Литературные страницы 10/2020. Группа ИСП ВКонтакте. 16 – 30 мая

Валентина Спирина

«Литературные страницы» – серия не тематических сборников. Акулы пера и первые пробы пера. Поэты и прозаики. Знаете, на что это похоже? Квартирник, где собрались авторы и ведут неспешный разговор обо всём на свете: погода, политика, мечты, любовь. Спокойная уютная обстановка располагает к тому, чтобы завернувшись в плед, обхватив ладонями кружку с душистым чаем, сесть вечером и читать, читать, читать, открывая для себя новые имена и произведения. А так же анонсы новых проектов ИСП.

Редактор Валентина Спирина

Дизайнер обложки Валентина Спирина

Фотограф Тамара Антипина

© Валентина Спирина, дизайн обложки, 2020

© Тамара Антипина, фотографии, 2020

ISBN 978-5-4498-9325-3 (т. 10)

ISBN 978-5-4498-0952-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

О нашем Союзе

Интернациональный Союз писателей (Международный Союз писателей, поэтов, авторов-драматургов и журналистов) является крупнейшей в мире организацией профессиональных писателей. Наш Союз был основан в 1954 году. До недавнего времени штаб-квартира организации находилась в Париже, в данный момент основное подразделение расположено в Москве.

Организация объединяет писательские союзы более чем 40 стран мира. ИСП защищает социальные и профессиональные права писателей и журналистов.

ИСП признается властями многих стран мира и удостоверение обеспечивает беспрепятственный доступ к событиям, представляющим интерес для писателя или журналиста. Оно дает право доступа в государственные и муниципальные учреждения для получения информации.

В Европарламенте, Совете Европы и других европейских международных организациях предъявления удостоверения ИСП достаточно для того, чтобы не только получить доступ к информации, но и содействие в подготовке и распространении материалов, а также в других вопросах деятельности на территории стран Европейского Союза. Во многих странах ИСП дает право бесплатно посещать музеи, выставки, спортивные состязания и другие массовые мероприятия. В некоторых странах ИСП дает льготы на проезд в общественном транспорте и т. д.

Удостоверение ИСП действительно, только если в нем обозначены координаты владельца, проставлена его подпись, а также имеются подписи координатора ИСП.

Наши члены Союза и кандидаты имеют право выдвигаться на международные премии и награды, имеют льготы при публикации книг и продвижении за границей.

Некоторые премии и награды учрежденные Интернациональным Союзом писателей и партнерами за рубежом:

Лондонская премия в области литературы (язык текстов русский и английский);

Франкфуртская премия в области литературы (язык текстов русский и немецкий);

Мальмёская премия в области литературы (язык текстов русский и шведский);

Варшавская премия в области литературы (язык текстов русский и польский);

Стружская премия в области литературы (язык текстов русский и македонский);

Московская премия в области литературы (язык текстов русский и один из языков стран СНГ).

А так же 12 литературных орденов и 14 литературных медалей.

Обнимайте друг друга

Татьяна Смышляева.

Обнимайте друг друга, люди.

Дарите своё тепло.

Будет на сердце радостно

И на душе светло.

Обнимайте детей почаще,

Любовь свою им даря.

Когда у вас есть дети,

На свете живёте не зря.

Обнимайте своих родителей,

Обнимите Отца и Мать.

С любовью всегда относитесь,

Чтоб им печали не знать.

Обнимайте родных и любимых,

Признавайтесь им в любви.

И обойдут стороною вас беды,

Будут счастливыми дни.

Обнимайте друзей своих милых,

Дружбой всегда дорожите,

Чтоб не было дней постылых,

В дружбе со всеми живите.

Обнимайте друг друга, люди,

Чтоб защититься от бед.

Где раскрывают объятья,

Там одиночества нет.

И снова юбилей

Татьяна Смышляева

И снова юбилей,

На мне обновочка,

А я всё та же

В душе девчёночка

Надела платье я симпатичное

И настроение романтичное.

Летят года —

Стареть не хочется,

Как угорелые

Они проносятся.

Дела не спорятся уж неумелые

И все желания, мечты несмелые.

Я в зрелом возрасте,

Года всё множатся,

И как же дальше

В судьбе всё сложится?

Уж с молодыми сравнюсь едва ли я,

Но у меня ещё всё таже талия.

Всё так же хочется

Ещё счастливой быть,

И так же хочется

Ещё любить и жить!

Одинокие сердца, не познавшие любовь

Анна Петухова

Не все люди обретают любовь,

Сколько бы они её не ждали.

Она проходит мимо них

С завистливыми взглядами.

В душе рождается ураган

Готовый перевернуть этот мир,

Чтобы не смотреть на влюблённых

И видеть их счастливый миг.

Дома их не ждёт никто,

Только подушка и слезы.

Как бы они чуда не ждали,

Как бы они в чудо не верили,

Они остаются одинокими,

Печальными и грустными

С сердцами не познавшие любовь.

Открыв утром глаза

Они видят солнце,

Но сразу даёт о себе знать

Одинокое сердце,

Которому не хватает любви,

Заботы, внимания, ласки и нежности.

В душе рождается гроза

Алая как роза

Готовая увянуть навсегда

Не воскреснув.

Как бы они чуда не ждали,

Как бы они в чудо не верили,

Они остаются одинокими,

Печальными и грустными

С сердцами не познавшие любовь.

Влюбленные могут горы свернуть,

А одинокие только утонуть.

Другие получили все,

А другие ничего.

Мир ведёт себя несправедливо!

Как бы они чуда не ждали,

Как бы они в чудо не верили,

Они остаются одинокими,

Печальными и грустными

С сердцами не познавшие любовь.

1.06.2020

Полусонетное

Николь Аракелян

Как сладостен и нежен поцелуй,

Который даришь ты, взамен приобретая.

Рисунок жизни, вышитый иглой,

Весь спектр красок у порога рая.

С любовью в сердце и хранимый ей,

Ты как дитя Амура и Венеры.

И страсти волшебство в душе твоей

Огнём неистовым меня согрело.

Когда тревога и печаль внутри,

На солнце медленно ложатся тени,

И краски жизни яркие твои

Становятся как будто бы бледнее.

Рассеет мир туманный красота —

Душа твоя прекрасна и чиста.

Твои стихи

Николь Аракелян

Собираю твои стихи.

Собираю как по крупицам,

Хороши они или плохи, —

По словам, по строфам, по страницам.

Собираю из боли ран.

Собираю из снов и мыслей,

Где рассвет освещал туман

И где ночь была звёздно — чистой.

Сохраняю твои стихи

В тайниках бесконечной мысли.

Ведь они словно боль сладки

И надеждой своей — лучисты.

Я запомню твои стихи —

В каждой строчке и каждом мгновенье,

И тепло от твоей руки,

Что хранило стихотворенье…

Моя Роза

Николь Аракелян

Моя роза прекрасная,

Ты грустишь не напрасно,

Лепестки орошают

Капли свежей росы.

Но к весеннему солнцу

Твой бутон повернется

И сотрет окончательно

След от грозы.

Моя нежная роза,

Ты волшебна как грезы,

Как ответ неизбежный

Нелепой судьбы.

И рождая надежду

Своим запахом грешным,

Мою жизнь вдохновенно

Превращаешь в шипы.

Разногласие…

Татьяна Гассан-Филиппович

Какие всё-таки разные люди живут на свете! И у всех своя правда, своё понимание о добре и зле, и бывает очень сложно понять и принять помыслы человека, который, как ему кажется, желает только добра окружающим…

В истории, которую я хочу Вам поведать, нет ещё логического завершения, действия развиваются суетливо и непредсказуемо, но очень хочется, чтобы в конце концов всё образовалось и было хорошо!

У нас за домом лежат бетонные плиты, а в них встроены сантехнические люки, вокруг заросли травы и кустов. Вот там и поселилось кошачье семейство, которое разрастается каждый год. Котята такие симпатичные, резвые и за ними наблюдать — одно удовольствие!.. Мама — степенная чёрная кошка, учит своих деток охотиться на птичек и всякую всячину, которая шуршит, звенит, трескочит в траве. Папа серого цвета, очень подвижный и постоянно склоняет свою женушку к выполнению супружеского долга… Время от времени к семейству прибиваются «левые» коты, но их не очень привечают и они уходят восвояси.

Прохожие частенько останавливаются, чтобы полюбоваться красивыми котятами, дети пытаются их погладить, но не всегда это удаётся! Сердобольные старушки подкармливают четвероногих, наливают им водичку в чеплашки и даже разговаривают с ними.

И вот в один из дней я вышла на балкон и увидела, что какая-то очень полная тётка забралась на эти плиты и мелом чертит на них линии и зигзаги. Я сначала подумала, что она дезинфицирует таким образом место проживания кошек, но потом услышала крик из соседского окна и всё мне стало ясно! Тётка мазала плиты мелком «Машенька», который является ядом и очень вреден для маленьких котят. Толстуха ретировалась, а через некоторое время вышел сосед с ведром и тряпкой, и начал отмывать плиты от этого мела.

Мнения прохожих и жильцов дома разделились. Одни считали тётку чуть ли не врагом народа и животных, другие говорили, что от кошачьего семейства добра ждать не приходится, так как они разносят заразу — ведь у них нет прививок, в люках много блох и всякой нечисти, которой питаются животные, а их гладят дети и взрослые…

Я, конечно, против такого жестокого отношения к животным, хотя понимаю, что на следующий год в семье снова будет пополнение и если сначала их было двое, потом пятеро, сейчас уже девять, а жизнь то продолжается! Люди их кормят, поят и кошки никуда уходить не собираются. Вопросы и ответы повисли в воздухе…

Устами младенца

Наталия Варская

Мы с Анькой дружим давно. Не хочу высчитывать, сколько именно. Вспоминается рассказ моей матушки: есть у неё подруга детства и когда им было столько лет, сколько сейчас мне и с ними знакомились мужчины, эта подруга говорила:

— Лена, запомни, войны ты не видела, не было тебя тогда. А то пустишься в воспоминания про детство в эвакуаци — все женихи разбегутся.

Вот и мы с Анькой в воспоминания не пускались. И одеваться старались по молодёжному: джинсики, футболочки, курточки. А зачем стариться раньше времени? Детей мы вырастили, у них у самих уже дети, можно и для себя пожить. Бабушки мы, прямо скажем, не очень. У нас своя насыщенная личная жизнь. Кстати, мы вовсе не выискиваем молодых мальчиков, с радостью познакомились бы с ровесниками, но они нас игнорируют. Мы для них, как бесполые, лишние существа. Познакомились как-то в интернете с двумя 50-летними мужчинами. Сидим в кафе, разговор не клеится. Глаза у женихов какие-то рыбьи, невыразительные. Смотрят безо всякого интереса. И тут в кафе входят две девицы лет двадцати. Так, ничего особенного, типовые, без изюминки. А женихов наших не узнать: плечи расправили, пригладили оставшиеся волосы, глаза горят. Тьфу!

А молодым людям мы интересны. Наверное, секса хотят, а детей и свадеб пока не планируют.

Мы с Анютой в тренажёрный зал ходим, роликовые коньки купили.

А на днях поехали к Аньке на дачу и на местную речку отправились. Купальники надели красивые, вдруг там мужчины будут.

На берегу мужчин не оказалось. Вместо них там расположились молодые мамы с детьми. Я загорать не люблю, поэтому сразу полезла в воду. У берега плескались детишки, а самый маленький из них долго смотрел на меня своими ясными, чистыми глазами, а потом улыбнулся, потянул ко мне ручки и сказал:

— Ба-ба.

Конечно он имел ввиду не то, что я баба, а не мужик. Он говорил мне:

— Бабушка!

Протестовать, огорчаться было бессмыслено: устами младенца глаголит истина.

Анька меня окликнула:

— Любаша, что ты там застыла?

Хорошо, что подруга не слышала про бабу, кто знает, как бы она это перенесла? А я подумала:

— Давно у внуков не была. Завтра же поеду!

Так непривычно без тебя

Татьяна Еременко

Так непривычно без тебя.

По правде — очень не хватает.

Так хочется обнять, любя.

Да ты и так об этом знаешь.

Вечерней тишины печаль

Заполнила пространство комнат.

Есть где-то ты, и где-то я.

Но без тебя совсем безмолвна.

И с первым лучиком зари,

Что дарит новую надежду,

Шепчу: «Любимый, позови.

Душой я рядом, как и прежде».

Пусть километры, пусть дожди.

— Судьба! Ну, что за испытанья?! —

Я верю в нас, как веришь ты.

А значит, справимся. Я знаю.

Отцы

Константин Гречухин

— Ну что, поедешь с нами на Эйфелеву Башню?

Я стоял в нерешительности. Надо было заниматься, готовиться к экзамену по публичному праву. Потом подумал, раз отцы зовут, надо ехать. Все будет нормально. А подготовиться, еще время есть, завтра в субботу можно, да еще понедельник и вторник есть. В общем, как всегда, в таких случаях. Как там будет с этим понедельником и вторником, тоже, примерно понятно. Я постарался откинуть страшные мысли. Прорвемся, что уж, там.

Успокоение подействовало мягким и теплым бальзамом по душе. Душа рвалась к приключениям. Да и отцов жалко, у меня в руках хороший фотоаппарат. Хоть и просили пофотографировать их немного на улице. Вроде бы долг свой выполнил… Но ведь, Эйфелева башня, виды, обзоры. Как они там без меня?

Я ринулся по лестнице вниз. Братья возликовали, рванули вперед, будто заманивая меня в глубины метро за ближайшими перспективами впечатлений.

Один черный другой белый. Пер Иоаким и Пер Михаил. Первый с Мадагаскара, второй из Польши.

До сего дня я близко их не знал. Точнее с Пер Иоаким пересекались в Православном институте Сан Серж, который основывался как духовный центр русской эмиграции в Париже после революции 1917 г. Один там жил после обучения. Второй приехал на большую Богословскую конференцию.

Так вот утром за столом и познакомились. Точнее близкое знакомство случилось сначала с пер Михаил. За столом в трапезной. ОН все говорил по английски с другим священником из Италии. Я присел чаю попить. Получается с ними. По ходу беседы у меня, по привычке в пылу беседы вырвалось что-то по русски. Пер Михаил спросил:

— Говорите по русски?

Мне показалось, что у него некий белорусский акцент, ну, и с примесью чего-то европейского.

— Ну да, — протянул я, пытаясь как-то сопоставить его знания. Думалось, что он не слишком им владеет, быть может понимает хорошо, а говорить, ну так…

Но он хорошо делал и то и другое.

А дальше оказалось, что Пер Михаил хорошо знает Пер Иоаким и он его друг.

Вечером мы попили немного вина, ну, а потом они захотели гулять, а узнав, что у меня есть относительно верный фотоаппарат, и фотографироваться.

— Пойдем, ты нас поснимаешь до метро, а мы поедем к Эйфелевой башне. Я там год не был, — попросил Пер Михаил. — Если хочешь, поехали с нами.

— Хорошо, — согласился я, — до метро, думаю, схожу, а дальше надо готовится.

Так вот и поехали.

Пер Михаил — 23 лет от роду. Это белый. Высокий, здоровый и сильный. Веселый. Но в то же время, трезвый по натуре и не опрометчивый, а видно, что думающий, — только не желающий показывать это людям. Что-ж, как сказал Екклесиаст: Знание умножает скорбь. Может в этом дело?

Он был чем-то похож на моего однокурсника, дружбой с которым я очень дорожил и во время учебы и сейчас продолжаю.

Пер Иоаким — 29 лет от роду. Маленький, юркий и сильный. Это черный. По крайней мере так его называет Пер Михаил. Пер Иоаким не обижается, а наоборот смеется. Он тоже немного схватывает по-русски. Но только немного. Старается при случае узнать новые слова. Его отец был военным летчиком и в советское время учился в Москве в Академии какой то военной.

Между собой они часто разговаривают по-гречески. Пер Михаил французский почти не знает. Но, видимо хочет.

Пер Иоаким французский знает хорошо. Точнее, он его знает. С детства.

Иногда им бывает сложно и по-гречески. Тогда я им перевожу. Одному на русский, другому на французский.

Так и пошли гулять.

Пер Иоаким веселился как ребенок. Видно было, что он очень по детски рад приезду друга. Когда он смеялся, глаза его становились какие то особенно наполненные то ли влагой, то ли свежестью, и, казалось, что в них нет зрачков, а есть только один черный сверкающий кружок.

И вся его серьезность (священник ведь) куда-то улетучилась. Становилось ясно, что она его тяготит. Но, что поделать, работа такая. Надо держать форму.

При этом меня он уже не стеснялся. Раньше, при встрече с ним, я выполнял необходимый обряд приветствия священника и шел дальше по своим делам. При этом руку целовать он никогда не давал, а только хлопал по ладошкам и смеялся. Настроение у меня повышалось и дальнейший путь становился заметно легче.

Пер Михаил, наоборот, сразу сказал, что общаться нужно непременно на Ты. Ну хорошо, настаивать я не стал, хотя и было как — то неудобно вначале.

Видно было, что и он очень рад новой встрече с другом. При своем большом росте и могучести, он как как-будто не знал куда девать всю энергию и оттого при случае пытался то ли играючи бороть, то ли хватать Пер Иоакима, то зажав ему шею борцовским хватом и обхватывать своей огромной пятерней его лысую голову, то бегать за ним. При этом, когда Пер Иоаким ловко уворачивался от него, то он говорил: Ууу, черный! В ответ, Пер Иоаким смеялся без намеков на какую — то обиду, а даже наоборот. Ясное дело, что по улице они шли в обыкновенной одежде.

В метро они больше разговаривали между собой по-гречески. При этом, становились то серьезными, то размякали, то снова смеялись.

Вышли на Трокадеро. Было уже темно. Хорошие виды, как они хотели: с огнями иллюминаций со всех сторон и светящейся Эйфелевой башней.

Я начал их со всех сторон фотографировать, приседать, отбегать, как положено в таких случаях. Они с удовольствием позировали. Пер Иоаким подпрыгивал, видимо пытаясь сравняться в высоте с товарищем. Какое-то французское настроение появилось. Вроде на что-то похожее из книг или фильмов — некие романтические позывы. Но не

Перейдя мост решили к самой башне не идти, а найти место где-нибудь посидеть, немного поужинать.

Шли вдоль по набережной до метро, там много ресторанов. По дороге решали что есть. Пер Михаил хотел пиццу какую-нибудь. Я сказал, что в Париже по приезду на пару дней нелогично есть пиццу. Он принял разумность довода. Решили смотреть, что будет по дороге.

Первый угловой ресторан заманивал своим впечатляющим рыбным меню и морепродуктами. Но, как полагается, начинаешь думать, что дальше будет еще хлеще. Прямо как в анекдоте, который мне когда-то поведал один умный ветеран относительно вопроса: Почему у колхозниц самые лучшие жены?

Когда, мол, Всевышний раздавал жен первыми приглашались представители мужского населения согласно установившейся человеческой иерархии: чиновники и так далее.

Заходят первые, видят красивых женщин, шепчутся:

— Ну что, берем?

— Ты что!? Подумай, что дальше будет!

И так далее. Наконец, впускают работников сельских агломераций. Те сразу:

— Ах, ты-ыыыы! Смотри какие красавицы! Хватай пока не разобрали!

Пер Михаилу анекдот понравился, он посмеялся, впрочем, не стол выразительно, но с чувством взвешенной оценки. А я предложил вернуться к первому ресторану, но он ответил:

— Ну, ладно, раз уж пошли, давай еще вон тот посмотрим, — и стал перессказывать анекдот Пер Иоакиму.

Я стал всматриваться вдаль, пытаясь определить что нас ждет.

Ничего хорошего, точнее, приемлемого не издалека не виделось. Хотя, как можно рассмотреть издалека такое заведение в Париже, я стал задумываться чуть позже. Единственно, что только какую-то известную вывеску увидеть. Но в такую мы не хотели. Нужно было что-то французско-оригинальное. На деле, это оказалось не так просто.

Мы удалялись все дальше от первого ресторана, а последующие становились все хуже. То людей мало было в одном, что не внушало доверия, то меню не нравилось. В итоге дошли до какого-то фастфуда и пивной рядом со следующим по ветке метро.

Надо было либо возвращаться, либо где-то оседать, и уже без разницы на предпочтения.

Мне хотелось причитать, но я понимал, что настроение нашей маленькой группы и хорошее начало вечера просто не должно было омрачиться хоть малой да печалью. Поэтому решил взбодрить друзей:

— Вон, там, огни какие-то, да и люди собираются. Идем, там что-то будет.

Там, мы обнаружили очередные пустышки, но увидели ответвление на другую улицу, где были видны еще два заведения друг напротив друг друга на срезе улиц (бывает такое в Париже и часто, примерно подобное явление можно наблюдать в Питере на Пяти углах).

В итоге зашли в ресторан, где сидели пару семей с детьми и компания бабушек-пенсионерок, что является подтверждением качества поставщика питательных услуг. Бабушки во Франции очень требовательны, особенно к досугу. Они ценят красоту и качество своего проведенного времени и не позволят испортить свое времяпрепровождение. Поэтому у них развито как чувство хорошего, так и чувство опасности при отсутствии оного.

Но тут, обнаружилось, что от чего мы бежали-к тому и пришли. Ресторан был итальянский, и как раз-с пиццей.

У меня, лично, желания что-либо искать больше не было, и я внутренне согласился с фатумом.

Мы даже не совещались, а просто попросили выбрать нам место за столом попросторнее.

На деле, ресторан оказался довольно качественный. С добротным меню по всему известному спектру итальянской кухни.

Я заказал, все ту же пиццу, но с рыбой. Вышло вроде и желаемое и действительное.

Пер Михаил взял с ассорти итальянских колбас, чего сразу и хотел. Видимо, это был его вечер. Да как же я сразу то не подумал, ведь он же гость, так, чего гость хочет то и надо выполнять. Вот и вышло, уроком на будущее: Чего гость желает, то и получает, как ни вертись!

Однако, в тот момент я об этом почему то не подумал.

А сейчас, принесли вино мне и шампанское Пер Михаилу.

Пер Иоаким заказал себе большой стейк, или что-то вроде этого. Вина он не захотел, а пил простую воду из кувшина.

Официантка была хорошо выглядящей, улыбающейся, довольно приятной девицей. Она внимательно выслушала каждого, а Пер Иоакиму посоветовала с выбором, объясни что из себя представляет то или иное блюдо.

Наконец, записав все в свою книжечку, она кивнула, развернулась и уплыла. Именно такое ощущение оставалось. Нет, не как в сказке, наподобие лебедя. А просто очень плавно, как будто не ноги ее перемещали, а что-то несло снизу. Наверное это профессиональное, подумалось мне. Видно было, что труд ее не тяготил, а даже наоборот, был частью ее жизни, вдохновением?

Все с облегчением, как награду за удачную прогулку ждали яств.

Пицца не заставила себя ждать и оказалась больше наших ожиданий как в размере, так и в качестве и наполнении. Не понимаю за что берут деньги в Москве? При этом, чем дороже ресторан, тем хуже пицца, точнее, тем меньше в ней того, что должно быть в соответствии с меню.

Как говорится, ожидание праздника-лучше самого праздника. Вот там в предвкушении того, что расписано, у людей формируется сказочная картинка, которой соответствует и обстановка вокруг и возникающие новые фантазии. Кто знает, чего там еще, каждый человек горазд на свои мечты и ментальные фрукты.

И вот…

Вот!

— Что?

— Ваша пицца!

— Моя? — думает человек, но вслух не говорит, место не позволяет. Также это самое место не позволяет ему даже подумать, что что-то не так. Не может в таком ресторане быть чего-то не того. Наверное, господа, это с вами не совсем то? Вы куда пришли? Здесь плохого не предложат. Уже не скандалить ли вы здесь собрались?

И вот, в глазах посетителя пицца вырастает в размерах и наполнении. Все в норме. Это наши представления и ожидания не совсем правильные. Да и пиццу, все по-разному готовят. И

А в ответ официанту следует огромная улыбка:

— Спаа-ссиибоо!!!

Чего и следовало ожидать. Не вы, первые — не вы, последние. Служитель хорошего настроения разворачивается и уходит в предвкушении больших чаевых. Как же? Такоййеее меестоо!

Я откинул былые думы и принялся за вилку и нож. Посмотрел на Пер Иоакима:

— Вы будете, давайте я Вам отрежу.

— Нет, нет, я подожду, сейчас мне принесут.

Я посмотрел на Пер Михаила, он сказал коротко:

— Ешь!

Я принялся, но все же предложил еще раз Пер Иоакиму.

Он сказал:

— No, — и посмотрел вбок в сторону официанток в надежде увидеть идущую к нему.

Наверное в ожидании у него повышалось настроение, подумалось мне, и наверное аппетит не хочет сбить от предвкушаемого.

Со своей стороны мне было не совсем удобно аппетитно вкушать яства, когда рядом сидел человек, пусть и ожидающий своего праздника, но сейчас, все же, немного грустный. Я еще раз неловко предложил ему, но тот только покачал головой и ответил:

— Mange, mange.

Ну, я с чистым сердцем и продолжил, хотя оно отчего-то говорило, что ему не совсем опрятно при этом.

Но по мере уменьшения наших пицц, увеличивалось и время ожидания Пер Иоакима, которое возымело свое действие в выраженном нетерпении, которое он проявлял в частых оборотах и броских выразительных взглядах на служителей культа итальянского питания. Глаза теперь у него блестели по особому.

К слову сказать, они были довольно хороши собой и по человечески приятны, что выражалось в простой манере общения и внимательном и вежливом отношении. Это выступало с их стороны аккомпанементом нашему достойному аппетиту, разыгравшемуся после впечатлений вечернего Парижа.

И вот, когда одна из них обслуживала столик впереди нас, я попросил ее подойти, она обернулась и стоя возле Пер Михаила сказала, что все в порядке на мой вопрос о том, что происходит со стейком Пер Иоакима.

Пер Михаил тогда еще мало понимал на французском, поэтому во время разговора стал особенно внимательным и даже перестал есть.

Но официантка все больше кивала головой, сказала окончательное ОК! и двинулась в сторону своего пункта управления в центре ресторана.

Это вселило в нас уже последнюю и окончательную надежду, так как ждать больше было уже несерьезно.

Мы переглянулись с Пер Иоаким и было заметно усмирение в его глазах, которые будто выразили согласие с ожиданием, но будто сообщали, что он уже не особенно доволен, и ожидание начинает переходить условные границы.

Есть пиццу он уже наотрез отказался, вино не пил, а только подлил в бокал воды из графина.

Пер Михаил указал мне на еду.

Спустя время и я вспомнил, что мне еще полагается десерт.

Подошедшая официантка, сказала, что сейчас принесут, а мне показалось, что она как то об этом и забыла. Я решил ей напомнить еще и о кофе. И как то странно, что вроде она то ли не понимает меня, то ли вообще сложно ей на французском.

Принесли кофе и десерт.

Тут Пер Иоаким не выдержал, и тоном еще не гневным, но довольно требовательным вопросил о судьбе своего стейка.

Официантка встрепенулась и сказала, что ничего об этом не знает. Тут мы переглянулись.

Позвали ту, что принимала заказ т особенно мне понравилась. Она в манере общения менеджера с клиентом, которая не предусматривает победы клиента возразила, что никакого заказа не было, а было решено (наверное принято ей по своим каким-то ее причинам), что Пер Иоаким будет еще думать.

Мы смолкли.

Первым взбодрился Пер Иоаким. Он начал вспоминать технические события разговора, напоминать ей, что никаких условий о думах и в роду не было. Но, она со спокойным, выдержанным тоном, видимо натренированным в боях на поле ресторанного сервиса, продолжала твердо и убедительно говорить о том, что в данном случае, права она.

Мы предложили Пер Иоакиму сделать заказ сейчас, но он только взмахнул руками и отказался, сказав, что есть он не хочет.

Мы сникли. Ругаться было бесполезно.

Пер Михаил разлил оставшееся вино, при этом Пер Иоаким отказался пить даже воду.

Нет-нет, мы выдавали результаты своей внутренней рефлексии:

— Но ведь мы же сколько раз их подзывали, уточняли?

— Да, говорила, что все готовится. В чем же дело тогда?

— Может, действительно не понимает по-французски? Кто она-итальянка, что не совсем понимает по-французски? В целом, похожа.

Тут вышел из состояния внутреннего анализа Пер Иоаким и повернувшись ко мне сказал:

— Если бы я не был священником, то я бы ее побил.

Я перевел взгляд на Пер Михаила, наверное искал для себя объяснение или оправдание этим словам. Но тот, видимо не понял смысла произнесенного.

Пер Иоаким потребовал перевести ему.

Выслушав, Пер Михаил вскинул голову на Пер Иоакима и звонко с удивлением спросил:

— Африка?!

— Да, — ответил товарищ и опустил голову. Но только на мгновение, снова вскинувшись, он продолжил:

— Да! А какое она имеет право так с людьми обращаться и разговаривать?

Мы ничего не отвечали, но как-то поняли, что надо срочно уходить отсюда, и я сказал:

— Пер Иоаким, пойдемте, там через дорогу еще одно заведение есть. Там что-нибудь возьмем Вам.

— Нет, я ничего не хочу!

Однако, мы зашли туда. Но по всей видимости, Пер Иоаким если и хотел есть, то уже это было вторично по отношению к настроению и общению за ужином. Обстановка здесь не впечатляла.

Посмотрев по сторонам, он сказал:

— Пойдем.

Что по-французски звучало как: On y va!

Это уже утвердительно и безоговорочно.

Мы двинулись вдоль улицы к метро.

— Ничего, Пер Иоаким, сейчас дома сделаем все, хорошо посидим.

Пер Михаиле схватил его за плечи и начал ободряюще трясти. Это подействовало. Он улыбнулся.

Нам как будто стало легче и мы ускорили шаг. Пер Михаиле начал о чем-то оживленно беседовать с другом на греческом, видимо, пытаясь его отвлечь.

Каждый по-своему и на своем языке, мы его ободряли как могли. Ему от этого, наверное некогда было печалиться, так что он снова развеселился. Но внутри оставался все еще какой-то серьезный, будто нес в себе что-то. Так мы и пришли домой.

На следующий день Пер Михаил уехал к себе в Маастрихт. Я проводил его до метро.

На прощание он сказал:

— Будь мудрым.

Я задумался.

По приезду, следующим утром, он отправил мне сообщение:

— Где Иоаким?

— Не знаю, я заходил к нему, но его не было. С утра не видел.

— Молись за него! Может быть, он к официантке поехал.

27.01.17

Солдаты в белых халатах

Владимир Синявский

Противочумные костюмы,

Перчатки, маски и очки…

На карантине мир, безумен!

Врачи на страже. Вопреки.

Страдания, тревоги, слёзы.

Болезнь коварна и слепа.

И жизнь как-будто бы в наркозе.

На похвалы толпа скупа.

Но смерть страшит, когда вдруг рядом.

Врачам теперь хвала и честь!

Надолго ли почёт, награды?

И лестных слов сейчас не счесть…

Но человек в халате белом —

Солдат, вся жизнь — с болезнью бой!

Он благородным занят делом

И в будний день, и в выходной.

Пройдет и эта пандемия,

И вирус будет побежден.

Но всех охватит амнезия:

Забудет мир, кем был спасён…

Между жизнью и смертью

Владимир Синявский

Люди в белых халатах,

Время битвы пришло!

Ваша цель — не зарплата,

Жизнь спасать — ремесло.

Не нужны здесь дебаты —

Страшен бал Сатаны!

Но как Света солдаты

Были Вы рождены.

Стёрлись лица и время,

Семьи снятся в ночи.

У постели больного

Погибают врачи.

Дни ползут бесконечно.

Скрыт усталости след.

Врач с улыбкой сердечной,

Сквозь горячечный бред,

Снова видит в палатах

Умоляющий взгляд.

Кровь и пот на халатах,

И «ни шагу назад»!

Между жизнью и смертью…

Не с огнём и мечом,

А с уменьем и честью

Тот, кто смог быть врачом!

Облака краснеют кремом

Александр Кузнецов

Облака краснеют кремом,

На траве туман сгустился.

Шаром огненным, рутинным,

Солнце за горой спустилось.

Догорал, за речкой жёлтый,

Незатейливый закат.

Ночь тихонько в небе звёздном,

Выходило на парад.

Я и сам заметил в тучах,

Месяц маленьким ребёнком,

Шапку набок нахлобучив,

Выползал гулять спросонок.

Под вечным древом сидит старик

Александр Кузнецов

Под вечным древом сидит старик.

Поёт он песню, разумен стих.

Летит та песня и звук её,

Сердца пронзает своим огнём.

И тот кто раньше душой черствел.

В уме созревшем, он жизнь воспел.

Пусть песню всю дед не споёт.

Душа надеждой уже живёт.

Холодное солнце

Александр Кузнецов

Холодное солнце,

И тучи толпой.

Ползут над оконцем

В чужой край, глухой.

Лучи золотые

Пронзили лазурь.

Цветы полевые

Покинула хмурь.

В дубравах так тихо,

Что птиц не слыхать.

И хочется утром,

Всей грудью дышать!

Сергей Козин

Майская гроза

Грозилась кудлатая туча,

Пронзающим взглядом сверкала,

Ворчала басом могучим,

Свой голос, размяв для вокала.

Притих хулиганистый ветер,

Как в хищнике, смолкло дыханье.

И, судя по этой примете,

Гул ливня застыл в ожиданье.

А ласточки, низко летая,

Озвучат народа примету,

Май месяц, весну завершая,

Грозит приходящему лету.

26 мая 2020 г.

Весна

Татьяна Смышляева

Как только растаял снег

И оживает природа.

Всё зеленеет вокруг

В это время года.

Ивы распушились у пруда,

Шелестят листвою берёзы,

Им не страшны холода,

Не страшны никакие прогнозы.

Расцвела черёмуха —

Вот очарование!

Вслед за этим неприменно

Ждёт похолодание.

Ароматом наполнился воздух,

Разносит ветер бушующий,

Черёмухи запах пьянящий,

Запах сирени волнующий.

Яблони в цвете, как облако

И рябины кудрявятся.

У уточек на пруду

Скоро утята появятся.

Желтеют везде одуванчики,

Голубеет в траве вероника.

В мае, в конце месяца

Зацвела земляника.

И солнцу в небе весеннему,

Взирая вокруг, улыбнусь.

Как хороша ты, сторонушка,

Моя ненаглядная Русь.

Контраст жизни

Татьяна Смышляева

Один доброжелателен,

Другой всегда сердит.

Один в движении всегда,

Другой весь день сидит.

Один по жизни оптимист,

Другой унылый.

Один здоровый человек,

Другой же хилый.

Один умён и честен,

Другой обманщик, вор.

Один накормит, пожалеет,

Другой устроит мор.

Один так непорочен,

Другой подвержен блуду.

Один наводит красоту,

Другой же гадит всюду.

Один лишь доброе несёт,

Другой устраивает склоки.

Один в аспирантуре,

Другой мотает сроки.

Один любовью дорожит,

Другой лишь только губит.

Один посадит дерево,

Другой же рубит.

Один к природе бережно,

Другой всё разрушает.

Один спасает жизни,

Другой уничтожает.

Один всё что-то создаёт,

Другой только теряет.

Один лишь молится за всех,

Другой всё проклинает.

Один с любовью к Родине,

Другой её ругает.

Один в труде почётен,

Другой всё пьян бывает.

Один день ясный, солнечный,

Другой ненастный.

Один счастливый человек,

Другой несчастный.

Один лишь богатеет,

Другой же всё отдаст.

Как белое и чёрное,

Вот жизни всей контраст.

Знакомство по объявлению

Татьяна Смышляева

Я Вам пишу. Вы объявленье дали —

Подругу ищите себе.

И письма многие прислали

Решив всё изменить в судьбе.

Я не красавица с обложки

И грудь волною не встаёт.

И не от шеи мои ножки,

Бог этого не всем даёт.

Невысока я ростом тоже,

Но всё ж надеюсь — вдруг?

Мне очень хочется чтоб рядом

Был надёжный, верный друг.

А Вам же нужно пышнотелую,

Чтоб умела хорошо готовить

И все желанья исполняла,

Да не могла прекословить,

И у Вас же сорок соток,

Мне не справиться совсем.

Да и кроме этого ещё

Много есть других проблем.

Огород же надо обрабатывать,

Чтоб было всё в порядке.

Но меня же схватит хондроз

Прям на десятой грядке.

Вот ведь запросы у мужчин:

Чтоб была красавица в округе

И умела машину водить,

Или жила чтоб на юге.

А как же любовь и симпатия?

Чтоб было тепло с ним и в стужу,

Хочется же встретить очень

Мне родственную душу.

И у меня ж не такие параметры,

Но всё ж надеюсь — вдруг?

Мне просто нужно чтобы рядом

Был настоящий, верный друг.

Пусть ничего у меня нет

Татьяна Смышляева

Пусть ничего у меня нет,

Пусть я живу других беднее,

Но за границу я не рвусь,

Отчизна наша мне роднее.

Пусть я в простых вещах хожу

И кошелёк мой пуст в кармане.

Я воздухом своим дышу

И моюсь в жаркой русской бане.

Пусть не имею ничего,

Обедаю не ресторанах,

Но не найду милее мест

Я ни в каких далёких странах.

Пусть небогато я живу,

Дороже мне людей всех братство

И небо мирное и русские края —

Вот наше главное богатство!

Первое свидание

Николь Аракелян

Давай отправимся куда-нибудь одни,

Закажем кружечку горячего глинтвейна,

И глядя на вечерние огни,

Уютно расположимся в кофейне.

А после, под симфонию из сна,

Ты пригласишь меня на тихий танец,

И нарисует нежная весна

Зардевший на щеках твоих румянец.

Ты мне подаришь белых роз букет,

Они хранят твое очарование,

Как тонкой страсти чувственный букет,

Как трепетное первое свидание.

Признание

Николь Аракелян

Как прекрасна ты в бархатном свете

От серебряной полной луны,

Так не может никто на планете

Подарить мне дыханье весны.

В поцелуе летящего ветра.

В синем небе, мерцании звёзд,

Узнавая любви все секреты,

Я пленён ароматами роз.

Мне обратно уже не вернуться,

На свой прежний извилистый путь.

Ты дала мне возможность проснуться

И сумела вкус жизни вернуть.

Об идеалах

Николь Аракелян

Меня пугает слово «идеал»,

Меня пугает слово «совершенство».

Убогим и бессмысленным он стал.

И достигать его нам бесполезно.

Неужто вместо призрачных надежд,

Сложнее развивать свои идеи,

Срываться со своих обжитых мест,

Бежать за тем, что ускользнёт как змеи…

Тягаться и завидовать тому,

Чей путь с твоей дорогой параллелен.

Ты должен и обязан почему

Мечты других вместо своих лелеять.

Ты, находя других, себя терял.

Но чем сложнее, тем и интересней.

Зачем тебе убогий идеал?

Пойми, ведь это просто бесполезно.

Ты поёшь

Николь Аракелян

Одуряюще — прекрасный

Сон, что на луне растущей,

Предрекает исполненье

И становится зовущим.

Он сплетён из ярких вспышек

И из антрацита ночи,

Из мелодии, что льётся,

Душу, разрывая в клочья.

Своим голосом волшебным

Ты поёшь, читая мысли,

Проникая в подсознанья,

Возвратя к истокам жизни.

И подходишь близко — близко.

Прикасаешься ладонью,

И как будто бы желанье

Сокровенное исполнив.

Все чарующие звуки,

В бархатном слились мгновенье,

И осталось мне на утро

О тебе стихотворенье.

Тоска — безумно глубока

Андрей Нерушенко

Я мог! Писать не о любви…

И здесь, быть может нет её.

Пришёл я в мир плодом любви.

В мир полный сломанных берёз.

Я рос! Или меня растили…

А может удобрение в корни положили.

Я быстро вырос, мудрый стал.

И ветер полюбил, он меня один — ласкал…

Настали времена лихие, кора тверда,

Хотя не точно это, чувствую сил потерю, я…

Вокруг меня несутся тени злые,

А может ощущаю просто, так я…

Я мог! Писать не о любви…

Но полон буду от неправды.

Скучаю по тебе, зловещее создание.

Берёза помнит как ее сок любили…

Отрывок из сказочной повести «Унвейт»

Валентина Коскина

Огромный красный диск только вставал из-за высоких, покрытых белыми шубами гор, когда гномик Унвейт Л'Алсорен вышел на поверхность и огляделся.

Долина была вся в розовеющем в лучах восходящего солнца снегу, и Унвейт потёр рукой замёрзший нос.

— У, как холодно! — пробормотал он и, заметив в нескольких метрах от него зайчонка, помахал рукой. — Привет, Дин!

— Привет! — тот подбежал. — Твой папа уже закончил новый меч?

Унвейт отрицательно покачал головой, присел на камень и стал что-то чертить пальцем на снегу. Ему очень хотелось увидеть этот клинок, тёмные ножны коего обвивали дубовые листья из золота и исписаны древними гномьими рунами.

Но Лариандис Л'Алсорен, отец Унвейта, не разрешал своему маленькому сыну и близко подходить к кузнице.

— Нет, Дин, — ответил, наконец, гномик. — Однако скоро он завершил свою работу, и тогда я смогу полюбоваться на меч. Уверен, то будет самое лучшее творение папы…

–…ибо лишь один раз можно создать шедевр, что больше никогда не повторится? — Дин чуть улыбнулся. — Ведь эти слова часто говорит ваш мудрец Уалирос.

— Да, — Унвейт встал и потянулся.

Из темноты пещеры донёсся голос Лариандиса:

— Унвейт! Где ты?

— Я здесь, папа, — отозвался малыш и глянул на Дина. — Давай встретимся сегодня после обеда возле Кряжистого Дуба?

— Хорошо, — зайчонок повёл ушами и заскакал прочь.

А Унвейт вошёл в пещеру.

Там было темно, тем не менее гномик увидел своего отца, ведь все подземные жители видели во тьме просто замечательно.

Лариандис поманил сына к себе, и тот, приблизившись, увидел в руках кузнеца большой, хорошо огранёный адамант.

— Какой красивый! — восхитился он.

— Бриллиант, — улыбнулся Лариандис. — Я решил сделать его главным украшением моего нового творения и рад, что он тебе нравится.

Он довольно погладил бородку. И ему пришёлся по душе адамант, ибо тот был самым красивым драгоценным камнем, что когда-либо попадал в руки гномов Ахтхока.

Адаманту было уже почти семь веков.

Предание гласило, некогда им владел величайший в мире маг Рондиалли, назвавший его Мустиларгом, Бриллиантом Удачи.

Маг передал камню часть своей силы, и теперь адамант был волшебным.

Лариандис надеялся, Мустиларг принесёт ему счастье.

Они с Унвейтом зашагали по озарённому двумя факелами коридору.

Откуда-то из недр гор доносились гулкие удары кирок — там работали гномы, ища новые драгоценности.

— Он волшебной и называется Мустиларг, — сказал Лариандис. — Его дал мне Уалирос. Значит, и меч мой тоже станет магическим.

— Правда? — тёмные глаза Унвейта заблестели. — Здорово, папа! И я…

— Лариандис, Лариандис! — позади раздались быстро приближающиеся шаги. Л'Алсорены обернулись и увидели спешившего к ним молодого полного гнома. — Прошу, подожди немного!

— Что случилось, Клиндирс? — Лариандис остановился.

Конец ознакомительного фрагмента.