По всем частотам. Сборник

Валентина Осколкова, 2020

От мая 1982 года до июля 2019, от Афгана до Сирии – герои этих историй идут вперёд, до самого конца и ещё дальше. Кто-то возвращается из-за грани, кого-то выводит загадочный мальчишка-Проводник, а кто-то просто хочет понять – и вернуть – родного человека.Однажды эти истории сплетутся в одну, и прозвучит по всем частотам: «Я Русич, я Русич, кто меня слышит, приём…»

Высота

Афганистан, май 1982 г.

Я хотел бы остаться с тобой,

Просто остаться с тобой,

Но высокая в небе звезда

Зовёт меня в путь…

Виктор Цой

Ветер крепчает.

Ещё недавно он нёс тебя в ладонях, а теперь треплет стонущие от его ярости деревья, мотает ветки, а с ними и тебя, хотя кажется, что это не ты, а земля далеко внизу раскачивается.

Хочется обратно — в мягкую, уютную тишину поднебесья.

Или хотя бы вниз.

А ты висишь — ни туда, ни сюда…

Воздух прошивает резкий, как выстрел, треск, и под сдавленное «Ой, ма-а!» земля принимает своё сбежавшее было чадо обратно.

— Ну чего орёшь, а? — раздаётся в ответ насмешливое, и рядом возникает чернявый парень на пару лет старше. — С дуба рухнул, да? Говорили же: не можешь отцепиться сам — жди, пока снимут, а не дрыгайся, а то купол порвёшь, чего непонятного, а?

Кавказский акцент не портит быструю речь, а деланная сердитость — дружелюбной улыбки.

— Нет, — мрачно и избирательно отвечаешь, старательно отряхивая коленки. — С «дубом» вместе, не видишь, что ли?

Парень не только видит, но и увязывает уже сноровисто стропы того самого «дуба», Д-1-5У. Отвлекается на секунду, только чтобы спросить деловито:

— Жив-цел хоть?

— Да вполне. А чего так долго искали-то?

— А нечего было на ёлки садится!

— Да я пытался отвернуть! Это всё ветер…

— Раньше надо было отворачивать, стропы управления тебе для красоты даны, да?.. Да не переживай, не ты один «прилесился», полвыброски с ёлок снимать пришлось. Да, кстати… Руслан.

Ты на секунду замираешь, потом радостно хватаешь его протянутую ладонь:

— Олег! А я тебя раньше не видел на аэродроме.

— А я тебя тоже. Первый раз прыгаешь?

— Ха! Четвёртый!

В твоих глазах — голубая высота, в которую так влюблён. Которую покоряешь шаг за шагом.

В понимающем взгляде Руслана — тоже.

…Здесь небо совсем не то, что в детстве. Злое, чужое, выцветшее.

Да и Олег уже не тот «с дубом рухнувший» пацан с ДОСААФного аэродрома.

И не тот жаждущий подвигов юнец с новенькими лейтенантскими погонами любимого небесного цвета, что прилетел в ДРА и задохнулся жарой с первого жадного вдоха… Афган таких, восторженных, ломает быстро, без поблажек и скидок на возраст.

Выжил — молодец. Вот тебе новая боевая задача.

И новая высота, которую предстоит покорить…

Старшему лейтенанту Огарёву не спалось. То ли в воздухе витало что-то этакое, то ли сознание пыталось убежать от тревоги за грядущую операцию — лезли в голову смутные картины сельского аэродрома, бередил память голос лучшего друга, а ноги сами несли куда-то.

Впрочем, и так ясно, куда. Говорят, в Италии все дороги ведут в Рим… В Баграме же куда ни пойдёшь — всё одно окажешься на аэродроме.

Олег кивнул знакомым бойцам, остановился в стороне и прикурил неторопливо, смакуя первую затяжку. Мир стремительно, как по щелчку, проваливался в темноту восточной ночи, зажигались огни, где-то поодаль перекликались голоса устроившихся прямо на «бетонке» в ожидании размещения солдат, прибывших последним бортом.

Перед операцией в Баграм стягивались силы, так что авиабаза даже в ночи продолжала жить какой-то своей, особой жизнью.

— Эт ты чё… святой, что ли? — выцепил слух невольно.

— Святой… Да нет пока! — энергичный голос с характерным горским акцентом заставил Олега вздрогнуть. — На всё Божья воля, да…

— Пока, значит? А потом чё? В попы подашься?

— А может и так!

— Руслан! — не выдержал Олег, окончательно убеждаясь, что это не сон, не галлюцинации, а вот он, его друг, сидит среди других бойцов, улыбается белозубо в ночном сумраке.

А потом оборачивается резко, подскакивая:

— Дуб, ты! Ой, то есть, вы, товарищ старший лейтенант! — привычная насмешка в голосе Руслана окатила тёплой волной воспоминаний.

Не смущаясь чужих взглядов, Олег сгрёб товарища в объятья, вглядываясь в знакомые, кажущиеся когда-то такими странными черты лица. И с некоторым затаённым удовольствием отметил, что наконец-то догнал старшего друга по росту.

— Ну, здоро́во, кунак мой. Встреча так встреча, — засмеялся Руслан, отвечая таким же внимательно оценивающим взглядом.

— И тебе не хворать, дружище! Тоже с нами, что ли? Хотя… — Олег нахмурился, перебирая в памяти известных ему «соседей» по операции, — нет, похоже. Вы когда выдвигаетесь?

— А Бог его знает, приказ пока не довели.

— Бог-то, может, и знает, но лучше б Он сделал так, чтоб нам вместе идти… — вздохнул Олег, механически крутя в пальцах потухшую сигарету. — Что Ему, сложно, что ли?

Особой религиозностью комсомолец и офицер Советской армии Огарёв — в отличие от друга — не отличался, хотя охотно соглашался с Русланом, что Кто-то там, конечно, есть… но.

Но.

Из них двоих именно по-горски горячий Руслан нашёл себя в вере. Причём не в родной — среди родных нохчи Руслану искать истину было неинтересно, с неба он привык смотреть исключительно вдаль.

Разыскал он её на полке у бабушки Олеговой одноклассницы Катьки. Истина оказалась ветхой книжкой, битком набитой чудны́ми ятями и ерами.

Книжка называлась «Евангелiе».

С Катькой у Руслана, кстати, так ничего и не вышло, но он не унывал. Главная Встреча в его жизни уже случилась.

— Нет, Ему-то несложно… — задумчивый голос Руслана вырвал Олега из воспоминаний. — Но, видать, у Него другие планы. Но ты не переживай, кунак! — Руслан хлопнул друга по плечу. — Я всё равно в душе с тобой буду, ты ж знаешь!

Олег улыбнулся и дальше спорить не стал. Зачем портить драгоценные минуты встречи пустым упрямством?

— Как там Юлька? — вместо этого спросил он чуть дрогнувшим голосом.

— А тебе что, не пишет? — хитро прищурился Руслан.

— Вдруг тебе чаще… — привычно смутился Олег. — Последнее письмо недели две назад пришло.

Смешно, но он до сих пор не мог привыкнуть к тому факту, что собирается жениться на сестре лучшего друга. То есть, в их с Юлькой взаимных чувствах он ни капли не сомневался, но перед Русланом всё время тянуло оправдываться, хотя никакой вины за Олегом не было.

Кто виноват, если у лучшего друга и сестра оказалась — лучшей на свете девчонкой?!

— Да всё у них хорошо, ждёт она тебя. Вот вернёшься, сыграете свадьбу…

— А шофером… тьфу, шафером пойдёшь?

— А позовёшь — пойду!

— А зову!

— Ловлю на слове!

И друзья, переглянувшись, рассмеялись.

Было в этом что-то дикое: вот так планировать свадьбу — посреди войны, накануне сложной операции, торча посередь авиабазы в чужой стране…

Но они же с Русланом всегда такие были — самую малость «с дубом рухнувшие». В конце концов, из самолёта с ранцем со спиной не всякий добровольно выпрыгнет! И не свяжет с этим всю жизнь — голубым беретом.

Олег спохватился и заново прикурил потухшую сигарету. Жестом предложил другу: будешь?

— Курить — бесам кадить! — со смехом мотнул головой Руслан.

— Тяжело же вам… святым, — фыркнул Олег.

— Ну хоть ты не начинай, да? Не святой я, не святой, просто не курю.

— Да чего тебе ещё для святости-то не хватает? Этого, как его… ореола над головой, что ли? — Олег, позволяя себе немного дурачества, окинул друга наигранно внимательным взглядом. — О, смотри, сияет вроде!.. А, нет, это фонарь сзади светит.

— Ну, хватит, — мягко оборвал его Руслан. И неуловимо посерьёзнел: — Все хотят святыми стать, Дуб. Но не все об этом догадываются.

— Да ну тебя… — Олег загасил окурок. — Может, чаю пойдём выпьем? Просто чаю, ты не думай, нам обоим завтра голова здоровая нужна… Отпросись у взводного своего, а?

Прозвучало как-то жалобно. Расставаться с обретённым другом не хотелось.

И думать о завтрашней операции тоже.

— Ну давай, — легко согласился Руслан. — Вон идёт, кстати, значит, ща размещать нас будут… Вещи закину — и двину, ты только скажи, куда.

У «сверхсрочного» сержанта свои преимущества… Руслан в армию именно что вернулся, спасибо дедовому благословению, отцовским знакомым и собственному бараньему упрямству, которое его выручало с детства. Такого попробуй не пустить.

Тем более, что рвался Руслан не просто «в армию»…

Он никогда не говорил, — а Олег не спрашивал, — связано ли это было с тем, что заехавший к другу в отпуск Олег похвастал поданным рапортом.

Тем самым, судьбоносным — «афганским».

…Чай горчил. Так это, пожалуй, и отпечаталось в памяти Олега: задумчивая улыбка Руслана, темнота за окном, горечь на губах — и горечь внутри, от расставания, тревоги и неизвестности.

— Давай, свидимся ещё, — обнял он товарища на прощание. Как бы ни хотелось просидеть так до рассвета, выбора не было.

Армия не знает слова «хочу», в армии есть только «надо».

— Обязательно свидимся! Береги себя, Дуб, тебя Юлька ждёт.

— Тебя тоже! — И вдруг вырвалось помимо воли: — Так что ты уж без меня не помирай, понял?

— А с тобой, выходит…

— Хватит! — Олегу самому стало не по себе.

Не накликать бы беды неосторожными словами.

— Не боись, Дуб! — усмехнулся Руслан. — Я тебя не брошу. Обещаю.

— Эх, был бы ты в моём взводе…

— Боже упаси!

От притворного ужаса в голосе Руслана оба расхохотались — и горечь отступила.

Обнялись ещё раз — и резко разошлись. Спиной чувствуя Русланов взгляд, Олег заставлял себя твёрдо шагать вперёд по тёмному военному городку — луна, ещё минуту назад заливавшая всё серебряным светом, скрылась за тучей.

И почти как наяву слышал вслед мягкое: «Помоги, Господи…»

Сердце беспричинно кольнуло тревогой.

Когда он обернулся, темнота уже проглотила Руслана без следа.

Ночью Олегу снится сельский аэродром. Выгоревшая трава, нагретые бетонные плиты, команды инструктора — и Руслан, как всегда рядом, как всегда лихой, загорелый:

— Ещё выше хочу! Что толку одну и ту же высоту каждый раз брать, а? Надоело!

Остатки сна, тая, смешиваются с явью — за мгновенье до подъёма.

«Высоту брать…»

Здесь другие высоты и берут их по-другому.

Так что прочь лишние мысли из головы, сжал зубы — и вперёд, в новый день, в гостеприимно распахнутое чрево «вертушки».

При всей своей любви к небу, вертолёты Олег ненавидит. За напряжение каждого нерва, за чувство собственной беспомощности, пока тебя болтает в железной летающей коробке, и проплывают мимо скалы, стелется внизу до головной боли зазубренная по аэрофотоснимкам местность.

Где-то там, внизу — опасность. Враг.

Туда-то вам и надо…

Вниз, вниз! Высыпаетесь, как горох, со злыми матами, прямо под выстрелы «духов».

Вниз, стреляя по пещерам следом за открывшими огонь вертушками.

А потом по мосту через реку — вверх! Пулемёт душманов, что поджидал у моста, подавили из АГСа, переправились и — вперёд, вперёд, всё выше и дальше. Почти к самому небу, туда, где тишина и не хватает воздуха.

В горах всё просто: кто выше — тот и прав. А значит, умри, но займи высоту.

Так что вперёд, по горным тропам, по коварным склонам, в любой момент ожидая выстрелов, задыхаясь, дорожа каждым глотком воды во фляге, напрягая все мыслимые и немыслимые силы…

Олег уже ни о чём не думает, ни о маршруте, ни о душманских засадах, только знает одно: отключиться первым нельзя, он офицер, он командир. А значит, надо шагать. И шагать. И шагать.

На плато вместо долгожданного «полегче» только сильнее грызёт тревога, впившись в затылок ощущением чужого взгляда — это мозг, проанализировав местность, осознал, насколько беззащитна группа, если кто-то займёт позицию повыше.

«Духи» ждать себя и не заставили — вдарили из пулемётов с двух сторон…

Чудом и такой-то матерью отбились, даже слегка пощёлкали душманов, а там уже ночь. Глухая, горная, полная ярких, бесконечно чужих звёзд и ледяного ветра.

Завернувшись в плащ-палатку, Олег растянулся на хранящих дневное тепло камнях, подумал мельком о своём «кунаке»: как он там? Наверное, им не слаще приходится, но, может, к горцу горы будут помилосердней? Здесь не Кавказ, но…

И провалился в сон. Резко, как лампочку в голове выключили.

Снились ему горы — всё те же, что и вокруг.

Снился ему бой.

Снился ему Руслан.

Какой-то очень радостный и торжественный, словно не бой вокруг, а праздник, он кричал что-то Олегу, но Олег никак не мог разобрать за грохотом стрельбы вокруг, и от этого брала дикая досада.

–…к Юльке! — долетело наконец. — Живи, Дуб! Уцелей! А уж я помогу, как сумею…

И вдруг наступила тишина. Та самая тишина парашютного поднебесья.

…Тут Олег проснулся, потому что кто-то тряс его за плечо. Это Сашка, радист, разыскал командира — штаб вызывал.

Солнце робко касалось лучами дальнего хребта, ветер стих, но холод царил лютый. Тело закоченело так, что двигаться почти невозможно.

Кое-как доковыляв до рации, дико клацая зубами, Олег ответил на вызов, и сон окончательно растворился в делах нового дня.

Группу ждала новая высота.

В теории, соседний взвод стоял рядом, чуть ниже, но было ясно, что, если «духи» всерьёз накроют, оказать соседи смогут разве что моральную поддержку. Высота решает всё. Как всегда.

Олег готовился, что будет сложно, — и бойцов тряс, чтоб бдительности не теряли… но стоило на подъёме завернуть по тропке вбок, как по камням вокруг резко защёлкали выстрелы.

Всё случилось слишком быстро.

Мгновенье назад ещё шагал вверх, смаргивая едкий пот, а вот уже ласточкой ныряешь за камни, озираясь, — горы искажают звук, не понять, откуда стреляют…

Орёшь на замешкавшихся бойцов…

И, оглянувшись, бессильно смотришь, как заваливается на спину сержантик расчёта АГС с дырой во лбу.

И крутится в голове горькое: «Ну чё тебе стоило пригнуться, придурок?!»

Ещё двое ранены. Радист-Сашка скрючился вокруг рации, орёт, вызывая подмогу, не дожидаясь приказа.

О том, чтобы двигаться вперёд, уже не может быть и речи. Душманы слишком хорошо засели: напротив и чуть выше, а от «соседей» Олегову группу так неудачно прикрывает скальной выступ… Значит, прорываться назад, к ним.

Огрызаясь огнём, метр за метром вниз по крутому склону.

Олегу даже не страшно почему-то — так, скорее досадно: по-глупому же в засаду влетели!

Ну ничего, сейчас спустятся, «соседи» поддержат, а там и вертушки подоспеют. А в следующий раз ночью надо будет двинуть, по-тихому… Авось «духи» не будут ждать такой наглости.

Огонь с противоположного гребня оборвал мысль.

«Передавят», — помертвев, понял Олег, враз как-то очень ясно осознав свою смертность.

А потом группу накрыло следующим залпом, и Олег с ужасом понял, что, скорее всего, Юльку больше не увидит. А потом он оступился и сорвался вниз со склона, бестолково хватаясь за воздух, и мысль стала ещё короче и ярче, как вспышка сверхновой: «Всё».

В это мгновенье полёта Олегу хотелось двух равно абсурдных вещей: дёрнуть кольцо запаски — и проснуться дома, в безопасности… Но это томительное мгновенье истекло, он впечатался спиной в камни — и мир, взорвавшись сотнями искр, погас.

Увы, ненадолго.

Вернулся в этот мир Олег от следующего удара. Всхрипнув, сделал первый вдох, заново учась дышать непослушными, взрывающимися болью лёгкими. Мир вокруг плавал, неприятно-громкий, и некоторое время Олег думал только об одном: пустьэтопрекратится, пустьэтопрекратится, пусть…

Чьи-то руки аккуратно подхватили его и втащили глубже на карниз, похлопали по щеке:

— Дуб, очнись! Очнись, кунак, я тебя прошу… — приговаривал кто-то голосом Руслана. Олег разлепил глаза и с безграничным детским удивлением уставился на друга. А потом на пулемёт рядом с ним.

— Ты… откуда здесь?

От собственных слов в груди резануло, как ножом.

— А это важно, а? — весело спросил Руслан. — Я здесь, потому что ты здесь! И ты влип…

Олег приподнялся на локтях, смаргивая, чтобы остановить поехавший каруселью мир, и увидел, как Руслан, чуть высунувшись, меткой очередью срезал двух прущих на них «духов».

Ответные выстрелы вонзились в камень рядом, выбивая крошку.

— Вот ведь наглые твари, — вырвалось у Олега. За ним, видать, полезли — офицера захватить.

Рефлекторно потянулся за оружием, но рука зачерпнула пустоту. Автомат при падении отлетел в сторону.

Руслан дал ещё одну очередь — и резко подался назад, вжимаясь в камни.

Олег умом понимал, что этого не может быть, не может лежать рядом с ним Руслан с пулемётом и прикрывать от прущих к нему душманов. Но, тем не менее, Руслан был здесь, и сердцем Олег чувствовал, что это всё реально, столь же реально, как боль при вдохе.

— Руслан!

От резкого движения к горлу подкатила тошнота.

— Спокойно, Дуб, спокойно, кунак, не дёргайся, скоро подойдут твои ребята, и всё будет хорошо. Не волнуйся, Олег, тебя скоро заберут, и ты будешь в безопасности, обещаю… — приговаривал Руслан, снова прижимая душар к земле энергичной очередью, потом повернулся к Олегу и помог ему улечься поудобнее. Руки его были успокоительно надёжные. Мир вокруг плыл и кружился, и почему-то совсем ничего Олег не мог спросить у Руслана, ни как он здесь оказался, ни зачем…

— Ты сейчас осторожнее, — продолжал говорить с ним Руслан, — сотрясение мозга — не шутка, а ты, небось, ещё и рёбра переломал. Ты лежи, лежи, скоро твои подойдут, тебя вытащат.

Конец ознакомительного фрагмента.