Я – предатель?

Валерий Зараменских, 2024

Этот роман – фантасмагория. На его страницах присутствуют реальность и фантастика, прошедшее и настоящее, трагическое и смешное. Среди его героев есть известные исторические деятели и лица-ныне здравствующие. Главные герои романа-пенсионеры. В жизни каждого из них отразилась судьба страны, которую они строили… Оглядываясь на пройденный путь, они часто критикуют прошлое и настоящее. Они считают, что имеют на это полное право, как участники и свидетели. Особенно их оценки суровы и бескомпромиссны, когда они называют предателей Родины. Автор надеется, что кто-нибудь из прочитавших эту книгу, может спросить себя: «а я предатель?» Ведь в судьбоносное для страны время я занимал позицию пассивного наблюдателя и подумывал об отъезде за границу. Что я и сделал, но потом вернулся домой. Так кто я теперь? И как меня называть?

Я — предатель

Черный человек

Несколько дней не был в Центре, просто боялся.

Чего именно? Не знаю, но сердцем чувствовал, что что-то должно случиться. Во мне снова заговорил внутренний голос. Как это не раз случалось за бугром. Там он нужен был, а дома-то к чему?

И все же решил ехать. Может быть, встречу кого-нибудь из бывших друзей. Хорошо бы из нашей группы обмена. Думаю, им тоже не по себе дома.

И я не ошибся в предчувствии. Уже по пути в буфет встретил давнего знакомого по институту.

Даже фамилию сразу не мог вспомнить. Я остановился и хотел раскрыть объятия. А он приблизился и на полном серьёзе, без улыбки, выпалил:

«Здорово, предатель» — и пошел дальше. Меня это так огорошило, что я застыл с протянутыми руками, как истукан. Не знаю, сколько так простоял, но очнулся только тогда, когда мимо пробежала секретарша моего шефа и поздоровалась, удивленно взглянув на меня. В голове стучало как молотком — «предатель, предатель, предатель». И сразу же вспомнил первое совещание у генерала после возвращения домой. Тогда он попросил нас порыться в памяти и поискать моменты, где каждый из нас мог бы «проколоться». Значит, он не стал ждать результатов своего поручения, а начал действовать, обвинив «чохом» всех предателями. А почему всех? Может, только несколько человек и меня в их числе? А если меня одного? Я что, дольше всех был за бугром? Я знаю, что супружеская пара проработала там почти 20 лет. Есть другие с хорошим стажем. Намного большим, чем у меня. Я с ними не иду ни в какое сравнение. Я что — резидент, под командой которого работает целая группа? Здесь что-то не так. Но почему этот тип назвал предателем меня? Он что-то имел против меня раньше? Я такого не помню… И у меня с ним не было ничего общего. Никаких столкновений ни на какой почве. Интересно, сколько же в Центре гуляет людей, которые могут ткнуть в меня пальцем и сказать: «предатель». А вдруг среди них найдется такой патриот, который захочет мне отомстить за предательство? Я знаю, такие есть и у нас, и за бугром. Он может подкараулить вечером у подъезда и ударить обрезком трубы по голове со словами «Смерть предателю». Я помню лекции на эту тему в институте. Был такой Шпигельглас — убийца предателей. В 30-е годы он провел шесть операций по ликвидации изменников Родины. А известный Хейханен. Он сдал американцам знаменитого Абеля и ряд других ценных зарубежных агентов, работавших на СССР. Он же действовал в интересах своей Родины, спасал ее от скверны. Я всегда был за то, чтобы предателей наказывать за их подлые дела.

Но почему я попал в их ряды? Если бы я был таким на самом деле, я бы приложил максимум усилий, чтобы остаться за рубежом, как это сделали некоторые мои соотечественники, не пожелавшие возвращаться на Родину, Я даже не побывал «кротом». Обычно многие предатели начинают с этого.

Интересно, кто-нибудь из руководителей Центра проходил проверку на полиграфе? Конечно, нет. Считается, априори начальство от рождения пропитано патриотизмом до мозга костей. Им чужды слова «крот» и «предатель». Но когда все же кто-то из них становится изменником Родины, например, Поляков, Калугин, то это исключение из правил. Это недоразумение. Случайность, роковое стечение обстоятельств. Ведь любой генерал — человек голубых кровей. Поэтому он вне подозрений. «На кого же мы будем опираться, если начнем подозревать наших генералов» — заявил Цинев, первый заместитель Андропова. После этих слов Поляков — предатель с 20-летним стажем еще пять лет снабжал ЦРУ секретными документами. Причем свои депеши он даже не зашифровывал, уверенный в своей неприкосновенности. Вообще, у нас генерал — небожитель, святой человек. Он вне подозрений. Но если ты чином пониже, от тебя можно ожидать все, вплоть до измены. Тебе это сделать ничего не стоит. Подумаешь, предать Родину, стать «кротом» — это раз плюнуть. Лишь бы побольше заплатили. А для начальника — это душевные муки, долгие раздумья, угрызения совести. Ведь он это делает не за деньги, по идейным соображениям. Так объясняли некоторые предатели свою измену. И такие признания смягчали им их вину. Они же это делали не ради чистогана. Тот же генерал-«крот» — Потеев из Управления «С». Он же пошел на предательство ради любви к семье, к жене, к детям, которых заблаговременно переправил за границу вроде на лечение, а потом и сам свалил за ними, прихватив десятки личных дел «нелегалов». Надо же было чем-то заплатить за гостеприимство английским властям. Так было на самом деле. Но руководство Центра все же решило защитить Потеева. Ну как же, все-таки генерал. И была дана команда спасать честь мундира и найти виновного среди обычных сотрудников. Они ведь ради денег на все готовы пойти. Это жлобье рядовое. Так, после долгих размышлений я пришел к выводу. Я не предатель, но из меня его хотят сделать всеми силами. И я этим силам ничего не могу противопоставить, ничегошеньки. Главное — в чем меня могут обвинить? В передаче секретных данных? Но я не физик, не ученый-ядерщик, не изобретатель новых видов оружия. Наоборот, это я за рубежом должен находить ученых и вербовать их для работы на нас. Но и в этом случае меня ни в чем нельзя обвинить, я этим тоже не занимался. У меня были свои задачи. Я их выполнял, и ко мне никогда не было никаких претензий. И вдруг я предатель. Интересно, как и когда я им стал? Может, этот Головятенко, наконец я вспомнил его фамилию, просто захотел меня разыграть, пошутить. Ну перебрал лишнего и бухнул спьяну. Вроде тогда от него разило коньяком. Ведь мы столько лет не виделись. Да, если это так, то он большой шутник. Но тогда вроде было не 1 апреля.

Мне нужно было ответить тем же — «от предателя слышу». А вообще-то за такие слова бьют по морде. Может быть, после этого он протрезвел бы и ответил на все мои вопросы. Кстати, если бы меня назвали так же еще человек пять, тогда другое дело. Тогда можно было поволноваться, попаниковать. Но пока эту чушь я услышал только от одного. А если это не бред алкаша, а ему кто-то сказал? Значит об этом знают многие. Пока они проходят мимо меня молча. Они просто меня презирают. Но от этого мне было не легче. Я стал себя успокаивать. Вспомнил свои мантры. Ну что я терзаюсь, мучаюсь, страдаю? Главное — я не предатель. Поэтому успокойся, возьми себя в руки и выбрось этот бред из головы. И все же в этот день я уходил из Центра как побитый пес с поджатым хвостом. Дома я старался успокоить себя по-разному: таблетками и даже бутылкой. Она мне помогла, но ненадолго.

Бродить по этажам Центра в надежде встретить кого-нибудь из прежних знакомых было смешно. Самое надежное место, где это могло случиться — буфет. За время моего отсутствия он здорово изменился. В нем все поменялось, начиная от стульев и столиков и допотопных кофеварок. Их место заняли импортные красавцы-аппараты. Но такого напитка, как кофе по-турецки, они все равно не давали. И в этот раз я выбрал местечко в дальнем углу, чтобы лучше был обзор и я смог видеть всех остальных входящих. Рядом был столик с тремя молодыми особами, очень похожих на секретарш. Я редко ошибаюсь, выделяя эту категорию среди других сотрудниц Центра. Я даже постарался сесть к ним боком, чтобы они не отвлекали моё внимание. Вначале я не прислушивался к их болтовне, довольно громкой. Но потом стал прислушиваться. Уж очень часто звучало «предатель», а когда до меня долетела фамилия «Потеев», я весь напрягся и замер, как легавая собака на охоте. Я боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть говоривших. Может, прозвучит еще какая фамилия, например, моя. Но вскоре щебетанье милых дам закончилось, и они ушли. То, что я услышал от них про предательство Потеева, начальника Управления «С», через пару дней подтвердил мой друг Столбов, кабинет которого я обнаружил случайно, забредя на 5-й этаж. После услышанного я еще больше успокоился, уверенный в своей правоте, в своих выводах. И все же я решил стать осмотрительнее. Хотя уже отвык от привычки оглядываться, как это было за рубежом. Теперь я решил снова к ней вернуться. Ведь от предателя можно избавиться не только с помощью кирпича, трубы или яда. Самый простой и распространённый способ, о котором нам говорили на лекциях: укол зонтиком в спину, в ногу, в руку в людном месте.

Жертва даже не чувствует его, но результат всегда один — трагический. Конечно, ледоруб, которым проломили голову Троцкому, грубая работа. А вот укол острым предметом сзади болгарского антикоммуниста в Софии на автобусной остановке — филигранная работа. Или отравленные шоколадные конфеты, которыми угостили одного известного бандеровца. Я уже не помню все случаи по ликвидации неугодных нам лиц. Хотя на лекциях нам повторяли, что советская разведка никогда не мстит предателям за их измену. Тогда мне всегда хотелось задать вопрос: а что этим мы хотим показать? «Россия — щедрая душа», и неукоснительно чтит одну из заповедей Евангелия? В старых записях времен учебы я нашел интересную информацию. Оказывается, начиная с 1945 года по 1995 год, предателями стали 35 сотрудников внешней разведки. Много это или мало, не мне судить. И среди них известные фамилии: Гордиевский, Пеньковский, Фарвелл, Павлов, Баранов, Пичузов. Причем первых трех на Западе называют «гигантами» по сравнению с остальными. Как высоко был оценен ущерб, нанесенный ими нашей разведке, говорит тот факт, что королева Англии наградила Гордиевского высшим орденом страны.

Другим злодеем-гигантом был Пеньковский, который сам называл себя «величайшим шпионом всех времен». Пользуясь своим служебным положением, он легально общался с иностранцами, посещал посольства, постоянно выезжал за границу. За время своей шпионской деятельности, а она продолжалась около двух лет, Пеньковский не только снабжал ЦРУ секретной информацией, но и сдал около 500 сотрудников ГРУ и КГБ. Оказывается, его долгое время опекал и прикрывал маршал Варенцов, с которым он был знаком еще со времен Отечественной войны. В приватных беседах с сотрудниками американских служб Пеньковский призывал США начать войну против СССР. «Западу нужно нанести удар первым. Тогда он победит». Он брал на себя решение вопроса об определении целей в Москве. «Пожалуйста, обсудите мой план… Я готов принять любое задание», — заявлял полковник Пеньковский, имевший два специальных высших военных образования. Я хорошо помню слова докладчика, который читал нам лекцию о предателях и перебежчиках. Он дал высокую оценку работе наших контрразведчиков, которые вовремя пресекли деятельность Пеньковского, длившаяся почти два года. А если бы она продолжалась два десятка лет, как у генерала Павлова? Трудно представить размер ущерба, который принес бы стране это «крот».

Вот так, за чтением тетрадей со старыми лекциями я проводил время, ожидая звонка из Центра. Частым собеседником моим был есенинский «черный человек». Я изливал ему душу, жаловался, сообщал новости. А однажды заявил, что перед ним сидит предатель. Он, как и я, вначале испугался и не смог ответить на мой вопрос «Что делать?». Он же меня и успокоил, доказал, что я не предатель. И эту версию о моем предательстве, говорил он, родил генерал, сразу же после первого совещания. Он — ее автор, и только он. Нет чтобы вызвать меня на беседу, поговорить по душам. Сразу, вот так, с бухты-барахты обвинить человека в том, что он не совершал. Если я предатель, то почему до сих пор на свободе? Меня должны арестовать, допросить. Так делают в таких случаях. Потом суд, свидетели, адвокаты и т. д. Ну, в общем, этот порядок известен. Но я выдвигал свои контраргументы. «Дорогой мой», — говорил я, — «так делается в обычных, рядовых случаях. А у меня случай особый, и работаю я в Центре, на который статьи Уголовного кодекса не распространяются. Он живет по своим законам. И меры наказания у него свои». «Но предатель», — отвечал он, — «везде предатель. Хоть в России, хоть в Африке. И отношение к нему, и меры наказания тоже везде одинаковы. Так что, если ты предатель, сознайся. Твое чистосердечное признание и мера наказания будет смягчена».

«А если я не предатель, что делать, как вести себя?» — «Тогда докажи свою правоту и стой на своем до последнего». Я слушал его и с чем-то соглашался, с чем-то — нет. Я приводил примеры из нашей истории, когда невинных людей обвиняли в предательстве и расстреливали. Это хорошо практиковал Сталин. Позже этих людей реабилитировали.

Хотя не всех. А однажды он задал мне интересный вопрос: «А как появляются предатели? На какой почве они вырастают?». Я долго думал, подбирая ответ и потом изложил ему свою версию этого явления. У каждого предателя, как правило, своя версия измены родины. Одни это сделали по принуждению, другие под давлением, третьи — из-за страха, четвертые — из-за несогласия с режимом страны, то есть, по идейным соображениям, пятые — из-за денег. Мой «черный человек» внимательно выслушал меня, а потом задал вопрос, как говорят, на засыпку: «А по какой причине стали предателями Горбачев и Ельцин? По идейным соображениям, из-за страха перед трудностями? Из-за денег? Что их толкнуло на путь предательства? Чего не хватало этим двум хозяевам богатейшей страны? С такими огромными полномочиями, которых не было ни у одного русского царя, даже у Петра I или Ивана Грозного? Чего им не жилось и не нравилось?».

«Говорят, у Горбачева в сейфе при обыске нашли миллион долларов — сказал я, как говорят «жадность фраера сгубила». А что ты скажешь о Ельцине? Чего ему не хватало? — спросил он.

— Власти ему не хватало, жадный он был до власти. И он был прав. «И что, ради нее надо было стать предателем?» — спросил удивленно черный человек. «Да, только из-за этого. Ведь как можно расценить его телефонный звонок Бушу из Беловежской пущи, когда он радостно сообщил ему об уничтожении Советского Союза. Так обычно агент докладывает своему резиденту об успешном окончании операции. Так ведет себя только предатель. И другой оценки этому поступку нельзя дать». «Ну что же, пожалуй, я с тобой соглашусь», — сказал «черный человек». Я хотел поднять тост по такому случаю, но он пить в этот раз отказался. «Да», — сказал он грустно. — «Оказывается, предатели могут скрываться и в Кремле, за его толстыми стенами, подавая пример другим, более мелким сошкам, которые только и ждут команды стать предателем. И это сразу же доказали многочисленные перебежчики», — подытожил наш разговор мой собеседник. Он так же внезапно исчез, как и появился. Он так делал всегда, если рюмки наши долго были пустыми. Сравнивая Ельцина и Горбачева, можно подумать, что они антиподы. Но, если присмотреться к ним более внимательно, это два сапога пара. Так говорят в таких случаях. Все действия и поступки того и другого можно назвать только одним словом — предательство своей страны и своего народа. Оба преследовали только свои шкурные интересы. Но, что обидно, ни Ельцин, ни Горбачев за предательство не понесли никакого наказания. Даже минимального. Может быть, потому, что они вовремя смылись на пенсию. Добровольно отреклись от царского трона? Один заявил, что он устал от непосильной разрушительной работы, другой признался, что ему нечем управлять — нет страны! И спокойно стали жить и поживать, получая хорошие пенсии и пользуясь всеми благами, как бывшие руководители. А вот в Чили больного Пиночета народ судил спустя 10 лет, припомнив ему все кровавые дела и хаос в стране.

И он получил по заслугам, несмотря на его возраст и болезни. Переворот, который совершил Ельцин, обошелся без жертв и разрушений? Я еще долго задавал эти вопросы черному человеку, который почему-то отказался на них отвечать, заявив, что все они риторические и задавать их надо не ему, а в другом месте и другим людям. И он был прав.

Если я провинился, так вызовите, предъявите обвинение, объявите приговор и все сразу встанет на свои места. Неужели за месяц нельзя определиться с судьбой человека? Или обо мне забыли, вычеркнули из списка, выкинули из обоймы. Тогда поставьте меня в известность об этом. Или руководство Центра ждет, когда я покончу жизнь самоубийством, выбросившись из окна или вскрою себе вены? И тогда вопрос с поиском предателя будет закрыт. Нет, господа, не дождетесь… У меня есть собеседник, с которым я провожу время, и он, уверен, вашу надежду на самоубийство тоже не поддержит.

Ведь в группе обмена нас всего-то десять человек.

И если среди нас нет предателя, то какие проблемы нас всех трудоустроить? Ведь на первом совещании. Ведь на первом совещании генерал сказал, что разведчики — товар штучный. И чего стоят эти слова? Выходит, пустой звук. Я бы с удовольствием вернулся в АПН, я же там работал и хорошо знаю специфику… Но я также знаю, что профессионалам там места нет. В первые же годы все журналисты, которых привел с собой Бурков из газеты, были вытеснены сынками, внуками, племянницами из правящей элиты. Там даже поработала Галина Брежнева, дочь Буденного, жена космонавта, бывший посол на Кубе… Список громких фамилий можно продолжать до бесконечности. Бурков был первый и единственный журналист. Потом его кресло занимали только работники ЦК, в том числе Фалин — заведующий международным отделом ЦК. И я захотел, чтобы мне нашли местечко в этой конторе?

— Глупец, — сказал черный человек. — За время твоей работы в загранке в стенах АПН произошли изменения и туда вернулись журналисты? Их как не было там, так нет и сейчас, — обрубил он все мои надежды на возврат туда.