Глава 3. Переворот. Восстание на Донбассе
Лето пролетело быстро, на город опустилась осень, в городских парках со скверами пожелтела листва. В ноябре ударили первые заморозки, а в Киеве началась буза.
Президент Янукович задержал подписание документов об интеграции Украины в Евросоюз, на столичный майдан вышли тысячи протестующих громадян*. В основном жителей столицы и прилегающих областей. Им очень хотелось стать европейцами и попользоваться плодами западной демократии.
Организовали палаточный городок, выдвинули требования, но не тут-то было. Спецназ его разогнал, толпа, подзуживаемая националистами, возбудилась. На майдане принялись строить баррикады и жечь автомобильные покрышки, выламывать булыжное покрытие. Из Львова с Тернополем, Ровно и Волыни прибыло бандеровское подкрепление, противостояние усилилось. Началась осада правительственного квартала, пролилась кровь.
Все это круглосуточно транслировалось по телевидению.
Над столицей слались клубы черного дыма, в небе кружило воронье, на майдане озверелая толпа крушила безоружный «Беркут»*. В него летели «коктейли Молотова» и булыжник. Выскакивавшие вперед молодчики из ультраправых организаций разбивали щиты и головы спецназовцам ломами, железными прутами и кистенями на цепях.
— Господи, что ж такое творится? — в ужасе смотрела на экран мать Юрки, у того шли по коже мурашки, а отец в бессильной ярости скрипел зубами.
В городе тоже было неспокойно. На работе и в общественных местах жители спорили и обменивались мнениями. У горисполкома собирались митинги, на которых активисты призывали не признавать новую власть.
Наступил февраль 2014-го. Президент с ближайшим окружением позорно бежал в Россию, оппозиция победила. Временно исполняющим стал председатель Верховной Рады Турчинов, а премьер — министром Яценюк. Оба ярые националисты.
Новая украинская власть получила признание Евросоюза и США.
В столице, северных, центральных и западных регионах Украины новое руководство, заявившее о возобновлении движения в сторону евроинтеграции пользовалось поддержкой населения и быстро упрочило своё положение.
Однако на юго-востоке с первых же дней прихода бывшей оппозиции к власти стала шириться волна протестов против действий ультраправых националистических организаций, в защиту статуса русского языка, под антиправительственными, федералистскими и пророссийскими лозунгами.
Протесты были вызваны отказом нового руководства учитывать мнения и интересы значительных групп населения, настроенных на сохранение тесных связей с Россией и намерением экстремистских ультраправых группировок, усиливших за время беспорядков своё политическое влияние. Распространить на русскоязычные регионы Юго-Востока методы и приёмы силового давления, опробованные в ходе массовых беспорядков в Киеве и на западе Украины.
Начались протесты в Крыму, а затем перекинулись в Донецкую с Луганской, Харьковскую, Одесскую, Днепропетровскую, Николаевскую Херсонскую и Запорожскую области.
В результате, при участии русского спецназа, Крым обрел независимость и вошел в состав Российской Федерации, в остальных регионах волнения сошли на нет. Кроме Донбасса.
Там, в апреле, провозгласили народные республики, отказавшиеся подчиняться киевскому режиму. Вскоре в Славянск вошел отряд добровольцев из России во главе с полковником ГРУ Стрелковым, начавшим формировать новые. Из шахтеров, металлургов, химиков и строителей.
Киев же решил провести в отношении непокорных территорий «антитеррористическую операцию», приняв соответствующий Указ.
В ответ протестные настроения на этих территориях усилились. В Донецке, а потом Луганске, продолжили создавать народное ополчение. Появилось оно и других городах, в том числе Первомайске.
Сначала в близлежащем Стаханове организовали отдельный казачий полк имени атамана Платова под командованием Павла Дремова, назначившего военным комендантом Первомайска Евгения Ищенко. Поскольку городская администрация сбежала, он принял обязанности и народного мэра, начав формировать самооборону.
В нее записывались местные шахтеры, заводские рабочие, строители и другие, пожелавшие взять в руки оружие. Его было мало. В основном захваченное в городских отделах СБУ* и полиции, а еще охотничье.
Записался в отряд и отец Юрки, чем сын очень гордился.
Между тем на узловую железнодорожную станцию города Попасная, в четырнадцати километрах к западу от Первомайска, для подавления восставших стали прибывать части украинской армии.
Поскольку войти туда они могли по соединявшей города трассе, ополченцы соорудили на ней блокпост из железобетонных плит, а по сторонам вырыли окопы. Такой же возвели на выезде из Первомайска в сторону Лисичанска, установив наблюдение с терриконов за трассой и грунтовыми дорогами.
Однако за оружие взялись не все. Часть семей уезжала из города в другие, более спокойные места, в том числе центральную Украину и Россию. Уехали к родне в Полтаву и Гриценки, а с ними Сашка.
— Я бы остался, пацаны, — сказал друзьям на прощание. — Но отец с мамкой не разрешают. Так что не поминайте лихом.
Юрка с Генкой не осуждали. Семья есть семья.
Они же решили стать ополченцами. Запись шла в городской администрации, о чем сообщали расклеенные по городу объявления.
— Как думаешь, возьмут? — прочтя такое, спросил приятеля Генка.
— Должны. Гайдар* в семнадцать командовал полком, а вспомни молодогвардейцев.
— Когда это было?
— Сейчас то же самое. Война.
На следующее утро, сбежав с уроков, оба отправились по адресу. До этого в этом учреждении не бывали. Администрация находилась в центре, на широкой площади. Справа кинотеатр, слева плавательный бассейн. Перед ней на постаменте памятник Ленину, сзади зеленый парк с альпинарием и фонтаном.
Вход в учреждение был свободным, нашли на первом этаже нужный кабинет. Из него как раз вышли двое мужчин, молодой и старый, пошагали к выходу. Юрка постучал в дверь, изнутри глухо донеслось «да». Открыл, ступили за порог.
— Чего надо пацаны? — поднял голову от бумаг, сидевший за столом человек лет сорока в пятнистом камуфляже.
— Мы это (подошли ближе) хотим записаться в ополчение.
— Похвально, — обвел глазами. — А лет вам сколько?
— Мне семнадцать, — соврал Юрка.
— И мне тоже, — добавил Генка.
— Придете через год, — пожевал губами. — Свободны.
— Да мы… — начал было Грач.
— Я сказал, свободны! — повысил голос. — Чего непонятно?
Развернувшись, покинули помещение.
— Что будем делать? — спросил Генка, когда вышли наружу.
— Да пошел он, — сплюнул на землю Юрка. — Айда к ополченцам. Попытаемся на месте.
Через парк направились к городской прокуратуре, оттуда поднялись вверх по улице Театральной, миновав выходивший в сторону Попасной жилой квартал. В километре за ним, на трассе, находился блок — пост, по сторонам извилистая линия окопов.
Однако добраться туда не удалось. На подходе из лесопосадки вышли двое с охотничьими карабинами — стоять! Куда идете?
— У меня там батя, — показал Юрка в сторону окопов. — Хотим проведать.
— Запрещено. Топайте назад.
Делать было нечего, пошли обратно.
А на следующий день с той стороны ухнул взрыв, и донеслась частая стрельба. К вечеру стало известно, ополченцы отбили первую атаку оккупантов.
В это же время в Рубежном и Лисичанске начались бои между ними и украинскими национальными гвардейцами, некоторые перешли на сторону восставших. Одновременно «Армия Юго — Востока» (так теперь именовалось ополчение) захватила украинскую военную часть и патронный завод в Луганске. То же случилось и со второй — в Александровске. Далее повстанцы выбили из областного центра отряд Госпогранслужбы, захватив склад оружия и боеприпасов. Накал боев нарастал.
2-го июня украинские военные самолеты нанесли авиаудар по зданию областной администрации, убив восемь и ранив около тридцати человек, а к середине месяца оккупанты с севера вплотную подошли к Луганску. Там, при попытке высадки в аэропорту десанта, ополченцами был уничтожен военно-транспортный ИЛ-76. Спустя еще неделю, в Зеленополье, они перебили еще более двухсот карателей, завладев их оружием и техникой.
С этого времени силы АТО (так Киев назвал свою карательную операцию) начали целенаправленно наносить ракетно-артиллерийские удары по восставшим городам Донбасса.
В конце июля под превосходящими силами ВСУ* Луганское ополчение отступило из Северодонецка с Лисичанском в Первомайск, организовав там новую линию обороны.
Основной ударной силой стал казачий полк Дремова, насчитывающий полторы тысячи человек. Помимо стрелкового оружия в нем уже имелись ствольная артиллерия, РСЗО* и бронетехника, захваченные у противника.
К тому времени стало известно, после отступления ополченцев из Лисичанска, в городе остался отряд подростков, именовавшийся «Юная самооборона». Семьдесят два человека. Вооруженные стрелковым оружием и гранатометами, ребята вступили в бой с оккупантами. Удерживая город двое суток, бывшие школьники уничтожила несколько десятков оккупантов, три единицы бронетехники и две установки «Град». А одна из девушек — Валерия Ляхова, бросилась со связкой гранат под танк.
Часть юных героев погибла, оставшиеся прорвались в Алчевск.
Между тем, на подходе к Первомайску развернулись ожесточенные бои, а по нему стали наноситься массированные артиллерийские удары. Украинцы били по жилым кварталам и промышленным предприятиям круглосуточно. Часть населения эвакуировалась в ближайшие Стаханов с Ирмино, но многие остались.
На время обстрелов спускались в подвалы многоэтажек, а после возвращались, разбирая завалы и гася пожары. При одном таком погиб Генка со всей семьей. Украинская ракета попала в их квартиру. На похоронах Юрка сцепив зубы, дал себе слово отомстить за друга.
Одним таким днем, ближе к вечеру, дома появился отец. Грязный, заросший бородой, с автоматом на плече и подсумками на поясе. Расцеловав мать с Оксанкой и потрепав Юрку по вихрам, сообщил, — отпустили до утра.
Искупался в летнем душе, сменил белье и побрился. Затем после ужина мать занялась стиркой камуфляжа, дочурка помогала. Они же с Юркой уселись во дворе под яблоней, отец закурил.
— Чем занимаешься? — глубоко затянулся сигаретой.
— Участвуем с ребятами в тушении пожаров и разборке завалов, — показал расцарапанные руки.
— Правильно, нужно помогать.
— А у вас как? Много набили «укропов»?
— Хватает. Есть сынок сведения, они вошли в Золотое. И оттуда тоже готовят наступление. Жаль, какими силами не знаем.
Потом Юрка попросил отца показать автомат, что тот и сделал. Рассказал его характеристики, а заодно научил разбирать и собирать, что оказалось довольно просто.
— Эх, еще бы пострелять, — поцокал языком парнишка.
— Всему свое время, отнеси в дом.
На следующее утро за отцом заехал грузовик, в кузове сидели несколько ополченцев. Он забрался в кабину, хлопнула дверца. Машина сдав назад и развернувшись, вырулила на трассу.
А Юрка решил отправиться в Золотое. Над этим он думал часть ночи, беспокойно ворочаясь в постели. Если разведать сколько там врагов, можно точно проситься в ополчение.
После завтрака он сказал матери, что идет на разбор завалов, сунул в карман кусок хлеба, вышел со двора и направился в конец переулка. Там спустился тропинкой в неглубокий яр, поросший терновником, а оттуда вскарабкался вверх по косогору. За ним к северу раскинулась степь с балками. В той стороне находилось Золотое.
Спустя пару часов подходил к городу. Был он небольшим, с одноименной ныне не работающей шахтой, обогатительной фабрикой и заводом строительных материалов. Здесь, на южной окраине жила Юркина крестная. В прошлом работала машинистом подъема, была одинокая.
Понаблюдав из посадки за нужной улицей (была пустынной) он вышел из кустов и, беззаботно посвистывая, направился между двумя рядами частных домов, с приусадебными участками. Дойдя до среднего, на левой стороне, нырнул в калитку.
Крестная была дома, стирала во дворе белье.
— Юра! Ты откуда взялся? — всплеснула руками.
— Мама беспокоится, как вы тут. Вот, решил узнать.
— Так ведь опасно, кругом такое творится. Просто жуть.
Чуть позже она кормила Юрку пшенным супом и драниками, рассказывая городские новости. Оказывается несколько дней назад в Золотое вошли украинские солдаты, расположившись на постой.
— И много их? — поинтересовался гость.
— Целая колонна грузовиков с пушками и еще эти, как их, танки. А сколько не считала. Люди говорят, пойдут на Первомайск. Вы уезжать не собираетесь?
— Не, — повертел головой Юрка. — Если полезут, встретим. Спасибо за обед, тетя Люся, — встал из-за стола. — Наелся. Пойду, прогуляюсь, может кого из знакомых пацанов встречу.
Крестная не возражала, и он вышел на улицу. Город знал хорошо, раньше часто приезжали к ней в гости. Миновав еще несколько улиц с редкими прохожими, вышел к центру. У здания администрации с желто-голубым флагом стоял десяток военных грузовиков, по площади расхаживали вооруженные до зубов солдаты. Направился к школе.
Там тоже были украинские военные, во дворе три танка. Рядом пропылили две БМП* с трезубцами на бортах. Побродив с час по городу и посчитав технику, вышел к магазину на окраине. Оттуда шла трасса на Первомайск. Решил понаблюдать.
Уселся в тени акации на пустые ящики, достал из кармана горсть семечек, стал лузгать. Трасса была пустынной, движения не наблюдалось, давила полуденная жара.
Потом сзади возник шум мотора, к магазину подвернул бронетранспортер, не глуша его встал. Сбоку отвалилась стальная дверца, впереди люк. Наружу выбрались трое солдат и механик — водитель. Гогоча, протопали в магазин.
Юрку изнутри словно толкнуло. Он выбросил семечки, подбежал к машине и скользнул в люк. Плюхнувшись на сидение, выжал сцепление, включив скорость, нажал педаль газа. БТР тронул с места. Вцепившись в руль, разогнал, со скрежетом врубил вторую. Под колесами загудел асфальт, в лицо ударил ветер.
Через километр впереди засерел украинский блок-пост со шлагбаумом поперек трассы. Из него появился военный в каске и с автоматом, выйдя на середину, поднял руку.
Юрка сбросив газ, притормозил, а когда до постового остался десяток метров, снова нажал педаль. Раздался короткий вопль, хруст. Машина покатила дальше.
— Это тебе за Генку, гад, — утер со лба пот Юрка.
По сторонам замелькали посадки и неубранные поля, БТР с ревом несся по пустой трассе. Вскоре она спустилась в низину, оттуда поднялась наверх, впереди открылись окраины родного города.
