Тамбовская губерния
Лето 1917 года. Июль выдался тёплым, даже вполне, можно сказать, жарким для этих широт. Яркое солнце заливает всю округу. Сладко пахнет хвоей и ягодами. Пролётка катит по извилистой грунтовой дороге, серой лентой, прорезавшей густую лесную чащу. Голубое небо. Яркое солнце. У пассажиров прекрасное настроение. Лишь извозчик, с хмурым взглядом, то и дело, подгоняет лошадей, нарушая своим недовольным басом мирскую благодать.
— А ну, пошли родимые! Живей пошли! — и подстегнул лошадей.
— Никодим, не гони лошадей! — просит мужчина средних лет в шляпе, с аккуратно ухоженной бородкой, глядя на десятилетнего сына, сидящего на против и тренировавшего удары кулачного боя, бокса. — Мы, никуда не спешим!
— Как изволите, барин! — угрюмо отвечает Никодим, пожилой мужчина в преклонных годах, с загорелым и обветренным лицом, тревожно озираясь по сторонам. — Но я вам, барин, вот что скажу. Мужики поговаривают, что места здесь ноне лихие. Надобно скоренько их проскочить.
— Мужики, говоришь, поговаривают…
— И, не от единого ужо слышал.
— Делай как знаешь, но прошу, лошадей по чём зря не мучай! — согласно кивнул головой барин. — Животинка, тоже Божья тварь. Жалко.
— Я аккуратно, Сергей Петрович! Вы же меня знаете. Я, скотинку, и другую какую Божью тварь, никогда попросту не обижу.
— За то тебя и уважаю.
— Благодарствую.
Сергей Петрович кивнул головой, посмотрел на спящую и прекрасную, во всех смыслах, свою жену и нагнулся к сыну. Отец поставил перед ним раскрытые ладошки.
— Бей! Сильнее бей! Ещё! — он пристально смотрел на сына, придирчиво проверяя постановку рук и удара. — Приедем на завод, обустроим комнату для занятий. И будем вместе боксировать и по утрам, и по вечерам.
Сын, несколько раз, сильно ударил по ладоням отца.
— Молодец Мишка! — похвалил отец сына. — Руки держи выше, — Сергей Петрович показал классическую боксёрскую стойку, — вот так. И резче бей! Ещё… Ещё… Резче…
— Я понял… отец, — согласно кивнул головой малец, — я же, сижу…
— Запомни, сын, в жизни бывает не всегда удобно…
