Сгоревшее лето

Валентина Чайак (2024)

Рутина, нудная учеба, деспотичные родители… Аня уезжает на лето в другой город в надежде отдохнуть и заняться творчеством. Девушка знакомится с новыми людьми, в том числе с Марком, так же страстно влюбленным в искусство, как она сама. В художественной студии Аню ждет удивительная находка, помогающая исполнять желания — бумаги, оставленные здесь художницей, которая жила и творила в прошлом веке. Казалось бы, с таким козырем в рукаве справиться со всеми проблемами не составит труда… Но чудеса имеют свойство заканчиваться, и порой для важных перемен нужно нечто большее, чем просто загадать желание.

Глава 5

— А сказал, что пара коробок! — проронила Аня, с сомнением оглядывая захламленное пространство.

Марк тем временем взобрался на полированный деревянный ящик, чтобы приоткрыть маленькое окно под самым потолком. В тесноватое помещение, заставленное шкафами и коробками, ворвался свежий воздух.

— Интересно, когда тут последний раз проветривали, — проворчал Марк, выразительно поморщившись.

Аня огляделась.

— Мне это место напоминает какую-то тайную комнату, столько всяких штук! — С этими словами она жестом показала на черный сундук с металлическими полосами по бокам, на котором громоздились кипы вещей, перетянутых бечевкой.

Марк скептически взглянул на свою спутницу.

— Еще скажи, что здесь тайный ход спрятан!

— Ну а вдруг!

Резковатые крупные черты его лица будто смягчились в этом неверном свете, льющемся из-под потолка, а взгляд из колючего и слегка насмешливого превратился в сосредоточенный. Такое выражение лица Аня видела у него лишь однажды, когда он был увлечен работой и его рука, опоясанная плетеным кожаным браслетом, летала над бумагой.

Эта картина напомнила ей кое о чем.

— Хотела поблагодарить тебя за рисунок, очень мило с твоей стороны.

Марк с неприятным скребущим звуком передвигал пыльную коробку, не говоря ни слова.

— Я сегодня утром еще раз его рассмотрела, хотела сразу тебе сказать, да все как-то не могла.

Марк чуть заметно пожал плечами, и Аня внезапно почувствовала себя страшно неловко.

— Не стоит благодарности, — довольно резко бросил он.

Она хотела было сказать что-то еще, но ее будто окатили ледяной водой. В конце концов, что такого произошло? Может быть, он ей вручил этот рисунок, потому что надеялся на какой-то содержательный критический отзыв, а не на сентиментальное замечание о том, что она, видите ли, любовалась этим рисунком утром?

Аня глубоко вдохнула и постаралась взять себя в руки. Если хорошо поразмыслить, кто она ему? Да никто. Кто он ей? Тоже никто.

Тут громко затрезвонил ее телефон, и Аня недрогнувшей рукой сбросила вызов. Затем еще и еще.

Она отвернулась и с преувеличенным интересом стала перебирать бумаги в одной из картонных коробок, раскладывая их в аккуратные стопки и убирая в отдельную кучу просроченную документацию и прочие ненужные бумажки.

Все это время Марк что-то мычал себе под нос и неуклюже копался в сваленных в углу стопках. Один из листов вырвался на свободу и, прорезав кожу на указательном пальце, упал на пол. Марк тихо чертыхнулся, поднял бумагу, скомкал ее и мельком взглянул на Аню, которая листала нечто вроде старой конторской книги в засаленной обложке из дешевого кожзаменителя.

Свет изменился, и неяркий пучок солнечных лучей, проникавших сквозь грязное окно, падал на Аню. Нетерпеливым жестом она откидывала подсвеченные солнцем волосы, и они вновь и вновь струились по плечам, словно река из расплавленного золота. Свет был именно таким, каким должен был быть солнечный свет, и Аня в тот момент сидела как раз в нужном месте. Стараясь не издавать лишних звуков, Марк потянулся за сумкой.

Он успел набросать лишь легкие контуры, когда Аня подняла голову.

— Мы с тобой так до ночи тут копаться будем!

— А?

От неожиданности он вздрогнул, карандаш выпал из рук, отскочил от пола и улетел прямиком за сундук, одиноко притулившийся в углу. Вздохнув, Марк отложил бумагу и с пыхтением принялся шарить по полу руками, стараясь выудить карандаш из заточения.

— Тебе помочь? — спросила Аня.

Так и не дождавшись ответа, она подошла и присела рядом на корточки, критически осматривая место исчезновения карандаша.

— Не выйдет, придется двигать эту махину.

— Да, пожалуй.

Совместными усилиями им удалось отодвинуть сундук, который сначала жалобно затрещал, но все же поддался. В воздухе повисло облако пыли. Марк с надеждой заглянул за сундук.

— Тайная комната, ты говорила?

Аня отряхивала свои светлые джинсы и упрямо не смотрела на Марка. Об опрятном внешнем виде можно было забыть. Это же надо, в кои-то веки она понравилась себе утром в зеркале, так нет, нужно же было обязательно извозиться в пыли! Да еще и при этом напыщенном типе! Вполне может быть, что той женщины художницы из двадцатого столетия вообще никогда не существовало и Нелли это все просто придумала!

Пока Аня боролась с накатывающим раздражением и мыслями о грязных джинсах, Марк с интересом рассматривал открывшуюся ему картину. За тяжелым сундуком прямо у темной, давно не видевшей света стены лежала груда хлама — несколько порванных книг, медная чернильница, сломанная ножка от стула, смятые пакеты, даже что-то вроде спиц от зонта.

— Нашел! — Марк наконец выудил из пыли потерянный карандаш. — Я уже думал, не свидимся!

Он еще раз оглядел клочок пола, заваленного барахлом, но тут взгляд его зацепился за нечто вроде бархатной ленты, которая робко выглядывала из-за вороха вещей.

— Так, а это еще что такое?

Марк осторожно поднял находку с грязного пола. Мягкая темно-бордовая лента связывала друг с другом бумажные листы, пожелтевшие от влаги и времени.

— Это, конечно, не тайный ход, но вполне себе артефакт! — заметила Аня, в изумлении рассматривая бумаги. — Красиво…

Марк поднял брови.

— Тебе нравится?

— Очень. — Аня бережно коснулась пальцами одного листа. Тот оказался немного мягким на ощупь. — Как думаешь, это можно забрать с собой?

Он усмехнулся, оглядев помещение.

— Если вдруг кто-то позвонит в полицию по поводу кражи этого старья, то я тебя не выдам.

Аня улыбнулась. Перед ней снова был прежний Марк.

Где-то через час Анин напарник заявил, что они уже славно поработали и что он не собирается больше копаться здесь. Марк решительно вернул сундук туда, где он стоял, и демонстративно отмахивался от пыли, пока Аня в ожидании бережно поглаживала перехваченные бархатной лентой листы.

***

Когда Аня и Марк вышли на улицу, в воздухе разливался прохладный ранний вечер, а в высоком небе неслись рваные облака. Вокруг сновали прохожие, кто-то — праздно прогуливаясь, кто-то — торопливо вышагивая, и у Ани вдруг возникло щемящее чувство какой-то почти детской радости.

— Ну что, как в целом поживаешь? — тоном светской беседы поинтересовалась она.

— Хорошо, — ответил Марк. — Все как обычно.

Он явно не хотел пускаться в долгие разговоры. Плотно сжав губы, он иногда поглядывал на свою спутницу, будто бы стараясь прочесть что-то по ее лицу.

Они прошли еще немного.

— Слушай, может быть, прибавим шаг?

— Ты куда-то торопишься? — спросила Аня, глядя на Марка снизу вверх.

Тот неуверенно потер пальцем переносицу.

— Я-то никуда не тороплюсь, а вот ты, похоже, нарасхват, некстати Николаевич подскочил.

— Откуда такие выводы?

— Ну… тебе вон как названивают, мне хоть бы одна собака позвонила.

Аня нахмурилась и еле удержалась от того, чтобы не съязвить в ответ. Марк, если говорить откровенно, не был бестактным. Аню удивила такая его перемена: какую неподдельную радость выражало его лицо, когда они выбрались из этой каморки, да еще и с удивительной находкой, и каким угрюмым он сделался теперь, под этим летним предзакатным небом.

Зачем его принесло сегодня в студию? Зачем он сейчас занудствует? Много ли ему удалось услышать из этого до крайности нелепого телефонного разговора с неугомонной мамой, которая явно полагает, что ее дочь на каникулах в другом городе занимается не чем иным, как приемом наркотиков, а может быть, еще и контрабандой? Ане пришлось выйти, чтобы все-таки ответить на звонок, но это вряд ли поможет разрешить ситуацию.

— Что-то случилось? — внезапно спросил Марк.

Он остановился и посмотрел на Аню в упор. Поймав этот пронзительный взгляд, она почувствовала, что солгать будет непросто. Глаза его напоминали древесную кору, они были такого же глубокого цвета с темными прожилками, струившимися, словно вены.

— Нет, Марк, совсем нет. Пойдем, я устала.

Она рванула вперед, прибавив шаг. Он не отставал, и Аня почти бежала, не желая оборачиваться. Теперь ее мучили угрызения совести, и она ругала себя последними словами за свою несдержанность.

— Послушай, если он тебя так достал, я могу разобраться! — сказал он ей в спину, и в его голосе послышались нотки раздражения.

Аня резко обернулась.

— Кто? О чем ты?

— Ну… я не знаю, с кем ты разговаривала.

Аня шмыгнула носом. Все вокруг, все движение, все звуки слились в один поток, который обволакивал и не давал вдохнуть. Ветер в секунду стал резким и неприветливым, и одновременно ее пронзали растерянность и какое-то смутное тепло. Это тепло было ей уже знакомо — оно было связано с тем радостным предвкушением, которое она испытывала каждый раз, когда в глазах ее спутника и напарника по приведению в порядок складских помещений вместо насмешки она читала заинтересованность и серьезность. Учитывая его несколько угрюмый нрав, это было последним, что она могла от него ждать, но все-таки…

Они стояли под порывами ветра, хлесткими, как плети. У Ани слезились глаза. Ей хотелось взять себя в руки, а лучше — превратиться в каменное изваяние, но только не раскрывать все неприятные подробности того, что мучило ее на протяжении последних недель.

Все вокруг плыло. Что-то уж слишком сильно холодит. Нет, к черту. Лучше держаться.

— Послушай, у меня все хорошо. Мы прибрались в кладовке, я даже закончила те дурацкие тюльпаны! У меня все в порядке.

— Ты поэтому так дрожишь?

Аня кивнула, затем покачала головой. Что-то в его тоне, да и самой манере говорить, было такое, отчего у нее слабли колени.

— У меня все в порядке, — как мантру повторила она.

— Так будет еще лучше.

С этими словами Марк снял потертую джинсовую куртку и набросил ей на плечи. Тяжелая и массивная, она доходила ей чуть ли не до колен. В этом своеобразном коконе стало спокойнее, словно Марку удалось каким-то образом укрыть ее от ветра не только снаружи, но и внутри. Аня не стала задавать вопросов и проговорила:

— Спасибо.

— Не стоит благодарности. — Марк помолчал, затем неуверенно добавил: — Если тебе нужна помощь, ты мне скажи.

— Я постараюсь, — ответила Аня.

До той же автобусной остановки, под навесом которой он вручил ей тот самый рисунок, они шли молча, он — угрюмо поглядывая из-под косматых бровей на дорогу, она — стараясь смотреть в сторону, то и дело задевая длинными рукавами джинсовки его руку.

***

— Я дома!

Из кухни выплыла тетушка. Наметанный глаз сразу заприметил инородную деталь в образе племянницы.

— А я тебе говорила одеться теплее, — чуть ехидно проговорила тетя Марина.

— В следующий раз обязательно! Я просто…

Аня присела на диванчик с пестрой обивкой, стоящий прямо около входной двери — очень удобно, когда требуется без сил рухнуть вниз, а на пол падать не хочется.

— Как твои дела? Пойдем чай пить, у нас сегодня ягодный пирог, язык проглотишь! — защебетала тетя Марина, но, увидев, с каким видом Аня принялась развязывать шнурки кроссовок, переменила тон: — Что-то ты какая-то бледная. Случилось что?

Аня устало взглянула на тетю, поджала губы и сказала:

— Мама мне сегодня весь день названивала, она хочет приехать сюда. Вот тогда я точно буду бледнее всех бледных.