Сюжеты. Рассказы, эссе, роман

Валерий Богушев

В сборник вошли избранные рассказы, эссе и роман «Знакомство с Иньес» о современных нравах, в которых новые веяния в любовных отношениях вступают в противоречие с вечными ценностями. Некоторыми мотивами роман перекликается с «Анной Карениной» с поправкой на современные нравы.В статье, посвященной году литературы, А. Высотин писал: «Знакомство с Иньес» – это значительное явление в провинциальной литературе, а её автор Валерий Богушев – подающий большие надежды прозаик».

Преддипломная практика

Перед тем, как отправиться на преддипломную практику в Армавир, я ездил в Ригу.

На обратном пути с нами ехала немка Карри. Кроме нее в купе были ещё мой ровесник, рабочий с авиазавода, очень общительный парень и армянин лет двадцати семи. Естественно, Карри стала предметом нашего любопытства, ибо не каждый день приходится общаться с хорошенькими иностранками.

Выяснилось, что она студентка пединститута в каком-то немецком городе, проходит стажировку в Минске, сейчас у нее каникулы, и она едет к своей подруге в Орёл. У нее получалось «в Огёль», и мы не сразу сообразили, что это за город. Оказалось, она пьёт чай и кофе без сахара, любит пиво и не собирается замуж до двадцати пяти лет, по той причине, что у нее много друзей, и она любит танцевать.

Вернулся в Воронеж в воскресенье, а на следующий день, в понедельник уехал в поезде со своими десятью товарищами в Армавир, ещё находясь под впечатлением путешествия в Ригу. Дорогой мы пили закупленную перед отъездом водку и играли в карты.

По приезду на завод, нас направили в Дом колхозника. Мы долго ехали автобусом и вышли не на своей остановке, из-за чего пришлось изрядно пилить пешком с тяжелыми чемоданами. В Доме колхозника нас приветливо встретили и поселили всех в одной большой комнате.

Вечерело. Поужинали в столовой неподалёку и всем табором отправились осматривать достопримечательности центральной части Армавира: базар, магазины, кинотеатры, площадь Ленина с великолепным современным облицованным белым мрамором высотным зданием районной и городской власти. Поразило обилие парков и аллей, пересекающих город сплошными полосами вдоль улиц по всем направлениям. Армавир мне сразу понравился своим неизъяснимым своеобразием. Что-то в нём было трогательного, берущего за душу, поэтического, южного и восточного одновременно. Да и люди были какие-то особенные, открытые, спокойные, уверенные в себе.

По вечерам, возвращаясь в Дом колхозника после целого дня шатаний по заводу и по городу, мы допоздна слушали радио, играли в карты, курили, пили вино или пиво. Я и Вадик обычно не участвовали в этих мероприятиях и занимались своими делами. Вадик писал письма, листал журналы, а я изучал купленный том биографии Ленина, которая давала много поводов для размышлений. «Вот человек, — рассуждал я, — вроде бы с обычной биографией, какая у многих, так же, как многие, в двадцать один год получил высшее образование, а столько успел. Трудно было бы любому другому предвидеть то, что предвидел он, бороться за то, что казалось недосягаемо далеко и добиться цели». Некоторые поразительные факты биографии я зачитывал вслух. Ребята высказывали свои соображения…

Под Новый год почти все разъехались домой. В Армавире остались только мы с Валерой Н. Чтобы как-то развеять скуку, решили с ним поехать в Кисловодск. Утром встали пораньше. Долго ожидали на остановке автобуса, ёжась от холода. Наконец, добрались до автовокзала, билеты были куплены накануне, и оставалось еще около получаса до отправления. Хотели позавтракать, но буфет оказался закрыт…

За пару часов добрались до Минвод и пересели на электричку, которая доставила нас на кисловодский вокзал. Как давно я здесь не был! Целых шесть лет прошло с моего первого посещения этих мест. Тем приятнее было узнавать прежние черты и находить новые в облике этого любимого богом города.

Самое острое воспоминание первого посещения Кисловодска — киоск со старинными книгами. Там было собрание сочинений Конан-Дойла ещё тысяча девятьсот, кажется, седьмого года, которое стоило триста рублей; издававшиеся при жизни авторов стихи Бальмонта и Северянина (35 рублей), журналы, подшивки старых газет; были ещё прижизненные Достоевский и Пушкин — чудом не развалившиеся тома… и всё притягивало, как магнит, я подолгу простаивал перед стеклом, сожалея, что не было денег. Если бы были, я бы всё купил. Теперь мне было не до редких книг…

Всю дорогу нам сопутствовала пасмурная, холодная погода, а здесь светило солнце, морозец был самый маленький, и пахло весной. Казалось, и в жизни после череды неудач вот-вот наступят погожие дни.

Мы с приятелем, который оказался в городе-курорте впервые и не мог скрыть восхищения, поселились в гостинице «Кавказ». Вечером пошли погулять по городу, очень неплохо поужинали в столовой, попили противного теплого нарзана в нарзанной галерее, утешаясь тем, что он весьма полезен при нашем беспорядочном образе жизни, потом посетили магазины. Купили бутылку красного краснодарского шампанского, лимонад, колбасу, конфеты и отправились в свой номер. Часок выжидали за разговором, пока не захотелось есть, откупорили бутылку и уничтожили все закупленные запасы. Было тепло на душе, как уже давно не было. Так мы и заснули, слушая радио и болтая.

Расставшись утром с приятелем, который решил вернуться в Армавир, я еще не знал, куда поеду. Потом решил дойти до автовокзала. Хотя утром морозило, сейчас пригревало солнце, воздух был свеж и чист, как нарзан, и хотелось совершить что-нибудь эдакое. Стал изучать расписание. Хорошо бы уехать в Тбилиси. Но оказалось, что автобус туда ходит только летом. Отказываться от путешествия не хотелось, и я взял билет до Нальчика, вспомнив известную песенку в исполнении Комара:

Две полудевочки, один примерный мальчик,

Который ездил побираться в город Нальчик.

(Кто-то из моих приятелей полагал, что полудевочка — это девочка, которая не целована ниже колен).

Итак, я не устоял перед соблазном путешествия по Кавказу и не пожалел об этом. Дорога покрылась вскоре густым туманом. Хотя ничего не было видно вокруг, что-то пело внутри. Неподалёку сидела прекрасная девушка-горянка. Хотелось смеяться от неизъяснимого, безотчётного счастья.

Что я буду всегда помнить о Нальчике? Горы, которые видны почти отовсюду, незнакомую речь на улицах и по радио в гостинице и одного местного старика-кабардинца, который на тривиальный вопрос приятеля-русского, «как дела?», бодро ответил с акцентом:

— Спасибо большое, хорошо!

Чтобы было что рассказать о городе, необходимо непременно попробовать местного пива. Пиво в Нальчике оказалось неплохим. Около пивного киоска стояли и нестарые мужчины в национальных одеждах с кинжалом на поясе. С непривычки приходилось с опаской коситься на холодное оружие в антикварных, старинной работы ножнах.

Вечером в гостинице неожиданно навалились разом усталость и отчаяние рухнувших надежд. Одиночество рождало гордое ощущение всемогущества и чувство полной невозможности что-либо изменить.

Наутро я вышел из гостиницы и направился к гряде гор, тянущейся за городом с целью покорить какую-либо вершину. Я шёл полдня, шёл до ломоты в ногах и лишь приблизился к манящей гряде, но путь к ней преградило гигантское ущелье с совершенно отвесными стенами и шумящей далеко внизу рекой. Да и сил уже не оставалось для того, чтобы достигнуть вершины, и я побрёл назад, проделав тот же долгий путь к Нальчику.

Мне стало грустно путешествовать одному, и я отказался от запланированной было поездки в Орджоникидзе, где жила прекрасная гречанка Галя Симеониди со своей тётей. Возможно, они давно уже забыли одинокого беззаботного студента второго курса. Мы беседовали по вечерам в доме недалеко от вокзала в Гудаутах и ходили на вокзал пить газировку с зелёным сиропом, которую продавали допоздна…

Раньше жизнь сама цепко держала меня в своих когтях, теперь же она безжалостно отпустила меня, и приходилось самому за неё цепляться.

1977