Военные приключения комендора-подводника старшины Дерябина

Валерий Граждан, 2008

Рассказы Валерия Граждана, в прошлом подводника, они о тех, реально живущих служивших на атомных субмаринах, где героизм – быт, а юмор – та дополнительная составляющая быта, без которой – амба! Проза Валерия Граждана, по сути, попытка стереть модные «плевочки» с понятия «патриотизм», попытка помочь россиянам полнее осознать себя здоровой, героической и весёлой нацией.

Часть вторая

Славное море…

Глава7

Последний взгляд

Шёл самый голодный 1932 год. Иногда доходили посылки от Захара и Нюрочки из Сибири. Лётчик экономил шоколад и слал под видом книг и одеколонил. За паёк может наказать начальство, а хуже того — сопрут по дороге. Посылки нюхали, трясли, а ежели пахло съестным — грабили. Аня тоже хитрила: заворачивала припасы в рубероид и смачивали его соляром.

Машенька с мужем уехали в Омскую область: там колхозников наделяли землёй и голода в тех краях не знали. А Колюнька, как закончил школу, так его Комиссариат отправил учиться по политике, знать тоже определят в комиссары. Его ещё в школе выбрали комсоргом и редактором газеты.

Всё бы хорошо: вырастила, обиходила, в люди её деточки вышли, а душа болью болела неустанно: Стёпочке, её кровиночке последней шёл семнадцатый годок. На заводе ему уж и разряд дали, доучивался в вечерней школе. Даже занимался борьбой в заводском спортзале. Уж больно хотелось заработать Золотой значок ГТО. Ко всему запала ему в голову мечта попасть в моряки. Но туда призыв был с 22 лет. И, хоть кол теши — не отступается! Уж и плакала Авдотья, и к тётке Сафронихе на заговор ходила, — всё понапрасну. Одно утешало: на флот брали через пять лет. А сыну едва 17 стукнуло. Вырос парень крепким, кряжистым и равных ему в борьбе ни в Канаве, ни в Часовнях не было. Боролся молча, упорно, с натиском. И неизменно побеждал. Но тешилась Дуся на малолетство Стёпы недолго. Не зря ныло сердце матери. — Стёпка, завтра нашенских провожать будем в Сибирь! Приходи на Верхнюю Часовню! А то вместях двинем! Мы с пацанами бричку у завхоза выпросили. А назад поедем — сена ему накосим. Там почти все заводские будут. Айда?!

С утра в воскресенье Степан одел сшитую матерью рубаху и выходные брюки. Начистил сапоги. Даже фуражку одел «мичманку», подаренную Захаром, приезжавшим накануне в отпуск с молодой женой. Так что Стёпка, хотя ростом вышел в отца: не больно высок, но широк в плечах и выглядел старше своих лет.

Вышел парень из дому, засмотрелся на Волгу. Подставил лицо солнцу, что всходило из-за бора над берегом реки. Рыжим комком выкатился из-за хаты лохматый кобель Шарик, ткнулся носом в колени Стёпки. И собака, как видно чуяла, что расстаётся со своим попечителем НАВСЕГДА. Авдотья стояла на крыльце и краем платка смахивала невесть почему накатившуюся слезу. Она ещё долго стояла и смотрела вслед уходящему сыну. А сердце колотилось неистово, предсказывая: «Совсем, совсем, навсегда уходит сыночек!!» Хотя прекрасно понимала, что никуда её Стёпушка не денется. А как обычно проводит своих старших и взрослых товарищей в дальние края. А к обеду будет дома. Но душа просто вопила: «Не вернётся Степан! Не видеть тебе его более!!» Затем она присела на ступеньки, да и тихонько сползла на шелковую траву у дома: «Ушёл мой сыночек! Одна ведь я теперь!!» И забилась в рыдании.

А Стёпка вышел к дороге, где его поджидали дружки на бричке. Легко вскочил на облучок и повозка покатила, оставляя Канаву всё дальше и разве что для истории. Обогнали ребят с Карасёвки — те тоже провожали своих деревенских, завербовавшихся на Дальний Восток. Солнце касалось вершин садовых деревьев, а на них заливались пока свободные от гнездовых забот соловьи…

Конец ознакомительного фрагмента.