Какой народ, такая и армия. Вооруженные Силы России глазами журналиста

Валерий Киселев

Российская армия во время реформ на рубеже тысячелетий. Как изменилась наша армия за эти годы? Какой опыт могут и должны передать ветераны Вооруженных Сил будущим воинам?

© Валерий Киселёв, 2019

ISBN 978-5-4496-3270-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ДВАДЦАТЬ ЛЕТ ПРОШЛИ КАК МИГ

Когда в Афганистан вошли первые части десантников, еще учились в первом классе те мальчишки, кому предстояло уходить оттуда последними. У каждого прошедшего Афганистан своя память, своя боль, но объединяет их одно — боевое братство.

Охотники за караванами

Валерий Елкин в 1984—1985 годах служил в одной из самых элитных частей Советской Армии — в бригаде спецназа ГРУ. Без таких частей в Афганистане не могли обойтись с самого начала.

— Бригада стояла под Тбилиси, а в феврале 84-го мы пересекли границу возле Кушки, — вспоминает Валерий. — В Афганистан входили всей частью. Были у нас и молодые, и дембеля, кому оставалось дослужить какой-то месяц. Все были добровольцами. Прошли Кандагар и недалеко от аэропорта разбили свой городок. У каждой роты была своя зона ответственности, задача — перехват караванов душманов с оружием. Разведка работала хорошо, и, получив данные, уходили на задание.

Экзотика Востока была впечатляющей: мулла орет с утра, женщины в паранджах, жара, как в бане, с особым запахом пыль.

Уходили обычно на трое суток. Минировали тропы, где мог пройти караван. В караване — машины душманов типа нашего «Атамана», с привернутыми пулеметами. Обычно три-пять машин, бывало до десяти. Мы сидим в горах, ждем. Все это только ночью. Днем душманы отсиживались в кишлаках, в пещерах. Зашел караван в зону обстрела — подрываем фугас, начинается шквал огня. Весь бой — минут десять, и все кончено. Потом оружие каравана забираем с собой, если его много — вызываем «вертушки». Через год склад в части был забит этим оружием.

Первая кровь? На своей растяжке подорвался солдат-дембель. Если не попадали в засаду, то потери были всегда небольшие. У нас во взводе за весь период убитыми — семь человек за полтора года. А вот раненых было много. Ходили налегке, без бронежилетов, брали с собой только воду, немного сухпайка и боеприпасы.

Преферанс, драка, и — война

Для Вадима Гладкова дорога в Афганистан началась необычно:

— Служил в Герате старшим лейтенантом. Играли в преферанс, подрались. Мне светил выговор по партийной линии. На парткомиссии предложили ехать служить в Афганистан. Как человек сознательный, я отказываться не стал. Служил в 104-й воздушно-десантной дивизии, командовал которой генерал Павел Грачев. Кстати, как о командире дивизии я о нем очень высокого мнения — он старался беречь солдат и офицеров. Я был начальником разведки батальона. На операции нас забрасывали вертолетами на несколько дней, но могли прошарахаться и три недели.

Каждый такой выход на задание мог закончиться бедой…

— Ничего не боятся только полные идиоты, — считает Вадим Гладков. — Мы знали: что бы ни случилось, нас не бросят, выручат или вытащат.

Он был ранен в разведке.

— В высокогорном районе уничтожили два склада с боеприпасами, — вспоминает Вадим, — но всей ротой попали под плотный минометный обстрел. Накрыло миной. Осколочные ранения в голову и позвоночник. Эвакуировали только через сутки. Провалялся два с половиной месяца.

Орден или отпуск

Андрей Захаров в 1983—1985 годах служил в десантно-штурмовой группе Пянджского пограничного отряда, закончил старшиной.

— Мы занимались только зачистками, прочесыванием кишлаков, — вспоминает Андрей. — Вглубь Афганистана летали не больше чем на двести километров.

За Таш-Курганскую операцию его представили сначала к ордену Славы, потом наградной переписали на Красную Звезду. От награды он отказался, о чем ничуть не жалеет, предпочел отпуск, его как раз выделили один на 180 человек.

— Замполит положил на стол наградной лист и отпускные документы: «Выбирай», — вспоминает Андрей. — А нельзя вместе?

Но до ухода в отпуск он успел получить пулевое ранение в операции в горах Памира.

«Противника мы уважали»

Душманы были сильным противником, воевали смело.

— Умение владеть оружием пуштуны воспринимают с молоком матери, — вспоминает Вадим Гладков. — С чеченцами их и близко не поставить. Воевали духи грамотно, по стрелковому вооружению нам не уступали. Оружие у них было из США, Италии, много было китайского оружия. Правительственные войска Кабула они молотили в пух и прах. А противника мы уважали.

— Мы пришли помогать правительственным войскам, — вспоминает Валерий Елкин, — а им все было до лампочки. Нам прямо говорили: «Что вы здесь делаете? Мы сами между собой разберемся». Без поддержки нашей артиллерии они не воевали. Прочесываем кишлак, потом идут «зеленые», правительственные войска. Мы выходим из кишлака налегке, а они тащат ковры, тюки. Поэтому помогать им не было настроения. Если о наших планах узнают «зеленые», то это значило, что знают и духи.

— Военным путем проблему Афганистана было не решить, — уверен Вадим Гладков. — Надо было или полностью выбить мужчин, или вообще туда не лезть. Местное население охотно принимало нашу помощь — муку, сахар… Клялись, что они за народную власть, а уходим — ставят мины на дороге.

Афганистан — как светлый луч

Для Валерия Елкина служба в Афганистане в целом вспоминается так: «Это было самое главное дело в моей жизни, луч света. Я честно выполнил свой долг».

Если сначала советские солдаты воевали и думали, что они выполняют свой интернациональный долг и защищают южные рубежи Родины, то скоро эти высокие чувства отошли на задний план. Надо было мстить за погибших товарищей, выполнять приказы и боевые задачи.

— Мы с обидой восприняли, когда о войне в Афганистане стали говорить только негативно, — сказал В. Елкин. — Когда мы были там — страна молчала. Думали, что вернемся — и Родина встретит нас как героев. А вернулись — ничего.

Валерий Елкин, отслужив в армии, поступил на рабфак, потом в политехнический институт. А работать стал все же скорее по военной специальности — начальником службы безопасности в банках, крупных фирмах. Женат, есть сын.

Снится ли Афганистан?

— Нечасто, но бывает, — с грустью говорит Валерий.

Вадим Гладков считает, что его жизнь после Афганистана сложилась нормально:

— Работал на заводе. Двое детей, старший сын учится в институте.

Что такое «афганский синдром», знает хорошо:

— Год, наверное, я крепко после работы выпивал. Но потом справился с этим.

К сожалению, не у всех солдат, прошедших Афганистан, все нормально с психикой.

— В год в городе и области кончают жизнь самоубийством по двенадцать-семнадцать «афганцев», — рассказал Вадим Гладков. — В области на войне погибло 156 человек, а после войны за десять лет больше покончили жизнь самоубийством.

Андрей Захаров после службы в Афганистане вернулся на родной нефтеперерабатывающий завод в Кстове.

— Сначала я не мог понять, что здесь творится, — вспоминает он. — Я думал, что меня ждут на родном предприятии, но при первой же тарификации сразу понизили разряд. Скоро понял, что на предприятии никому не нужен. Помог комсомол. Стал поднимать первый в Кстове военно-патриотический клуб.

С 1990 года он возглавляет детский оздоровительный центр, в пяти клубах которого занимаются 570 ребят. По организации работы с детьми центр занял первое место в России.

— Эти двадцать лет пролетели как один день, — рассказал Андрей. — Постоянно переоборудовал подвалы под спортзалы для занятий с детьми. Все приходилось выбивать. Целое поколение выросло за это время. Можно сказать, что я нашел свое дело в жизни.