Дверь Ноября

Валентина Осколкова, 2022

В миг, когда Янка оказалась не нужна никому на свете, она провалилась в Ноябрь – мир-пустошь, хранящий то, что выброшено людьми из жизни. Здесь оживают старые вещи и новые страхи, а в белом тумане таится смерть. И даже если загадочный мальчишка по прозвищу Тот, кто успел, выведет Янку домой, Ноябрь так просто не отпустит. Ноябрь придёт за ней…А с ним и Тот, кто успел. Он попросит Янку о помощи, и она не сможет отказать. В пустынных землях Ноября и среди холодных московских улиц им вдвоём придётся найти ответы на самые странные вопросы.Как спасти того, кто растворяется в забытьи? Куда ведут пересекающие пустошь рельсы? Откуда взялся говорящий танк, и…И, главное, кто же всё-таки Тот, кто успел?Он ведь и сам не знает.Рукопись вошла в лонг-лист IX конкурса «Новая Детская Книга» издательства Росмэн.

Мгновение чужого прошлого. Димка

…Вот кто ж знал, что всё получится так?

Запутанно и внезапно.

Спрыгивая с танка там, Димка и не думал, что может оказаться «дома»… а дома этот самый — или всё-таки не этот, а какой-то другой?! — танк стоял на постаменте.

Метр с лишним до бетонной тумбы, а ещё два — до земли… Пролетая эти три неожиданных метра, Димка успел растеряться, сообразить, где оказался, и даже почти захотеть вернуться туда. А потом приземлился голыми пятками на асфальт, и боль, прострелившая от подошв вверх, на секунду оглушила.

Мир вернулся. Димка вернулся?

Дома шёл проливной дождь, и было… тепло. Нет, конечно, в этом не было ничего неожиданного для обычного майского дня 1989 года, но бьющие по плечам струи воды показались Димке кипятком после того пронизывающего холода, который окружал буквально минуту назад… где?

Димка съехал спиной по постаменту и сел на асфальт.

Обычный мир казался смутным и размытым. Куда более нереальным, чем всё то, что пережил только что Димка: заброшенный город, поздняя осень, танк, голос в шлемофоне… Словно сон, который никак не получается с себя стряхнуть.

Поэтому пару секунд Димка просто пялился на жёлтые резиновые сапоги, шлёпающие по лужам всё быстрее и быстрее… к нему?!

Димка поднял взгляд, а потом и сам привстал навстречу девчонке в ярко-красной ветровке. В руках девочка сжимала нераскрытый зонтик — это под дождём-то!

— Ди-имка! — выдохнула она, бросаясь к нему, так что оба полетели на землю.

— Светк… — попытался выговорить он, отводя от лица одну из двух совершенно мокрых русых косичек, но девчонка его перебила:

— Ты где был, зараза такая?! Тут такое! А ты, а ты-ы… — тут она вцепилась в него клещом и внезапно заревела, как первоклассница: — Я думала, я с катушек съехала-а… Да и все кругом то-о-оже!

— Свет… ты чего?! — Димка даже испугался. — Да хватит реветь-то! Тут я… Живой. Эй… Пошли на остановку! Там хоть козырёк есть, промокнешь ведь.

— Пойдём! — Светка мигом перестала всхлипывать, вскочила на ноги и сама поволокла Димку к смутно видневшейся за стеной дождя автобусной остановке, тараторя на одном дыхании: — Дим… они все про тебя забыли! Даже папка мой — помнишь, он останавливался, когда мы сюда топали? Как он уазик тормозил — помнит, меня — помнит… Тебя — нет!

…По навесу с гулким грохотом барабанил дождь. Димка сидел на скамейке и болтал ногами — наступать на пятки было всё ещё больно. Светка продолжала трещать, перекрикивая дождевой грохот.

И Димка начал понимать, что не понимает ничегошеньки.

–…Дим, вообще все! Даже твои папа с мамой! Я у них сегодня спросила про тебя, а они переглянулись, спросили в ответ, как у меня дела в школе, и дальше пошли! И на уроках, когда по журналу проверяют — тебя даже не вызывают! Я сама видела — тебе «Н» ставят, не спрашивая…

— Свет, погоди… какая школа?!

Светка удивлённо глянула на него:

— Дим… ну какая ещё? Наша! Четвёртая…

Тут Димка понял, что надо срочно кое-что проверить. То, что царапнуло взгляд, ещё когда топали сюда, под навес.

— Так…

Он спрыгнул со скамейки, охнув про себя, и похромал по лужам. Несмотря на общую дичь происходящего, вода была тёплой, а это совсем детское развлекалово — босиком прямо в лужу — почему-то успокаивало: Димка не спит.

И, наверное, не умер, там, в танке.

…На общем серо-зелёном — лесополоса, пашня, асфальт, танк на постаменте, — фоне, размытом от струй дождя, у памятника яркими пятнами выделялись цветы.

Много-много цветов.

— Светка! — Димка понял, что внезапно охрип. — Свет, сегодня какое число?!

— Дим, ты чего… Двенадцатое. — Светка, тащившаяся следом за ним в обнимку со своим зонтом, вздрогнула под ошалевшим Димкиным взглядом и зачем-то уточнила: — Ну, уже вечер…

Ноги стали как ватные, и только чудом Димка не сел прямо на асфальт, в ту самую лужу. Дохромав обратно до навеса, он плюхнулся на скамейку и стащил с головы уже навылет промокший шлемофон.

— Свет… Мне капец. И, главное, никто… вообще никто мне не поверит!

«Я бы и сам не поверил… если б не этот треклятый шлемофон! Потому что сегодня… то есть не сегодня, а когда я попал туда… было только восьмое мая! И никакого шлемофона у меня — не было!»

Светка села рядом и какое-то время молчала, пальцами терзая косичку. Наконец, собралась с духом и тихо сказала, старательно не глядя на Димку:

— Я… я сама не знаю, что со мной было. Иногда казалось, что все, кто про тебя забыли, правы, а я панику на пустом месте развожу… Или что я действительно пошла к танку одна! И только когда сейчас у памятника тебя… — она не договорила, всё-таки повернулась к Димке и почти заревела: — Ди-им… Но ты же прямо у меня на глазах… исчез!

Димка до побелевших костяшек сжал шлемофон и твёрдо сказал себе, что всё было.

Тот мёртвый город существует. И танк. И те несколько часов, самых странных и страшных часов Димкиной жизни, которые обернулись четырьмя сутками «дома», — они тоже были!

Так и сидели: девчонка в красной ветровке и с бесполезным зонтиком и черноволосый взъерошенный пацан — в рубашке, шортах, босиком… и с танковым шлемофоном на коленках. Не зная, что этот день навсегда расколет Димкину жизнь на «до» и «после».

Воробушки мокрые, да и только.