Тайны прадеда. Русская тайная полиция в Италии

Валентина Пичугина

Прадед автора книги, Алексей Михайлович Савенков, эмигрировал в начале прошлого века в Италию и после революции остался там навсегда, в безвестности для родных. Семейные предания приобретают другие масштабы, когда потомки неожиданно узнали, что Алексей после ареста был отправлен Российской империей на Запад в качестве тайного агента Охранки. Упорные поиски автора пролили свет на деятельность прадеда среди эсэров до роспуска; Заграничной агентуры в 1917 г. и на его дальнейшую жизнь. В приложении даются редкий очерк «Русская тайная полиция в Италии» (1924) Алексея Колосова, соседа героя книги по итальянской колонии эсэров, а также воспоминания о ней писателей Бориса Зайцева и Михаила Осоргина. На обложке: «Лигурия», итальянский рекламный плакат, 1920-е гг.; фрагмент документа из полицейского досье на А. М. Савенкова.

Иван

Пятакин справедливо полагал: все, чем может гордиться мужчина на склоне лет, у него состоялось. И служба, и семья, и достаток.

И считал себя счастливым.

Много лет он был управляющим известного далеко за пределами губернии Преображенского стекольного завода, успеху которого в немалой степени способствовали и природные богатства региона: месторождения огнеупорной глины, извести и пригодного для стекловарения песка. Продукция завода была востребована, а горожане обеспечены работой и стабильным заработком. При заводе были четыре стеклоплавильные печи для обжига, два конных привода, и гордость Ивана — собственная аптека.

Отдав предприятию большую часть жизни, Пятакин, по сути, и был его хозяином, ибо юридический владелец, господин Рашутин, появлялся здесь наездами, от случая к случаю, доверял управляющему, как самому себе, и в дела не вмешивался. И не было еще случая, чтоб Иван хоть в чем-то его подвел.

Выросший в семье зажиточного середняка, прочно стоявшего на земле, он был начисто лишен врожденного раболепия пред сильными мира сего, и его взаимоотношения с Рашутиным, скорее, походили на дружбу двух компаньонов. Даже когда старшая дочь Ивана, эта дуреха Дарья, вопреки воле отца, вышла замуж за простолюдина Никитку Ляпина, предпочтя того одному из богатейших родственников Рашутина, то и это не омрачило их отношений. Иван же, так и не сумев простить дочери ее вольнодумства, надежды свои возлагал теперь на младшенькую, Дуняшу. Ну, а Дарью тем же годом отселил с глаз долой, купив ей в Андреевском добротный дом, где она и проживала отныне вместе с Никиткой и всем своим исключительно женским приплодом…

Алексей был главным финансистом и правой рукой Ивана, в тандеме с которым тот и держал на плаву это мощно развивающееся производство. Молодой мужчина нравился Пятакину светлыми своими мозгами и вполне респектабельной внешностью. Ходили, правда, слухи о его многочисленных победах на любовном фронте, но это только поднимало его в глазах Ивана, втайне мечтавшего обвенчать его с Дуняшей.

Отличная была бы пара!

…В тот день на заводе торжественно отмечали открытие новой линии производства, и люди пришли сюда целыми семьями. В ожидании праздника ребятня беззаботно резвилась на лужайке, гоняясь друг за дружкой да за пришлыми собаками, мужики безбожно смолили в сторонке, а женщины, обрядившись в лучшие свои одежды, лузгали семечки, живо обсуждая последние сельские сплетни.

Решив, что более удобного повода для знакомства и не сыскать, Иван пригласил на открытие и Александру с Дуняшей. Представляя дочку Алексею, не без радости отметил, как та, протягивая руку, будто споткнулась обо что, смутилась и потупила взор. И, дабы развеять ее смущение, Алексей приветливо улыбнулся:

— Ну и как вам наше детище?

— Впечатляет… — молвила она, стараясь не глядеть на него. — Папа много о нем рассказывал, а теперь вот и сама вижу…

Иван ненадолго оставил молодых, — пусть пообщаются. Сам же отошел к группе рабочих, ни на минуту, однако, не выпуская дочь из вида.

Чуть поодаль стояла Александра. При встрече, стараясь держаться непринужденно, она лишь кивнула Алексею, и тот ответил. То, что дочь рядом с ним, и они о чем-то оживленно беседуют, вызывало в ней чувство досады, и она едва сдерживалась, чтоб не подойти и не увести Дуню за руку. Ну нельзя же так злоупотреблять чьим-то вниманием! Да и что можно столько времени обсуждать! Прислушалась — нет, до нее долетали лишь обрывки фраз, смысла было не разобрать. И, не сводя с Алексея истомившихся глаз, она молила лишь о том, чтоб он взглянул и в ее сторону тоже.

Но его мучили сейчас совсем иные видения… Эти воловьи, с поволокой, глаза проникали ему в самое сердце, и когда девушка смотрела на него, просто и приветливо, они, подернутые влагой, наливались такой тяжелой густотой, что ему делалось жарко. Каштановые волосы были забраны в незамысловатый тугой узел, и он даже головой тряхнул, представив на миг, как рассыпаются по плечам эти податливые кольца, в которых так сладостно закопаться!.. А уж когда Дуняша отошла, одарив его кошачьей грацией, Алексей был окончательно повержен…

Случайно поймав настороженный взгляд Александры, он усмехнулся. Вряд ли она задумывалась, в какую обольстительную красавицу превратилась ее дочь, и, сама того не ведая, отвоевывала у матери куски ее былого пространства…

И там, на заводе, и дома он с удивлением ловил себя на том, что думает о Дуняше. До дыр затерев и свои слова, и ее ответы…