Свет небесный

Валера Жен

Начинающий журналист, в недавнем прошлом автор неудавшихся детективов, получает от редакции областной газеты щекотливое задание с целью поднять рейтинг газеты. Одержимость и нетрадиционное мышление молодого человека преподносят ряд неожиданных сюрпризов, позволяют ему открыть героические страницы из биографий, казалось бы, ничем не примечательных в повседневной жизни людей. Наизнанку выворачиваются психология и поступки тех, с кем вынужден общаться журналист.

III

Как начинающий журналист Леня Мухин стал формулировать для себя наблюдаемые явления и происходящие с ним события. В его представлении есть множество людей, но нет видимой связи между ними, общение так себе — на поваленном стволе тополя под развесистыми ветвями, за партией домино за рассохшимся столом в центре двора или в привычно ежедневных приветствиях. Но, как у всяких живых организмов, существуют общие для всех глубинные корни, связывающие их на подсознательном уровне, что и определяется понятием — общество. А люди, безвременно ушедшие из жизни, оказались отторгнутыми, лишними в клубке человеческих судеб. На первый взгляд все выглядит пристойно. И — смерть.

По стечению обстоятельств не представлялось случая побеседовать с почтальоном, тот проживал в соседнем квартале и попадал в поле зрения мимолетно — всегда с корреспонденцией в руках или сумкой под мышкой. Спортивный костюм Быстрова с красными лампасами и такими же полосками на рукавах уже всем примелькался, стал отличительным признаком кипучей жизни двора, нерастраченной энергии и непреходящего оптимизма. Одно его появление наводило стариков на мысли о вечной молодости, поднимало настроение. Опять же в уверенности почтальона виделся ключик к пониманию психологии погибших людей. Не случайно на него указал Петька Рябов — знал или догадывался о доступе почтальона к тайникам человеческих отношений. Благодаря особенностям профессии, Иван Быстров естественным образом становился носителем не только почты, но и бесценной информации. И Мухин решился.

— Есть газета на продажу!? — крикнул он вдогонку.

И ничего, Быстров остановился, круто повернулся, через мгновение оказался рядом.

— Вот! — Он профессиональным движением выдернул из черной холщовой сумки «Ведомости», развернулся в намерении продолжить марафон. — С программой. Читай на здоровье!

— Давно бегаешь? — попытался удержать почтальона Мухин. — Хотел бы тоже пристроиться.

— Ничего нет проще, — усмехнулся Быстров, стрельнув взглядом в нагловатого парня. — Осталось купить крепкие кроссовки.

— Я серьезно, — улыбнулся на иронию Мухин. — Ты сродни кинозвездам, все тебя знают, здороваются, советуются. На такой работе соскучиться невозможно.

— И никакого риска, — добавил Быстров.

— Это как?

— Мое общение с людьми связано с исполнением трудовых обязанностей для их личной пользы, а твоя деятельность — это нежелательное проникновение в частную жизнь в интересах неизвестно кого. Так и голову свернуть недолго. Хотя и более весомых аргументов нет, ха-ха, против смены в общем-то интересной работы.

По всему видать, он хорошо наслышан обо всех передвижениях начинающего журналиста, смотрел на парня все более заинтересованно. По разгоряченному бегом лицу прокатывались сменяющиеся эмоции, отражающие ход мыслей, как, впрочем, и сам не стоял спокойно — производил едва уловимые движения. Чтобы не остыть.

— Приходи на почту, поговорим. — Он взглянул на Мухина, набравшего воздуха, чтобы, казалось, выплеснуть все накопившиеся вопросы, жестом остановил возможный поток слов, окончательно отвернулся и трусцой побежал со двора, унося с собой пачку заказной корреспонденции и тайны местных обывателей.

— Спасибо за газету! — крикнул вслед Леня, покоробленный командирской бесцеремонностью почтальона.

С какой стороны внезапно появилась Татьяна, трудно предположить. И — нате! Стоит рядом, придерживая велосипед, побледневшая и… с холодным взглядом. Леня мог поклясться, что минуту назад двор был пустынным, и даже Евдокия Никитична не оживляла своим присутствием в общем-то ограниченную территорию. Странно, что при скромном заработке бабушки девушка имеет шикарный импортный велосипед с крепкой расцвеченной рамой. Обтягивающая нейлоновая экипировка тоже обошлась в немалые деньги, могла быть куплена только в специализированном бутике. Склонила к нему стриженную под «Каре» белокурую головку, протянула руку.

— Молчите! — Она впервые коснулась его, прикрыв ладошкой рот. — Я расскажу, а вы делайте выводы.

Он неосознанно подчинялся ей: шел за радужным велосипедом, садился на облысевший ствол тополя, смотрел под ноги и удивлялся скоротечности времени. Оказывается, на деревьях набухли почки, из черно-рыжей земли брызнула сочная трава, в небесах пуще прежнего заливались жаворонки. Или ему только показалось — так долго ждал объяснения ее негодованию. Она стояла, опираясь на велосипед. Молчание затянулось.

— Я жду.

— Если бы не ваш интерес… Он клеил ко мне! — выпалила девушка. — Неужели после этого вы можете с ним разговаривать?

— Всего-то!? — рассмеялся Леня. — Я-то думал…

Татьяна с удивлением смотрела на его открытый в смехе белозубый рот и, по всей видимости, забыла о причине своего возмущения. Ее улыбка выглядела вымученной, она не могла собраться с мыслями.

— Я не о том… он пролез в личную жизнь, разрушил некоторые семьи… Заглядывает в окна. Меня видел голой, — выдохнула она и прикрыла лицо ладошками.

Повлияла эмоциональность девушки, или за словами крылось нечто большее, но Леня беспокойно заерзал, полируя и без того глянцевую поверхность импровизированной скамьи. Вроде бы ничего особенного, и слова насыщены воздухом, а упали тяжелым грузом. И нет в них убийственного смысла. Скорее всего, они порождали домыслы. Несомненно, на его воображение рассчитывала девушка. И не собиралась ничего пояснять.

— Вы ничего не сказали, — тяжко вздохнул он.

— Простите, мне стыдно признаться… он лапал меня! Перед новым годом… под видом поздравления.

Черт побери, у нее здорово получалось. Только что бледнела, гневно чеканя слова, а теперь зарделась малиновым цветом, не может связать слов.

— Не знаю, как это выглядело, но всякий нормальный парень обратит на вас внимание.

— Я не о том. Он… бисексуал, ни одного мальчишку в нашем дворе не оставляет без внимания… под видом заботливого участия.

— Да бог с ним! Нам-то что из того.

— Ничего не поняли.

Она пальчиками смахнула слезинку, отвернулась и, понурив голову, повела свою чудо-технику к подъезду, а Леня Мухин не мог шелохнуться, в голове — хаос. Если бы он был парнем Тараскиной, то можно понять цель откровения, а так… Девушка не смогла остаться равнодушной к энергичному и умному парню, всеми силами противится обаянию почтальона, извращает его достоинства. Перед Леней распахнулась дверь, а куда ведет… и с какой целью…

— Танюша! — спохватился Мухин. Он поспешно настиг девушку, тронул за плечо.

И она остановилась, как если бы ждала этого спонтанного движения. — Вы не можете так уйти, мы с вами уже подружились.

— Вы чего еще хотите? — робко улыбнулась она

— Я готов слушать, если вы будете говорить даже вечность.

— Тогда вернемся?

Они поторопились занять уже согретое место, слегка нахохлились, как воробышки после недолгой размолвки. Все-таки весна успешно вносила корректировки в их взаимоотношениях. Надо бы соловьем запеть, да Леня Мухин придерживался иной точки зрения — он прежде всего внештатный корреспондент, ему должна быть присуща профессиональная сдержанность.

— Я услышал только ваше личное мнение о почтальоне и, простите, — предвзятое, а Рябов напрямую указывает на Быстрова как лучшего знатока жизни вашего двора. В моей работе его нельзя игнорировать.

— Наверное, знает. Не хотела говорить, да уж придется. Ведь почтальон тоже всем глаза намозолил. Я с Костей Андреевым училась в одной школе, а мать у него несчастная женщина, природой обиженная — слегка тронутая, соблазнилась… Извините, Леня, я не так выразилась. Она, как муж ее оставил, пошла по мужикам. Ну вот… я нашла в дверях записку, что бандероль заказную можно взять у него вечером. Он ведь в соседнем дворе живет. Я туда… дверь приоткрыта. Думала, специально, чтобы не звонили. Вхожу…

коридор насквозь просматривается, и вижу в комнате сцену… Я-то сразу выбежала.

— Ничего не пойму.

— Он Ленку трахал. Она на карачках стоит, а Быстров сзади ее молотит.

— Что за фразеология! — вдруг обозлился Леня. — Занимались любовью, так и говорите.

— Нет! — покрылась пятнами Татьяна. — Все выглядело по-скотски.

— Ладно, — смягчился Леня. — Не пойму, к чему вы клоните.

— Разве мало? Все будто черви в банке — мимо не пройти. И кто сказал, что она отравилась в подвале, неизвестно с каким человеком? Нашли недвусмысленный натюрморт, а мужика никто не видел. Кто мог быть?..

— Почтальон!?

— Наконец-то сообразили. Только его причастность доказать невозможно.

— Кто ее обнаружил?

— Я говорила, поисками занимался Костя. Увидел в бойлерной на куче промасленных телогреек.

— Не верю! — взорвался Леня. — Могу согласиться с интимными отношениями, но чтобы… Зачем лазить по подвалам, имея квартиру? Меня настораживает другое… Куда не сунусь, вы тут как тут. И этот велосипед-аэроплан, он, что ли, помогает пролазить в сознание людей — делать порочащие открытия?

— Ну, прямо! — вздохнула девушка. — Думаете, другие не знают вашего почтальона. Молчат. Все уже для себя решили, но деликатно помалкивают — я так думаю. Рыльце-то у многих в пуху. А Рябов видел его ночью пьяным, наряженного и загримированного под немощного старика. Никто не знает, что у него на уме.

— Рябов… — вспомнил Леня замечание по поводу физических сил почтальона, а вслух добавил: — Возможно, вы правы.

— А где порядочность, искренность?

— А, так вы их проповедуете. Своим причастием к моей работе хотите навести в обществе порядок. Кажется, мы недавно говорили о неисправимости человеческой природы.

— Ваша ирония неуместна. — Татьяна построила обиженную гримаску. — Можете называть меня максималистской, но хочется разобраться… Какие-то внутренние пружины движут людьми. И по радио говорят о победе над фашистской Германией, а что заставило миллионы людей воевать друг против друга — не пойму. Представьте, у всех дети. Только политики оперируют не людьми, а какими-то схемами — я так думаю, им порядочность чужда.

Невозможно возразить, и возмущение девушки кажется искренним — персиковый румянец не сходит с лица. Именно такой он воспринимал непорочную юность. Но Леня не имеет права попадать под влияние личного обаяния, существует объективная реальность, с которой надо считаться. И он невозмутимо резюмирует:

— Сочувствую вам.

— Мне!?

— Я только хотел… трудно вам, — заторопился он. — Вы прекрасная девушка, но истина дороже! Таня, мы не договорили…

Нет, ее не остановить. Девушка замкнулась, печально созерцая тусклые окна пятиэтажек. Непродолжительно. Поднялась и пошла прочь. Забыла о велосипеде, приставленном к дереву. Конечно, можно пренебречь кошачьими радостями, не отвлекаться на персиковый румянец и самостоятельно заниматься расследованием, но ее присутствие вдохновляет его — с этим невозможно не согласиться. И духовная близость несомненная. Как не приходится изворачиваться, с участием девушки работа становится содержательнее и значительно привлекательнее. Не случайно Анатолий Евгеньевич заметил в нем следовательскую жилку и свойственную ему увлеченность, поэтому предложил необычную работу. Звонил не часто, но проявлял профессиональный интерес.

Напрасно поверил руководитель, если с уходом девушки Мухин ощутил себя в тупике, точнее — испытал полный простор, когда нет опоры для движения вперед. Чем серьезней он вникал в межличностные отношения, тем больше увязал в человеческой психологии и не видел финиша. Если он будет изучать людей и писать до бесконечности, и то его труд окажется песчинкой на бескрайнем берегу истинного знания. Писал же Бальзак «Человеческую комедию». И что? Новая эпоха, другие люди. И все же не надо отчаиваться. Как в искусстве, так и в человеческой природе есть четкие законы, по которым складываются поступки, развивается история — многогранная жизнь. В силах Мухина коснуться одной, пусть бы и малюсенькой, грани и внимательно ее рассмотреть. И библейские проповеди здесь не при чем, хотя есть святая девушка Таня. Ее сердце свободно, поэтому придирчивость. Черт побери, кажется, он влюбился. Тогда почему сгущаются тучи, накрапывает дождь? Что-то наговорила про почтальона. Или ничего не сказала.

Загадочная личность?

Всякое почтовое отделение — это, прежде всего, внутренняя бесперебойная работа, барьером защищенная от обывательской суеты и сомнительного любопытства. Единственным связующим звеном является простой почтальон, а значит — доверенное лицо. Он часто посвящен в семейные проблемы, от него ждут приятных новостей и доброго совета, его любят наравне с домашним врачом. Конечно, сказано преувеличенно, но близко к истине.

Ничего удивительного нет в заинтересованности Мухина личностью Ивана Быстрова. Мнения Петьки и Татьяны не отличались объективностью, несли ярко выраженные признаки личной предубежденности; другое дело — старички, фиксирующие все передвижения своего почтальона. А что, хороший парень: не пьет, не матюгается, всегда выслушает наболевшие вопросы, да… шустро бегает. Не успеешь оглянуться, а он уже у соседнего подъезда. Молодчага! Есть разрозненные фрагменты, и нет целостного восприятия. Осталось найти некий алгоритм и воссоздать объективную картину. Спрашивается, зачем? С таким же успехом можно копаться в личной жизни всякого обывателя. Ответ до банальности прост: почтальон является заметной фигурой в жизнеустройстве ограниченной территории; никто не остается к нему равнодушным, с его присутствием считаются и… находятся от него в зависимости. И расследование Мухина становится все более направленным.

К утру дождь перестал. Деревья благоухают первозданной свежестью, сквозь зеленую дымку пробиваются солнечные лучи, музыкой растворяются в непорочных душах. Детишки не могут равнодушно пройти мимо размытой песочницы, вырываются из рук озабоченных мамаш. В общее оживление никак не вписывается Мухин, он с нетерпением поглядывает на служебный вход в почтовое отделение. И Быстров не заставил долго томиться — выбежал из-за угла, прыгнул на крыльцо, тронул дверной звонок. Открыла маленькая чернявая женщина с мокрой тряпкой в руке, приветливо улыбнулась, сразу же удалилась. Быстров повернулся в сторону Мухина.

— Ну, здравствуй. Чего рано?

— Не хотел упустить. — Леня подошел к почтальону. — Я ведь что… только пройти по маршруту. Помогу разнести почту.

— Конечно, ты — журналист, тебе хочется написать этакое… не похожее. Сразу предупреждаю, ничего особенного не увидишь. Обычная в своем однообразии работа. Хотя… — Быстров шире приоткрыл дверь, рукой приглашая внутрь, — у каждого человека свое понимание работы.

В помещении пахнуло сыростью — результат работы неутомимой уборщицы, протирающей тряпкой мебель сотрудников. Молча подхватила ведро и скрылась за дверью начальницы.

— Садись, я сейчас.

Он не надолго удалился, вернулся со связкой газет. И началось… Мухин вспомнил соревнования барменов, показанные как-то по телевидению, и подумал: напрасно не устраивается чемпионат на звание лучшего почтальона-сортировщика. Перед ним работала хорошо отлаженная машина. Газеты веером пересыпались из одной руки в другую, сгибались в нужный формат, складывались в аккуратную стопку. Не меньшее впечатление производила расфасовка писем. Быстров заметил его восхищенный взгляд.

— А как ты думал! Каждое письмо имеет свое место, газета — тоже… чтобы при доставке не копаться в ворохе корреспонденции. В первые дни тратил уйму времени, пока переберу всю почту, теперь наловчился. А вообще интересно. Ведь это как спорт.

— И так всю жизнь!?

— Зачем? — Быстров внимательно посмотрел на собеседника, присел рядом.

— Я понял, зачем ты пришел… Когда-то я был в строительном отряде, вместе со всеми ждал на перроне поезда. До нас докапывался один журналист. Знаешь, карикатурный Мэгре с трубкой в зубах. Пыхтит и очень занозисто говорит: А зачем вы на целину едете? Наш командир бодро отвечает: Помочь людям! А другой товарищ добавляет: И заработать желательно. Ну вот, этот журналист отошел на пару шагов и зло процедил: Дурак! Ты понял что-нибудь?

— Каждому свое, — пожал плечами Мухин.

— Эх, а еще журналист! — в сердцах обронил Иван. — Надо иметь воображение… Ленивый журналист хотел, чтобы за него сделали его же работу. Вот он и хитрил.

Это же надо! — подумал Леня. — По сути, он сказал то же самое, что Татьяна. Не бывает абсолютной истины. Вернее, она имеет очень объемное понятие, в двух словах не выразишь, поэтому надо просто понимать. И есть литературное вранье — так, для красного словца. Совпадение казалось удивительным, и он потерянным взглядом блуждал по рабочему помещению. Теперь обратил внимание еще на трех работниц: две сортировали письма, третья просматривала бланки. Несомненно, все прислушивались к их разговору, хотя присущее им женское любопытство никак не отражалось на выполняемой работе. Леня мысленно присвистнул — слов не находилось.

— Пойдем, здесь посторонних не любят, — кивая на выход, пригласил Быстров. — Вот тебе письма — хоть какая-то польза.

В молчаливой задумчивости они пересекли дворовые площадки, пошли в направлении к участку. Заготовленные вопросы потеряли свое первостепенное значение, потому что с трудом удавалось поспевать за шустрым почтальоном. И какие вопросы, если Мухин сам обязан найти на них ответы. Никто ему не скажет, что связывает Быстрова и Тараскину. Еще труднее понять, почему девушка активно пытается оградить Мухина от общения с почтальоном. Она появилась на своем радужном велосипеде, когда в очередном подъезде скрылся Быстров. Глядя на нее, дух захватывало — настолько она выглядела божественно недосягаемой в своем обтягивающем костюмчике. Едва заметный кивок, и — растворилась за поворотом. Вышла Евдокия Никитична в оранжевой спецовке и рабочих штанах, увидела в руках корреспондента письма, приостановилась.

— Ты, что ль, на замену? — Окинула хозяйским взглядом территорию. — Что делается, что делается…

Чего он добивается? Хотел найти зацепку. Со стороны выглядит так, словно он облюбовал себе будущее местожительство и преждевременно приспосабливается к новым условиям, тем самым опережая естественное развитие событий. И чувствует себя идиотом, потому что сам лезет в болото, постепенно привыкая к правилам, исходящим извне. Пока он никак не продвинулся к цели своей деятельности, зато попал под влияние Тараскиной, потом наследил в плюгавой компании Рябова, теперь бегает за странным почтальоном. Нет собственных идей, и он плывет по течению, не может остановиться. И эта женщина…

В любом дворе есть люди, которые навсегда примелькались. Ничего удивительного, если мало кто обращает внимание на дворничиху, попросту — Дуську. К ее присутствию привыкли как необходимому атрибуту всякого двора, и… естественному объекту для облегчающей душу беседы. Опять же мимоходом, не интересуясь душевным состоянием самой Евдокии. Действительно, у всех на глазах ставшие привычными скамейки, песочницы, скудная растительность, а убери их — сразу все заметят. Часто Евдокия сама проявляла инициативу. Устанет, бывало, и присядет в гуще словоохотливых стариков. Уж ей то как никому пристало знать все новости двора.

— Уверен, вам есть о чем сказать, — мягко подобрался к ней Мухин.

Евдокия отставила метлу к дереву, молча пошла в сторону скамейки, также молча присела, по-мужски расставила ноги в грубых мужских ботинках. Вынула из спецовки большой носовой платок, утерла со лба испарину, коснулась уголков рта, уставилась вдаль.

— Поди, знаю немало, всякого навидалась.

— В каждом районе есть своя внутренняя жизнь, мне, например, недоступная. Тут ведь как получается… — Леня сел рядом, повернулся к дворничихе. — В одном дворе начинают умирать люди. Обстоятельства нетрадиционные. Хотя нет! Вроде бы понятные случаи, но происходят часто.

— Терентьич, что ли? — Она вынула из кармана пачку «Примы»; сигарету размяла и прикурила, глубоко затянулась.

— Не обязательно. Елена Витальевна и Пендюхин — тоже.

— Оба курвы, — с хрипом выдохнула она.

— И Лена?

— Сдохла, и бог с ней!

— Это как понимать?

— Пьяница она. С сыном не ладила, от него и с синяками ходила. Сначала у цыган пригрелась, никак спровадить не могли. А как турнули, по слухам — нашла такого же алкаша. Вот они и упились. Кто ж такую гадость выдюжит. Пили-то самопал.

— Вы говорите общеизвестные факты, но должна быть серьезная психологическая основа. Не может женщина с бухты-барахты уйти в бесконечный запой. Кстати, никто не знает, с кем она выпивала, и никто не наблюдал ее в последние минуты жизни. Получается всего лишь возможная версия.

— Кто ее знает… Иван, нашенский почтальон, разговаривал с ней. Соседи говорили, вместе они выпивали, а как там… Он и под меня клинья бил. — Сказала, и взгляд прояснился. — Не подумай! Присел также — рядом, слово за слово. В гости пригласил на чашку чая. У меня и мозги набекрень, а он — в кусты.

Мухин с недоверием заглянул ей в глаза. На огрубевшем лице Евдокии ничто не поменялось. И доверие уже подорвано. Или она таким нетрадиционным образом развлекалась. Не мог молодой привлекательный парень соблазниться этой, этой… Представить трудно, в каком пьяном угаре возможно соблазниться женщиной, напрочь утратившей женскую привлекательность. Соответственно возрастало неприязнь. Вовремя из подъезда появился Быстров, сделал приглашающий жест.

— Мы можем продолжить беседу как-нибудь позже?

— А как же! Мне только и дел осталось — лясы точить.

Впечатления за последние полчаса не могли остаться без последствий: Мухин почувствовал душевную усталость и желание остаться наедине с собой — осмыслить, наконец, что с ним происходит. Обворожительная Татьяна и суровая Евдокия Никитична внесли смятение в его миропорядок, лишили способности уверенно воспринимать окружающую действительность.

— Я тороплюсь в редакцию. — Он смущенно протянул доверенную ему корреспонденцию.

— Как хочешь, — равнодушно отреагировал Быстров, забирая письма у Мухина.

— Но я еще приду!

— Не сомневаюсь, — усмехнулся Быстров и побежал прочь.

Что он вообразил! — мысленно возмутился несостоявшийся журналист, торопясь покинуть мир застоявшегося болота. Когда успел на целине побывать? По ночам изображает беспомощных стариков, провоцирует насилие — с какой целью? В сущности, писать не о чем. Каждый человек живет сам по себе и далек от объективности. Собранный материал рассыпается на самостоятельные фрагменты, нет в них, что называется, красной нити повествования. Высвечиваются отдельные характеры, но нет ответа на поставленный вопрос: как могло произойти? Или наоборот — в разобщенности людей заключается ответ? В любом случае он знает о чем сказать, когда входит в здание издательства.

Не о чем писать?

— Уже!? — поднял голову от рукописи главный редактор Хижин. — Давай, показывай.

— Ничего не получается, — пробормотал Леня Мухин, устраиваясь напротив.

— Это хорошо, — по-доброму улыбнулся Анатолий Евгеньевич. — Ты не первый, иначе где набраться бумаги. Я-то знал о трудностях, но не предполагал с твоей стороны малодушия. Как звали твоего батюшку?

— Юрий Николаевич.

— Известная в обществе личность, немало сил положил на реорганизацию и развитие городской инфраструктуры. Не только практиковал, но и статьи писал. Я знал его лично, поэтому говорю с полной ответственностью. И совсем не годится сдаваться тебе — его сыну, унаследовавшему родительские черты характера.

— Завяз, ничего не вижу. Есть мелкая склочность, но нет основной направленности в показаниях и поведении людей.

— А, это уже понимание, — одобрительно кивнул руководитель. — Тоже хороший результат. А если понимаешь, то остановись, осмысли ошибки и упущения. Внеси коррективы в свои действия и дальше дерзай.

— Запутался в человеческих отношениях, потерял цель…

— И все!? — усмехнулся Анатолий Евгеньевич. — Ну вот что, у меня много работы, а ты иди и собирайся с духом. Что касается цели… это твой успех. — Главный редактор невесело рассмеялся.

Когда незадачливый корреспондент повернулся к выходу, то услышал, как ему показалось, знаменательную фразу:

— Писать можно обо всем, надо суметь написать.

Не зря Леня зашел в редакцию — уже последняя фраза Хижина стоила того. Все встало на свои места. Анатолий Евгеньевич всего-навсего дал Мухину возможность проявить свои способности, и нагромождение отрицательных событий в отдельно взятом дворе здесь не при чем. Увидеть интригу изнутри — вот задача. Интрига — конфликт. Не обязательно знать истину. Именно увидеть и уметь отобразить! И чтобы не говорила Татьяна — эта милая, неискушенная в интригах, девушка, к ней надо прислушаться. Как говорится, устами ребенка глаголет истина. Мысль показалась убедительной, а если учесть недосказанность при последней встрече, то, окрыленный новыми надеждами, корреспондент помчался в сумеречный вечер к Тараскиной.

Несомненно, в семье сложилось неукоснительное доверие. Евдокия Никитична вопросов не задавала, предусмотрительно подала внучке теплую шаль.

— Накось! И что дома не сидится… Вон и чаек настоялся…

Леня тактично поторопился выйти и дождался девушку на лестничной площадке, а при виде ее с накинутой на плечи шалью испытал сильное волнение, когда окружающие предметы теряют ясность очертаний, учащается дыхание — уже в который раз. В любом случае он даже себе не признавался в собственной влюбленности, поэтому в беседах с ней проявлял легкую небрежность и даже снисходительность, но спать ложился с мыслями о ней. Впрочем, его фантазии отличались нежностью и нравственной чистоплотностью — пусть даже с налетом эротики.

— И что мне в голову пришло… — последовал он за ней из подъезда. — Люди бедны.

— Бедны? Да, вы правы! — смутилась девушка, но тут же ее голос обрел гневные интонации. — Вы думаете, духовные ценности ничего не стоят? Это все равно что большая жизнь, переложенная в художественное произведение, — уникальная, неповторимая.

— Согласен… неповторимая. А как быть с духовными ценностями Бориса Пендюхина?

— Ну, прямо! Сдался вам Пендюхин. Ненормальный человек, а как жил… Конечно, жалко. Наверное, родители были, кто-то же его воспитывал.

— А другие люди? Уверен, знаете много, да и вашу бабушку никто стороной не обходит, к ней прислушиваются, с ней делятся новостями — сам убедился. От вас она не станет скрывать.

— Выслушать сплетни — еще не значит узнать правду. Пересказывать не стану, не дождетесь.

И кто это говорил! Неискушенная девушка очень хорошо сформулировала мудрую мысль, что, несомненно, подтверждало идею о заложенном с генами опыте поколений и отражало строгое воспитание с рождения.

— Сплетен хоть отбавляй. Вы, как я понимаю, хорошо знакомы с почтальоном… — затронул назревшую тему Мухин и поймал на себе настороженный взгляд девушки, увидел мгновенно возникшую скованность. — Еще бы! Парень общительный, привлекательный — не в пример мне, умеет со всяким разговор поддержать. А до него, между прочим, Марина Тихоновна домогалась. Ну, это жена Сергея Петровича — примечательного, очень душевного человека. Говорят, хороший писатель. Так ведь никто голову на отсечение не даст, зато сплетни распространяют.

— Ничего особенного, — сразу же расслабилась девушка. — Порой кажется, я из пальца высасываю проблему, которой в помине нет, но может иметь место. А все для собственного развлечения — так я в школе перед девчонками расцвечивала свою жизнь. Есть уже сложившиеся правила взаимоотношений людей с различной психологией. У каждого свои радости и неприятности. Неприятности — из-за недоразумений или, если хотите, — непонимания. Почему?.. Иногда жизнь течет сама по себе, но обособленный человеческий мозг раскручивает собственную логику. И вот появилась сплетня, очень похожая на правду. Где-то произошло замыкание, и все понеслось в тартарары. Или кто-то специально сплел интригу, ориентированную на определенного человека с его конкретной психологией — на его погибель.

— Вы только подтверждаете мою мысль о распространении сплетен как уже имевших место фактах. В итоге у меня нет положительных результатов.

Леня высказался и краем глаз взглянул на нее в надежде прочитать в глазах одобрение сделанным выводам — так ему хотелось ее внимания. И в самом деле увидел пристальный взгляд Татьяны. Она изучала его. Мягкое лето сменилось на колючую зиму. И где он теперь? В ощущениях ушел за пределы прозаичной обстановки. Кажется, сидят они под кронами распустившегося тополя, уже и май заканчивается, затененная сырость притягивает комаров, вечерние испарения дурманят голову — нет ясности восприятия. Проще выражаясь, он не увидел прежней добросердечной девушки и неприятно поежился.

— Не пойму вас, — буркнул он.

— Почему? — искусственно рассмеялась она.

Ему и раньше не приходилось строго осмысливать собственные поступки. Да, появился импульс, и он высказался, уверенный в собственной порядочности. И вдруг понимает, что сам плетет интригу — проверяет версию на девушке. Действительно, почему бы ей ни оказаться причиной замыкания. Роковую роль в развитии событий могла сыграть сплетня относительно Быстрова и Андреевой или… Пора остановиться!

Стоило отвлечься от фантазий, и Леня Мухин основательно засомневался в себе. По всей вероятности, Анатолий Евгеньевич совершил ошибку, возлагая на молодого корреспондента осмысление общечеловеческой проблемы. Именно в масштабности поставленной задачи запутался Леня, не умея выделить главного. А чего именно? Сказывалось отсутствие жизненного опыта, реальные знания подменялись юношескими фантазиями. И девушка, конечно, развлекалась.

— Могу представить, как в душе вы посмеиваетесь над моими усилиями убедительно воссоздать реальные события. Ни один специалист так ничего и не доказал, а дела повисли в воздухе. И вы улыбаетесь над моими благими намерениями. Вон у Каверина в «Двух капитанах» герой жизнь посвятил поиску истины и достиг вершины справедливости. Чем не пример?

— Вот вы постоянно подчеркиваете свою непривлекательность, что совершенно не соответствует действительности, но вы правы в другом — ваша юношеская одержимость вызывает улыбку. А Каверин… роман он и есть роман. — Увидела, как густо покраснел Леонид, заторопилась: — Давайте напишем наши соображения. Ну… вроде версии — я так думаю. Настоящих событий никто никогда не узнает. Даже для самих участников они могут представляться субъективно, далекими от истины. Человек может сам не отдавать отчета в своих действиях и… не помнить. Бывает же аффект. Сработали инстинкты… животные…

— Вы легко идете на компромиссы, и я только рад вашему великодушию, но как быть с духовными ценностями. Сегодня Пендюхин загубил неповинную собаку, завтра похитит вашего кота для садистских опытов, а дальше… Вы запросто развешиваете ярлычки. Быстров получился у вас пошляком, а я пообщался с ним, так просто увлеченный человек, увидевший в рутинной работе только ему понятный смысл. Ума не приложу, как вам пришло в голову… В общем, ему не до вас.

— Дурачок! — Она резво вскочила и заторопилась к спасительному подъезду.

Здорово у нее получалось: чуть что — сразу в подъезд, на осмысление не оставляет времени. И отношение к основным вопросам не прояснилось. По независимости в суждениях, у Татьяны не должно быть заинтересованности в искажении действительности. Так в чем дело? — задавался вопросом Мухин. Надо написать скромную статью о паскудной человеческой природе, празднующей лучшие времена, когда социальная и политическая обстановка все списывает. Опять же во все времена обществу в большей степени импонирует признание в любви к человеку, а то что убивают, насилуют… В стране есть процветающая элита, совершившая феноменальный взлет на восхвалении простого народа — его душевности и бескорыстия, упуская при этом его экономическое положение, и не торопится поделиться доходами с этим самым народом. Всюду лицемерие — циничное, ничем неограниченное. А как поступить ему?

Конечно, он заигрывал сам с собой внешне, на самом деле подсознательно искал ответы на поставленные вопросы. Например, носителем информации является почтальон — невольный свидетель скрытой жизни двора, общительный молодой человек, видом профессиональной деятельности связанный с местными жителями. Естественно и понятно. Как ни странно, Татьяна усиленно отводит внимание Мухина от личности, явно притягательной для решения поставленной задачи, навязывает свое мнение о людях и происходящих событиях. Почему? Возможно, имеются факты, о которых Мухину знать не положено. А почтальон знает?

Никаких открытий не происходит, но отношения с девушкой окончательно испортились. А чего она ожидает? За ее юной безгрешностью таится сила, направленная на подавление его целеустремленности. Она стремится навязать свой сценарий исследовательской работы, не связанный с развитием реальных событий. Но если принять ее вариант, путь получится тупиковый. Без документальной основы работа теряет смысл. А каким должен быть путь?

Посмотрел на светящиеся окна, перевел взгляд на небо. Горизонт еще продолжал озаряться, но уже появилась первая звездочка — Венера. Тоскливо съежилась душа. Татьяна придумала роман, поверила в него, теперь не откажется от намерений навязать его. Зато не верит Мухину, а значит — в успех расследования. И никто не верит, даже Анатолий Евгеньевич. Поэтому в стране процветает криминал, а силовые структуры развлекаются — устраивают облавы на притоны с последующим освобождением захваченных сутенеров, ловят криминальных авторитетов, обязывая их дать подписку о невыезде. Почему-то нет действий по кардинальному снижению преступности в стране. Спецорганы могут найти радиостанцию, замаскированную иностранным разведчиком под обычный булыжник на мостовой, но не в силах обнаружить изготовителей паленой водки, миллионами гектолитров поставляемой в торговую сеть. Создается впечатление, что государство заинтересовано, чтобы вечерами люди с опаской крались по плохо освещенным улицам и, прячась по своим углам, меньше замечали махинаций в эшелонах власти. Основные бюджетные средства тратятся на оплату труда чиновников по созданию видимости хоть какой-то деятельности в целях процветания народа. Ну, станут все богатыми, а кто будет обувь чистить, подметки приколачивать? Само государство не допустит всеобщего обогащения, кто-то же должен обслуживать главных лохотронщиков страны. Всюду происходит реальная деятельность на уровне игры. Второго июня состоялась теледуэль известного журналиста и не менее известного политика. Зрители присвоили победу с преобладанием в тридцать процентов журналисту, однако судьи, два вальяжных чиновника, повернули стрелку наоборот. И всюду ложь, ложь…

Неприятный вывод сказался вдохновляющим образом, и Мухин поспешил домой. Пока добирался, мысленно выстраивал статью. Начиналось по законам детективного жанра — трупы, подозреваемые, вопросы… Нет, искажать факты не стоит. Анатолий Евгеньевич прочитал отрицательную сводку по городу, своей заинтересованностью в журналистском расследовании проявил сострадание к согражданам, и повышение рейтинга газеты здесь не при чем. С журналистского расследования и надо начинать. Симпатия к простым обывателям всегда пробуждает ответные чувства. Необходимо сделать упор на психологическом состоянии общества, показать недовольство народных масс проведенной монетизацией и регрессивным налогообложением с последующим обнищанием людей. Никто уже не верит в справедливость, снижается интерес к жизни, а следовательно — самозащищенность. Статью необходимо подкрепить жизнеутверждающими пожеланиями: Долой коррупцию! Надо бороться с преступностью! Давайте объединяться в борьбе за свои права!

Придет же в голову такая чушь! В природе все уравновешено — есть травоядные животные, но им обязательно противостоят хищники. И лозунги очень хорошие, но преступность как раз и необходима, чтобы не допустить объединения людей — пусть боятся и сидят по домам, а то вдруг пообщаются и за вилы возьмутся. Всякому терпению приходит конец.

Все бы ничего, но сказывалось мышление Татьяны. Может, она явилась вдохновительницей и негласным соавтором статьи. В сущности, она первой высказала мысль об изложении убедительной версии, не вдаваясь в истинные причины гибели людей. Она повлияла? Нет, он самостоятельно пришел к тому же решению, не требуется ее участия, но… у нее приятная внешность, доброе отзывчивое сердце. И потом… Леня Мухин вышел из детского возраста, пора заводить подружку и думать о создании семьи. Уже дома он позвонил ей по телефону.

— Чем занимаетесь? — деловито обратился он, как ни в чем не бывало.

— Листала Библию, прочитала: Кто может знать мысли человека, кроме его собственного духа, живущего в нем?

— Насчет духа сказано сильно, но не утвердительно. Надо думать, сам человек может и не знать, что творит. Ведь так? Возможно, вы правы, говоря о внешней убедительности. Набросайте свою схему статьи или очерка — как сочтете нужным. Посмотрим, что получится из нашего тандема.

— Вы согласны? — В голосе девушки не прозвучало ожидаемой радости, скорее — осторожность, предчувствие подвоха…

— Не подумайте… я тоже предложу вариант, а потом вместе обсудим. — Замолчал, но вертится фраза — опасная и непреодолимая. — Хотелось бы пригласить вас прогуляться под звездами. — Сказал и вдруг понял, что сам себе противоречит в стремлении к профессиональной сдержанности. И она как будто перестала дышать. — Я так… вы приятная девушка… скучаете… скоро лето пройдет.

Действительно, язык — враг. Освободился от гнетущей тяжести, а легче не стало, и вспотел, как после длительного забега. И толком выразиться не сумел.

— Это что, Леня… кажется, не поняла.

— Вы мне нравитесь… очень.

— Хорошо вы сказали, — легко прозвенел ее голос. — Я бы рада, но потом бабуля прогуляется по моей спине половником.

К его чести будет сказано, он не страдал сексуальной зависимостью и не относился к расхлябанным молодым людям, переоценивающим свои возможности. На отношения с женской половиной человечества смотрел фундаментально: каждая, уважающая себя, девушка достойна прекрасной участи, и настоящий мужчина не вправе лезть в дивный сад без серьезных на то намерений. Уже вопрос. Поэтому Леня бухнулся в постель и долго не мог отвести глаз от завораживающей звезды Венеры, призывно подмигивающей ему в просветах лебединых облаков. Размышлял о перспективах взаимоотношений с девушкой.

Он ретроспективно проследил свою жизнь, не увидел в ней значительных любовных всплесков. Да, в иные вечера гулял с одноклассницами, однажды проснулся в каком-то общежитии в одной постели с разбитной девицей. Анализировал свой незначительный сексуальный опыт и не нашел в нем даже тени восторга. Если принять во внимание его невысокое мнение о своей внешности, то он быстро оставил попытки самообразовываться на любовном фронте. Более значимой становилась личная фантазия, насыщенная сумасшедшими оргиями или наоборот — трогательная в своей непорочности. Опять же размышлял. Понятной стала притягательность детей — их мир космически огромен и чист. Как видно, девушка Таня… она самое прекрасное и неповторимое явление природы, в котором гармонично сочетаются все девичьи достоинства в космических масштабах. А ключ к сердцу — на дне глубочайшего омута? Но какая естественность! И самобытность!

Весь цивилизованный мир следует моде. Краем сознания Мухин знал о существовании Зайцева и Дудашкина, но относился к ним, как стороннему мирозданию. И кто с ума сходит по каким-то там моделям одежды — значит, мало других забот. Каждый живет по общепринятым правилам, но чтобы подражать… Или, например, немалая часть мужского населения глубоко переживает за успехи отечественного футбола. Хорошо или плохо? Вопрос риторический. Лучше самому играть и совершенствоваться, чем создавать себе кумиров. Надо оставаться личностью, независимой от веяний времени. Поэтому стремление самовыразиться в литературе? Перевел сексуальную энергию в творческую плоскость. И Леня Мухин увидел в Татьяне родственную душу, незамутненную мэтрами от культуры и житейскими катаклизмами. Ее хотелось лелеять, оберегать от невзгод. Короче говоря, Леня влюбился не на шутку.