Становление трейдера. Часть 1

Валерий Владимирович Гаевский, 2013

Повесть рассказывает о научном сотруднике, который решил поменять свою жизнь в сложные 90-е годы, но столкнулся с огромными проблемами на своем жизненном пути. Было всё: успехи, разочарования, бандиты, потери друзей. Содержит нецензурную брань.

Становления трейдера или «первоначальное накопление капитала в России в 90 е годы»

Институт Африки, конца восьмидесятых годов, прошлого века. Шацкий Владимир Васильевич, младший научный сотрудник отдела документации и научной информации, делает доклад, «о проникновение Американского империализма на Африканский континент», на семинаре по вопросу, повышения политического уровня сотрудников института. «И этой бомбардировкой, независимой республики Ливии, американские империалисты показали свой звериный оскал. Они попирают Международные законы…, что ни Организация Объединенных Наций, ни Совет Безопасности, не может остановить их агрессию… Они видят себя Мировым жандармом…». И этот, занудливый доклад, сидели и слушали, человек двенадцать, сотрудников института, наполовину спящих, либо, потихоньку болтающих о своих житейских делах. Шацкий, методично, продолжал пугать присутствующих Американской агрессией, замечая, что его никто не слушает, кроме руководителя семинара. А руководитель, недавно принятый на работу щуплый мужчина тридцати семи лет от роду, отдалено напоминающей Лаврентия Берию, наркома внутренних дел нашей страны, при товарище Сталине, что — то записывал в свою тетрадь, и одобрительно поддерживал выступления Шацкого, словами. «Верно, одобряю, правильно… совсем обнаглели». Наконец Шацкий закончил свое выступление и после жидких аплодисментов, присутствующие начали расходиться. Руководитель остановил их жестом руки и сказал следующие, — «что вот так надо готовиться к семинарам и, вот так надо проводить их, на таком высоком уровне, как сделал товарищ Шацкий!»

Все покинули аудиторию, кроме выступавшего и руководителя.

— Вы мне понравились своим выступлением. Чувствуется готовились, это хорошо. Это говорит, что Вы даже к внутренним семинарам проявляете добросовестность. — Давайте познакомимся, моя фамилия Дымарский, Борис Наумович.

Владимир Шацкий еще не знал, какую роль сыграет этот человек в его жизни, он даже в смелом сне, не мог представить, что человек, отдаленно похожей на Лаврентия Берия в ближайшем будущем резко изменит его жизнь.

Прошло несколько месяцев, и на каком — то субботнике, опять Владимир оказался наедине, с Дымарским. Их поставили колоть лед на улице Алексея Толстого. Было очень холодно. Колючий снег, сыпал и сыпал, а тяжелый лом, все время выскальзывал из рук, они уже работали не меньше двух часов. А Дан Борисович, заместитель директора института Африки, продолжал их подгонять и самое ужасное, он стоял рядом, и отбитый лед, сгребал лопатой, приговаривая, — «так, еще поднажмем, еще усилим наши действия…, еще несколько часов работы и улица перед нашим институтом будет очищена от льда…» Вдруг Дымарский, бросил лом, и не говоря ни слова, пошел в сторону метро. Владимир замер от такого поступка, а Дан Борисович, как во время боя закричал. «Стойте! Коммунист Дымарский, стойте!» — Борис продолжал идти, не обращая никакого внимания на крик.

— Я сказал, стоять!

Владимиру, показалась, что сейчас Дан Борисович достанет пистолет и выстрелит в спину Дымарскому. Но в это время, Борис Наумович, спокойно скрылся за углом дома. «Все, — решил Владимир, — теперь карьера научного сотрудника Дымарского, закончилась. Он решил «плюнуть», так можно оценить его поступок, в лицо замдиректора института, самому Дан Борисовичу Сухоренко. Кошмар! Ужас!» Но к удивлению Владимира, ничего не произошло и сей поступок был забыт через несколько дней. Вот тогда Владимиру показалось, что в стране, что — то назревает.

Летом, Владимир был отправлен в колхоз, где опять столкнулся с Дымарским. Был хороший летний день, когда Владимир вывалился из автобуса (ступенька была высокая) и нос к носу столкнулся с Борисом.

–Тоже послали…?

— Да, а куда денешься. Партия сказала, комсомол ответил есть… — весело ответил Владимир.

–Партия сказала… Достала эта партия! Одни функционеры и жополизы. — Ну ладно, что там в Москве?

— Что в Москве…, стоит, а что с ней будет? — Жарко, везде дым, даже в метро. Шатура горит… Народ, поэтому раздраженный…, воздуха мало.

— В этой стране, давно воздуха мало… Водки случайно не привез…?

Вскоре они сидели на берегу небольшой речке и не спеша пили водку гранеными стаканами, которые взяли в столовой. Закуски почти не было. Один сырок «дружба» и несколько кусков хлеба, взятые из той же столовой. Когда в бутылки осталось половина содержимого, Борис вдруг сказал.

— Я тебя Володь, вот что скажу, что скоро в стране грядут большие перемены…

— Откуда тебе знать…?

— Ты давай меня слушая и не перебивай. В нашей стране…, — он перешел на шепот, — все очень плохо. Экономика на грани банкротства…, валюты нет, ничего своего толком не производим… Все разваливается…

–Борь, да ладно так нагнетать, вон, сколько мы нефти и газа производим…

— Я финансист и пришел к вам в институт из одной закрытой структуры. Так послушай меня… Мировые цены на нефть резко падают, если так дело дальше пойдет, то мы и года не просуществуем… Кончится все большой жопой. И на верху, это, очень хорошо понимают, поэтому впереди большие ПЕ-РЕ-МЕ-НЫ, поверь мне!

Владимир слушал Борю, а про себя думал, — «может, и советская власть и ослабла, но коммунисты эту власть, ни за что, ни отдадут…!»

Еще они, не допили бутылку водки, а Борис уже «окосел», и повис на Владимире, шепча, ему на ухо.

— Все, скоро закончиться… и «коммуняг» не будет… и нам с тобой нужно хорошо подготовиться к этому событию. Это будет наш шанс…, поверь мне… шанс. — Да я смотрю, что ты мне не веришь…, а зря.

На следующий день, Володю, с какими — то незнакомыми людьми, из смежной организации, послали на дальнее поле, где они провели целый день. Вернувший с работы безумно усталый Владимир, по ужинав в местной столовой, просто рухнул в кровать и проспал до середины следующего дня. А Борис работал в первой смене, на молочной ферме. Увиделись они только через три дня, когда пошли сильные дожди и московских рабочих в поле не выводили. Борис появился к обеду, его и несколько человек с ним, привезли на автобусе с фермы. Он выглядел усталым и раздраженным.

— Понимаешь, Володь, можно помогать колхозникам, если они в этой помощи нуждаются… Но получается, нас пригнали сюда из Москвы, оторвали от наших прямых обязанностей… Ради чего? Ради процветания нашей Родины…, а колхозники, в нашей помощи, выясняется, совсем не нуждаются. Вот, например, я на молочной ферме, уже шесть дней работаю, ну и спроси меня, что я там делаю. Отвечаю, в течение восьми часов хожу по ферме, по уши в коровьем дерме и лопатой, представляешь, лопатой, должен отгребать это дерьмо, из-под коров. Но во — первых, у них, это, делает машина, а во — вторых, работники фермы ( скотники), и без меня великолепно с этим справляются и получается, что я, научный сотрудник института Африки, с тремя языками, кандидат экономических наук, болтаюсь по ферме, — присесть негде, — восемь часов без всякой пользы! Это что за рациональная экономическая политика товарища Горбачева. Это не в одной стране Мира нет, это полное безобразие…

— Тихо, тихо Борис, что так разошелся…, кругом уши.

–А вот скажи мне, что ты делаешь на дальнем поле…, колоски собираешь?

— Почему колоски, солому заготавливаю, для твоих коров. Идет трактор, тащит какое — то приспособление, которое, стогует солому в тюки. И я с двумя бойцами, из института резиновой промышленности, складываю эти тюки в тележку едущею за трактором. Работа, конечно, не легкая, тележку трясет и на поворотах можно из нее выпасть, но так работа, как работа, мне кажется, полезная.

–Полезная, — зло перебил Володю, Борис, — а если внимательно посмотреть на твою работу, наверняка, там один человек справиться. — А тебе Володь вот, что скажу. У нас в стране, полный бардак. Зачем в колхоз посылать сто человек, когда и десяти хватит, но никто об этом не думает, главное — «партия сказала, комсомол ответил, есть!». — Меня так это все раздражает. Социалистическое общество дегенератов, с плановым видения хозяйства. Это полный застой, — никак не мог успокоиться Борис, — кому нужна такая помощь. — Давай присылай нам, зимой холодной, в Москву, в наш институт, колхозников, они тоже нам помогать будут. Например, за тебя диссертацию писать…, ха-ха-ха.

И вдруг Борис прервал свой смех и сказал шепотом.

— Володь, у меня есть спирт питьевой, пойдем и дернем прямо в столовке.

У Бориса оказалась половину бутылки питьевого спирта, которую, как он объяснил, купил перед отъездом в колхоз в магазине Военторг за двенадцать рублей. — «Придешь вечером с работы, весь в дерме, — объяснял Борис, — страшно усталый, ну и дернешь чуть-чуть, спиртика и жизнь после этого, уже не такой кажется поганой».

Они сели в дальнем углу столовой, взяли щи и какие — то противные на вид биточки. Борька плесканул из своей бутылки Володи, на четверть стакан и сказал.

— Давай веселей, а то сейчас народ подойдет и мест в столовке не будет.

И когда Володя маханул спирт в столовой неожиданно появился председатель совхоза, который сразу подошел к ним.

— Ну как кормят Вас… есть ли проблемы…?

Лицо Володи сделалось красным, он, что — то пробурчал и начал заедать спирт…, горячими щами. Выручил Борис, видя плачевное состояние Вовы, у которого, слезы начали капать в щи.

— Проблемы есть, — сходу начал говорить Борис. Во — первых, вот я, работаю на ферме и меня не снабдили спецодеждой, а я провожу на ферме восемь часов, среди естественных выделений коров… Во — вторых, кормят однообразно, нет в рационе для московских рабочих, фруктов, сыров и того же молока нет… Как это понимать, у вас колхоз?

— Совхоз, — поправил его нахмурившийся, председатель.

— Тем более, молочный совхоз, а люди, работающие у Вас, сидят без молока, кефира, творога и сыра, полное безобразие…

Председатель, был в шоке, он никак не ожидал такого агрессивного захода в его строну. Он пробурчал приблизительно такие слова, — «что руководство совхоза учтет замечания московских рабочих и к следующей смене постарается поправить положение». И с этими словами быстро удалился и Борис, наконец, «дернул» спирта.

— Ох, хорошо пошло, — скривив лицо, выдавил из себя Борис, заедая спирт биточками.

Через пару дней в совхоз приехала представительница райкома партии, очень привлекательная женщина лет сорока. «Видать, — объяснял Борис, Владимиру, — председатель нажаловался. Представляешь, в какое время мы живем, раньше меня за эти слова, сказанные мной председателю, исключили бы из партии и выгнали с работы, а теперь представителя райкома присылают… Опасается власть за свою судьбу…, опасается, в демократию начинает играть».

Представителя райкома партии звали Светлана. Она тоже, по своему приезду в совхоз стало со всеми выходить на работу и вести какие — то записи. Через день, после своего приезда, она, вдруг, спросила у Бориса.

–А алкоголь здесь…, продают?

Борис, культурно объяснил ей, — «что за алкоголем надо ехать в город Волоколамск, и там, если повезет, можно купить, водки или коньяка, но на эту операцию может уйти целый день, потому что в районе выполняют предписание товарища Горбачева, «по борьбе с пьянством и алкоголизмом».

— Вот как, — удивленно сказала Светлана, и потом неожиданно для наших героев, выдает, — постараюсь завтра решить эту проблему.

И решила. Рядом с общежитием, для московских рабочих, стояли домики для строительных рабочих, которые проводили дорогу из совхоза к районному центру. Рядом с этими домиками находилась различная строительная техника. Скреперы, экскаваторы, бульдозеры, подъемные краны и несколько самосвалов. Света утром договорилась с одним из шоферов, и он сгонял в Волоколамск за алкоголем. И вечером, после работы, она, выставила две бутылки коньяка нашим приятелям, со словами. — «Мол, работа, у вас парни тяжелая, а вы представители интеллектуального труда, поэтому давайте отдохнем и расслабимся». И в конце своих слов она намекнула нашим героям, — «что хорошо бы, еще одну женщину пригласить к нашему столу, чтобы равновесие было, между, мужчинами и женщинами». Боря и Володя согласились, но где взять еще одну женщину и желательно привлекательную, они не знали. По причине, их полного отсутствия. Женщины и девушки, конечно, были в смежных организациях, но от института Африки, были представлены только Шацкий и Дымарский.

— Может Борь, — полушутя, полусерьезно, предложил Владимир, — займем, какую ни будь девушку в институте резиновой промышленности. Там одна рыженькая «бабец» есть, очень привлекательная, мне глазки тут на днях строила.

— Как ее зовут?

— Не знаю…, еще платочек на шее, такой веселый расцветки, носит…

–Платочек веселый на шее носит, — передразнил Борис. — Ты посмотри в этой «резиновой промышленности», команда в двадцать человек и большая часть мрачных мужиков. Им девок самим не хватает, а тут ты припрешься и скажешь, — «дайте нам одну девушку на вечер… лучше вон ту рыжею, — так что ли? Ну, и сразу получишь «люлей».

— А что же делать, Борис?

–Я тут со строительными рабочими, как-то выпивал, это ты еще из Москвы не приехал и у них в «обозе» есть замечательная телка, лет двадцати пяти. Она жена одного из этих рабочих, он кажется, на экскаваторе работает, а она на кухни, помогает повару… Машей зовут, такая кампанейская, такая веселая… Я пока с этими рабочими пьянствовал, она мне за член несколько раз, играючи, схватила…

–Да ладно, врать…, за член схватила… Видать, ты брат, был просто пьян? — Ну и чем же дело кончилось?

— Да, ничем. Мужики суровые, рядом сидят, ее муж рядом…, а она так себя ведет, как будто она их знать не знает — И поэтому мне боязно было, что — то там придумывать, легко в это время было по роже получить.

–Ну, и что ты предлагаешь, какой план…, если ты ее немного знаешь…?

–Давай сейчас с тобой, подвалим к этим рабочим…, вроде хлеба пришли стрельнуть или там соли и сразу поймем ситуацию. Ты у нас парень говорливый…, глядишь, что ни будь да у нас получиться.

Через десять минут наши герои, помыв шею и руки, побрызгавшись, остатками дезодоранта, подходили к домикам строительных рабочих.

— Вот здесь у них кухня, вот здесь у них сушилка для мокрой одежды…, — пояснял Володи, как бывалый партизан, Борис.

К удивлению Владимира, около домиков никого не было. Друзья смело зашагали к кухне — столовой, которая выделялась своими размерами. Уже на пороге этого помещения они столкнулись с молодой, грудастой, очень привлекательной девушкой.

–О, Боря…, зачем пожаловал…?

–Да мы вот… тут, с приятелем…

Владимир понял, что немедленно надо действовать, пока располагала обстановка.

–Вы Маша? Мне про вас Борис рассказывал, — заулыбался во весь рот, Владимир, — у нас тут проблемы, с хлебом…, хотели поужинать…

Маша своими, чуть раскосами с хитринкой глазами, внимательно рассматривала Владимира. И по мере его вранья, на ее губах, все больше и больше просматривался вопрос, — «ну и сколько ты еще парень мне мозги будешь канифолить?»

— Да, вот хлеба совсем нет, — подвирал Владимир и видя, что девушка не верит не одному его слову, но принимает его игру, еще больше заулыбался и продолжил, — и соли нет… и, девушек самое главное…, таких нет… Но есть отменный коньяк.

Машу, Борис оказался прав, ни пришлось долго уговаривать, через двадцать минут девушка, захватив большую сумку с провизией, спускалась с нашими приятелям к берегу реки, где их должна была ждать Светлана. Место встречи они обговорили за ранее, еще днем. Но Светланы не было, и они начали раскладывать снедь, которую захватила Маша.

Кусок сало, который Маша достала из сумки и положили на газету «Правда», расстелив ее на земле. Огурцы свежие, помидоры и огурцы соленные, которые находились в маленьких баночках.

–Сама солила, очень вкусные. — А вот, — и Маша достала еще баночку, с грибами, — опята, тоже сама собирала. — На Борь, держи.

Скоро на газетном листе, не осталось свободного места. Маша даже ухитрилась захватить стаканы и огромный нож.

— Вот нож… пригодиться, эх, соль забыла.

— А что ты собираешься солить, Маш, у нас вроде, все посолено, — задал ей вопрос Боря.

–Ничего у нас еще не посолено, — сексуально заулыбалась девушка. — А где же Ваша женщина, которая должна прийти?

И тут же к реке спустилась Света, тоже с сумкой, в которой была закуска.

— Всем привет. Извините, немного задержалась, на почту ходила…, надо было позвонить в Москву.

И на газету добавились домашние пироги (Света их из Москвы привезла), баночка майонеза, баночка с маслинами, баночка с кабачками фаршированными и даже кусок копченой колбасы.

— Вот, что смогла, то и принесла…, да и самое главное, и она достала из сумки две бутылки, трехзвездочного, армянского коньяка.

Боря и Владимир были слегка смущены, потому что они, ничем себя не проявили, в этом «грандиозном» сборе. Борис, неловко поправил стаканы, криво стоящие на газете, потом крякнул и начал разливать коньяк по стаканам, затем тихо произнес.

— Спасибо девчонки за вашу доброту…, — и тут же полез в свой карман, достал десять рублей, и протянул их Свете, — это наш вклад в общее дело.

— Да ладно тебе Борь, я от чистого сердца решила Вас угостить, а ты какие — то деньги предлагаешь…

Володи, в этом месте, захотелось задать вопрос, — «а мол, чего раде, выпивка, закуска?» Но он, ничего не сказал.

Червонец остался лежать на газете, среди закуски, как упрек, не договорившимся сторонам.

Выпили. Еще выпили. Закусили. Наступила тишина. Присутствующие, расслабились и начали прислушиваться к звукам ночи. Было слышно, как переливается вода реки, как галдят в общежитие московские рабочие, как зашуршала трава (видимо ежик пробежал), как про ухал вдалеке филин. Борис сел на огромный корень, который выступал из земли, на целый метр, и тут же к нему примостилась Света. Владимир прислонился спиной к дереву и к нему тихонько прижалась Маша, держа два стакана с налитым коньяком в своих руках.

–Вы Борис очень интересный человек, — начала говорить Света, — вы так конструктивно мыслите, это не часто встретишь в наше время. — Вы производите на меня, человека очень цельного, и очень грамотного… Вы что заканчивали…?

— Московский финансовый институт.

— Это тот, что на Алексеевской?

— Да, между станции метро «Алексеевская» и «ВДНХ».

— И какой факультет?

–Банковское дело в зарубежных странах…

В это время, Маша своим телом, еще плотнее прижалась к Владимиру и он почувствовал ее жаркое дыхание и запах ее девичьего тела. Одной рукой он тихонько обнял ее за талию, а другой, взял у нее стакан с налитым коньяком.

— Значит вы банкир — почему-то шепотом сказала Света

— Да, приходилась работать в этих структурах.

— Вот и я своему сыну говорю, ему сейчас шестнадцать лет, — «Кирилл, налегай на английский и готовь себя к финансовой деятельности, это профессия будущего».

Маша выпила свой коньяк и уже не стесняясь (А кого стеснятся?) Боря и Света, едва были видны, на фоне темного неба, жалась к Володе. Причем ее одна рука, без стеснения, зашла за одежду Владимира и гладила его спину.

— Профессия будущего, а с чего Вы Света взяли, что это профессия будущего? Зачем в нашей стране банковские служащие?

–Да так, мне интуиция подсказывает, что дальнейшее развитие нашей страны пойдет, через финансы…банки.

— Интересно, с какого лешего в нашей стране начнут развивать банковскую систему.

— Скорее будущее нашей страны в нефти, в газе, может быть в развитие космоса, но банки…

Владимир тоже засунул свою руку за маечку Маши и тоже начал поглаживать ее спину. Его поразила нежность кожи на спине девушки. Она настолько была шелковистая, настолько прохладная, настолько чувственная, что Владимир потерял контроль над собой. Его боец, уже откровенно выпирал, из-под джинсов.

— А я вам прямо скажу, Борис, нефть, это вчерашний день. Как в начале нашего века были дрова, уголь…, и где они? Только новые технологии…, и банки, вот что поможет нашей стране преодолеть спад…

— Что вы сказали, какой спад, у нас в стране вроде все хорошо.

— Налейте лучше даме коньяка…, банкир!

Борис дернулся к газете, где находились бутылки и закуска, а Маша и Владимир, тоже резко дернулись и одновременно убрали свои руки в исходное положение.

–Маш, — на ушко прошептал девушке Владимир, — налей тоже коньячку, тебе вроде удобнее.

Маша, кивнула головой и через минуту опять стояла рядом с Володей, с двумя налитыми стаканами коньяка. Пока ее не было, Владимир, уже весь истосковался, без ощущения ее тела, без ее девичьего запаха. Борис тоже вернулся на огромный корень с налитым коньяком, где его ждала Света.

— Так на чем мы остановились, а на спаде… Так какой у нас экономический спад, Свет?

— Да, пока его не заметно, особенно в Москве…, но через несколько лет, проблема экономики может встать, очень остро.

Владимир с Машей, опять заняли, туже позицию у дерева, но только теперь Маша, прижалась к Владимиру, не маскирую своих намерений. Она, как кошка, начала откровенно тереться своим телом о коленку Владимира и ее одна свободная рука уже лезла под ремень нашего героя.

— Поэтому, Борис, давайте выпьем, за нашу строну, чтобы она была процветающая и сильная, как при товарище Сталине.

–Но вот здесь Свет, я с вами не согласен. Наши все беды, идут как раз от товарища Сталина… С его легкой руки прошла коллективизация, которая обернулась страшным голодом в Поволжье и на Украине. А потом эти все репрессии, против собственного народа в тридцатые годы.

— Но позвольте Борис, а как же индустриализация, как же победа над Германией?

У Владимира уже кружилась голова, он плохо понимал, что говорит Света, что ей отвечает Борис, он отхлебнул коньяк, бросил стакан на землю и привлек к себе девушку.

— Победа над Германией… а Вы знаете, Света, какие у нас потери во второй мировой войне?

— Какие?

— Страшные…, мы потеряли порядка тридцати пяти миллионов человек! Вы задумайтесь над этой цифрой. В Советском Союзе проживало до войны, сто сорок пять миллионов человек, а потери, тридцать пять. Это двадцать четыре процента населения, ну и победа? Это Пиррова, победа!

Владимир, в это время, уже нежно сжимал груди юной девы и его губы, язык, далеко проникли в рот Маши. А рука девушки гладила вздувшегося бойца и пыталась открыть молнию на джинсах Владимира.

— В тоже время Германия, воюя со всем миром…

–Ну, прямо, со всем миром?

— Да, да, Света, со всем миром. Подводные лодки рейха, топили корабли англичан, американцев и их союзников не только в Атлантике, но в Индийском и Тихом Океане.

— Помоги, мне Вова…, — тяжело дыша и освобождая свой рот от глубокого засоса, промяукала Маша — открыть молнию…, я хочу…

— Пятая танковая армия Роммеля, вела военные действия против англичан в Ливии…, а это Света, уже Африка.

— Хочу…, что бы ты сделал мне хорошо…

Владимир быстро двигает рукой свою молнию, но что — то заклинило, что — то мешало.

— Тяжелый крейсер немцев, «Шарнохорс», топил наши суда, в Северном Ледовитом Океане, у берегов Новой Земли… Вы представляете Света, где это?

Владимир яростно рвет свою молнию, «о, черт!», она не с места. Девушка рядом источает такой аромат желаний, что Владимир уже в бешенстве, просто срывает свои джинсы с себя! И его наконец освободившейся железный боец, вырвавшись на свободу, крепко уперся в ногу девушки.

— Так вот Германия… Владимир? Вы что там уснули? Посмотри, пожалуйста, у нас коньяк, еще остался?

Володя, от этого, неожиданного вопроса товарища, сначала дернулся в сторону, от Маши, потом почему-то присел, как будто, его осветили фонарем. Член его сразу ослаб, но, несмотря на это, он никак не мог его заправить обратно в штаны.

— Ну, что ты молчишь… Вы живы?

–Да здесь мы, — сдавлено, отвечал Володя, засовывая свое орудие обратно в джинсы.

–Но, если здесь, посмотри старик, есть у нас коньяк или нет?

«Твою мать, — отстраняя разогретую девушку от себя, злился Владимир, — сам что ли, посмотреть, не может», — и двинулся, рассматривать в темноте остатки коньяка в бутылках.

— Да, есть еще, в одной бутылки, грамм…, четыреста.

–Во как. Значит, братцы, живем, — почему-то выкрикнул Борис. — Ну, тогда будь другом, плескани нам со Светой, коль ты коньяк разглядел, а я так вообще уже ничего не вижу.

— А сколько сейчас времени…?

— Половина двенадцатого, — ответила Света. — Так что же Борь с Германией? — Вы так интересно рассказываете…

— Спасибо Володя (Володя передал им коньяк, который налил), за доброту и ласку… А не могли бы мне дать свежего огурчика?

«Вашу мать, огурчик Вам, коньяк, а у меня, девка под деревом стынет», — раздражался, еще больше, Владимир.

Передав огурцы Свете, Владимир, быстро вернулся к дереву. Маша терпеливо ждала его и при его появлении, прижалась к нему, дрожа, всем телом.

–Замерзла…?

— Нет, Вовчик…, не замерзла тебя жду…, очень хочу…

–А как же муж, — целую девушку в губы, почему-то задал, не соответствующий моменту вопрос, Владимир.

Маша, не отпрянула от него, она еще крепче обняла Володю.

— Свет, а вы замужем…?

— Какое это имеет значение…, Борис, особенно сейчас. Вы мне, что то, про Германию хотели рассказать… про войну…

— Муж, все время на работе, — зашептала Маша, — с утра до ночи. — А после работы водку жрет, с товарищами… — Лучше поцелуй меня Володя крепко, при крепко, как давеча целовал…

— Одним словом Германия, имея население перед войной в шестьдесят миллионов человек… Ох, коньяк хорошо идет… Потеряла, вместе с гражданским населением, около десяти миллионов, это шестнадцать процентов. Тоже не мало, но…

Володя опять языком и губами ушел в Машин рот и его руки опять поползли по телу девушки, и в этот раз…, он уже нежно трогал ее губки, при входе в Нефритовую пещерку.

–… ее потери в гражданском населении, очень велики…

— Как, а мне, казалось, Борис… это у нас очень большие потери гражданского населения во время войны. Взять хотя бы, блокадный Ленинград…

–Да… да, возьми меня скорее, я хочу тебя… я люблю тебя…, — шептала возбужденно Маша.

–А мужа, — неожиданно для себя, опять задал дурацкий вопрос Володя.

Девушка мягко оттолкнула его от себя.

— Он экскаваторщик…, что он него можно ждать, у него в тридцать пять лет уже ничего не стоит… Все пропил, козел. Он меня уже трахнуть нормально не может…, целых пять лет. Представляешь, пять лет! У нас нет детей… Да о чем ты Володь спрашиваешь. Я не хочу такой жизни в этом вонючем Волоколамске, где у нас даже своего жилья нет. А вы москвичи… Вон Борис банкир и ты тоже, наверное, банкир… и посмотри, как у тебя торчит… Я в жизни таких писик не видела…

И опять Маша страстно прижалась к Владимиру

— Да, Ленинград… все население практически умерло от голода. Но ты знаешь Свет, какие налеты союзной авиации, начиная с сорок третьего года вынесли германские города…?

— Нет, не знаю, а что их сильно бомбили?

После слов девушки, Владимир развернул Машу к себе спиной, задрал ее маячку, кофту и начал опять вытаскивать своего бойца, который от своего размера опять застрял в узких джинсах со сломанной молнией.

— Не то слово, бомбили. Тотальные налеты Британской и Американской авиации на Германские города. Бомбардировщики «Либирейторы», «Галифаксы» и американские «Б — 17», летающие крепости… Огромные четырех моторные самолеты, несущие каждый, по десять тонн бомб, а этих самолетов, тысячи…!

–Что тысячи…, самолетов? Не может быть…?

–Может Света, может… Например, первый налет на Кельн, это, в сорок втором году. Тысяча бомбардировщиков, прикрытые семистами истребителями королевских ВВС…

Наконец Владимир выпустил своего солдата.

— Ну, давай милый, — простонала, вся трясущаяся от возбуждения Маша, — давай…

— Блядь, — раздался, разрывая ночную тишину, жуткий мужской крик со стороны домиков Московских рабочих.

— Блядь, Машка…Сука… Где ты сука…? Найду, убью…сразу!

Маша тут же присела, ударив кулаком по земле и горька, зарыдала, причитая.

— Нет мне покоя от этого пьяного урода… Все, все вечно испортит. Теперь куролесить будет, всю ночь…, надо уходить от сюда…, я его знаю…

Владимир, полуголый, стоял в ступоре под деревом еще ничего не понимая, но его боец, уже все, давно понял. Он сморщился и превратился в прокисший, заплесневелый банан.

— Блядь, где ты сучка…, отзовись. Все равно тебя найду, — продолжал сотрясать, ночной, воздух, человек, которого, никто из присутствующих еще не видел, но уже реально представляя его. — Убью-ю-ю… блядь… Точно убью-ю-ю…

Владимир судорожно начал опять запихивать свое достоинство в узкие джинсы, но у него это, не очень получалось. В то время Маша быстро привела свою одежду в порядок и громко сказала, обращаясь, больше к Свете и Бори, чем к Владимиру.

–Так ребята…, лекцию о войне заканчиваем. Быстро собираемся и уходим отсюда… — Мой муж, когда в таком состоянии, может действительно убить…

Борис и Света, без лишних слов стали собирать все, что лежало на газете, Маша кинулась им помогать, а Владимир еще возился со своими узкими джинсами, пытаясь трясущими руками убрать своего бойца, который, ну никак не хотел заходить в джинсы.

У домиков московских рабочих, послышались резкие крики, ругань. «Чего разорался…, твою мать, время полпервого ночи…».

— Где моя жена, блядь…? Мне сказали, что она с московскими пошла…

— Нет здесь твоей жены… Дай спать людям… завтра с утра все на работу…

— А я блядь, значит не человек… вам спать надо… Где, в последней раз Вас спрашиваю, моя жена…, или всем морду начну бить, а потом вас подожгу… У меня солярки хватит… на всех.

–Пошли, пошли, — начала подгонять, компанию, Маша.

— А куда пошли, — резонно спросил, интеллигентно Борис.

— Пока вдоль реки…, подальше от домиков. — Вова, где ты? — Нервно позвала Маша Владимира, который, на конец, справился с одеждой и примкнул к компании.

— А твою жену…спускающеюся, к реке, — доносилось от домиков Московских рабочих-… и еще с ней…этот…

— Точно к реке…? Ну я ей сука…она…, — доносилось от домиков, когда наши друзья, бойка лезли через кусты и высокую траву, двигаясь вдоль реки. Через десять минут они уже находились достаточно далеко от того места, где у них был пикник. Тяжело дыша, отвернув от реки, резко в лево вышли на обширный луг с высокой травой. Остановились, прислушались. Ничего не нарушала покой летней, июльской ночи, только в южной части неба, видны были сполохи зарницы.

— Во, погуляли, — сказала Света, — закуривая сигарету, — ну что теперь…?

–Ну, пока здесь побудем, — не уверено, стала говорить Маша, — а потом потихоньку вернемся к домикам… Глядишь…, он угомониться.

–Может милицию вызвать, — подал голос Борис.

— Нет, что Вы, какая милиция, — запротестовала, Маша. — Во — первых ее здесь нет, а во — вторых, он у меня такой дурак…, может и с милицией драться. — В Волоколамске, несколько раз в КПЗ сидел за хулиганство.

Опять все замолчали, прислушиваясь и оценивая свое положение.

— Давайте, что ли коньяк допьем, — предложил робко Владимир.

Но ему никто не ответил, видимо настроение пить коньяк в такой ситуации ни у кого не было. Прошло еще пятнадцать минут, все продолжали стоять и слушать. Первый не выдержал Владимир, он сначала сел на траву, а потом и во все лег на нее. Запах свежей, не кошенной ночной травы начал успокаивать его. Света и Борис, тоже сели на траву. Только Маша, как хищный зверь, продолжала вслушиваться и вглядываться в ночь.

–Маш, ты так долго стоять будешь, — обратилась к ней Света, — скоро рассвет, а ты все куда — то смотришь…

— Давайте ребята пойдем к домикам, — тихо сказала Маша, — наверное…, муж, уже угомонился.

–Да, я согласен, — очень, сонным голосом, отреагировал Борис.

И команда из четырех человек, медленно двинулась через поле к домикам, которые едва были видны на черном небе.

— Я предлагаю, — неожиданно, сказала Света, — пойти мне, с Машей вперед. И если мы столкнемся с мужем Маши…, то это будет лучше, чем мы все столкнемся…

–А я, — подхватила Маша, — предлагаю двигаться к домикам, в обход, что бы ни было и мысли у моего мужа…, что мы идем от речки.

— Надо рассыпаться и при подходе к домам…, постараться, проскочить не заметно, — предложил Борис.

«Какой маразм, — про себя, сокрушался Владимир, — зачем столько придумывать, наверняка, можно подойти к нашему жилью спокойно и хладнокровно, не вызывая ни у кого подозрения».

И так молодые люди, как приведения начали двигаться к своему жилью.

Они подошли к домикам и их встретила, полная тишина. Все спали. Не было освещено не одно окно и им даже показалось, что все, что они слышали, находясь на берегу им приснилось: крики, грязный мат.

— Ну, я пойду, — печально сказала Маша и повернувшись спиной к трем, не много еще испуганным москвичам, зашагала к жилью строительных рабочих. «Может, ты Владимир ее проводишь, — не твердым голосом предложила Света, — наверное ей страшно одной идти к себе?».

Владимиру было просто проводить девушку, но его мысли крутились около того, «а зачем мне идти туда? Строительные рабочие живут рядом, двести метров. Пойти и может быть нарваться на пьяного мужа Маши». Поэтому он ничего не ответил Свете. И они все, постояв еще на улице несколько минут, пошли спать.

Следующий день прошел тихо без скандалов и мордобоев. Еще через несколько дней, красивый автобус увозил нашего героя, Борю, Свету и всех остальных московских рабочих в Москву. Когда автобус проезжал мимо того места, где жили строительные рабочие, Владимир увидел девушку, которая стояла у дороги в голубом платьице с луговыми цветами в руках. Она печально смотрела на автобус и отрывала медленно у цветов головки, бросая их на землю. Это была Маша. У Владимира сжалось сердце. Ему захотелось остановить автобус, выскочить из него, подбежать к девушке, обнять ее. И может увезти с собой, но он был женат и дома его ждал маленький сынишка. Владимир отвернулся от окна и горький комок слез, встал в его горле. Больше Владимир Маши не видел никогда несмотря на то, что через год его опять прислали в этот совхоз поднимать сельское хозяйство страны.

Прошло несколько месяцев и однажды Борис, зашел в отдел, где работал Владимир, и просто сказал.

— Давай, сегодня, после работы вместе дойдем до метро…

— А что — то случилось? — тревожно спросил Владимир.

— Да все в порядке, у меня к тебе есть разговор.

И вот они идут к метро, через Патриаршие пруды и под ногами у них огромное количество желтых листьев, и рано уже темнеет, и два белых лебедя грустно плавали в пруду, намекая, редко проходившим прохожим, что скоро зима и что теплые деньки будут теперь не скоро.

Они шли около пруда, и Борис не навязчиво задавал Владимиру вопросы, типа: «как живешь, чем увлекаешься, кого любишь». Владимир отвечал однообразно, еще не понимая, куда клонит его приятель.

–Как я понял, денег Володь, тебе платят мало. Жену с сыном вроде ты любишь. Особых интересов у тебя нет, а времени свободного много. Поэтому я хочу тебе предложить одно дельце.

— И в чем оно будет заключаться?

— Дело не сложное. В одном месте брать товар и в другое место отдавать. За это будешь получать от меня деньги.

— А что за товар…?

— Нормальный товар, не опасный…

–Не наркотики случайно.

— Володь, ну прямо наркотики. Наркотики, еще заслужить нужно.

–Есть такие изделия… они называются «сорок пять, десять». Используются для переделывания телевизоров из черно белых в цветные. И еще кажется для изготовления видео магнитофонов. Некоторые наши российские умельцы этими работами активно занимаются. Интересно тебе…?

–Да Борис, я слушаю внимательно.

— Так вот твоя задача будет заключаться в том, что ты будешь покупать партиями эти изделия у одних и продавать другим… понятно?

— Пока Борис, ничего не понятно… Где я их буду покупать, если я от тебя о них первый раз услышал.

–Ты скажи мне, ты принципиально согласен поучаствовать в этом?

–Ну…, согласен.

— Хорошо. Тогда завтра, получишь от меня инструкцию… и деньги, на первую партию этих изделий.

На следующий день, в обед, Борис пригласил Володю в кафе и за столом, когда они обедали передал ему четыреста рублей денег и маленькую бумажку, где было написано следующие: «Метро «Маяковская», время пять часов, центр зала, парень средних лет, зовут Сергеем». Дальше Борис, на словах еще добавил, — «он, даст тебе картонную коробку с этими изделиями, их будет там, восемьдесят штук, пересчитаешь. После этого отдашь ему деньги, а изделия, послезавтра принесешь мне, можно прямо в институт».

— Понятно Володь? Как видишь, работа простая, но требует внимание, я думаю, ты справишься… и за это, я тебе заплачу, десять рублей!

— Борис, а как эти изделия, хоть выглядят?

— На, посмотри, — и Борис, вытащил из кармана небольшую блестящую штучку, с двумя усиками, припаянную к корпусу, — вот это и есть изделие, «сорок пять, десять».

К пяти часам вечера, Владимир, быстро шел к станции метро «Маяковская», имея в кармане четыреста рублей, записку Борьки и желание скорее провести эту сделку.

«Борис ведь сказал, что это просто, вот и посмотрим, как это просто. Пока не попробуешь сам, ничего не поймешь».

И вот он в центре зала станции «Маяковская». Время пять часов, никто к нему не подходит, никто им не интересуется. Владимир внимательно рассматривает окружающих, пытаясь выяснить, кто здесь может быть Сергеем. «Вот парень расслабленно стоит около колоны, но ему нет и двадцати пяти лет…, не подходит. А вон вдалеке пацан болтается, со спортивной сумкой и внимательно тоже всех рассматривает и лет ему тридцать пять…, очень похож, дайка я подойду к нему поближе».

— Вы случайно не Сергей…?

— Нет не Сергей.

— Извините.

Прошло минут пятнадцать и Владимир был в легкой растерянности, — «где же этот, Сергей?». Он нервно прохаживался по вестибюлю станции и не понимал, что ему делать, то ли продолжать ждать, то ли уходить?

Сергей появился внезапно, он был не высокого роста в очках, в серой спортивной куртки и в джинсах.

— Вы Владимир, — сразу начал он говорить.

–Да, — подтвердил Владимир.

— Замечательно…, извините, задержался, — и с этими словами он подхватил Владимира под руку и отвел его к глухой стороне станции, где не было эскалаторов. Он тут же достал картонную коробку из сумки, протянул Владимиру.

— Смотри, проверяй…, считай.

Владимир не знал, как проверять и поэтому начал считать. В коробке оказалось восемьдесят изделий.

— Да, восемьдесят…

— Ну, тогда с тебя, четыреста рублей.

Владимир передал четыреста рублей в руки Сергея.

–Да, все правильно. Ну хорошо, я пошел, если нужны еще будут эти штучки… звони. Пока.

«Звони, — после ухода Сергея, задал сам себе вопрос Владимир, — куда звони, почему звони?»

Борис нашел Владимира на работе, эта была пятница и Владимир был дежурным в своем отделе документации и научной информации.

— Ну как дела, — сразу спросил он, получилось?

— Да, Борь, вроде все в порядке.

Борис внимательно посмотрел на блестящие штучки в картонной коробке, которую передал ему Владимир, пересчитал их, и заулыбавшись, сказал.

— Молодец, все правильно… Я же тебе говорил, что это не сложно… На, получи, деньги.

И Борис протянул Володи десять рублей, забрав коробку с изделиями «сорок пять десять».

Потом Владимир еще раз провел такую операцию, потом еще и еще. Работа действительно была не «пыльная», но однажды, его все — таки «кинули» на двести рублей. В этот раз, он продавал большую партию изделий, где — то пятьсот штук и должен был получить за них, две тысячи пятьсот рублей. И с ним вроде рассчитались этими деньгами, и он вроде эти деньги пересчитал, но когда начал отдавать эту сумму Борису, то в пачке не хватало двести рублей.

–Но, как же так, — корил его Борис, — ты что не пересчитал, что ли…?

— Да, все пересчитал, но парень, который у меня покупал эти изделия, вел очень странно и нервно, все время меня отвлекал и задавал много не нужных вопросов, ну видимо где-то…

— Очень плохо, — мрачно сказал Борис, — я тебе, конечно, дам твои двадцать рублей (к этому времени, Борис уже услуги Владимира оценивал в двадцать рублей), но будешь мне должен двести рублей. Думаю, что со временем, ты их отработаешь. А этот случай будет для тебя, наукой!

Еще через пару месяцев, Борис, подключил Владимира, еще ездить (это кроме изделий сорок пять десять) по отдаленным точкам города Москвы и привозить фурнитуру, так называемым «шивунам» — это те, которые шили и варили первые отечественные джинсы. Владимир по наводке, Бориса, ( и в этом случае, Борис давал денег) покупал в одном месте, скажем около метро «Автозаводская» мешок фурнитуры ( пуговицы, заклепки, кнопки, лейблы) и весь этот мешок продавал у метро «Выхино» шивунам, (тоже по наводке Бориса). И у Владимира от этих операций, уже через полгода, появились в кармане приличные деньги. Так он в своем институте Африки получал сто пятьдесят рублей, а теперь с помощью Бориса у него получалось триста рублей в месяц, а то и больше. Это была зарплата старшего научного сотрудника, института Африки, в те времена.

–Борис, — говорил ему, наш герой, — я тебе так благодарен. — Благодаря тебе, мы с женой, представляешь, первый раз в жизни съездили за границу…, в Болгарию. Нам так понравилось!

— Держись за меня, — снисходительно улыбался Борис, — и все будет.

Страна подходила к своим лихим девяностым годам и как говорил Борис, два года назад — «в стране скоро произойдут большие перемены». И эти перемены наступали. Шла Горбачевская перестройка. Сначала в магазинах исчезла водка, потом табак, потом мыло, зато появились карточки на эти продукты. Постепенно в магазинах исчезло все, за пустыми прилавками стояли, ненужные продавцы и торговали… воздухом!

Владимир продолжал работать младшим научным сотрудником в институте Африки, дописывать свою диссертацию и временами, летом, ездить в совхоз. А Борис, Борис пропал из института, уволился и никак не проявлял себя в отношениях с Владимиром. Владимир опять жил на свои сто пятьдесят рублей в месяц, с женой и маленьким сыном, который только родился. Причем на эти деньги ничего нельзя было купить. «Володь, — частенько говорила жена, — сходи перед работай в магазин к открытию и что ни будь, купи».

— А что купить…?

— Да, что удастся, то и купи!

И вот Владимир шел к открытию в ближайшей гастроном и с толпой (перед открытием собиралась толпа покупателей, человек в сто пятьдесят) врывался в магазин, как наши, наверное, солдаты, врывались в рейхстаг, в мае сорок пятого. Ворвавшись в магазин, он успевал схватить с полки, пакет молока, пачку вермишели и риса… В очереди к кассе, он был двадцатым и когда минут через пятнадцать выходил из магазина, в него (в магазин), только входили пожилые люди. Они не могли ворваться в магазин, по состоянию здоровья. И войдя в магазин, они вертели головами и говорили друг другу, — «ну опять в магазине ничего нет, к какому часу не приди». Да дорогой читатель, через двадцать минут, в магазине ничего не было, кроме пустых полок. Борис оказался прав, — «в стране пошли большие перемены!»

Прошло полгода и вот в январе девяностого, Владимиру, неожиданно позвонил Борис.

— Привет Щатский. Это Борис. Как дела, как живешь?

–Да так, как-то живу, ни шатка, не валка. Видишь, чего в стране твориться.

— А я тебя предупреждал…, а ты нефть, газ… Помнишь, наш разговор в колхозе?

–Помню.

— Ну и хорошо, что помнишь, а теперь давай вот о чем поговорим. Долго ты собираешься еще сидеть в своем институте? Всякой херней заниматься…

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, твоя там диссертация, кому она теперь будет нужна?

–Но ты старик, сам — то защитился…

— Но это было семь лет назад, тогда это было еще актуально. — Одним словом я тебе предлагаю бросать свой институт и двигать ко мне. — Я тут, кооператив открыл, совместно с итальянским компаньоном. — Поэтому, даю тебе три дня, чтобы принять мое предложение. — Через три дня я жду твоего звонка, вот по этому телефону, записывай. Записал? Хорошо. Обязательно позвони.

Владимир стоял в растерянности с записанным телефоном в руках и не знал, то ли радоваться, то ли грустить. Его мысли в голове роились и крутились. — «Столько лет проработать в институте, столько сил истратить на написание диссертации, а теперь все бросай и окунайся в неизвестность. Конечно, можно попробовать у Бориса поработать, но что делать, какую работу он предложит и самое главное, сколько будет платить? А если там у него не заладится, обратного хода в институт не будет, никто не поймет. Я буду (для института) предателем. Как же Шацкий кооператором стал, начнут судачить сотрудники за его спиной. Сделался кровососом и эксплуататором народных масс».

Через три дня, Шатский, принимает для себя эпохальное решение. Он звонит Борису и говори, «что он согласен».

— Согласен. Молодец. Я знал, что для тебя это будет не простое решение, но ты сделал все правильно. Тогда я тебя жду завтра по адресу, Сухаревский переулок, дом шесть. Заходишь в подъезд, поднимаешься на второй этаж, перед собой увидишь желтую дверь. Смело толкаешь ее, и ты в моем офисе. — В каком часу прийти… спрашиваешь? Ну, скажем, часа в три. — Тебе удобно в это время? — Удобно. Хорошо. Ну, давай, до завтра.

— Да, забыл сказать, это метро «Сухаревская». Как выйдешь из метро, с левой стороны стоит церковь, «Никола в листах». Обходишь этот храм и за ним найдешь наш переулок.

–Понял, прямо за храмом. Все пока.

На следующий день, надев свой лучший костюм, повязав галстук и облачившись в дубленку, которая хоть и была слегка побита молью, но все же смотрелась лучше, чем китайский пуховик, в котором Владимир ходил в последнее время. Наш герой, не спеша, за годя, приехал на станцию метро «Сухаревская». Поднялся со станции на верх, часы показывали без двадцати три. Осмотрелся, увидел храм, пошел в его сторону и ненароком вышел на территорию церкви. Дверь храма была открыта и Владимир решил зайти в него и поставить свечку. В храме было почти безлюдно, служба не велась. Около главного иконостаса горело несколько свечей. Владимир купил одну большую свечу и решил ее поставить за себя и за свою семью (за здравие). Он зажег свечу и начал ее ставить, но она была очень большая и никак не вставала в отверстие для свечей. После нескольких попыток, она встала и Владимир перекрестился три раза, с мыслью, — «что хорошо зайти в храм Божий перед приемом на новую работу». В это время, на него вышел священник и неожиданно сказал, как бы не ему, но слова были адресованы Владимиру. — «Пусть дело, которое Божье, принесет тебе радость…», — и так же неожиданно ушел. Владимир вышел из храма и надевая шапку ощущал, — «что впереди его ждут большие перемены и большие дела».

Владимир быстро нашел дом шесть, по Сахаревскому переулку и поднявшись на второй этаж увидел желтую дверь и смело толкнул ее, приготовившись увидеть, великолепный офис Борис Наумовича. Перед ним, в обшарпанной комнате, в которой почти не было мебели, у окна, стоял тоскливо письменный стол, а в углу находился не большой сундук, перед которым на коленях стоял молодой человек и яростно ставил печати на какие — то бланки.

— Вы по какому вопросу пришли, — не поворачивая головы в сторону Владимира, задал вопрос молодой человек, не переставая ставить печати.

— Я, к Борис Наумычу… по вопросу трудоустройства.

— А, Вы Шацкий… Мне Борис говорил про Вас… Раздевайтесь и вещи кладите на подоконник. Борис, скоро будет, сам его жду…, подписать платежки нужно. — А моя фамилия Клименко…, Кирилл. Я главный бухгалтер компании… Садитесь на подоконник, Борис должен прийти с минуту на минуту.

Владимир снял верхнею одежду и сел на подоконник, разглядывая в окно унылую картину невзрачного переулка. И тоскливые мысли, поплыли в его голове. — «Ну и офис, ну и бухгалтер, совсем пацан лет двадцати, а где же другие сотрудники? И чем они вообще здесь занимаются, может я что-то ни то делаю…, может пока не поздно послать все это… на три буквы».

В это время, в комнату, энергично вошел Борис.

— А, Владимир, познакомились уже с бухгалтером?

— Познакомился…

— Тогда давай поговорим…

— Давай.

Борис, очень внимательно посмотрел на Владимира и твердо сказал.

— В первое время будешь помогать бухгалтеру, что он тебе скажет, то и будешь делать. А вообще в нашей фирме будешь заниматься всем. Понятно?

— Не совсем…

— А что тебе не понятно. Наше фирма молодая, только начали работать, поэтому будешь заниматься всем. Вплоть до того, чтобы пойти в магазин и купить колбасы.

— Но я думал…

— Ты уволился из института?

— Еще нет…

— Так, быстро увольняешься и с понедельника, начинаешь работать…

— Бухгалтер Клименко, приготовьте приказ за номер девять, о приеме на работу товарища Шацкого, в качестве консультанта…, с окладом в четыреста рублей. — Все Володя, времени нет болтать, теперь мы с тобой работники капиталистического труда, поэтому поезжай в институт и быстро увольняйся, а в понедельник выходишь на работу.

Владимир сразу поехал в институт Африки, сел за свой рабочий стол и написал заявление об увольнении по собственному желанию. Когда он это заявление принес начальнику отдела, у того полезли глаза на лоб.

— Как, Владимир Васильевич Шацкий, Вы собираетесь увольняться… Это после восемнадцати лет работы…, это после стольких совместных проектов…, это в преддверии Вашей защиты диссертации… Зачем…? Куда? Почему? Мне совершенно не понятно Ваша затея.

— Сергей Степанович…, я принял решение и с понедельника выхожу на новую работу в кооператив (это Владимир зря сказал, своему начальнику). Начальник тут же склонил голову к селектору внутренней связи.

— Наталия Петровна (заместитель начальника отдела), пожалуйста, зайдите ко мне.

Через пару минут, Наталия Петровна, крупная женщина, отдуваясь от быстрой ходьбы, уже входила в комнату начальника.

— Вот, — сразу начал говорить начальник, еще Наталия Петровна не успела сесть,

— сотрудник Шацкий, подал заявление на увольнение…, и хочет, чтобы его уволили по собственному желания, прямо завтра… Так написано в его заявление. Он собирается начать работу в кооперативе. А мне кажется, что его просьбу мы не можем удовлетворить по причине действующего законодательства…, — «что сотрудник может быть уволен по собственному желанию, только отработав два месяца.» — Я правильно излагаю суть вопроса Наталия Петровна?

— Да Сергей Степанович, Вы совершенно верно говорите. Уход Шацкого оголит группу Юга Африки и нам некем его заменить… Поэтому Вы совершенно правильно отметили, что на его место надо подыскать сотрудника, а это не так просто… Поэтому я думаю, что и двух месяцев будет недостаточно.

— Господа, — с обидой и раздражением в голосе, начал Владимир, — о чем, вы говорите…?

–Я что, не заменимый сотрудник…, да мою работу, легко может повести любой представитель отдела. Тот же Петров, Дождевая, Фасова, либо они разделят мою работу на три части и у Вас в отделе, даже получиться экономия заработной платы.

— Шацкий, — прервала его резко Наталия Петровна, — вы забываете, где Вы находитесь, мы не господа и у нас здесь не кооператив. Я еще раз хочу сказать Вам при Сергее Степановиче, что у Вас важнейший регион Африки. — Это Юг! Это бочка с порохом, там каждый день может свершиться революция и не дай Бог…, не дай Бог мы ее пропустим! Что нам скажет директор Громыко, что нам скажут в этом случае в Министерстве Иностранных дел? За этим регионом нужно следить, денно и нощно…

Владимир удивленно посмотрел на Наталию Петровну и подумал, — «вроде не глупая женщина, муж вице адмирал, а несет такую херню…»

— Ну если, за этим регионом нужно так внимательно следить, как Вы сказали, — и в этом месте разговора, Владимир излил весь свой яд, на руководство отдела, — а я, как понял, оказываюсь таким важным сотрудником… То почему у меня зарплата всего сто пятьдесят рублей в месяц. Это за восемнадцать лет работы! Почему тогда меня, каждое лето, посылают в колхоз на две недели, а то и на месяц и без меня не обходиться не один субботник, и не одно посещение овощной базы! Почему?

В кабинете повисла гнетущая тишина.

— Оставьте заявление и идите, — сухо сказал начальник, — завтра, мы постараемся решить вашу проблему.

На следующий день начальником отдела было поставлено Владимиру следующие условии: передать свою работу Петрову и Дождевой в течение пяти рабочих дней. На удивленное замечание Владимира, — «почему так долго, когда «дела» можно передать за один день», начальник ехидно спросил.

— Боитесь, что ваше место в кооперативе займут… так?

— Да нет, не боюсь.

— Не боитесь…? Но имейте ввиду Шацкий, что, если у вас там…, не сложиться, обратного пути у вас нет. Мы не возьмем на работу сотрудника, который запятнал себя в работе в каком — то кооперативе… Это не совместимо с этикой научного работника института Африки Академии наук СССР…, понятно!

В понедельник, Владимир еще не вышел на работу к Борис Наумовичу, потому что «передавал дела». Он позвонил Борису объяснив ситуацию, — «что сможет приступить к своим обязанностям, только в среду».

— Ну, что Володь, плохо это. Мы тебя приказом зачислили на работу с понедельника, зарплата тебе идет не малая, а тебя нет, только будешь в среду. Ну что же, отработаешь на с верх урочных работах… Ха-ха-ха.

«За долбали эти начальники, старый не отпускает, а новый… уже пугает, хорошо бы со временим найти такую работу, где не было бы ни каких начальников», — заканчивая разговор по телефону с Борисом, мечтательно размышлял наш герой.

Наступила среда и Владимир приступил к своим обязанностям в кооперативе, который, назывался «Консультационный центр». В среду, они с бухгалтером несколько раз ездили по банкам, а в четверг и пятницу он просидел на подоконнике, практически целый день, потому что на работе не было ни бухгалтера, ни начальника, в лице Бориса Наумовича. «Да, ну и работа. И руководства нет и заданий никаких нет и самое главное не отойдешь. Вдруг внезапно приедут, а меня нет, вот разговору то будет. В институте Африки, можно было всегда отойти по своим делам и, рабочих дней там было всего два дня в неделю. А здесь хрен поймешь, чем заниматься. Ну ладно, ладно, главное тебе положили зарплату в два с половиной раза больше, а там дальше видно будет, что и как…», размышлял Шацкий рассматривая не приглядный переулок, через окно.

В следующий понедельник, Владимир, опоздал на работу на целых полтора часа. Ночью в городе выпал обильный снег и общественный транспорт, ели-ели перевозил людей. Владимир в поту, пробирался через сугробы в Сахаревском переулке, мечтая, что бы на работе тоже никого не было. Но он ошибся, бухгалтер и начальник сидели на своих рабочих местах. Один на стуле, который вдруг появился в офисе, а второй, как всегда на коленях перед своим сундуком.

–Так, — с порога начал начальник, когда задыхающийся от быстрой ходьбы Владимир, вошел в комнату, — опоздание на один час, — Борис посмотрел на часы, — тридцать шесть минут… Бухгалтер Клименко зафиксируете этот факт. У нас господин Шацкий, капиталистическое предприятие и не надо сейчас рассказывать, что транспорт не ходит. Эти все рассказы оставьте для социалистической системы… Ты, — и Борис взглядом Лаврентия Павловича, просверлил Шацского, (у Владимира от этого взгляда, зашевелились волосы на голове, до чего же в этот момент Борис походил на наркома внутренних дел) — должен на работу приходить вовремя и всегда быть у меня под рукой! Это не важно, что ты предыдущие два дня оставался без дела. Запомни, у нас сейчас мало сотрудников, — уже более мягким голосом продолжал Борис, — и каждый на счету, это считая меня, поэтому твоя задача всегда на работу приходить вовремя. — Думаю, что тебе здесь все ясно. — А теперь, собирайся и поезжай на Новодевичье кладбище. Ну, что ты так на меня смотришь удивленно, пока умирать никто не собирается, но могилку себе надо подобрать, ха-ха-ха. Шучу я, шучу. Твоя задача будет заключаться в том, что бы подобрать несколько одиозных фамилий, которые захоронены на этом кладбище и потом написать о них небольшую статью… Через неделю к нам приедет Британское телевидение ( ВВС) и ты проведешь их по кладбищу, комментируя эти захоронения, а Англичане снимут документальный фильм. Одним словом, ты им будешь помогать. Если все получиться удачно, получишь премию… Все понятно?

— Борис, мне кажется, что это кладбище, для постороннего посещение закрыто, что…

–Шацкий, черт возьми, не надо умничать…, действуй. Если кладбище закрыто, значит подумай, как туда попасть. Все, давай.

Владимир ехал к Новодевичьему монастырю в задумчивости, — «ну и работка, то на подоконнике сидишь, то на кладбище едешь…, и там еще нужно подобрать могилы одиозных граждан нашей страны. А зачем на Новодевичье…, сразу к Кремлевской стене, там что не могила, то упырь лежит, вот куда надо было приглашать Англичан. А еще лучше, — взыграла фантазия Владимира, — прямо в Кремль, в Успенский собор, там как входишь, с правой стороны, такой крендель захоронен, — Иван Васильевич Четвертый, он же Грозный. Этот всем вместе взятым упырям нашей страны, такую фору даст. Придумал со своими опричниками, свои города штурмовать и всех мирных жителей убивать, вместе со стариками и младенцами, не говоря про женщин и мужчин. «Бить своих, что бы чужие боялись», а как Хан Гирей подошел к Москве в тысяча пятьсот семьдесят первым году, так опричники все и разбежались, а Грозный, сидел в Алексеевской слободе и весь трясся. Вояка…».

Кладбище действительно было закрыто для свободного посещения, но по нему проводили экскурсии. Владимир за пять рублей пристроился к одной из них. На улице было холодно. Метель не переставала крутить, все могилы были засыпаны снегом, и экскурсовод с трудом пробирался через сугробы, с трудом читал на могильных камнях фамилии и имена. «Вот перед вами могила героя Советского Союза, партизанки Зои Космодемьянской, — вещал экскурсовод, — вы конечно слышали о ее подвиге». Группа экскурсантов молчала. Неожиданно для себя, Владимир спросил.

— А в чем ее подвиг…?

–Очень жаль молодой человек, что вы не знаете о подвиге, комсомолке, Зои Космодемьянской…, видимо в школе плохо учились. — Она в суровые годы войны возглавляла партизанский отряд и ее отряд нанес врагу страшные потери. Было взорвано пятнадцать эшелонов врага с танками и самолетами, идущие к линии фронта. Ее отрядом был захвачен немецкий генерал и отправлен самолетом в Москву, ее отряд сковал не одну фашистскую дивизию, во время наступление немцев на Москву… Но потом она была схвачена немцами и после долгих пыток повешена… вот так. А рядом похоронен ее брат Александр, тоже герой Советского Союза, танкист, погиб при взятии рейхстага…

— Товарищ экскурсовод, — опять вмешался Владимир, — а у меня совсем другие сведения насчет подвига Зои Космодемьянской. — Она не была командиром партизанского отряда и не какие вражеские эшелоны она не взрывала. — Ее подвиг заключается в том, что она сумела в деревне Петрищево, это под Москвой в ноябре сорок первого года, поджечь один крестьянский дом, где спали крестьяне. Они ее же и схватили и передали немцам… Была директива товарища Сталина «жечь свои деревни», чтобы гитлеровцам негде было ночевать… — Молодой человек, — зашипела рядом с Владимиром, толстая тетка, — не мешайте вести экскурсию, мы все замерзли, а Вы со своими рассказами лезете…

— Да, да, — закричали в толпе, — не надо умничать, подвиг, не подвиг… Товарищ экскурсовод, давайте пойдемте дальше…, покажите нам, где могила жены товарища Сталина, вот самое интересное на этом кладбище, а то какой-то подвиг, — галдели в толпе, какие-то мужики в бобровых шапках.

Владимир отделился от толпы и пошел искать, как просил его новый начальник, могилы одиозных граждан нашей страны.

«Одиозные граждане, — это наверное те, которые принимали активное участие в репрессиях против собственного народа, по наводки Сталина, в тридцатые года и благополучно почили, еще до разоблачения культа личности Сталина, Хрущевым», — соображал Владимир, быстро двигаясь среди занесенных могил. «Так, а кого я помню…, надо было сначала в библиотеку сходить, а потом ехать на кладбище. Ягода, Ежов, Берия — эти упыри, в таком порядке возглавляли аппарат внутренних дел в тридцатые годы при Сталине, но здесь их наверняка нет. Они были тоже репрессированы. А репрессированных на Новодевичьем кладбище не хранили. Их по-тихому расстреливали и тела сжигали в крематории и хранили в братской могиле, как на Донском кладбище, в захоронение номер один. А кто был Генеральный Прокурор в то время…, а вспомнил, Вышинский Андрей. Вот чью могилу нужно искать. Англичанам «понравиться» эта личность. И еще один был упырь… как его, тройки НКВдэ возглавлял, с его подачи был расстрелян Каменев и Зиновьев… Как же его…? А-а,Ульрих, точно вспомнил, Ульрих».

Владимир побежал в контору кладбища и там, у женщины, с приятным лицом спросил.

— Вы не скажите если среди захороненных такие фамилия как, Вышинский, Ульрих…?

Женщина внимательно посмотрела на Владимира.

–А Вы что их родственник…?

— Да нет, вот книгу собираюсь писать и хотел взглянуть на их могилы, если они здесь похоронены.

Женщина еще более подозрительно посмотрела на Владимира.

— Значит, книга будет, о Сталинских репрессиях, так…?

— Да нет, или да…, я еще не решил…, — смутился Владимир.

— Многие тут ходят, спрашивают такие могилы. Вышинский похоронен на Красной площади, у мавзолея. А Ульрих здесь.

И она объяснила Владимиру, как пройти к могиле. Через пять минут Владимир стоял около занесенной снегом могилы. На памятнике из черного мрамора было написано, что здесь лежит генерал — полковник Ульрих Василий Васильевич и годы жизни 1889-1951.

«Вот, теперь Борису можно доложить, что задание выполнено», — сам себя нахваливал Владимир быстро двигаясь около стены монастыря. Здесь его взгляд упал на большую мраморную плиту с именами погибших при катастрофе самолета «Максим Горький», в мае 1935 года, даже в такой снег и мороз, на мраморной плите, лежали красные гвоздики. И тут Владимир вспомнил, как давным-давно, он двенадцатилетний мальчик с отцом, тоже стояли здесь. И отец, указывая на памятник, тогда сказал, — «а вот видишь сынок в отдаление от памятника скромная урна с прахом летчика Блогина. Около нее никогда нет цветов…, а знаешь почему, потому что этот летчик угробил самолет «Максим Горький» и сам погиб. — А самолет был самый большой в мире, восемь моторов, вес пятьдесят тонн. Построен как агитационный самолет. Представляешь сынок, на нем были типографские станки, на которых печатали агитлистовки и эти листовки…, предполагалось сбрасывать над сельской местностью или над маленькими городам, но летчик Блогин, во время демонстрации этого самолета в Тушино, начал делать около самолета «Максим Горький» фигуры высшего пилотажа и врезался в «Максим… Ну, все и погибли».

Комок слез встал в горле у Владимира, ему безумно вдруг стало жалко погибших, но больнее ему стало еще от того, что рядом нет отца, который умер много лет назад. И что он уже не двенадцатилетний мальчик, а взрослый мужик и нет того беспечного детства. И что уже никогда нельзя будет вернуть и то времени, и отца… Никогда!

Вернувшись в офис, Владимир доложил Борису, о своей поездке, на Новодевичье кладбище.

— Хорошо, а теперь тебе нужно будет написать небольшую статью о этих упырях, чтобы, когда приедут Англичане ты им смог грамотно рассказать…, что этот Ульрих натворил.

— Даю тебе два дня, идешь в библиотеку и готовишь материал. Все давай действуй.

Владимир два следующих дня сидел в библиотеке и готовил материал, о Вышинском, об Ульрихе. Его поразило, что Ульрих, в политической тюрьме в Лефортово суд проводил над осужденными в течении двадцати минут, без привлечения защиты или вызова свидетелей. Он задавал обвиняемому несколько вопросов, а потом скрипучим голосом говорил, «виновен, расстрел». На журналиста Кольцова он потратил четырнадцать минут, на режиссера Мейерхольда пятнадцать, ну в точности, как во времена Французской буржуазной революции общественный обвинитель Революционного трибунала Фукье — Тенвиль оправлял очередную жертву на гильотину, со словами, «виновен, смерть». Владимиру в момент написания статьи показалась, что все злодеи в мире перерождаются. Иван Грозный в Сталина, Фукье — Тенвиль в Ульриха. Да, колесо истории вертится, все повторяется.

Через два дня, Владимир показывал написанный материал Борису Наумовичу. Тот небрежно пробежал глазами текс, исправил несколько грамматических ошибок, а потом сказал.

— Отдай текс Клименко, пусть подошьет его к выполненным работам…, что ты так смотришь на меня, твои англичане не приедут и с сегодняшнего дня ты опять поступаешь в распоряжение Главного бухгалтера.

Опять Владимир ездил по банкам с главным бухгалтером Клименко, то отвозя какие — то платежки, то забирая их. Борис Наумович, в это время развил страшную деятельность по оплате каких — то бесконечных услуг и договоров. Это было очень странно, так как ни какая деятельность, пока, кооперативом не велась. Но Кирилл, каждый день готовил платежки и отвозил в банк. Как — то раз, после очередного похода по банкам, Владимир задал вопрос Кириллу, — «мол, чего мы там, бесконечно оплачиваем…?». На что получил твердый ответ, — «что, мол Борис Наумович, хочет быстро освоить сорок тысяч долларов итальянского уставного капитала».

Через месяц, кооператив переехал на Колокольный переулок. Там было уже две комнаты и главный бухгалтер теперь сидел в своем личном кабинете. У него был даже свой стол и стул. Появилось еще пару сотрудников. Лена, секретарь Бориса, девушка с приятным лицом, но очень недалекого ума. И толстый малый, с вечно ухмыляющимся лицом по фамилии Замаскин, который возглавил производственный отдел.

А еще через два месяца, кооператив с громким названием, «Большой консультационный центр», во главе с Генеральным директором Дымарским Борис Наумовичем, переехал на Солянку, имея в своем штате уже шестнадцать сотрудников. В это время Борис велел всем сотрудникам повышать свой «профессиональный» уровень. Кто — то занимался машинописью, кто-то вождением автомобиля, кто — то ресторанным бизнесом. Кирилл и Владимир, были отправлены на повышения знаний английского языка и это все за сет компании. «А почему не поучиться в рабочее время два раза в неделю английскому языку», — ухмылялся про себя Владимир, приходя на очередное занятие. — «И девушки симпатичные в группе есть и «училка», тоже классная и все это за счет компании».

Весна, солнце сияет, настроение отличное, английский изучаем, девушки в группе замечательные…, но к июню, видимо уставные деньги итальянцев начали заканчиваться и Борис, волевым решением, прекратил всю образовательную программу своих сотрудников и загрузил работой всех, по полной программе. Владимиру было поручено открывать рублевые и валютные счета для «дружеских фирм». Эта была для него очень тяжелая работа. Надо было собирать пакет документов, а потом часами простаивать в огромных очередях для получения соответствующих документов. Он просто умирал, от этих очередей, духоты и нерадивости чиновников того времени. Четыре, пять, а то и шесть часов стояние в очередях и так почти каждый день. Но потом он приноровился, познакомившись с нужными людьми, передавая им небольшие подарки, в виде бутылок коньяка, конфет (это за счет кооператива) и необходимость стоять в очередях, практически отпала. А потом Борис, с «дружеских фирм», стал брать деньги за открытие этих счетов, и работа Владимира еще больше обрела смысл.

К осени, «Большой консультационный центр», переезжает на Профсоюзную улицу, в огромное здание, где компания занимает весь второй этаж, со штатом сотрудников в восемьдесят человек. В это время Владимиру, Генеральный директор поручает написать статью о базальте.

— Борис, я не знаю, что такое базальт, а ты мне поручаешь написать статью.

— Шацкий, твою мать, мы много сейчас чего не знаем. Ты, например, несколько месяцев назад не знал, как открывать фирмам валютные счета, а теперь ты профессионал в этом деле!

–Борис, а можно я продолжу открывать валютные счета фирмам. Это мне как-то сейчас понятнее.

–Давай изучай базальт, тема очень важная. Глядишь мы с тобой скоро в Италию в командировку полетим, там говорят этого базальта…, да кстати, у тебя есть загранпаспорт? — Что, нет, немедленно надо сделать. — Да и сроку у тебя, две недели.

— Через две недели статья о базальте должна лежать у меня на столе.

Владимир сначала все прочитал о базальте в Большой Советской Энциклопедии. Да, дорогой читатель в те годы еще не было интернета. И Владимир начал писать справку на основании энциклопедии. Написал пять страниц и задумался, — «Борис сказал, что это нужно для какой — то коммерческой фирмы, которая занимается строительством и она (эта фирма) заплатит деньги за эту справку». «Заплатит деньги, за материал, взятый из энциклопедии, это не солидно, — размышлял наш герой, — а что же делать?». Владимир отправляется в Ленинскую библиотеку и там заказывает ряд книг о базальте. Узнает очень много, что базальт является продуктом извержения вулканов и при застывании лавы, как раз получается базальт, но не при всех извержениях. Например, в Италии вулкан Этна, на острове Сицилия относится к таким и вулкан Везувий. Много базальта в Армении, так называемого розового базальта. Что еще в римской империи его использовали, как строительный и облицовочный материал. Что в настоящее время базальт используют для облицовки домов от вредного воздействия кислотных дождей. И он еще написал пять страниц, получилось десять. Но больше он не мог написать ни чего, его творческий потенциал закончился. «Десять страниц, не очень оригинального текста. И «Наумыч», хочет это продать? — Думаю, что никто не купит, «но это не твоя забота, — Владимиру говорил внутренний голос. — Если провалишь статью, то Генеральный директор, а он у нас очень крут, недаром похож на Лаврентия Павловича, тебя загонит за «Можай»» ( значит за Можайск).

— Как дела Шацкий, — как то, между делом, спросил Борис Наумович, Владимира, — статья пишется?

— Пишется, то не пишется… в целом кризис жанра.

— Принеси, покажи.

Владимир принес, показал.

— Слабо… мало…, не профессионально — мрачно сказал: «Наумыч».

–Но, я Борис, не строитель…

— Тихо, тихо. Откуда материал брал?

— Да, из ряда книг о базальте и еще…

— Из ряда книг. Вот что, Шацкий, в Москве есть научно-исследовательский конъюнктурный институт, который занимается всем. Поезжай туда, закажи у них справку про базальт, страниц на десять, посули им денег, тысячи две. Денег мы тебе дадим. И пусть они подготовят оперативно справку. Потом их материал объединишь со своим…, и почему мне тебя все время приходиться учить?

Владимир так и сделал, нашел конъюнктурный институт на улице Пудовкина. Заказал им статью о базальте, посулив две тысячи рублей и через три дня, он получил отличную справку о этом строительном материале. Дома все скомпоновал и еще через два дня статья о базальте легла на стол Генерального.

–Ну, что молодец. Статья получилась отличная, за нее получишь премию в триста рублей. А мы в свою очередь, одной строительной компании, ее продадим за десять тысяч рублей. Вот так Шацкий, учись, вот как надо работать!

Однажды, где-то уже в ноябре месяце, Владимир пришел на работу и застал Генерального директора, озабоченным и мрачным. Владимир ничего не понимал, но скоро все разрешилось. Борис Наумович, собрал весь штат сотрудников и объявил, — «что с ближайшего понедельника, компания переходит в другие руки и что Генеральным назначен другой человек, с которым Вы познакомитесь со следующей недели. Акционеры посчитали, что так будет интереснее им. Мне не будет места в новой структуре и я ухожу… Кто хочет, может остаться или последовать за мной, — в этом месте своей речи Борис очень внимательно обвел взглядом притихших сотрудников и особенно пристально посмотрел на Владимира. Владимир принял этот взгляд, как сигнал к действию.

— Но куда же, мы без Вас Борис Наумович, — выкрикнул Владимир, — в радости и в горе всегда были вместе.

И все сотрудники загалдели, — «да мы с вами, мы не хоти нового Генерального директора. Мы пойдем туда, куда вы нас поведете».

— Спасибо, друзья за понимание. Завтра мы обсудим наши возможности. Еще раз спасибо.

Но Владимиру, было не суждено перейти на новую работу вместе с Дымарским. В воскресенье у него поднялась высокая температура, а ко вторнику все его ноги покрылись болезненными чирьями. «Вот, доходился в плаще зимой, — причитала жена, ты все-таки у меня законченный дуралей». Владимир проболел больше месяца и когда он вышел на работу, то к своему удивлению застал почти всех сотрудников, которые работали с Дымарским, на своих рабочих местах. Секрет открывался просто, оказывается новый Генеральный директор, по фамилии Кожух, поднял всем заработную плату. И даже у Владимира, теперь оклад был в размере пятисот рублей.

На работу Владимир приходил регулярно к десяти часам. Начало работы в «Объединенном консультационном центре», но нагрузки по работе у него не было, и новый начальник ему ничего не поручал. Двадцать пятого декабря в компании праздновали начала Нового Года. Все сотрудники получили новогодние подарки. И Владимир получил бутылку отличного французского коньяка. Потом был вечер, пьянка, гулянка. Ближе к концу праздника к Владимиру подошел Кожух, новый Генеральный директор, и просто сказал.

–Шацкий, вот я смотрю на тебя, и не понимаю, почему тебя Борис Наумович ценил? Парень видимо ты хороший, но как работник… Работаешь ты у нас (сильно сказано «у нас») два месяца, но кроме того что ты болел, я про тебя ничего не знаю, а получаешь ты у нас не мало.

— Вот скажи, что ты полезного сделал для нашей компании? А видишь, задумался…, а почему ты задумался…, а потому что ты, не шиша не сделал, я тебе так скажу.

И Кожух, будучи в сильном подпитии, крепко прижал нашего героя к себе, вроде обнимая, а поскольку он был грузный мужчина у Владимира затрещали кости. И опасаясь, что ему Кожух «любя» сломает ребра, попытался освободиться, но Кожух еще сильнее сжал его в своих объятиях. У Владимира потемнело в глазах. Многие присутствующие видели плачевное положение Шацкого, но делали вид, что все в порядке или просто не хотели связываться с новым Генеральным директором, который пришел из системы КГБ. На последнем дыхании, уже теряя сознание, Владимир резко делает ногой подсечку Генеральному директору (в молодости занимался самбо), и они оба с грохотом летят на праздничный стол. Стол не выдерживает падающих тел, переворачивается. Бутылки с водкой, коньяком, шампанским, закуской и посудой, в миг оказываются на полу. На лицо Генерального еще падает скатерть, испачканная салатом оливье. Наступает зловещая тишина. Народ безмолвствует. Кожух быстро поднимается на ноги, в злобе срывает скатерть с лица. О ужас, его рожа вся в майонезе и костюм тоже в майонезе. Сотрудники замирают, но одна из дам, с пьяна, не очень понимая ситуацию, начинает громко смеяться и ее смех подхватывают остальные, и такой начинается рев смеха, как при выступлении Аркадия Райкина. Владимир тоже вскакивает на ноги, но совершенно не запачканный. И здесь Кожух, вытирая лицо, кем — то подданной салфеткой, просит налить два фужера с шампанским, а затем подходит к Владимиру, держа в руке фужеры и говорит.

— Теперь я понимаю, почему вас ценил Борис Наумович. — За ваше здоровье, — и они чокаются и Генеральный отпив немного шампанского, весело продолжает, — вот теперь будем вместе работать.

Веселье продолжается с новой силой. Но Владимир для себя решил, «что нужно делать ноги» из «Объединенного консультационного центра».

Начала Нового Года выдалось снежным и морозным. Владимир несколько раз успел сходить на работу, как ему намекнули, что Кожух, начинает компанию по вытеснению всех сотрудников, которые пришли на работу при Борис Наумовиче. И скоро в «Объединенном консультационном центре», будут работать люди с Лубянки. И в это время, когда наш герой, крепко задумался о переходе на другую работу, он столкнулся с Замаскиным, который ушел из «центра», еще два месяца назад и открыл свое малое предприятие.

–Шацкий, привет, — разговор происходил при входе в подъезд «Объединенного консультативного центра», — узнал? — Ну, как тебе с новым начальником…, не обижает?

— Не обижает, — Владимир скривил лицо, — полковники из Детского Мира, (так в те времена называли Комитет госбезопасности, потому что здание Комитета и Детского Мира были на одной площади) полностью захватили власть и проводят широко масштабную чистку старых кадров.

— Понятно. Хорошо, что у Вас расстрелов нет, — заулыбался Замаскин, — а то в овражек, с полной конфискации имущества.

— Тебе смешно, а мне не очень. Наших осталось человек десять.

— Слушай, а ты в бухгалтерии, что ни будь, понимаешь, а то у нас Главный бухгалтер девчонка двадцати лет. С утра до вечера сидит краситься, всю бухгалтерию запустила.

— В бухгалтерии говоришь…В Плехановском институте на втором курсе бухгалтерию читали, но сейчас я, конечно, все подзабыл.

— Отлично, подучишься, все вспомнишь. Мне как раз такой нужен бухгалтер. Тебя я знаю, вместе «центр» раскручивали. Мужик ты солидный, жизнь знаешь не по «наслышке».

— Да я Олег, эту бухгалтерию…

— Все договорились. Завтра в десять часов я тебя жду у себя в конторе. Записывай адрес, метро «Беляево», выход на улицу Миклухо-Маклая…

И вот Владимир принимает дела у красивой девушки, которая безропотно, показывает все документы малого предприятия «Малахит».

— Вот Главная книга, здесь платежки отправленные, здесь платежки полученные. Вот книга движение наших денег. Вот я начала подводить баланс, за прошедший год, но у нас производственная деятельность, только за два месяца. Вот уставные документы. Счет у нас открыт в «Инкомбанке». Вот печать…

Владимир смотрел не сколько на документы, сколько на девушку и его буйная фантазия рисовала ему, как он, закрывшись в кабинете на ключ, тискает этого бухгалтера на огромном двух тумбовом столе.

— Да Вы меня совершенно не слушаете… Вот, — и бухгалтер, очень подозрительно посмотрела на Владимира, — ключ…

— Да, Катерина, я Вас внимательно слушаю, и что ключ…?

— Этот ключ от сейфа. Еще один ключ у директора. В сейфе сейчас лежат шесть тысяч двести пятьдесят рублей. Эти деньги остались от реализации…

Вышел Замаскин из своего кабинета.

— У нас зарплата один раз в месяц, — начал он добавлять девушку, — и деньги надо заказывать в банке за одну неделю. Налоговая находиться от нас не далеко…

–Да, да, Олег Иванович, извините, я забыла сказать. Налоговая инспекция на параллельной улице. Наш инспектор, противная такая тетка, Мария Петровна Беспалова…

— Володь, и я тебе очень рекомендую с ней подружиться. — опять вмешался Замаскин.

— Противная она или не противная, но она ведет нас, поэтому, будешь ей время от времени подбрасывать подарки. Какие мы подумаем и денег на это дело выделим…

Владимир потихоньку начал потеть, уже догадываясь, что работа бухгалтера очень ответственная и нервная.

— Еще нужно переделать банковскую карточку с подписями, — уже озабочено заговорил директор. — Твоя подпись на финансовых документах будет вторая, после моей и моего заместителя Ерофеева. Ты его не знаешь, но скоро с ним познакомишься. Сейчас он в командировке. — Ну что еще… Зарплата у тебя будет восемьсот рублей, приказ я уже подготовил. К работе приступишь завтра.

— Как завтра? — Я еще из «Объединенного центра» не уволился…

— Ну тогда беги, увольняйся…, я думаю они тебя долго не задержат.

Владимир поехал в «центр». При входе он столкнулся с Генеральным, который выходил со своим шофером на улицу.

–А-а-а, Шацкий, — с мерзкой гримасой на лице, пропел он. — Вы еще и опаздываете на работу, — он посмотрел на свои наручные часы, — на два часа двадцать минут. Я могу Вас за это уволить прямо сейчас… Мне не нужны…

— Увольняйте, прямо сейчас. Я как раз пришел, чтобы написать заявление.

— А-а-а, вы пришли, чтобы написать заявление. — Очень хорошо, я даже не поленюсь пройти вместе с вами… — Дмитрий, прогрей пока машину, я сейчас, — это он уже своему шоферу сказал.

Они вернулись в контору, и все сотрудники наблюдали как, за Шацким, шел сам Генеральный директор, с красным лицом и что — то шипел ему в спину. А шипел он приблизительно следующие, — «что таких Шацких и Дымарских, нужно расстреливать, а не разрешать им открывать кооперативы. Потому что открывать кооперативы должны люди достойные, а не всякая антисоветская шантрапа».

Владимир заявление об уходе написал за три минуты и Кожух, размашистым подчерком через все заявление написал, — «не возражаю, Кожух. А снизу приписал, «без оплаты сегодняшнего дня». И опять подписал «Кожух». Владимир едва сдерживал смех. Но когда он пошел получать свою трудовую книжку, вот тут его так разобрало от смеха, потому что у начальника отдела кадров была фамилия Борщ.

В десять часов утра, следующего дня, Владимир, в двубортном сером костюме, в белоснежной рубашке, при галстуке, в начищенных черных ботинках, уже сидел на своем рабочем месте в малом предприятие «Малахит». Перед ним на столе была груда документов и он пытался разобраться в этой груде. Его настроение было приподнято, и он был полон решимости навести порядок в бухгалтерии «Малахита». Но часа через два работы, его настроение стало резко ухудшаться. Начищенные ботинки неимоверно жали, галстук стягивал потную шею, рубашка оказалась на восемьдесят процентов из вискозы и Владимир в ней сильно потел и самое главное разобраться в бухгалтерских документах ему, с «ходу», не представлялось никакой возможности! После обеда, Главный бухгалтер, а это теперь был Шацкий Владимир Васильевич, с новый силой углубился в разбор финансовых документов, но ближе к вечеру к Владимиру в кабинет влетел с красным лицом Замаскин и заорал страшным голосом.

— Шацкий, бросай все на хер и быстро беги в Инкомбанк менять деньги… Павлов, (Министр финансов того времени, снят с занимаемой должности, как участник ГКЧП) сука, отменяет банкноты в сто и пятьдесят рублей. Остаются в обращении только двадцати пяти рублевки, десятки, пятерки, трешки и рубли. На обмен дается два дня сегодня и завтра. В среду, стольники и полтинники теряют свою покупательную способность. Поэтому быстро бери из сейфа шесть тысяч рублей, они у нас в стольниках (сто рублей), и беги в банк занимать очередь.

Потом он тяжело сел на стул, поковырялся в карманах своей дубленки и дал Владимиру четыреста рублей полтинниками (пятьдесят рублей). «Мол, поменяй и эти заодно».

Затем Замаскин веселее посмотрел на Владимира и сказал:

— Во дают, коммунисты, обязательно, блядь, какую ни будь подлянку против собственного населения придумают, — То народ во время коллективизации голодом морят, то во время войны миллионы солдат положат, то реки начинают поворачивать вспять, то целину поднимать, то теперь у населения последние полтинники забирают… Не правители, а грабители с большой дороги. — Одним словом Володя, беги в банк и меняй все на любые банкноты, которые удастся получить.

Уже через полчаса, Владимир был около Инкомбанк. При входе он обнаружил не маленькую толпу. Человек шестьдесят уже образовали очередь в одну единственную кассу, которая меняла деньги. Прошел час, прошел второй, очередь практически не двигалась. Владимир замерз, хоть он и был одет тепло: шерстяной костюм, теплая шапка на голове, теплая куртка на синтепоне. Холод шел через модные ботинки, на тонкой кожаной подошве. К третьему часу, окончательно замерзнув, он отпросился из очереди и пошел греться в помещение банка. По болтавшись в предбаннике банка и немного согревшись, Владимир пошел по его помещениям в поисках туалета и на втором этаже столкнулся с очень привлекательной женщиной, которая указала Владимиру, где туалет. А потом, женщина, без всяких причин начала ему говорить, — «что так поступать с собственным народом нельзя, что этот денежный обмен полное безобразие и что все скоро кончиться революцией, и что Павлов, не Павлов, а «Падлов», — а в конце своей обличительной речи, она просто сказала Владимиру.

–Не знаю, когда сегодня домой пойду. Начальство попросило меня и еще одну сотрудницу помочь кассирам менять деньги. Через двадцать минут еще две кассы откроем. Одну как раз на втором этаже. — А вы, наверное, пришли деньги менять, — Владимир кивнул, — ну тогда подходите ко второму окошку, я через двадцать минут начну работать.

Владимир стрелой вылетел из банка и помчался в ближайший магазин, ему, почему-то очень захотелось отметить, хоть коробкой конфет, заботу этой приятной женщины.

Через час, Владимир, с десятками и пятерками в кармане ехал домой через всю Москву, к себе в Бибирево. Настроение у него опять было отличное, — «не провалил первого задание Замаскина и познакомился с очаровательной женщиной», — правда домой приехал только в одиннадцать часов вечера. Жена была не довольна и Владимиру пришлось ей на кухне, до двенадцати часов ночи рассказывать про обмен денег, пить третью чашку чая и тихо радоваться, что модные ботинки ( которые намяли за целый день ноги) наконец сняты, и в ужасе содрогаться, что большая часть людей которая пришла днем, с ним, к банку, до сих пор находиться там, в очереди. (Про симпатичную женщину из банка Владимир жене не рассказал).

Потом пошли рабочие будни. Владимир готовил первый свой в жизни баланс, за предыдущий год. И как не странно, почти справился с этой рутиной работой. Потом очереди на сдачу отчетов за финансовую деятельность за предыдущий год в налоговой инспекции. Ему даже удалось подружиться с налоговым инспектором Беспаловой, всего за набор хорошей итальянской косметики.

Процесс пошел, Шацкий начал ощущать себя действительно бухгалтером, он понял, что все деньги «Малахита» в его руках и у него есть финансовая власть. И эта финансовая власть для него была совершенно не знакома ранее, он не когда не думал, что с помощью финансовых рычагов можно решить все. Особенно теперь, когда его подпись под финансовыми документами была вторая, после директора Замаскина.

Его отправили учиться на бухгалтерские курсы, куда он по вечерам исправно ходил три раза в неделю. На курсах было скучно, но обилие рядом молодых, красивых и не очень красивых девушек и женщин, позволяло нашему герою, стоически переносить, занудливые лекции о бухучете. К апрелю месяца, он получил свидетельство об окончании курсов бухгалтерского учета. Теперь он был подлинный Главный бухгалтер, как он себя представлял, наделенный знаниями и финансовой мощью компании «Малахит».

А компания потихоньку развивалась. Начала делать в Москве первые Евроремонты. Была принята на работу группа украинских строительных рабочих в составе семи человек, которые могли все. А Ерофеев, заместитель директора, оказался очень пробивным господином, который под честное слово у знакомых банкиров смог взять кредит в размере двухсот тысяч долларов. И на эти деньги привезти в Москву видео двойки (телевизор плюс, видеомагнитофон) из Испании. Владимир помнит, как сейчас, если в начале года на счету компании «Малахит» было шесть тысяч рублей, то к началу лета, благодаря стараниям Ерофеева, денег на счете было, один миллион триста тысяч рублей. Потому что эти видео двойки продавались по коэффициенту «три».

Потом пошли в Москву первые компьютеры. Первые унитазы в «цветочек» из Испании. Первая керамическая плитка. Первые смесители и первый паркет из дерева дуба. Евроремонты пошли на ура. Малое предприятие «Малахит», совсем стало не малое. Заказы только и сыпались на Евроремонт, а видео двойки «отскакивали» в лет. И все богатые люди в Москве вдруг, одновременно, захотели компьютеры и дубовый паркет.

Уже сотрудников было человек тридцать. Обороты нарастали, и Владимир, не успевал подписывать платежки, и уже не малое предприятие, а компания «Малахит», как Голиаф, поднималась на горизонте передового бизнеса.

Где-то в это время, наш герой, читая какую — то литературу о конкурентах, обнаружил, что некоторые из них, уже торгуют на бирже и что этот бизнес, который совершенно отсутствовал в Советской России, имеет «наиболее высокую перспективу в будущем». Эта идея была Владимиром изложена начальству, на что наш герой, получил следующий ответ, — «что мол, если идея интересная, так и занимайся ей, но учти, ты в первую очередь бухгалтер, а не биржевой жучок, поэтому, если бухгалтерию провалишь, будешь уволен».

Вы понимаете, дорогой читатель, что человек, который всегда стремившейся к интересному и не опознанному, не может быть напуган увольнением, и Владимир, заинтересованный таким феноменом как биржа, поехал посмотреть, что это такое.

На улице Мясницкая, при входе в бывшее здание московского почтамта, крутилась толпа, наглых, крепких молодых людей, которые предлагали за десять рублей пройти на территорию Российской — товарной биржи. Владимир уже был готов заплатить десять рублей, когда его взгляд упал на объявление при входе, где было написано следующее. «Что место на бирже, можно купить за двести пятьдесят тысяч рублей и это позволит владельцу места, вести любые операции на Российской бирже, по покупке и продаже любого товара в рамках закона Российской федерации. И подпись Управляющего Российской — товарной сырьевой биржи».

Всю эту информация, Владимир, изложил начальнику Замаскину и в конце добавил следующее, — «что надо обязательно купить место на бирже, потому что дело стоящее и что капиталистические отношения только начинают зарождаться в стране, и что за биржами будущее России».

Олег Иванович, молча, выслушал словесный «понос» своего бухгалтера, а потом сказал:

–Двести пятьдесят тысяч рублей… Цена автомобиля «Жигули»… А сколько у нас на счету денег…?

–Шацкий мгновенно ответил, — «что на счету, один миллион восемьсот пятьдесят семь тысяч шестьсот тринадцать рублей».

— Хорошо, завтра поезжай на Мясницкую и выясни, какие документы нужны для покупки места на бирже. — Пожалуй, мы место на бирже купим, — медленно произнес Замаскин.

И вот все документы собраны и Владимир общается с красивой рыжей девушкой, которая заводит документы в компьютер.

— Справка из налоговой, есть, — и девушка нажимает кнопки компьютера, — копия устава есть, свидетельство о регистрации, есть, заявление о приобретение брокерского места, есть… — Ну, все в порядке. — На кого будет оформлено брокерское место?

— На малое предприятие «Малахит», — бойко отвечает Шацкий.

Девушка, посмотрела на какой — то документ и закачала головой.

— Не годиться, по положению биржи, брокерское место оформляется на конкретное физическое лицо, а не на юридическое лицо. И видя недоуменнее на лице Владимира, продолжала. — Ну, Вы сами подумайте, что у Вас сам «Малахит» будет торговать?

— Торговать будет Ваш брокер (Владимир первый раз в жизни услышал это слово), который будет вести ваши торговые операции, вот на него и будет оформлено брокерское место…, понятно?

Владимиру было понятно, что сказала рыжая девушка, но ему совершенно было не понятно на кого оформлять брокерское место. В то время, дорогой читатель ни каких мобильных телефонов еще не было и поэтому, Владимир, извинившись перед сотрудницей, сказал следующие, — «что он должен позвонить в офис и согласовать с начальством этот вопрос».

— Хорошо, но звоните быстрее, желающих купить места на бирже, очень много, поэтому я Вам рекомендую, определиться сегодня.

–Да, конечно…, а как Вас зовут?

— Меня зовут Евгения, — заулыбалась рыжая девушка.

— Евгения, я сейчас быстро позвоню и определюсь… А можно с вашего аппарата сделать звонок?

Евгения показала рукой, на какого — то мужчину, стоящего к ним спиной, и прошептала, — « что сегодня нельзя, потому что Павел Петрович здесь…, а телефон есть, как сразу на право, на выходе и определяйтесь поскорее, я вашу заявку хочу провести сегодняшним днем…, потому что, — и девушка заулыбалась во весь свой рот и неожиданно для Владимира, сказала, — потому что вы…, мне симпатичны».

Владимир быстро нашел телефон — автомат и набрал номер Замаскина.

Начальник, услышав голос Владимира, быстро въехал в ситуацию и спокойно сказал.

–А что ты нервничаешь. Оформляй, пока, на себя, а там посмотрим. Будешь совмещать две специальности, Главного бухгалтера и брокера, ха-ха-ха.

Перед тем как вернутся обратно на оформление, Владимир, заскочил в магазин и купил коробку «дорогущих» шоколадных конфет. Когда он вернулся, перед Евгенией сидел, противный мужик и доставал рыжею девушку дурацкими вопросами.

Конец ознакомительного фрагмента.