Последние листья. 99 жизней

Валентина Спирина

Великолепная пейзажная лирика, проникновенно-чувственная любовная лирика, остросоциальная гражданская лирика, бытовая ироническая проза – всё это ждёт вас, дорогие читатели, на страницах нашего нового сборника.

Наталия Варская

Россия — Москва

Сюжет

Лида была счастливым человеком, потому что любила свою профессию, а главное потому, что могла работать дома. Занималась она переводами стихов с английского языка.

И вот решила Лида пожить на даче всю зиму. За городом лучше работается.

Лето и осень пролетели, как один день. Наступила зима.

Однажды утром Лида вышла на крыльцо, увидела большие сугробы и поняла, что до калитки придётся пробираться по колено в снегу, а в магазин идти надо. Отыскав в доме лопату, Лида принялась расчищать дорожку.

Оказалось, что это нелегко: тут же разболелась спина. Вдохновение улетучилось, ни стихи, ни переводы на ум не шли.

Пришлось возвращаться в город.

Лида ехала в Москву, смотрела на сугробы и думала:

— Какая у нас, однако, снежная страна!

Люди, живущие в снегу и при этом чувствующие себя счастливыми, представлялись Лиде необыкновенными героями. В голове зрел сюжет то ли сказки, то ли целого романа о сильных людях из Снежной страны.

Инженер человеческих душ

В маленькой избушке за столом с потёртой клеёнкой сидел Писатель. Писателем его прозвали односельчане за то, что работать в поле и в огороде он не любил, а всё сидел за столом или на лавочке, и о чём-то думал.

На самом деле ни одной книги Писатель не написал, да что там книги — ни одной строчки.

Жил Писатель на то, что ему люди добрые подадут. А люди подавали, так как любили зайти как-нибудь вечерком к Писателю, посидеть с ним за столом за чаем, а то и за стопочкой, и поговорить о жизни. Больше так поговорить на селе было не с кем: у всех хозяйство и хлопот полон рот, а душу свою излить потребность была великая.

Могли бы, конечно, Писателя назвать Психоаналитиком, да слова такого никто не знал. О писателях бытовало мнение, что сидят они целыми днями, думают, а пишут-не пишут — дело десятое, может быть они сюжеты сочиняют. И каждому хотелось со своей историей в сюжет попасть, вот и изливали они душу Писателю, рассказывали всю свою жизнь, а тот слушал внимательно, сам говорил мало, будто боялся сюжет расплескать.

Некоторые селяне Писателя осуждали, называли тунеядцем да побирушкой, и даже мелкие пакости устраивали: то на заборе слово неприличное напишут, то камешек в окно кинут.

Однажды надоело это Писателю, заколотил он свою избушку и подался в город к племяннице.

Тоскливо стало без Писателя в селе, душу наизнанку вывернуть не перед кем. Стали селяне больше пить горькую да драться.

Много времени минуло с тех пор и стоит теперь в этом селе памятник Писателю, который не написал ни одной книги. А соорудил этот памятник местный кузнец по прозвищу Скульптор. Из железных прутьев и лошадиных подков соорудил. На то он и Скульптор, а не Писатель, чтобы уметь что-то конкретное руками делать. Но душу ему не изольёшь. Очень не хватало в селе Писателя! И стали селяне к памятнику приходить и ему свои истории рассказывать. Многим становилось легче, хотя, конечно, не тот эффект, как от присутствия рядом живого писателя, с задумчивым взглядом и редкими фразами:

«Жизнь — штука сложная» или «Да! И не такое в жизни случается!»

Рашен шопоголик

Часть 1 из 4

Влад, которого я случайно встретила спустя шесть лет после расставания, пригласил меня в гости в Лондон.

Мысль о поездке меня не покидала, но денег не было, не ожидалось и не предвиделось. За комнату, которую я сдала Ашоту из Батуми, он давно заплатил за полгода вперед. Сейчас у него гостила сестра с сыном и курить в квартире было неудобно. Я вышла на лестничную клетку и столкнулась там с соседом Генкой. Он спросил:

— Чего не весёлая такая, Лорик?

— Из-за денег, — ответила я и рассказала о мечте поехать в Лондон.

— А ты кредит возьми. Сейчас все берут.

А и правда! Что же это я?! В Лондоне я накуплю шмоток на продажу и легко выплачу этот кредит. Посоветоваться, в какой банк лучше обратиться, я решила с Ашотом. Он сказал, что в банке обдерут, как липку. Деньги он может мне дать, надо будет только оформить документы, что в случае неуплаты, он получает комнату в моей квартире в собственность. Ашот объяснил, что это формальность, что деньги пренадлежат его сестре Виоле, а она меня совсем не знает и так ей будет спокойнее. Все-таки золотой он человек!

Приглашение от Влада пришло быстро и я отправилась в посольство Великобритании за визой. Там я узнала, что визы дают далеко не всем. Вот от окошка отошла заплаканная девушка — ей отказали. Оказывается, что в анкете она написала, что имеет собаку. На собеседовании её спросили, с кем собачка останется на время отъезда хозяйки и когда выяснилось, что питомец остается у соседки, ей сказали:

— Вам лучше не уезжать. Для собаки это стресс. И в визе отказали!

Наконец, на табло высветился мой номер. Как ни странно, визу мне дали без проблем. Видимо мой бывший муж Юра, к которому я обратилась за помощью в заполнении анкеты, подсказал мне всё очень грамотно. Юрист всё-таки! В соседнем здании я приобрела билет.

Процесс сборов был мучителен: хотелось не ударить в грязь лицом перед англичанами и выглядеть на все сто. Я тщательно отбирала лучшие вещи, но в один чемодан они не вместились. Хорошо, что Ашот напомнил о лимите веса багажа в самолетах и о большой плате за перегруз. Четыре часа я выкладывала и перекладывала вещи, пока, наконец не уместила всё в один чемодан и объёмную сумку, которую решила выдать за ручную кладь.

Через пять дней добрый Ашот проводил меня в аэропорт.

Новая жизнь хлынула на меня витринами магазинов беспошлинной торговли. Хорошо, что времени было мало, иначе все деньги я потратила бы, не долетев до Лондона.

В самолёте выяснилось, что я приобрела билет не в бизнес-класс, как планировала, а в эконом. Это совершенно вывело меня из себя. Дело в том, что я панически боюсь летать самолётами и мне требуется наркоз, в виде спиртного. В те годы, о которых я рассказываю, в бизнес-классе подавали спиртное без ограничений. Я объяснила всё стюардессе, но ничего изменить было уже нельзя. Рядом со мной разместился мужчина лет 45. Вот он-то меня и успокоил, вытащил из кейса 3 бутылки виски и спросил:

— Надеюсь, нам с вами этого хватит?

Мы пили и разговаривали обо всём. Говорила в основном я. Только потом стало понятно, что я не узнала об этом мужчине ничего, кроме того, что зовут попутчика Виктором и что летит он в Лондон на какую-то конференцию. Я же поведала ему всю историю своей жизни. Удивительная вещь: я ничего не приобрела из предлагаемых в самолёте товаров: так увлекло меня общение с Виктором.

В конце полёта стюардесса поинтересовалась:

— Вам хватило спиртного?

И тут я поняла, что абсолютно пьяна. Хорошо, что Виктор сдал меня с рук на руки Владу, который моим состоянием шокирован не был ничуть, так как знал, что без наркоза я не летаю. Он погрузил меня в свой автомобиль и мы помчались по ровным дорогам Англии из аэропорта Хитроу. К сожалению, я уже крепко спала и не могла полюбоваться видами.

Квартира Влада находилась на окраине города в районе Ист Кройдон. Район не фешенебнльный, но тихий. Дом, в котором жил Влад, чем-то напоминал советский пансионат: 3-х этажное здание из добротного светлого кирпича, огромный сад с фонтаном, беседками, цветами, мостиками через ручеёк.

Часть 2 из 4

Утром я проснулась, как в раю: комната в цветах, на стенах картины, а с кухни раздавался запах кофе. С трудом приподняв голову, я тут же захотела кефира или кваса. Типичный похмельный синдром.

Влад услышал шевеление в комнате и радостно сообщил:

— Лара, местное время 11 часов утра! Иди завтракать!

Конец ознакомительного фрагмента.