Я – предатель?

Валерий Зараменских, 2024

Этот роман – фантасмагория. На его страницах присутствуют реальность и фантастика, прошедшее и настоящее, трагическое и смешное. Среди его героев есть известные исторические деятели и лица-ныне здравствующие. Главные герои романа-пенсионеры. В жизни каждого из них отразилась судьба страны, которую они строили… Оглядываясь на пройденный путь, они часто критикуют прошлое и настоящее. Они считают, что имеют на это полное право, как участники и свидетели. Особенно их оценки суровы и бескомпромиссны, когда они называют предателей Родины. Автор надеется, что кто-нибудь из прочитавших эту книгу, может спросить себя: «а я предатель?» Ведь в судьбоносное для страны время я занимал позицию пассивного наблюдателя и подумывал об отъезде за границу. Что я и сделал, но потом вернулся домой. Так кто я теперь? И как меня называть?

Второе письмо деда Матвея

Комната 9

Матрёна, я чувствую, ты мое тогдашнее письмо не получила. Нет от тебя никаких вестей. Может быть, оно где-то застряло. Думаю, Кузьма опять сумку с письмами потерял, как прошлым летом.

Тогда мы ему простили, поверили его обещанию — ни капли в рот. Только ненадолго его хватило.

Хотя так ли шибко боится он увольнения? Он знает, за такую зарплату никакой дурак не согласится месить грязь на наших дорогах. Вот он и смелый такой, и закладывает за воротник столько, сколько ему хочется. Он знает себе цену. Ну, Бог даст, что письмо все-таки получишь. Теперь слушай дальше про мои приключения. Как я до вокзала добрался, я уже тебе отписал. Ну, ночь я проспал спокойно. Этот полицейский Степан, так он себя назвал, можно сказать, стал моим личным охранником. Да, никого ко мне не подпускал. Один раз только ночью разбудил, чтобы я ему налил растирки и до утра не беспокоил. А утром я ему отдал бутылку с остатком, пирог с капустой, и он ушел.

Хорошо, что вторую бутылку я ему не показал, она мне в санатории, я думаю, пригодится. Помогут ли мне ихние таблетки и пилюли, я не знаю. А твоя растирка прошла все испытания. Ты заправь еще один бидон, потом пришлешь мне пару бутылок в посылке. Только настаивай на самогоне, эту заразу в сельпо не покупай. Ты помнишь, в прошлом лете в Загорье отравились двадцать человек. Дельцы технический спирт разводили водой, подкрашивали и продавали по дешевке. А народ с его достатком и клюнул на эту отраву как на наживку. В общем, ты запомнила мои наставления? Теперь опять про полицаев расскажу. Тепло я со своим охранником расстался, он даже обнял меня. Так твоя растирка на него подействовала. Только он отошел от меня, а навстречу два таких же идут. Козыряют, как положено, и просят документы предъявить. Я даже грешным делом подумал, уж не обладают уж все полицейские особым чутьем на спиртное? Может, они тоже бутылку учуяли в рюкзаке? Но я решил ее им не показывать. Тогда я вообще останусь без твоего лекарства. Достал паспорт и говорю:

— Ребята, вы что меня, за наркокурьера или шахида приняли?

А они:

— Дед, такой порядок. У нас норма: 200 человек надо проверить за смену. Курьер ты или инопланетянин, это без разницы. Нам нужно баллы набрать, у нас балльная система. Иначе никакой премии. Так что ты не обижайся, если мы к тебе еще пять раз подойдем. Поэтому паспорт далеко не прячь, особенно в рюкзак.

— Ладно, — говорю, — ребята, я вас понял и сочувствую. Но лучше подскажите, где поезда дальнего следования искать?

— А вот это, дед, не по адресу. Мы здесь такие же приезжие, как ты. Сегодня тут, а завтра там.

На этом мы и разошлись. Поплутал я немного, но свой поезд нашел. Подхожу к вагону, а у дверей проводница, такая красномордая, хоть спичку подноси. Как наша доярка Серафима на скотном. У той хоть щеки горят от сливок, она ими умывается, а у проводницы от чего, я сразу понял, когда дыхнула на меня. Билет она мой взяла и долго крутила его, рассматривала. Потом говорит:

— Дед, ты вагон перепутал. Наш шестой, а тебе нужен девятый. Да билет-то переверните, говорю, вы же его вверх ногами держите. Ой, какой вы догадливый, — смеется она. — Тогда милости просим к нам! — И опять как дыхнет, хоть вынимай пирог и закусывай! Нашел я свое купе и свое место внизу, около окна. Сижу, поглядываю, как народ бегает по перрону. И вдруг, вижу, группа появилась в камуфляже, в касках и при оружии. А на спине крупными буквами «ОМОН». Постояли они, посовещались, и смотрю, двое к моему вагону направились. Ну, ясное дело, надо готовить паспорт. Достал, сижу, жду. И правда, вваливается пара эта в купе и командует:

— Дед, быстро на выход, на митинг, вещи не брать. И поживей!

Выскочил я из вагона и не знаю, куда бежать. А кругом уже целая толпа. Окружили нас омоновцы и повели к вокзалу, а там уже трибуна стоит и красная тряпка над ней со словами «Пенсионеры — наше богатство и наша гордость. Ура!».

Я потом пожалел, что пошел на этот митинг. Хотя с ОМОНом не поспоришь, быстро тумаков надают. Будешь потом лечить синяки, а если сломают, не дай бог, что-нибудь? Они мастера в этом деле.

Я видел по телевизору, как они руки заламывают людям, а моим костям много ли надо? Хорошо, что сцена близко оказалась. Но я не стал к ней близко пробираться. Приткнулся сзади толпы и правильно сделал. После митинга народ как ломанул к вагонам — поезд, оказывается, из-за него задержали, — ну и ОМОН всех торопить стал. Смех получился, он сначала выгонял на перрон, а потом обратно погнал по вагонам. Спрашивается, зачем эту толкотню устроили? Наверное, хотели показать, как наверху о пенсионерах пекутся, какую заботу проявляют правительство и Дума. Я далеко стоял от сцены, поэтому плохо слышал, что там говорили. К тому же, мой слуховой аппарат в рюкзаке остался. А, может, это даже к лучшему, что я не все слышал. Как я понял из отрывков, на сцене были депутаты Госдумы. Они приехали специально проводить нас в санаторий. Видишь, какая честь была оказана твоему деду. Депутаты покинули свои заседания, совершили прогул, чтобы сказать нам напутственное слово. Это многих, стоявших на перроне, удивило. Некоторых выступающих даже провожали аплодисментами.

Наверное, что-нибудь дельное сказали, пообещали нашему брату. Особенно долго хлопали твоему любимчику Жириновскому. Он, как всегда, говорил больше всех и без бумажки. За это я его тоже люблю. А кого он там распекал, шерстил, я так толком и не понял, он говорил по делу, это он умеет. Жаль, что ты его не слышала, ты бы его речь оценила как надо. А в конце он чуть не подрался с каким-то железнодорожным начальством.

Тот попросил его закруглять этот митинг, так как он расписание поездов нарушил. Так Жириновский приказал своей охране вывести его со сцены, чтобы не мешал выступать. Крутой мужик, твой любимчик. Раньше, я помню, в Думе он сам расправлялся со своими обидчиками, а теперь поручает это своим телохранителям. Толпе это понравилось. «Молодец», — кричали пенсионеры.

А ОМОН молчал. Я думал, что он вступится за этого железнодорожника. Нет, а так бы получился бы не митинг, а представление или, как сейчас говорят, ток-шоу. Я это словечко запомнил, оно теперь с телевизора не сходит. На всех каналах только и слышно «шоу, шоу…». Ладно, Матрен, я сейчас ухожу на процедуры, а в следующем письме напишу про «шоу», которое разыгралось у нас в купе почти сразу после митинга. Матрена, я чувствую, что ты мое тогдашнее письмо не получила.