже уцененных товаров.

В магазине уцененных товаров предлагались предметы одежды, мебели, домашней утвари, которые за период между навигациями не были реализованы и занимали на торговых складах место, предназначенное для товаров нового завоза. Вещи в этом магазине были уценены порой до смешного — здесь можно было приобрести брюки за три рубля, даже пальто всего за десять рублей.

В поселке размещался так же районный пищекомбинат, в состав которого входили цех по переработке оленины, колбасный цех и небольшой пивоваренный завод — большая редкость на всем крайнем Севере, и единственный на всей Чукотке. Пиво выпускалось неосветленное, разливалось только в деревянные бочки и отправлялось прямиком в пивные бары обоих поселков.

В Нагорном пивной бар располагался в центре поселка, и ежедневно, с утра до вечера, он был заполнен народом. Никаких столов, а тем более стульев, — кружки с пивом выставлялись на бочки, к пиву нарезалась принесенная с собой вяленая или подкопченная рыба — голец, горбуша, кета, корюшка. Иной рыбы здесь не было. Шахтеры заходили в пив-бар после смены на кружку пива, выпил кружку, и домой, на отдых, а у кого по графику выходной, тот мог постоять и подольше.

Что греха таить, иногда вечерами появлялась на бочках и бутылка магаданского разлива. Водка эта отличалась наипротивнейшим запахом и вкусом, и называли ее «дятловка», по фамилии председателя Магаданского облисполкома (Дятел), другой в продаже не было. Пили водку в баре, как говорили, по-шахтерски. В центре бочки — стола ставили чистую пивную кружку, выливали в нее все содержимое бутылки, затем каждый желающий прикладывался, отпивал сколько хотел и бережно ставил кружку на место. Опустевшую емкость могли наполнить вновь, в зависимости от повода и желания. В поселке все были на виду, и, независимо от места работы, хорошо друг друга знали, поэтому в плане чрезмерного употребления старались не оскандалиться.

В этом баре на бочках обсуждались многие вопросы — будь то производственные, политические, бытовые, отпускные, рыбацкие, охотничьи. Иногда прямо в баре писались заявления на отпуск, на отгул, и они здесь же рассматривались, и на них появлялись резолюции.

Рассказывали, что однажды из окружного центра приехал в поселок главный специалист в вопросах регистрации маломерного флота. Сначала специалист принимал лодочников в гостинице, но как только он посетил бар, туда же следом «переехала его контора», и специалист в течение трех дней, не выходя из бара, прямо на бочке зарегистрировал около сорока моторных лодок и выдал столько же удостоверений на право управления ими.

Перебоев в работе бара не было. Никакая пурга, никакой лютый мороз не мешали поступлению пива и приходу посетителей. Если вдруг пиво заканчивалось до закрытия бара, тут же из числа присутствующих формировалась бригада грузчиков, и через полчаса пять — шесть бочек под аплодисменты и одобрительный гул вкатывались в зал и занимали свои места. Бывало, что выходил из строя электрокомпрессор на розливе пива, и тогда каждый следующий по очереди «накачивал» бочку при помощи ручного автомобильного насоса, предусмотрительно припасенного на этот случай буфетчицей.

Для молодежи, а возраст более половины жителей не превышал тридцати пяти лет, в поселке существовало несколько видов занятия досуга. Огромное значение в этом имело наличие спортивного зала и катка. Регулярно проходили соревнования по всем командным видам спорта. Четыре полных комплекта формы обеспечивали существование четырех хоккейных команд: шахтеров, строителей, портовиков и старших школьников. Зимой матчи между ними проходили каждую неделю.

Спортивный зал по вечерам всегда был занят работой секций или групп здоровья. Здесь перманентно проходили чемпионаты района и поселка по волейболу, баскетболу, мини — футболу, настольному теннису. Главной командой поселка и района по всем видам спорта была команда «Шахтер», хранящая в «красном уголке» шахтоуправления практически на постоянной основе все переходящие и не переходящие кубки и другие призы.

Вся жизнь этого небольшого шахтерского поселка, по большому счету, подчинялась единому регламенту, разработанному и контролируемому партийными и советскими органами управления. Однако, многие важные вопросы в поселке единолично решал генеральный директор шахтоуправления Игорь Александрович Щорс. Авторитет Щорса в поселке был непререкаем, с его мнением считались руководители всех уровней, даже самое главное районное руководство, и без его участия не принималось ни одно важное решение в жизни поселка. Щорс был настоящим Хозяином поселка, строгим и справедливым.

Что касалось культурно — спортивного досуга жителей поселка, то главным подвижником и организатором всего, что делалось, была жена и боевая подруга Игоря Александровича неутомимая и всеми глубокоуважаемая Наталья Викторовна.

Спустя годы, в поселке Нагорном был установлен гранитный памятник И.А.Щорсу, новые поколения шахтеров и жителей поселка приходят к нему с низким поклоном.

На аэродроме Славина встретил начальник участка. От Лагутина Сергею о нем было известно, что человек он Севером закаленный. До Чукотки работал начальником геологоразведки в заполярной Воркуте. Там в результате несчастного случая погибла его жена, и он с сыном переехал в Кемеровскую область. Три года ностальгии по Северу, и когда, наконец, сын закончил школу и уехал учиться в Томский «политех», Романов с помощью друзей в объединении «Кузбассгеология» добился вызова на работу в Чукотской партии.

— Здравствуй, я — Романов Анатолий Кузьмич, — представился начальник, — с приездом к нам, в забытый уголок. Все зовут меня просто Кузьмич, меня это не смущает, а ты, я знаю, Сергей Славин, просто москвич, — рассмеялся Романов.

Погрузили все в ЗИЛ-157, кузов которого был наполовину укрыт тентом. Сергей познакомился с водителем, Лёней Мироновым, сибиряком. Свою машину он называл не иначе, как «дилижанс». По дороге Кузьмич вкратце обрисовал проблемы с бурением и обработкой геологического материала.

— Сейчас бурение мы приостановили, по согласованию, конечно, в этом году очень глубоко тундра оттаяла, и перевозки буровых агрегатов практически невозможны, только технику рвем. Трактора тонут по кабину, на перевозках только и успевают друг друга вытаскивать. Но времени даром не теряем, занимаемся собственным строительством, да ремонтом техники. Вот, до зимы должны новую контору достроить, и общежитие человек на двадцать. Кстати, мне сказали, что тебя на наш участок переводят.

— Да, договорились мы с Лагутиным, отчет по Анадырю сдаем, и я сюда. Он говорит, работы здесь много, на несколько проектов, и лет на десять, как минимум. Мне это подходит.

— Я к чему спрашиваю — то, семья у тебя есть или нет, как с жильем решать. Заложили мы дом еще на десять квартир, как раз к весне должны закончить, можно для тебя оставить, пока возможность есть.

— Спасибо, Анатолий Кузьмич, но спешить не надо, все будем решать поближе к новому году, когда отчет подготовим, сейчас пока ничего не ясно. А семья есть, дочка во второй класс перешла.

За разговором Сергей не заметил, как добрались до поселка Нагорного и, проехав сквозь него, оказались на окраине с противоположной стороны. Дилижанс остановился возле дома, похожего на тот, в котором Сергей жил на «Кирпичиках».

— Это у нас двенадцатиквартирный дом, в двух квартирах мы устроили общежитие для бессемейных, в основном буровиков. Место для тебя есть, поживешь с ребятами, познакомишься. Что будет интересно, расскажут, — Кузьмич повернулся к водителю, — Леня, выгрузи, пожалуйста, рюкзак и канистры Сергея, занеси все к Петровичу.

— С легкой коробкой поаккуратнее — там стекло для лаборатории, — успел предупредить Сергей.

Зайдя в сопровождении Анатолия Кузьмича в квартиру — общежитие, Сергей был приятно удивлен внутренним содержанием неказистого снаружи дома. Холодная и горячая вода, ванна, туалет, канализация, под окнами батареи центрального отопления. Прямо как на материке, от чего Сергей уже успел немного отвыкнуть, живя на «кирпичиках». «Ничего себе полевая партия», — мелькнуло в голове Сергея. В квартиру вошел немолодой крупный мужик с широким смуглым лицом и черной неухоженной бородой.

— Вот и хозяин, знакомься, Дедиков Борис Петрович, буровой мастер, — представил мужика Кузьмич, — а это Славин Сергей, геолог из Угольков, к нам на неделю прилетел, здесь поживет. Покажи, Петрович, где у нас столовка и вообще все, что надо. Я буду в конторе, приходи туда, Сергей, после обеда.

Романов вышел, Борис показал Сергею кровать, на которой ему предстояло ночевать, сказал, что живут они пока вдвоем с Вовкой, его помощником, кстати, тоже из Донбасса, как и он сам. Затем он откуда-то принес свежее постельное белье, и Сергей застелил свою кровать.

— Ну что, на обед? — скорее утверждающе спросил Борис, — пошли, покажу нашу столовку.

Они вышли из дома, и Борис повел Сергея прямо по коробу теплотрассы в сторону поселка. На коробе была настелена транспортерная лента, и идти по нему было как по ровному полу. Оказалось, что этот короб, с перилами с одной стороны, являлся еще и тротуаром между поселком и поселением геологов. Позже Сергей узнает, что это компактное поселение называется «улицей геологов». А Кузьмич дал ему шуточное название «живой уголок». Шли не торопясь, понемногу разговорились.

— Из Москвы, говоришь? А сюда, какими судьбами?

— Пригласили на работу, вот и приехал. В институте раньше работал, Донбасс изучал, захотелось на Восток. Выпало вот, на Чукотку, мне нравится.

— А я как раз с Донбасса, из Днепропетровской области. Да здесь все с Донбасса и с Кузбасса. Хохлы и сибиряки. Мне на смену только завтра в ночь, так что покажу тебе что где.

Борис оказался старше Сергея на пять лет, на Чукотке жил второй год, жена с двумя детьми — подростками осталась в Днепродзержинске и, по словам Бориса, не хочет, чтобы дети расставались со своей родной школой до ее окончания, и поэтому на Север пока не собирается.

До первых домов поселка было всего метров двести, прошли здание поселковой бани, два четырехэтажных дома и оказались на площади между жилой пятиэтажкой и одноэтажным зданием с большими окнами — витражами. Это и была поселковая столовая.

В зале свободно стояли больше двадцати столиков на четверых, за импровизированной стеной — раздаточная, в общем, все стандартно. Посетителей было много, но люди не толпились, спокойно двигалась очередь. На первое — к двум видам мясных супов, обязательный молочный суп, два — три вторых блюда, компот и, кто захочет, чеснок, бесплатно. За обед Сергей и Борис уплатили всего по одному рублю.

— Да, столовка здесь хорошая, все так вкусно, не ожидал, — выйдя на улицу, проговорил Сергей, — получается, что в день можно в трояк уложиться?

— Конечно можно, только мы редко завтракаем в столовке, у себя чайку попьем, и хорош. К чаю у нас в общаге все есть — масло, колбаса. Вот сегодня поужинаем дома, сам увидишь. Некоторые, правда, ходят и утром, и вечером. Да и семейные многие здесь едят. По субботам иногда здесь ресторан устраивают, все, как положено — официанты, спиртное, музыка, танцы. Мы с Вовкой ходили — ничего, отдохнуть можно.

В конторе Сергея ждал Кузьмич, поинтересовавшись, как пообедал, рассказал вкратце о планах на разведку. На вопрос о лаборатории Кузьмич показал план строительства новой конторы и пообещал старое помещение частично отдать под лабораторию, но примерно к новому году.

— А сейчас, Сергей, пока у нас объемы бурения небольшие, всего-то две бригады, и материала соответственно, немного, можно обойтись, по-моему, той

небольшой комнатой, за стеной у меня. Сходи, посмотри что есть, познакомься с Зинаидой Ивановной, лаборантом, она все объяснит. Теперь уж завтра, сегодня она отпросилась пораньше, что-то с дочкой у нее. Сегодня отдыхай, Сережа, ребята тебя в бар сводят, соскучился, наверное, по пиву-то.

У геологов все располагалось на одном «пятачке» — и контора, и жилые дома, и гаражи, и склад, и своя автономная котельная.

Дойти до работы — буквально одна минута. Выйдя из конторы, Сергей поднялся на короб теплотрассы и направился к общежитию. Между домами с веселым шумом бегали мальчишки и девчонки, дети геологов, играли в какие-то свои подвижные игры. У каждого из них в руке был тлеющий и источающий густой дым, кусок оргалита — «дымарь», кое — какая защита от назойливых комаров, которые в это время года не давали покоя ни людям, ни собакам, бегающим вместе с ребятами, тоже участвуя в их играх.

Сергей вдруг остановился, очарованный открывшейся далью. Перед ним возникла сказочная картина: далеко, за холмистой цветущей тундрой, на фоне гор раскинулось огромное озеро. Создавалось впечатление, что озеро омывает подножья гор, опоясывающих его с трех сторон, а по берегам, как реснички, зеленеет густая растительность. Рассматривая сказочный пейзаж, Сергей простоял на коробе-тротуаре несколько минут, не обращая внимания на непрерывные атаки комариной рати.

Когда Сергей появился в общаге, Борис отдыхал после обеда, лежа на кровати. Сергей тоже прилег, да быстро заснул. Проспал он около часа, проснулся от разговоров, Борис вполголоса разговаривал с мужиками, один из них, совсем молодой, Володя Захаров, оказался соседом по комнате, а другой был, уже известный Сергею по рассказам Ивана, Толя Мурин, его закадычный колымский друг. Сергей передал ему привет от Ивана. Мурин в первую очередь спросил, как он живет, приехала ли к нему жена, и, узнав, что не приехала, матерно выругался и вышел.

Через минуту Мурин снова вошел к мужикам и, обращаясь к Сергею:

— Ты передай Ваньке, чтобы он душу свою не рвал. Сучка его Светка, не приедет она к нему и Таньку не пустит. Пусть он живет, как хочет, еще молодой, хороших баб вокруг много, на этой свет клином не сошелся. Скажи, чтоб только не спился, здесь это быстро происходит. Короче, Сергей, помоги ему.

Мурин давно предполагал, что Светлана не приедет к Ивану. Ему были известны ее «шуры-муры» с горным мастером на Кадыкчанской шахте, когда Иван после аварии лежал в больнице. Ивану, конечно, Мурин ничего не говорил, но слышал, как об этом говорил весь поселок, и только один Иван «ничего не знал».

Видно было, как Мурин сострадал своему другу, но помочь ему ничем не мог, и на его скулах заиграли желваки.

— Мужики, я слышу много разговоров о вашем пивбаре, показали бы, что ли, гостю? — спросил Сергей, — я, правда, не очень большой любитель, но успел соскучиться по кружке бочкового.

Мужики как будто этого и ждали, сразу засуетились, Володя стал быстро переодеваться, и через две минуты все были готовы на выход. Бар находился за зданием столовой в отдельно стоящем доме. Войдя в тесный зал, Сергей осмотрелся и, не увидев традиционных столиков, вопросительно посмотрел на Бориса.

— Все на бочках, — пояснил Борис, — вы с Вовкой и Толиком бочку вон в том углу займите, а я пива принесу.

Володя по-деловому достал из кармана газету, расстелил на бочке, и положил на нее завяленного гольца, а Мурин ловко нарезал его тонкими кольцами. Подошел Борис с четырьмя кружками пенного пива.

— Прошу, господа, отведать нашенского жигулевского.

Сергею впервые довелось попить пивка с красной рыбой. Пиво ему понравилось, на вкус оно отличалось от жигулевского в Москве явно повышенной хмельностью. Мужики с этой оценкой согласились, уточнив при этом, что больше двух кружек пить не следует, а кто выпивает больше трех, тот обычно плохо идет домой. В баре Сергей насчитал восемь бочек, заняты были не все. Посетители, исключительно мужчины, стояли кругами вокруг бочек, бойко разговаривали, тут же курили, два форточных вентилятора с трудом успевали выбрасывать на улицу «отработку».

— Хороший у вас бар, уютный, и пиво хорошее, не зря все хвалят, и правда хмельное, я почувствовал. Видели, сколько со мной канистр приехало? Придется все затаривать, наверное и в самолет-то не возьмут, — пошутил Сергей.

— Да не волнуйся ты, Серега, затарим и погрузим, — весело подхватил слегка захмелевший Володя, — было бы кому тебя встретить.

Во время прогулки по поселку Сергей сказал, что в этот приезд ему нужно посетить углехимическую лабораторию, мужики показали ему, где находится шахтоуправление и ОТК шахты, а там покажут. Прошли к Дому культуры. Удивительно, Сергей неделю назад звонил домой, Лена говорила о только что вышедшем на экраны новом фильме «Офицеры», а здесь на него уже расклеены афиши.

В «живой уголок» мужики пришли часам к восьми.

— Сейчас ужинать будем, Володь, картошки надо начистить на четверых, Толик придет, — распорядился Борис и, обращаясь к Сергею, — у вас в Анадыре рыба пошла?

— Вовсю пошла, мы с Иваном уже рыбачим на лимане, сейчас он без меня там ловит.

Он рассказал о рыбалке «под прикрытием». Друзья выслушали с интересом и военную смекалку оценили высоко.

Борис достал из-под кровати полулитровую банку лососевой икры.

— Икрой, насколько я понял, тебя не удивишь, но по-хозяйски мы должны соответствовать. Сейчас Вовка картошку дожарит, и поужинаем, чем Бог послал. Чай уже готов.

Борис с Володей работали в одной бригаде, и в одной смене. Володя был помощником бурильщика у Бориса, от роду ему было всего двадцать два года, и поэтому даже вне работы он безропотно выполнял все просьбы-поручения своего мастера.

— Не опоздал на бутерброд? — на пороге появился Мурин, — ну, Слава Богу. А то, сам рыбачить не умею, вот и побираюсь по соседям. Хоть чайку-то нальете? — весело засмеялся он, выставляя на стол принесенную бутылку водки.

— Бог подаст, — Володя поставил на середину стола горячую сковороду с румяной, аппетитно поджаренной картошкой, — приступаем, мужики.

Во время ужина Сергей рассказал своим новым друзьям, что после Нового Года его переводят на этот участок, так что им от него «не отделаться», на что мужики отреагировали весьма положительно, а Мурин поручил Сергею прихватить сюда с собой и Ивана. За разговорами прочаевничали долго, улеглись только к часу ночи.

Утром, как и говорил Борис, плотно позавтракали дома, и Сергей занялся своими командировочными делами. Первым делом ему нужно было посмотреть состояние дел по отбору и хранению первичного материала из скважин, затем познакомиться с работой лаборатории здесь на участке и на шахте. Дело в том, что углехимическая часть анализов для геологов выполнялась именно там.

Сначала Сергей направился в геологический отдел. Встретил его старший геолог Кушнир Александр Архипович. Познакомились. Кушнир подробно рассказал Сергею, как обстоят дела с опробованием и вообще с изучением качества углей на месторождении, а также обрисовал проблемы. Что заниматься всем приходится ему одному, нет специалиста. Затем они вместе прошли в лабораторию, где их встретила симпатичная, строго одетая женщина, лет около сорока.

— Зинаида Ивановна, наш лаборант, — представил ее Кушнир, — а это — Сергей Николаевич, геолог из Анадыря, будет заниматься качеством и газом. Пойду я, Сергей, вы уж тут, я думаю, разберетесь без меня.

Лаборатория представляла собой маленькую комнатку, где помещались только стол с аналитическим прибором, на котором тут же были разложены и таблицы результатов анализов, шкаф для лабораторной посуды и реактивов, и два стула. Правда, сюда была подведена вода и отопление.

Зинаида Ивановна объяснила, что здесь она может выполнять только газовый анализ, а качественный анализ угля, например, определение зольности, за неимением места для аналитических весов, выполняется в лаборатории ОТК шахты. Сергей внимательно просмотрел таблицы газового анализа и для себя отметил грамотное оформление результатов.

— Зинаида Ивановна, Вы давно работаете в этой лаборатории? — спросил Сергей.

— Да нет, всего год, вообще-то я живу в поселке уже восемь лет, до этого не работала. Муж мой работал раньше на шахте, а потом в этой партии, год назад он трагически погиб на охоте, и я осталась с дочкой двенадцати лет. Спасибо Кузьмичу, узнал, что я по специальности химик, и предложил эту работу. Мне нравится.

— Это Вы заказывали стекло через Лагутина? Я все привез, коробка в конторе.

— Вот спасибо, Сергей Николаевич, а то, побилось постепенно многое — и колбы, и краны, я список Кушниру подавала, а он уже не знаю, кому.

— Ну, хорошо, Зинаида Ивановна, все у Вас нормально, анализ и документация на уровне. Я со следующего года на этом участке буду работать, думаю, мы с Вами поладим. До свидания.

Только Сергей вышел на короб-тротуар, как его окликнул Борис, — на обед пора, дорогой, в столовку идем?

Сергей почувствовал, что проголодался, и, что еще больше, он хочет снова посетить эту замечательную столовую.

— Мне сегодня в ночь на смену ехать, на сутки, — начал Борис, приступая к борщу, — мы там станок раскидали, теперь надо правильно собрать и обкатать, ты когда собираешься домой, в Анадырь?

— Лагутин разрешил дня три — четыре, в общем, я укладываюсь. После обеда сегодня на шахту хочу сходить, в ОТК, договориться на будущее, чтобы «углехимию» нам делали. Из Госкомиссии новые стандарты прислали, которых раньше ни у нас, ни на шахте не было. Теперь марку угля требуют определять по индексу свободного вспучивания, а мы такой анализ наладить пока не можем. Попрошу, пусть попробуют у себя, дело интересное, и для нас, и для них. А почему ты спросил?

— Да мы с Вовкой хотели тебя в верховья свезти, показать природу, нашу рыбалку, ведро ухи сварить.

— Не знаю, Борь, как получится в верховья, а на буровую я с тобой, пожалуй, поеду, посмотрю, как керн хранится, да и вообще, побываю на участке. Кузьмича надо предупредить, чтобы завтра не искал.

— Тогда на шахте не задерживайся, харчей я возьму, не беспокойся.

В шахтоуправлении Сергея познакомили с начальником ОТК. Вместе они прошли в лабораторию, и там обсудили насущные вопросы. Стандарты, как оказалось, на шахте недавно появились, и лаборатория в принципе готова выполнять по ним анализы. Задерживает отсутствие кварцевой посуды для сжигания угля, но это решаемо, сам Щорс, директор шахтоуправления, обещал оказать содействие через министерство. По поводу необходимых анализов для геологов, договорились, что в прежних объемах заказы будут выполнять. Сергей внимательно осмотрел оборудование, сравнил с тем, что имеется в его распоряжении в Угольках. «Особенно нового-то ничего нет, молодцы мои девчата», — подумал Сергей, прощаясь с гостеприимными хозяевами.

В контору он пришел до окончания рабочего дня, успел предупредить Романова и Кушнира о решении съездить на буровую, и рассказал им о лабораторных делах.

— Посмотри, посмотри, как там с керном, вообще, познакомься с участком разведки, скоро тундра подсохнет — перевезем станки, бурить начнем.

«Дилижанс» со сменой отправлялся в семь часов от гаража. Рабочие погрузили в кузов инструмент, разные детали, две бочки солярки, рюкзаки с продуктами на сутки, и расселись сами на ящики. Путь на буровые пролегал по руслу небольшой речки Песцовой, по дну глубокого снежного каньона, образованного быстрым потоком талой весенней воды.

Доехали до буровой Бориса, буровики из предыдущей смены помогли Борису и Володе выгрузить привезенные запчасти и солярку, быстро запрыгнули в кузов, и дилижанс продолжил свой путь.

— Ну вот, располагайся, — Борис показал Сергею на балок для отдыха смены, — а мы с Вовкой разберемся, что к чему, все ли привезли, что надо.

Сергей осмотрелся в балке, потом прошел под специальный навес, где стояли ящики для хранения первичного материала, осмотрел пеналы для угольных проб. Здесь же, под навесом, тарахтел бензогенератор, обеспечивая освещение на площадке, в балке и внутри буровой. На площадке, среди бурильных труб он увидел прибор, предназначенный для отбора газа из угольных пластов при бурении. Видно было, что прибор в нерабочем состоянии, весь покрыт ржавчиной, недостает некоторых деталей. «Давно, по-видимому, не был в работе», — подумал Сергей. В помещении буровой все было завалено большими и малыми деталями бурового станка и главного привода — дизельного агрегата. Борис с Володей наводили порядок в этом ералаше, стараясь, чтобы все было на виду. Сергей открыл тяжелую дверь, заглянул внутрь, мужики его заметили. Борис повернулся к Сергею:

— Сейчас, Сереж, еще минут пять помозгуем и придем ужинать, мы тоже проголодались. Там во фляге вода, поставь чайник на плитку.

Вода в чайнике закипела, и Сергей, пытаясь найти заварку, обратил внимание на закрепленный на стене ящик с дверкой. В ящике оказалась и заварка, и сгущенка, и другие продукты, примерно на месяц жить одной смене.

Пришли мужики. Володя быстро наполнил водой кастрюлю и поставил на плитку, — сейчас макароны с тушенкой заварганим, лучшая еда геолога.

— Тогда, давай поговорим. Борис, скажи, пожалуйста, газовый отборник давно применяли? Я видел его среди труб, разобранный.

— Ты прав, дело в том, что некому заниматься, на это должен быть специальный человек, который регулировал бы его, и газ отбирал. Архипычу одному все не успеть, так что с начала года всего две или три пробы отобрали.

— Теперь вот что. У вас, я вижу, на станках дизельные привода, а кто их обслуживает? Дизелист есть?

— Механик смотрит, но тоже не успевает, а если, как говорят, будет шесть станков, тут не один дизелист будет нужен, а что ты-то забеспокоился?

— Ну, вот друг Мурина, Иван, о котором вчера говорили, мы с ним вместе живем, как вы с Володей. Мужик отличный, грамотный дизелист, может быть действительно его сюда перетащить. Я, пожалуй, поговорю с Герасимовым. Если действительно жена его «кинула», то ему лучше здесь, с друзьями. Я думаю, надо ему помочь.

— Попробуй, конечно, поговори. Захотел бы он сам из Угольков уезжать. Вот что, я забыл вам сказать, что с выездом в верховья у нас облом — лодка на эти дни занята. Но без ухи отпускать тебя было бы не по-хозяйски. У меня другое предложение. Завтра Ленька за нами приедет, мы с ним на машине доедем до второй бригады, а она стоит от села Алькатваам километрах в четырех. Пройдем еще километров восемь вниз по течению, а там в устьях чукчи рыбачат, юколу заготавливают. У них уху и заварим. Как вы на это смотрите?

Володя обрадовано вскочил со скамейки, — конечно, пошли, что тут думать. Продукты у нас есть, чая чукчам из запасов возьмем, дня два до следующей смены там побудем, что в поселке-то делать. Пока погода стоит нормальная.

Предложение для Сергея оказалось очень заманчивым и неожиданным, он все-таки находился в командировке, и лишние день-два ему следовало бы согласовать с Лагутиным. Он высказал свои сомнения, Борис тут же нашел выход.

— Утром к нам приедет Митрофанов, наш бригадир, и с машиной уедет обратно, на базу. С ним можно передать записку Кузьмичу или Кушниру, чтобы они позвонили в Угольки. А вечером Ленька привезет ответ.

— Согласен, правильно, так и сделаем, — согласился Сергей.

После ужина все вместе пошли на буровую, буровики занялись своими делами, а Сергею не хотелось оставаться одному в балке. Ну и просто побеседовать за делом о том — о сем.

— Мужики, — начал Сергей, — вы несколько раз в разговорах упоминали верховья, что это у вас означает?

— Это означает верхнее течение реки Лахтина, — начал рассказ Борис, стараясь в тисках вывернуть ниппель из короткого патрубка, — и второй речки, мы называем ее «гнилушка», обе речки нерестовые. Вот ты говорил, что видел красивое озеро на фоне гор. Так это не озеро, а лагуна Лахтина, в нее со стороны гор впадают те самые речки. Долина у них общая, шириной около восьми километров, а длиной, от берега лагуны до подножья дальних сопок, примерно километров двадцать, не меньше.

— А мне показалось, никакой долины там нет, что лагуна подходит прямо к сопкам.

— Видишь, как обманчиво, сначала все так думают. Так вот, вся долина, заросшая ольхой и ивняком, покрыта небольшими озерами. Осенью на озерах много уток, крохалей, а в зарослях — куропатки, зайцы. Некоторые охотники из поселка лицензии и договора оформили на ловлю песца, там их угодья. Мы стараемся им не мешать, редко зимой появляемся. Только иногда, гольца на ямах половить, да ухи настоящей наварить. Там, кстати, два балка по берегам. В них любой может переночевать, есть уголь, одеяла, продукты. А бывает, летом медведь стену сломает, и тогда держись, все разбросает, негодяй. Особенно сгущенку любит, банку рвет пополам и вылизывает. Мы там летом рыбачим на ямах и промоинах. Бывало, нарывались на косолапого, но все миром кончалось. Вот такие у нас «верховья», Сережа. Да, вот еще что, мы вот с Вовкой задумали лодку свою заиметь, с мотором, мужик один на материк собрался, и продает вместе с балком на лагуне. Просит дорого. Ты вот говоришь, сюда перебираешься, так, может быть, мы втроем купим у него все хозяйство, с потрохами. Как, мужики?

— Я, конечно, согласен, крикнул из глубины буровой Володя, — а Сергей-то точно сюда переедет?

— Основные объемы бурения будут здесь, значит точно. Считайте, что я участник. Если вы не против, то и Иван может быть у нас в компании.

— Все, договорились, я позвоню тебе в Угольки, скажу, сколько будет стоить.

Борис посмотрел на часы. Было половина третьего ночи.

— На сегодня все, до восьми можем поспать, — скомандовал Борис, и мужики молча пошли в балок.

Митрофанов приехал на буровую около десяти часов и любезно согласился передать Романову записку Сергея, а результат передать вечером через водителя Леньку.

Вечером, после работы, поужинав, друзья в полной готовности с нетерпением ждали машину со сменой. Подъехав к буровой, Ленька на словах передал, что о двух днях Сергей может решать сам.

— Ну, и замечательно, — прокомментировал Сергей, и все трое живо заняли места в кузове дилижанса.

Ко второй бригаде подъехали к девяти часам, а к десяти друзья добрались до села Алькатваам. Дальше пошли берегом, вниз по течению реки. В ушах у мужиков стоял такой комариный вой, что разговаривать приходилось на повышенных тонах. Лица и руки у них были обильно смазаны репудином, но комары как горох стучали по спинам и прикрытым капюшонами головам, не давали нормально дышать. Что называется, «комар пошел». Идти вдоль реки по заросшему ольхой берегу было невозможно, поэтому в наступившей, но не полной, темноте шли по песчаным косам, переходя с одной на другую по перекатам, зачастую набирая полные болотные сапоги. Тогда приходилось останавливаться на отжимание и переобувание.

Конец ознакомительного фрагмента.