Дуэль с морским волком

Валерий Гусев, 2014

О таких каникулах Дима с Лешкой и мечтать не могли! Братьям предстоит путешествие на самом настоящем старинном пароходе с дымящей трубой! Тут бы и наслаждаться поездкой на полную катушку, но… из трюма, закрытого на хитрый замок, доносится леденящий душу вой. А под покровом темноты на берег выносят подозрительные ящики. «Так просто это оставить нельзя!» – решают братья. Они проникают в тайник и не верят своим глазам! Прямо на них неумолимо надвигается…

Глава IV. Третья загадка

Поспать-то мы поспали. Но не разобрались, не успели. Потому что вскоре возникла еще одна загадка, третья.

Ее загадала нам тетушка Ланч. Правда, не сразу. Сначала мы не очень-то обращали внимание на некоторые ее безобидные странности. Мы уже привыкли, что взрослых без странностей не бывает. Но вот один раз, поздно вечером, когда все уже спали, а нам с Алешкой не спалось, мы увидели, что тетушка Ланч стоит в одиночестве на самом носу парохода. И держит руку у рта и что-то бормочет себе под нос. Нам показалось, что она бубнит какие-то цифры. Будто таблицу умножения повторяет. Перед сном.

— Что это она? — встревоженно шепнул Алешка. — Заболела, что ли?

Я пожал плечами. Потому что не знал, что ответить.

— Давай подкрадемся, а? — предложил он. — Окажем ей первую помощь. А то еще свалится за борт.

«Заботливый какой», — подумал я с теплотой о своем младшем брате. Но он тут же разочаровал меня:

— Дим, если она с парохода бухнется, то Женька с Тедькой нас вообще доконают.

В его словах было зерно истины. Даже два. Хоть папа и обещал, что тетя Геля будет за нами присматривать, но получалось все наоборот: нам самим все чаще приходилось присматривать за ее шальными племяшами.

— Пошли, — тут же согласился я, правильно оценив возможную мрачную перспективу.

Но как мы ни старались подкрасться бесшумно, тетя Геля услыхала нас и, оборачиваясь, резко оторвала руку ото рта и сунула ее в какой-то из карманов своей любимой «размахайки».

— Вам плохо? — спросил я. Хотя спросить мне хотелось совсем другое. — Вас укачало?

— Принести воды? — спросил заодно и Алешка.

— Мальчики! — как-то облегченно засмеялась тетя Геля. — Это вы! Том и Гек! Как я вам рада!

— Спасибо, и вас также, — машинально пробормотал Алешка.

Тетя Геля еще веселее рассмеялась и пошла в свою каюту. И легкий ночной ветер развевал ее красивые одежды.

У трапа она вдруг остановилась, оглянулась и сказала:

— А вам привет от вашего папы!

Приложила палец к губам и спустилась в пассажирский салон. Вроде как растаяла.

Мы с Алешкой так хлопнули глазами, что, наверное, на берегу был слышен этот треск.

Алешка покачал головой:

— Заболела.

А я почему-то не сказал ему о том, что расслышал последние фразы среди тети-Гелиной «таблицы умножения». Она сказала: «У Тома и Гека все в порядке. Славные мальчишки. Они мне здорово помогают».

Было о чем подумать. Тетя Геля, конечно, добрая. Но, конечно, и очень странная. Даже подозрительная. И восторженная такая. Особенно когда и восторгаться-то нечем. Часто она заходила вечером в нашу каюту и просила:

— Мальчики, я пойду на палубу, полюбуюсь луной. Луна нынче хоть и маленькая, но очень красивая, и небо ясное… — И она долго и убедительно рассказывала нам о лунной ночной красоте, будто хотела, чтобы мы ей поверили. А потом говорила: — Если Тэдди и Джекки вдруг проснутся, вы их успокойте, ладно? И иногда заглядывайте к нам, посмотрите — не раскрылись ли? Они все время одеяла сбрасывают.

Мы, конечно, не отказывали ей в этих просьбах. Хотя иногда удивлялись: какой такой необыкновенной луной она хочет полюбоваться, если на небе и обыкновенной-то нет — все оно затянуто облаками. Да еще и легкий дождик моросит. И сперва мы не обращали внимания на эти несоответствия, но однажды…

… Но однажды я проснулся среди ночи и услышал через тонкую стенку, как хнычут близнецы. Я зашел к ним — тети Гели опять не было. А близнецы ныли, потому что захотели пить.

Я их напоил, они уснули. А мне что-то уже не спалось, разгулялся. И я поднялся на палубу.

Ночь была темная. Никакой луны. Пароход молча стоял у темного причала. Оттуда слышались какие-то приглушенные звуки. Но я обратил внимание вовсе не на них. А на темную фигуру, прижавшуюся к углу надстройки.

Это была тетя Геля. Меня она не услышала, потому что я был босиком — торопился на жалобный вой близнецов и не успел обуться. И смотрела она вовсе не в темное небо, где в одном месте желтым тусклым пятнышком угадывалась за облаками луна. Смотрела она, осторожно высунув из-за угла голову, в сторону причала. Там слышались приглушенные голоса, иногда шаги, а один раз мелькнул огонек сигареты, и кто-то сердито зашипел: «А ну загаси, дурак! Заметят».

Я зачем-то присел за скамейкой с пожарными ведрами и продолжил наблюдение, хотя ничего интересного в том, что происходит, не видел. Пароход часто останавливался ночами у темных причалов, на него что-то грузили, всякие припасы, что-то делали и старались при этом не шуметь, чтобы не беспокоить пассажиров. А то, что кто-то кому-то запретил курить, меня тоже не удивило. Ведь почти на каждом причале висели громадные знаки «Курить запрещается!». Заметят курящего — оштрафуют.

Меня больше интересовало странное поведение тети Гели. Зачем она пряталась? Почему она не наслаждалась созерцанием невидимой луны, а наблюдала за какими-то чужими людьми? Да еще тайком. Да, видно, и не в первый раз.

Тут мигнули на берегу огоньки машины, и тетя Геля что-то быстро выхватила из своей «размахайки» и водрузила себе на лоб. Тут на секунду выскочила луна, и я разглядел, что это какие-то странные, выпуклые очки на широком ремешке. Как у Ихтиандра.

Машина тихо постояла и так же тихо уехала. Тетя Геля сняла очки и что-то записала на клочке бумаги. В это время с причала по сходням поднялись на палубу два человека и быстрыми шагами исчезли в люках.

Тетя Геля убрала в свою «размахайку» записку и ручку и направилась к пассажирским каютам. Я обогнал ее по другому борту и встретил у дверей.

— Что? — встревоженно спросила она. — Проснулись?

— Ага, — притворно потягиваясь и зевая, сказал я. — Пить захотели. Уже опять спят, не беспокойтесь.

— Спасибо, Том. Если бы ты знал, как нынче хороша луна!

«Еще бы, — подумал я, — очень хороша. Только маловата, совсем ее не видно».

Я попрощался с тетей Гелей, а по ее лицу было заметно, что она чем-то довольна. Только не луной, это точно.

И в душе моей опять появились неясные подозрения. А на другой день они окрепли. И вот почему.

Во время завтрака тетя Геля, усиленно напичкав близнецов жирами, белками и углеводами, потащила их в игротеку. Там было полно всяких игровых автоматов, и она рассчитывала, что хоть часок поживет спокойно. Потому что оторвать близнецов от них было невозможно. И когда они занимались этим делом, весь пароход вздыхал с облегчением. И ничего на нем не случалось.

Правда, тетя Геля не очень часто прибегала к помощи автоматов, потому что близнецы всем играм предпочитали сражение с «одноруким бандитом». Им очень нравилось выигрывать деньги. То есть проигрывать, потому что они не выиграли еще ни разу.

Когда они ушли, Алешка вдруг исчез под столом и тут же появился снова, держа в руках сложенный в несколько раз лист писчей бумаги.

— Кажется, тетя Ланч обронила, — сказал он мне, разворачивая бумагу.

Я забрал у него листок. На одной стороне его были написаны в столбик всякие фамилии, а против них стояли всякие пометки. Крестики, галочки, вопросительные знаки.

— Интересно, — пробормотал я. — Доедай скорей, пойдем в каюту. Будем разбираться: что-то тут опять подозрительное намечается.

— Тут всё, — Алешка обвел вилкой кают-компанию, наверное, имея в виду весь пароход, — тут, Дим, все подозрительное.

Он допил сок, и мы ушли в свою каюту. Я положил листок на столик, и мы склонились над ним задумчивыми головами.

Это был какой-то список. И мы почти сразу догадались — какой. Потому что первой в нем значилась фамилия нашего капитана. Причем подчеркнутая два раза.

— А вот и мы, — ткнул Алешка пальцем. — Смотри!

В самом деле — в середине списка стояли наши фамилии с инициалами. Против них — вопросительные знаки. А сами фамилии вычеркнуты.

— Вот еще! — возмутился Алешка. Но сразу смирился, когда увидел еще несколько зачеркнутых имен. Среди них: Анны Сергеевны, Дамы с пальчиком, дяди Вовы с бутылкой и еще какие-то.

— Значит, — сказал я задумчиво, — это список экипажа и пассажиров парохода.

— А значки все эти зачем? — удивился Алешка. — И зачеркивания. Может, нас высадить хотят?

— Кто? Тетя Ланч? Скажешь тоже…

— Дим, а на обороте что? Посмотри.

А на обороте было еще загадочнее.

Там было написано:

«г. Калязин. 1 ч. а-на «УАЗ» — 62-12, 2 к. роб., 1 гол-ка и 2 к. пист.

г. Углич. 2 ч. а-на «Газель» — 34-38, 2 к. кук. и 2 к. пист.».

Прочитав эту тарабарщину, мы разом подняли головы и посмотрели друг на друга. С изумлением.

— Шифровка, — сказал Алешка. — От Юстаса в Центр. Давай думай поскорее!

— А чего тут думать? — решился я. — Нужно все это на всякий случай переписать, а листок вернуть тете Ланч…

— И следить за ней. Что-то она мне не нравится.

Мы тщательно перекатали весь текст в Алешкин блокнот и постучались в соседнюю каюту.

— О! — обрадовалась тетя Ланч. — Том и Гек! Заходите.

— Тетя Геля, — вежливо сказал я, подавая ей листок. — Это не вы потеряли?

Она схватила листок, как голодная собака кость.

— Ой, спасибо! Где вы его нашли?

— Под столом, — ответил Алешка. — В салоне.

— Ой, какая я растеряха! — сокрушалась, вся сияя, тетя Ланч. И вдруг спохватилась: — А вы его прочитали, да?

— Вот еще! — возмутился Алешка. — Мы чужие письма не читаем.

«И свои тоже, — подумал я, — потому что нам никто не пишет».

— Молодцы! — похвалила нас тетя Ланч. — Сбегайте тогда за моими разбойниками. Они, наверное, уже все деньги просадили.

Какая тут логика? Раз молодцы, так еще что-нибудь сделайте, да?

Но мы не стали отказываться и притащили Женьку с Тедькой, которые уже начали занимать деньги у пассажиров.

А потом вышли с Алешкой на палубу, осмотрели окрестности — не подслушивают ли нас? — покачали головами, и я сказал:

— Подозрительно.

А Лешка добавил:

— Очень!