Армянский излом

Валерий Николаевич Худяков

Повесть «Армянский излом» посвящена событиям, происходившим в Армении в течение первых месяцев после землетрясения 1988 года, в которых автор принимал непосредственное участие. В повести рассказывается о ликвидации последствий стихии, об организации помощи армянскому народу со стороны братских республик Советского Союза и Международного Красного Креста. Фамилии и имена некоторых участников описываемых событий вошли в повесть без изменений. Книга предназначена для широкого круга читателей.

В ЕРЕВАНЕ

«Где это я?» — осторожно спросил себя Славин, очнувшись от неожиданного толчка, ему понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя и вернуться в реальность.

— Что, уже прилетели? — несколько растерянно, и как будто бы нехотя, спросил он рядом сидящего мужчину.

«Уважаемые пассажиры, наш самолет совершил посадку в конечном пункте нашего полета, в аэропорту Звартноц столицы Армении города Ереван, командир судна и экипаж прощаются с вами и желают вам всего хорошего», громко прозвучал в репродукторе приятный голос стюардессы. Славин, не дожидаясь остановки двигателей самолета, выбрался из удобного аэробусного кресла, освобождая затекшие от почти трехчасового сидения ноги и разгибая спину. «Как жалко, что прервался этот замечательный сон, — посетовал он, и с потоком пассажиров направился к выходу из самолета, — да только это вовсе не сон, это тоска моя по любимой работе, по дорогим моим спутникам».

Легко отыскав в груде разномастных чемоданов и узлов свой саквояж, Славин прошел по указателям и вскоре оказался у выхода на площадь перед аэровокзалом. Площадь была сплошь заставлена машинами. Славин закурил, постоял у выхода, рассматривая причудливое здание аэровокзала, и, не найдя глазами никого, похожего на встречающих его, направился к автобусной остановке, как вдруг, в глазах промелькнула надпись «Госстрой России». Надпись оказалась на синем микроавтобусе «РАФ». «Ну вот, другое дело», подумал Славин и поспешил к стоявшему в крайнем ряду «РАФику».

— Кого встречаете? — спросил он скучающего водителя.

— Сейчас скажу, — водитель заглянул в лежащий перед ним блокнот, — если Вы Славин, то Вас, геодезисты уже здесь.

Славин загрузился в микроавтобус, в салоне которого уже находились двое мужчин, а весь проход был завален рюкзаками и ящиками, вероятно, с оборудованием. Познакомились, оказалось, что геодезисты, Виталий и Иван, тоже направляются в Степанаван. Там им предстояла работа по разметке площадей под строительство новых сел, а в Ереване они должны вооружиться основой местной триангуляции, для «привязки» нулевого репера.

— Я свезу вас в гостиницу, — объявил немногословный водитель, — а завтра утром, часов в восемь, за вами заеду, и в штаб.

Под гостиницей водитель подразумевал помещение Ереванского индустриального техникума, временно приспособленного под перевалочный приют для приезжающих спасателей. Размещением приезжих здесь руководил комендант, Сироп Андроникович, которому для поселения нужно было предъявить только командировочное удостоверение. Комендант объяснил, что занятия в техникуме, на время проведения спасательных работ в районах землетрясения, отменены. Славина с геодезистами он разместил на третьем этаже в одной из аудиторий, где

между сдвинутыми столами были расставлены кровати, оснащенные матрасами, подушками и шерстяными одеялами, без постельного белья.

— Да ничего, мужики, главное тепло, и вода есть, — успокаивал спутников Иван, — нам только ночь здесь проконтоваться, ну две, а дальше — в поле.

Но никто и не волновался, все прекрасно всё понимали. Разместившись и воспользовавшись коммунальным умывальником, Славин предложил поискать поблизости какую-нибудь столовую или кафе, где можно было бы поужинать, поскольку время было уже вечернее, около шести часов, а у него с самого утра во рту не было ни «маковой росинки». Виталий и Иван, не раздумывая, согласились, и вся троица вышла из своего приюта на улицу.

Бросилась в глаза неопрятность улицы, видно было, что ее давно не касались ни уборочная машина, ни метла дворника. На мостовых и тротуарах скопилось много пыли, которую, вместе с окурками, обертками от жвачек, конфетными фантиками, гонял пронизывающий декабрьский ветер. Людей на улицах было немного, в основном мужчины, одетые в одежды черного цвета, похожие на траурные. Редкие машины проносились мимо, унося за собой шлейф уличной пыли вместе с мелким мусором. Общее впечатление складывалось такое, будто столица Армении частично оцепенела от большой беды, которая пришла на ее землю.

Мужики шли от улицы к улице, на их пути часто встречались кофейные «забегаловки», но есть хотелось по-настоящему. Ближайшее кафе, где, похоже, можно было сытно поужинать, оказалось минутах в двадцати от гостиницы, на улице Манукяна. Узнав о том, что вошедшие с улицы посетители только сегодня прилетели из Москвы, чтобы участвовать в восстановительных работах в районах землетрясения, директор Тигран Ашотович распорядился накормить «этих мужественных людей» за счет заведения.

— Не стесняйтесь, дорогие наши гости, кушайте на здоровье что хотите, — говорил он, ставя дорогим гостям на столик бутылку марочного коньяка «Ани», названного так в память о разрушенной землетрясением древней столицы Армении, — ни о чем не беспокойтесь.

На столе появились традиционные армянские салаты, бастурма, шашлык, вода из армянских минеральных источников — «Джермук» и «Арзни». Хлебосольству хозяина не было предела. Часа через полтора пораженные таким гостеприимством гости, насытившись и слегка захмелев, попросили обслуживавшего их молодого человека пригласить к ним Тиграна Ашотовича. Через минуту к столику подошел улыбающийся хозяин заведения.

— Ну что, дорогие гости, понравилась вам наша кухня? Может быть, что-нибудь еще захотите? Не стесняйтесь, говорите.

— Нет, нет, что Вы, Тигран Ашотович, вполне достаточно, все было очень вкусно, — ответил за всех Славин, — огромное Вам спасибо за Ваше гостеприимство, нам как-то даже не очень удобно, что мы так поужинали и…

— Ничего удивительного, друзья мои, вы мои гости, вы только сегодня пришли с миром на мою Родину, и я должен угостить вас, как дорогих гостей. Так поступил бы каждый уважающий себя армянин. У нас такой Закон.

16 декабря. « Я в Ереване. Холодно. Наверное, около двенадцати градусов мороза, да еще ветер. Первое впечатление — Ереван в оцепенении. Разрушений нет, но на улицах пусто и пыльно. Снега нет, только пыль с мелким мусором метется ветром по мостовым и собирается в небольшие сугробы вдоль бордюров. Кафе на улице Манукяна. Всякий народ гостеприимен, но такого уважительного гостеприимства, как у Тиграна Ашотовича, я еще не видел. Чувствовалось, что все исходило от чистого сердца, и с нескрываемым удовольствием. Подумалось, что вот так, наверное, проявляется настоящий национальный патриотизм, когда святые добрые традиции общества в самые недобрые дни проявляются особенно ярко. Вот так же в грозные военные годы жители наших городов и сел последним своим хлебом делились с ратниками, уходящими на фронт, на защиту Родины. И как-то мне вовсе не было стыдно и унизительно принять от ранее незнакомого мне человека чистосердечное уважение и гостеприимство.»

Синий РАФик, как и обещал водитель, подъехал к гостинице ровно в восемь, когда его пассажиры уже курили у подъезда, ожидая его. По пути остановились на пять минут у «забегаловки», чтобы выпить по чашке кофе с бутербродом.

Вестибюль первого этажа в здании Госстроя Армении пестрил указателями, которые были размещены, где только можно — на стенах, на колоннах. Славин с трудом отыскал плакат с текстом «Минспецстрой России — второй этаж, каб. 214». В небольшом кабинете 214 за одним из трех, уместившихся здесь, столов Славин увидел Калинина, начальника Управления стройиндустрии Министерства. Они были хорошо знакомы по работе и, кроме того, были ровесниками. Калинин тоже заметил среди посетителей Славина и жестом позвал его.

— С приездом, Сергей Николаевич, как долетел, как отдохнул с дороги? — с радостным видом поприветствовал Калинин коллегу.

— Здравствуй, Николай Николаевич, да все нормально, отдохнул.

Сергей вкратце рассказал Калинину о вчерашнем ужине в кафе. Калинин весело рассмеялся.

— Ну, это у них не отнять, так принято. Когда очень настойчиво отказываешься, обижаются на полном серьезе, без всякого кокетства. Я тоже попадал под их гостеприимство, немного неловко себя чувствуешь, но приходится соглашаться — традиция, ничего не поделаешь. Теперь о деле. Тебе Борисенко общую задачу поставил? Хорошо. Общая ситуация такова: села в районе пострадали сильно, город меньше, хотя разрушений тоже много. Районные власти готовят программу по строительству чуть ли не новых сел, уже и площадки начали выбирать. Наши геодезисты вот-вот должны приехать на разбивку.

— Да они со мной вместе приехали сюда, в Госстрой пошли.

— Ну вот, видишь, ты в курсе. Это ясно. А нам нужно до начала строительства запустить хотя бы один щебзавод и полигон ЖБИ. Оборудование для щебеночных заводов еще не заявляли, ждем проекты. А для полигона ЖБИ на днях начнется отгрузка. От тебя, Сергей Николаевич, требуется как можно скорее отвод месторождения камня и, здесь же, земля под полигон ЖБИ. Проектировщики приедут через неделю, и нужно будет их сразу загрузить.

— Я думаю, Николай Николаевич, сразу не получится, у меня по камню никаких материалов пока еще нет.

— А долго это?

— Пока не знаю. Сегодня мне надо геологическое Управление посетить, тогда все станет ясно. Как с транспортом? Я могу рассчитывать на колеса?

— Безусловно, на сегодня РАФик в твоем распоряжении, так что давай, Сергей Николаевич, приступай. Машина та же, на которой тебя встречали.

Водитель, русский рыжий паренек, лет двадцати пяти, город знал хорошо, и Славин через полчаса вошел в здание с вывеской «Управление по разведке и охране недр Армянской ССР».

Кабинет Ивановой Веры Васильевны располагался на первом этаже, на видном месте. На стене, рядом с дверью висела трафаретка «Старший геолог Иванова Вера Васильевна», а пониже — другая, «Прием посетителей: понедельник, среда, пятница, с 14—00 до 18—00». Славину бросился в глаза ряд кресел у кабинета вдоль стены. Постучавшись и войдя в кабинет, Славин увидел сидящей за рабочим столом немолодую женщину, совсем не расположенную к полноте, со строгими чертами красивого загорелого лица, с короткой стрижкой, без каких-либо намеков на макияж. Только волосы были заметно окрашены в цвет зрелого каштана.

— Здравствуйте, Вера Васильевна, — поприветствовал Славин хозяйку кабинета.

— Здравствуйте, — не отрывая глаз от лежавшего перед ней документа, ответила Иванова, — присаживайтесь, пожалуйста, секунду подождите.

— Вера Васильевна, я главный геолог Всероссийского Производственного Объединения «Росспецстрой», зовут меня Славин Сергей Николаевич.

— Еще раз здравствуйте, Сергей Николаевич, чем могу служить? Что привело Вас к моей скромной персоне, какие проблемы? — подняв голову и снимая с носа большие очки в роговой оправе, жестким голосом видимо давно курящей женщины, приветствовала Вера Васильевна. — Извините, я закурю, если Вы курите, то у меня можно, вот пепельница, — она указала на красивую вазу, мастерски выполненную из черного габбро-диабаза местным Данилой — Мастером.

— Я не курю, — слукавил Славин.

Во-первых, он никогда не курил в чужом кабинете, а во-вторых, он не мог себе представить пепел и окурки в таком, в полном смысле слова, «каменном цветке».

— Ну, хорошо, Сергей Николаевич, — прикуривая от спички папиросу «Беломор-канал», переспросила Иванова, — так что у Вас за вопросы ко мне?

— Во-первых, Вера Васильевна, я рад передать, что Вам низко кланяется Ваш давний знакомый Николай Степанович Орлов, и просит не прогонять меня, а внимательно выслушать, — в полушуточном тоне начал разговор Славин.

— О, Коля Орлов, спасибо, спасибо, да, он действительно мой давний не только знакомый, но дорогой мой друг. Ну, а во-вторых?

— А во-вторых, я сейчас Вам постараюсь покороче изложить всю проблему.

Славин рассказал о задачах, стоящих перед объединением, о необходимости срочного строительства минимум двух щебеночных заводов и что для этого ему необходимо прямо сейчас.

— Я Вас поняла, коллега, — твердо сказала Иванова, — интересующие Вас материалы у нас, разумеется, есть в фондах, и я помогу Вам их заполучить, но Вы должны предъявить какой-либо официальный документ о полномочиях, у нас с этим строго.

Славин достал из сумки Правительственное Задание и протянул Вере Васильевне.

— Этого больше чем достаточно, — внимательно ознакомившись с документом, заключила Вера Васильевна, — все будет в порядке. Пойдем с Вами в фонды, и там нам сделают полную подборку материалов, а я Вам потом все поясню. Вы чаю не хотите, Сергей Николаевич? А то я заварю хороший чаек, и печенье у меня есть, овсяное любите?

— Спасибо, Вера Васильевна, от чая, пожалуй, не откажусь, тем более с овсяным печеньем.

На приставном столике появились электрочайник, сахар, вазочка с овсяным печеньем, две чайные чашки. За чаем поговорили о проблемах в геологии. Вера Васильевна поинтересовалась, как дела у Николая Степановича, на что Славин ответил прямо, что видится с ним очень редко, в последний раз позавчера, и нашел его в полном здравии. Славин, в свою очередь решил поинтересоваться, почему это у старшего геолога обозначены приемные дни и часы, на что Вера Васильевна ответила довольно пространно.

— Очень просто, коллега. Начнем с того, что Армянский Народ в силу разных обстоятельств немалой частью оказался разбросанным по всему миру. Ну, а, как известно, где человек живет, там он и умирает. Так вот, все армяне, живущие вдали от Родины, завещают родственникам, чтобы надгробья на их будущих могилах были сделаны непременно из армянского камня — базальта, габбро-диабаза, или красного туфа. Из туфа изготавливают хачкары, надгробия с изображением креста с орнаментом библейской тематики. «Каждый армянин должен иметь свой хачкар», — говорят они. Хачкар — это, в переводе, каменный крест. Просто так вывозить памятники, или заготовки для них, за пределы Союза нельзя. Для таможни нужна справка о том, что памятники выполнены из камня, не представляющего ценности, в том смысле, что камень не является драгоценным или полудрагоценным. А в справках этих все паспортные данные нужно перечислить, да в какой стране проживает или проживал, да как и когда он туда попал. В общем, целый лист. Этим делом поручено заниматься мне. У меня и печать особая есть, — Иванова кивнула в сторону стоявшего в углу солидного сейфа, — вот за такими справками и идут ко мне люди со всей Армении. Ну а чтобы оставалось время для основной работы, я и установила этот регламент.

— Вера Васильевна, а много справок приходится выдавать?

— Когда как, бывает, что в неделю до ста справок, а иногда тридцать, это минимум, — ответила Вера Васильевна, убирая со столика чайные принадлежности. Я, Сергей Николаевич, зайду сейчас к заместителю начальника Управления за допуском для Вас, и мы с Вами пройдем в фонды, так Вам будет проще отобрать нужный материал. Вы мне дайте свое Задание, с ним надежнее, и «форму1», разумеется.

Через десять минут Славин уже отбирал в фондах карты и описания интересующих его месторождений в Степанаванском районе. Вооружившись копиями нужных документов, в приподнятом настроении Славин вернулся в кабинет Ивановой. Бегло просмотрев схемы, Вера Васильевна предупредила, что эти месторождения базальтов расположены в границах колхозных земель, и что отчуждены они могут быть только с формулировкой «неудобья каменистых пастбищ». Поэтому первым делом Славину потребуется официальное согласие администрации колхоза, и только потом уже можно будет идти в район.

Славин внимательно выслушал все рекомендации и советы Веры Васильевны, собрал все бумаги в сумку.

— Огромное Вам спасибо, Вера Васильевна, у меня теперь есть всё необходимое для работы, завтра уже могу ехать в район.

— Пожалуйста, пожалуйста, Сергей Николаевич, чем могла. Всегда, как говорится, к Вашим услугам. Хочу только предупредить, что дальше Вам будет значительно сложнее.

— Что так? — удивился Славин.

— Я же Вам рассказала про надгробия. А это приличные деньги. Вы ведь не туф собираетесь разрабатывать, а базальт, вот здесь-то и пересекаются интересы ваши, в смысле, строителей, и тех, кто камнем торгует. А теперь это все многократно усложняется в связи с гибелью огромного числа людей. И Вы тоже должны понять создавшуюся обстановку, и где-то, может быть, поискать компромисс.

— Ну, а кто же торгует? Это разве не на государственной основе? — еще больше удивился Славин, — неужели в такой ситуации кто-то будет торговаться?

— Вы знаете, Сергей Николаевич, конечно, существуют какие-то тайные схемы, но я в них, прямо скажу, не заглядываю, не мое это дело. А Вам я от души желаю пройти все этапы, как говорят, без потерь.

Славин еще раз сердечно поблагодарил Веру Васильевну и тут же из ее кабинета по телефону сообщил Калинину, что готов ехать в Степанаван, и договорился, чтобы утром за ним в гостиницу прислали машину. В гостинице Славин застал геодезистов, которые, как и он, за день решили все свои вопросы и тоже готовы были завтра утром отправиться в Степанаван. Поужинали на этот раз у себя в «номере» бутербродами с ветчиной, в большом количестве закупленной геодезистами, и крепким ароматным чаем.

17 декабря. «Все идет хорошо. Еще раз спасибо Борису Грановскому и Орлову. Иванова оказалась из тех геологинь, которым довелось участвовать в основных геологических открытиях нашего века. Она напомнила мне ее ровесницу, Надежду Андреевну, с которой работал на Чукотке. То же открытое лицо, тронутое годами полевой экспедиционной работы, спокойный уверенный взгляд и та же манера курить папиросы „Беломор-канал“, оставшаяся со времен, когда в геологических экспедициях и партиях курили все женщины поголовно, и только папиросы. А в рюкзаках у них, кроме воспетых в песне „самых лучших книг“, всегда был еще запас знаменитой Маршанской махорки. Да, действительно, такое

Конец ознакомительного фрагмента.