Праздничный коридор. Книга 2

Валентина Михайловна Ильянкова, 2018

Пути, дороги и приоритеты жизненных ценностей героев романа. Для одних это – убийства, грабежи, разбой, личная нажива… Для других – работа, помощь павшим и нуждающимся, восстановление разрушенной страны. Белая магия и колдовство в помощь сбившимся с дороги. Как пересекаются жизненные пути и позиции полярных по убеждениям героев романа, кто из них выбрал для себя Правила жизни по Законам Божьим? Каждый из героев романа выбрал свою, уникальную дорогу.

Глава 2

Зося любила свой банк за чопорность коридоров, чистоту и свежесть кабинетов.

Цветы в банке были повсюду — в больших кадках на полу возле окон, на подоконниках, и просто вдоль стен. Любителями-цветоводами был весь женский коллектив банка. Хилые отросточки, отрезанные от домашних питомцев или подаренные клиентами, заботливыми руками выхаживались и занимали свое место в банковской оранжерее.

Но самое главное, воздух в банке был ароматный, настоянный на чистой зелени и цветах растений.

Но этот банк остался в прошлом времени.

Сейчас, стараниями Авдея и Золотаревой здание претерпело «евроремонт» и превратилось в одно из многих современных офисов — с пластиковыми окнами и ковролиновыми полами.

Цветы из здания исчезли, а запах уже в коридоре напоминал магазин, торгующий химическими моющими средствами. Зося прошла по коридору к кабинетам, где работала до декретного отпуска и не ошиблась — на входной двери висела табличка «Отдел ценных бумаг». Значит, Авдей решил для нее оставить привычное рабочее место.

Зося вошла в кабинет — на каждом рабочем столе стоял компьютер, но людей не было. Отдельное рабочее место было оборудовано для ксерокса и факса. На двери ее кабинета также висела табличка «Чарышева Зоя Николаевна», на столе стояла ваза с цветами.

Зося вышла из кабинета и направилась в приемную Авдея. Молоденькая секретарь подтвердила, что Эдвард Станиславович давно на работе и Зося может к нему войти. Авдей поднялся из-за стола к ней навстречу и попытался обнять, но Зося быстро отошла к столу для заседаний и уселась на стул. Авдей сделал вид, что совершенно не обиделся, сказал, что рад ее видеть в банке и готов выслушать предложения по структуре и дальнейшей работе отдела. Зося не была готова вносить какие-либо предложения, поэтому попросила время для изучения имеющейся нормативной базы, а вот потом она внесет соответствующие предложения.

На первые две недели своей работы в отдел она попросила направить только одного человека — Оксану. С Иваном Павловичем она очень бы хотела работать снова, вместе, но он за время ее отсутствия перерос должность заместителя начальника отдела, поэтому здесь может быть два варианта — она будет работать у Ивана Павловича заместителем или его назначат начальником другого отдела.

Авдей улыбнулся, сказал, что умеет уважать чужую дружбу и обязательно обо всем сказанном подумает. По поводу Оксаны отдел кадров сейчас получит распоряжение, а все оставшиеся без решения вопросы они обсудят через две недели. Курировать отдел Авдей решил лично, и в этом Зося не усмотрела ничего странного, так как вопросы предстояло решать с первыми лицами предприятий. Нормативные документы собраны у него, и он готов сейчас же передать их Чарышевой. Авдей положил перед Зосей тоненькую папочку инструкций и подборку бухгалтерских документов по формированию уставного капитала. Затем забрал эти папки и сказал, что хочет сам проводить Зосю в кабинет, подготовленный для работы отдела ценных бумаг.

Эдвард Станиславович с гордостью показал ей новую, современную технику на столах и спросил, что она по этому поводу думает. Зося ответила, что его усилиями в банке совершен технический прорыв, она и мечтать не смела, что получит столько техники. Это настоящий прогресс, который позволит механизировать весь процесс эмиссии акций и улучшить качество обслуживания акционеров.

Лицо Авдея засияло гордой улыбкой — не зря он две недели лично сам занимался с фирмами, торгующими офисной техникой, уговаривал главного бухгалтера найти деньги и проплатить на первом этапе хотя бы аванс, чтобы получить и установить компьютеры до выхода Чарышевой на работу. Он хотел доказать этой высокомерной дамочке, что он здесь не случайный человек, а настоящий хозяин, которому небезразлично, в каких условиях работают подчиненные ему люди. И вот он, первый успех — в глазах Чарышевой восхищение и благодарность. Цветы на ее рабочем столе его явно озадачили. Кто мог знать о ее выходе на работу? Возле вазы с цветами Эдвард Станиславович заметил записку и прочитал ее вслух: «Зоська, мы рады тебе! Иван и Оксана». Эдвард Станиславович пожелал Зосе скорейшей адаптации на новом участке работы и вышел.

Зося взяла в руки папки с документами, разложила бумаги на своем рабочем столе. Несколько куцых указаний из центрального аппарата банка, выписка по счетам акционеров. Нормативы по формированию уставного капитала и эмиссии акций полностью отсутствовали. Конкретным и целевым было единственное письмо Национального банка республики «О подготовке специалистов по ценным бумагам». Зося внимательно изучила недельной давности письмо и вздохнула с облегчением — национальный банк предписывал коммерческим коллегам аттестовать руководителей банков и специалистов по ценным бумагам. Перед аттестацией банковских экономистов обучали на двухнедельных курсах в школе банковского бизнеса при Национальном Банке республики.

Зося порадовалась удаче — первые занятия на курсах начинались через неделю, и она успеет сделать заявку национальному банку на свое участие, а бухгалтерия — оплатить стоимость обучения. Зося положила бумагу национального банка в папку и отправилась снова в приемную Авдея. Как оказалось, Авдей читал это указание, но так и не понял, что, же хочет от руководителей национальный банк. Неужели он, руководитель банка, человек с двумя высшими образованиями, должен сидеть две недели на каких-то курсах, как неуспевающий школяр, а потом еще и экзамены сдавать? Зося засмеялась и предложила Авдею поехать на курсы после того, как она сама аттестуется и сможет подготовить его для аттестации без учебы. Идея Эдварду Станиславовичу понравилась, и он подумал, что эта Чарышева действительно умна и доброжелательна. Пусть едет в командировку, учится, а потом готовит его для аттестации без предварительной учебы. Вот будет разговоров в центральном аппарате — дилетант банковской деятельности, а аттестовался без дополнительного обучения. Умница Чарышева!

До конца рабочего дня Зося готовила для национального банка бумаги на свою аттестацию, затем вместе со Ступиной — платежные документы. К концу рабочего дня в отдел пришли Иван и Оксана — Оксана, чтобы остаться здесь работать, Иван поздороваться и обнять подругу Зоську. Иван сразу показал рукой на потолок и приложил палец к губам, что означало — осторожно, все разговоры прослушиваются. Затем взял лист бумаги и написал:

«Поговорим в другом месте. Как насчет совместного обеда в ближайшем кафе, скажем, завтра?»

Зося молча кивнула головой. Иван чмокнул ее в щеку и вышел. Рабочий день заканчивался, Зося и Оксана убрали со стола бумаги и вместе вышли из банка. На улице Зосю ожидала машина, и она предложила Оксане подвезти ее до дому. Но Оксана отказалась, сославшись на неотложные дела, и они расстались. Оксана внешне производила впечатление счастливого человека — сияющие глаза, улыбка, хорошее настроение. Ее природная красота была дополнена хорошей одеждой и неброской косметикой. Зося порадовалась за нее — сумела, выстояла и живет сейчас с полным уважением к собственной персоне.

Чарышев с прохладцей встретил сообщение дочери о предстоящей командировке в столицу республики, но комментировать ничего не стал. Николай Васильевич сам заказал для Зоси двухкомнатный «люкс» в гостинице, так как был уверен, что она обязательно для жилья выберет домашнюю гостиницу Проминвестбанка и будет по утрам электрокипятильником кипятить воду для чая и пользоваться общим санузлом. Левону он приказал подготовить машину и остаться с Зосей в Лабинске до окончания ее командировки.

Зося не стала спорить с отцом — чем старше и самостоятельнее она становилась, тем больше отец волновался за ее безопасность. Пусть будет так, как он решил, спокойнее не только ему, но и ей. Зося давно поняла, что лучше лишний раз позвонить отцу и рассказать, где она и когда будет дома, нежели чем смотреть в его полные тревоги глаза и отчитываться за каждый свой шаг вне его контроля.

С Ванечкой Зося встретилась в маленьком кафе на следующий день, во время обеденного перерыва. Они пили кофе и торопливо разговаривали обо всем сразу.

Ванечка иногда общался по телефону с Сашей. Оказывается, Саша никогда не женился, а просто в свое время так неудачно пошутил. Сам сейчас говорит, что хотел, чтобы Зоська начала его ревновать. Очень сожалеет о своей шутке. Ванечка заметил, что Зося даже не пытается поддержать разговор о Саше и сменил тему разговора.

Его мучил еще один вопрос, который он мог доверить только Зосе. Ванечка давно занимался проблемой возвращения долгов от клиентов банка. У Ванечки отдельным списком учитывались дебиторы с многолетними долгами. По его поручению юридический отдел готовил материалы в хозяйственный суд по взысканию долгов.

Но за прошедшие годы долги из-за инфляции обесценились и бывшие миллионы рублей превратились в копейки. По законодательству кредитор, он же банк, имел право на индексацию долга. Но Авдей подготовленные документы отложил в сторону, и сказал, что хотел бы предварительно встретиться с руководителями предприятий-должников, и только потом примет решение, стоит ли передавать материалы в суд. Иван организовал начальнику встречи, после которых снова принес ему материалы для хозяйственного суда на подпись.

Но, к большому изумлению Ивана, Эдвард Станиславович снова отодвинул бумаги в сторону, мотивируя тем, что должники сами перечислят деньги банку, но только в абсолютной сумме, без индексации.

Иван долго не мог выйти из шокового состояния, а потом понял, что проделанная им работа была использована Авдеем в личных целях — скорее всего, долги были возвращены в его личный карман. А для того, чтобы закрыть дебиторскую задолженность по балансу, предприятия перечислили на банковский счет долг в абсолютной сумме.

Обед заканчивался, а они еще ничего так и не обсудили. Зося сказала, что по приезду из командировки готова встретиться с Иваном у себя дома, за чашкой чая. А о своих наблюдениях просила его пока молчать. Особенно, при работниках службы безопасности — это люди со стажем работы в Комитете Госбезопасности, а в их присутствии язык нужно придерживать. Можно накликать беду не только на голову начальника, но и на свою тоже. И вообще, добавила Зося, каждый должен сам отвечать за свои поступки, а судить других может только Бог.

За день до отъезда в Лабинск Оксана добавила несколько штрихов в портрет Авдея.

В банке только ленивые не обсуждали любовные похождения Авдея, который был очень охоч до женской ласки. Все более или менее привлекательные барышни банка за время его работы в должности начальника побывали в его кабинете после окончания рабочего времени.

Он нетерпимо относился к отказу со стороны своих избранниц и строптивых увольнял с работы. Отказников было немного, и они сами молча ушли из банка. А те, которые побывали в его кабинете, быстро впадали у него в немилость. Они продолжали работать в банке, стесняясь лишний раз поздороваться или посмотреть в глаза коллегам. Однако, женская логика такова, что каждая последующая считает, что она лучше предыдущей и именно ей суждено стать последней спутницей легкомысленного, но такого желанного банковского руководителя. Но ничего не происходило, и список подружек начальника по столу для заседаний продолжал пополняться.

Этот огромный, красного дерева, стол для заседаний, купленный и установленный в кабинете начальника после ремонта здания, постепенно превратился в секс-символ филиала. Главный бухгалтер банка Ступина вполне серьезно начала переговоры с центральным аппаратом об увеличении лимита представительских расходов, за счет которых она планировала купить в кабинет начальника диван потому, что сидеть за этим опозоренным столом на совещаниях брезговала, как и все руководители среднего звена.

Зося посмеялась над любвеобильностью начальника, но Оксана вполне серьезно предупредила, что Авдей глядя на ее, Зосю, уже конкретно пускает слюни, и Зосе надо быть очень осторожной, чтобы ее не уложили на стол для заседаний.

Кроме улыбки, новые познания о своем начальнике вызвали у Зоси недоумение — внешне корректный, интеллигентный, умный человек содержал глубокое внутреннее противоречие, не умел контролировать свое поведение и сдерживать эмоции. И все-таки, следует признать, думала она, что присутствует в нем какая-то притягательная сила, которой не могут противостоять вполне благоразумные банковские красавицы. Может, покорно подчиняются властности и неприкрытому цинизму его натуры?

Серые, холодные глаза, ленивая высокомерная улыбка — очень похоже на удава, который смотрит на кролика, приглашая его стать обедом для своего высочества. Слухами о любовных интригах Авдея переполнены все банковские отделы, но женщины по-прежнему поддаются его обаянию, притягиваются к нему, как к магниту, хотя каждая из них, наверняка, боится, что в ближайшие дни она будет заменена следующей жертвой его любви и циничного обаяния.

«В любом случае, — решила Зося, — надо держаться от него подальше».

Занятия в школе банковского бизнеса увели ее мысли от всего, что осталось в Горевске — она умела концентрировать свое внимание в одном направлении. Сейчас важно было понять, как грамотно провести эмиссию акций банка.

По законодательству акционерами банка могли стать, как физические, так и юридические лица. Но акционирование государственных предприятий в Лабении было приостановлено, а имущество банка до настоящего времени принадлежало государству. Лекции на курсах читали специалисты государственных министерств и ведомств. Но и они не знали, как правильно акционировать банк, ранее исполняющий функции государственного финансового агента.

Идею Зосе подсказал муж. Их вечерние разговоры давно стали семейной традицией. Зося знала, что Александру Михайловичу можно задавать любой, даже «служебный вопрос», и через день-два получить, если не консультацию, то хотя бы грамотный совет. Александр Михайлович считал, что в первую очередь акционерами Горевского филиала Проминвестбанка могут стать предприятия с государственной формой собственности. Причем, их доля в уставном фонде банка должна составить контрольный пакет. Именно так, провело бы акционирование банка государство. Будет странно, если государство спокойно позволит передать банк в частное управление. Эти вопросы могут возникнуть гораздо позже. Сейчас время экономического хаоса, но придет стабилизация, руководство республики начнет подводить итоги и задавать вопросы. В этом случае консолидация акций банка в собственный портфель ценных бумаг возвратит государству контроль над своим бывшим финансовым агентом.

«Ты, Зосенька, — подвел итог Анцев, — можешь подготовить постановочный вопрос для Авдея, а он пусть обсуждает эту проблему с генеральным директором банка. Продажа акций банка государственным предприятиям, возможно, должна стать концепцией развития банка и потребует согласования с министерствами или имущественными ведомствами».

Зося на следующий день позвонила Авдею и рассказала ему, как можно акционироваться самостоятельно и, одновременно сохранить долю государства в уставном фонде банка. Авдей честно ей ответил, что почти ничего не понял. Но готов вместе с ней встретиться с генеральным директором банка и доложить ему о предложении Горевского филиала. Откладывать этот вопрос до ее возвращения в Горевск он не хотел и поручил подготовить к завтрашнему дню докладную записку на имя генерального директора за подписью Авдея.

Встречу Зосе он назначил в фойе центрального аппарата Проминвестбанка. Генерального директора банка Зося видела раньше всего несколько раз, во время его приездов в Горевск. Выступая перед коллективом филиала, он оперировал фактами и цифрами, не глядя в текст доклада. Смысл его выступления всегда был конкретен и понятен. На первый взгляд, это был человек коммуникабельный и доступный для общения на любом уровне.

Сегодняшняя встреча с «генеральным», судя по его поведению, ничего хорошего посетителям из Горевского филиала банка не сулила.

Николай Георгиевич молча листал свой «ежедневник» и делал какие-то пометки на полях. Зося подробно рассказала о своем предложении формирования уставного капитала банка и умолкла. В кабинете стояла тишина. Зося посмотрела на Авдея, тот в недоумении пожал плечами. Наконец, Николай Георгиевич закрыл свой блокнот, снял очки и посмотрел на Зосю:

— Извините, потребовалось время, чтобы осмыслить сказанное Вами. Все понятно и очень просто! Как это мои спецы до этого не додумались? Ваше предложение вполне уместно и может перерасти в концепцию. Предстоит ряд согласований, но с этим, думаю, мы быстро справимся. Я что-то пропустил Вашу фамилию — будьте любезны напомнить мне.

— Чарышева, — вторично представилась Зося, — Зоя Николаевна.

— Чарышев Николай Васильевич имеет к Вам какое-то отношение?

— Да, это мой отец.

— Систему акционирования он подсказал? Насколько я владею информацией, химкомбинат уже давно преобразовался в народное предприятие.

— Идея действительно мне подсказана, но не отцом, а мужем. Мой муж Анцев Александр Михайлович.

Николай Георгиевич широко улыбнулся и сказал:

— Передайте ему от меня огромную благодарность. Я сразу почувствовал какой-то знакомый почерк, но не мог даже предположить, что московскому коллеге интересны наши проблемы.

Николай Георгиевич вышел из-за своего стола и пересел на стул, рядом с Зосей.

Секретарь принесла кофе, приготовленный по ее фирменному рецепту, и тарелочку с маленькими пирожными. Николай Георгиевич оказался интересным собеседником. Главной темой разговора стала религия. Оказалось, что у них есть точки соприкосновения в благотворительной деятельности по возрождению заброшенных и обветшавших храмов. Только личное отношение к религии в корне отличалось — Николай Георгиевич был истинно верующим человеком, а Зося всегда считала себя атеисткой.

— Позвольте с Вами не согласиться, — запротестовал Николай Георгиевич, — истинное христианство определяется делами нашими. Многие люди, особенно сейчас, называют себя верующими, но бывает вера внешняя, я бы сказал ложная, не подтвержденная действиями. Если наградил тебя Бог богатством, то поделись им с убогими и нищими. Если при рождении ты одарен разумом, то это тоже от бога. И разумом можно и нужно делиться, вот, как, например, Вы и Александр Михайлович — время нашли разобраться с нашей проблемой, и сюда прийти, доказать мне, что это один из правильных путей развития нашего банка. Вы говорите, что часто встречаетесь с матушкой-игуменьей? Вы попросите ее обсуждать с Вами не только дела хозяйственные, но и духовные. Мне кажется, что Вы, Зоя Николаевна, уже верующий человек, только сами пока этого не сознаете. Все, что Вы от Бога получили — в приумноженном количестве и искренне Вы возвращаете назад. Мне с Вами хотелось бы продолжить беседу. Может, пообедаем вместе?

— Нет, спасибо. Я здесь постигаю премудрости работы с ценными бумагами и не хотела бы, пропускать занятия.

— Тоже одобряю. Надеюсь, что мы с Вами еще встретимся? Тогда, всего Вам хорошего. Вы, Эдвард Станиславович, проводите Зою Николаевну и возвращайтесь — обсудим все еще раз вместе с нашими специалистами.

Эдвард Станиславович проводил Зосю до выхода из здания, предложил свою машину, и поинтересовался, где она остановилась. От его машины Зося отказалась, из своего места пребывания тайну делать не стала — гостиница «Интурист». Они распрощались, и Зося уехала на свои курсы.

После занятий они вместе с Левоном поужинали в ресторане при гостинице и разошлись по своим номерам. Зося просмотрела конспекты с лекциями, систематизировала записи. Затем приняла душ и одела пижаму. Наступало самое любимое время суток — поздний вечер, ее родительский час, можно звонить в Москву.

Сейчас Санечка, наверняка, в кабинете Анцева и они что-нибудь читают или рисуют. Как всегда, ей ответил Анцев. Она рассказала ему о встрече с Сомовым, передала от его имени благодарность и привет. Затем включила диктофон и попросила передать телефон Санечке.

Зося почти всегда записывала разговор с сыном на диктофон, чтобы попозже еще несколько раз послушать его голос. Анцев называл сына Александром, и ребенок на ласкательное или сокращенное имя уже не хотел отзываться. Для него папа был непререкаемым авторитетом. Свое полное имя, сложное в произношении даже для взрослого человека, он пока правильно произнести не умел, но от других требовал, чтобы к нему обращались только так, как называет его папа.

Исключение составляла мама. Зосе он позволял называть себя любым именем. От нее он принимал «зайчика», «котика», «ягодку», Санечку и Шурочку.

Санечка начал свой рассказ о сегодняшнем дне с того, что с утра бабушка была им недовольна — он не хотел с ней разговаривать на английском языке. В саду на завтрак приготовили запеканку, которую он всегда не любил. Санечка просто отодвинул от себя тарелку, а бабушка потребовала, чтобы он извинился перед нянечкой на английском языке. Сначала Зося хотела утешить ребенка и попросить его не огорчаться, но потом выяснила, что тарелка была отодвинута очень резко и запеканка упала на ноги нянечке.

В это время в дверь номера постучали. Зося пообещала Санечке, что сейчас посмотрит, кто там стучит и затем продолжит с ним разговор.

Телефон и диктофон остались лежать на прикроватной тумбочке, а Зося пошла открывать дверь.

Каково же было ее изумление, когда за дверью она увидела Авдея. В одной руке он держал цветы, во второй — пакет, из которого выглядывала коробка конфет и бутылка шампанского.

Авдей, не дожидаясь приглашения, прошел мимо Зоси в комнату, подошел к журнальному столику и выложил на него содержимое пакета. Открыл коробку с конфетами, рядом поставил два стакана. Потом подошел к Зосе и протянул ей цветы. Зося цветы не приняла и отошла от него. Эдвард Станиславович бросил цветы на диван и схватил Зосю за руку:

— Иди ко мне, моя кошечка. Ты для меня пижамку красивую одела? А что у нас под пижамкой? Ах, какая попка, какие грудки! Я так хочу тебя! Ты меня с ума сводишь. Хочешь, своим заместителем сделаю? Мы с тобой банк в настоящую конфетку превратим — деньги к нам сами рекой потекут. Ты станешь богатой женщиной. Только не гони меня сейчас. Ты должна быть моей, слышишь, моя ласточка?

Его руки настойчиво стаскивали с Зоси пижаму. Зося сначала пыталась его уговорить, затем вырваться, но это его еще больше возбуждало. Он рванул ее пижаму — на пол посыпались пуговицы, и оторвался рукав.

Разгоряченный спиртным и близостью недоступной женщины, Авдей шарил по Зосиному телу жадными руками и толкал ее к кровати.

Зося вспомнила Петино искаженное лицо, когда остановить его было уже невозможно, и поняла, что, если сейчас не сможет избавиться от липучих рук Авдея, то будет снова изнасилована. Она провела рукой по его лицу и сказала:

— Дорогой, не торопись — я могу забеременеть. А нам с тобой это совершенно ни к чему. Потерпи еще одну минутку. Отпусти меня — я возьму в сумочке презервативы, и мы займемся настоящей любовью. Если наш секс будет безопасным, то я подарю тебе всю свою страсть и нежность. Я тебе обещаю.

Авдей поверил, разжал руки и начал раздеваться. Зося нашла свою сумочку и взяла в руки пистолет:

— А вот теперь, давай поговорим, — Зося направила пистолет на нижнюю часть его тела, — это боевое оружие, а я прекрасно стреляю. Выбирай — ты немедленно убираешься из моего номера, в противном случае, я, по-женски аккуратно, отстрелю твое мужское достоинство. Ты решил, что я пришла в банк, чтобы коротать с тобой вечера на столе для заседаний? Ошибаешься — я пришла работать, а для любви у меня есть супружеская кровать и обожаемый муж. А вот насиловать женщин, да еще при этом, используя служебное положение — это удел слабых или душевнобольных, потому что сильные мужчины добиваются взаимности.

Авдей нерешительно начал натягивать штаны и в это время дверь номера со стуком распахнулась, в комнату вбежал Левон:

— Зоя Николаевна, что здесь происходит? Настучать этому козлу по башке? Или просто скрутить шею, чтобы навсегда отбить охоту до чужих жен?

— Не надо, Левон. Эдвард Станиславович уже уходит, и я, надеюсь, никогда больше не посмеет без производственной необходимости попадаться на мои глаза. Я правильно Вас поняла, Эдвард Станиславович?

— Да, правильно. Подобное больше не повторится. Я, надо признаться, неправильно Вас, Зоя Николаевна, понял. Все могло быть по-другому.

— Значит, Вы вообще ничего не поняли! Никогда и ничего! Понятно? Впредь, дистанцируйтесь от меня на безопасное расстояние.

Левон подтолкнул Авдея к выходу, закрыл за собой дверь. В коридоре послышался стук падающего тела — Левон, похоже, все-таки «настучал по башке» темпераментному Авдею. Зося выключила диктофон, телефон был отключен, видимо, Анцевым. Она попыталась снова соединиться с мужем, но абонент был недоступен. После нескольких неудачных попыток, она поняла, что с ней не хотят разговаривать. Оставалась реальная возможность что-то узнать от своей московской помощницы по хозяйству:

— Наталья, я не могу дозвониться до Александра Михайловича. Ты расскажи мне, пожалуйста, что у нас дома?

— Все хорошо — Роза Самуиловна спит, Александр тоже заснул, Александр Михайлович попросил принести в кабинет две бутылки коньяка, и лимоны с солью. Пока из кабинета он не выходил. Я спать не ложусь — может, попросит что-нибудь. Я, когда в кабинет заходила, то видела, что телефон разбитый валяется на полу, а Александр Михайлович лицом весь посерел. Что-то случилось. Но мне-то он, конечно, жаловаться не станет. Видите, даже с Вами не хочет разговаривать.

— Понятно, — сказала Зося, — Наталья, ты прислушивайся, что там, в кабинете происходит. А я постараюсь сегодня выехать из Лабинска, надеюсь, что к утру доберусь домой. Пожалуйста, еще раз тебя прошу — не ложись спать. Александр Михайлович никогда не пьет более пятидесяти граммов коньяка, может всякое случиться.

Совершенно очевидно, что это Анцев попросил помощь у Левона, а затем некоторое время слушал по телефону все, что происходит в Зосином номере, потом разбил телефон. Но до какого момента он слушал? Скорее всего, он услышал, что Зося хочет взять из сумочки презервативы — это и привело его в шок. Зачем жена носит в сумочке предмет, которым они никогда не пользуются?

Нужно немедленно ехать в Москву и дать прослушать мужу полную запись событий в номере. Иначе, все это может плохо закончиться. Зося набрала справочное железнодорожного вокзала — поезд на Москву убыл час назад. Оставался аэропорт. Последний рейс в столицу России через час. Можно, конечно успеть, но как она полетит самолетом, которого всю жизнь боялась и никогда не пользовалась авиауслугами?

Решение она приняла быстро — предстояло преодолеть свой страх. Времени для сомнений не оставалось, самолет тоже может улететь без нее. Зося позвонила Левону, попросила его через десять минут спуститься в фойе гостиницы. Быстро привела себя в порядок, положила в сумочку диктофон и спустилась в фойе — Левон уже был там.

Пока Левон парковал машину на стоянке аэропорта, она купила два билета до Москвы. Правда, совершенно не поняла, зачем кассир с некоторой долей сочувствия объявила ей, что билеты остались только «бизнес-класса», а они очень дорогие. Видимо, растерянный вид пассажирки у кассира вызвал сомнение в ее платежеспособности.

Стюардесса сразу сообразила, что элегантная молодая женщина в самолете первый раз, и своим вниманием и заботой постаралась ее успокоить — во время взлета самолета стояла рядом с Зосей и рассказывала ей, что экипаж корабля, это пилоты с большим стажем работы, аварии у них никогда не случались. До Москвы лететь совсем ничего, погода хорошая и вообще ей перелет должен понравиться. Стюардесса не сомневалась, что Зося и в следующий раз выберет вместо поезда самолет.

Когда самолет взлетел, набрал высоту и завис в воздухе без видимого движения, Зося совершенно успокоилась, разжала вцепившиеся в подлокотники кресла пальцы и повернулась к Левону.

Он еще по дороге в аэропорт пытался узнать у нее, что нужно, чтобы оформить в банке кредит. Оказалось, что кредит Левону нужен для покупки квартиры. Все деньги, которые он зарабатывал, отправлялись почтовыми переводами когда-то бросившей его маме. Правда, она не сдала его в детский дом, а, в самый сложный подростковый период, не смогла с ним справиться и передала на воспитание в специнтернат для тяжелых подростков. Там и забыла до самого последнего выпускного класса. Многодетная мама Левона вспомнила о существовании непутевого сына только, когда начала получать от него материальную помощь. Сейчас у Левона начали складываться отношения с любимой женщиной, но не было отдельного жилья. Решение квартирного вопроса Левона совершенно отвлекло Зосю от мысли о том, что она висит в воздухе над облаками и ее жизнь напрямую зависит от людей в темно-синей униформе.

— Левон, — сказала Зося, — квартиру мы с тобой купим, когда вернемся в Горевск. В нынешнее время даже прекрасная квартира стоит сущие копейки, поэтому тебе не надо оформлять заем в банке — купим за мои деньги. Когда-нибудь, если сочтешь нужным, то вернешь. Как я поняла — ты решил жениться? А я хотела, чтобы ты стал моим водителем и охранником. Но, видимо, не судьба — придется искать другого. Я приняла решение иметь возле себя охрану. Иначе жить в условиях нового «демократичного» общества никак не получается и сегодняшний скандал тому подтверждение.

— Мне об этом уже говорил Николай Васильевич, — ответил Левон, — но не было Вашего согласия. Зоя Николаевна, мне, безусловно, важно устроить дорогую для меня женщину, но это никак не отразится на моей работе. Вы знаете, что я могу работать днем и ночью. Когда появится семья, то ее нужно еще и содержать.

— Тогда договорились, — подвела итог Зося, — я тебе помогаю купить квартиру, а ты меня возишь и охраняешь от наглецов.

Московский особняк встретил их тусклым светом двух окон — кабинета Анцева и комнаты Натальи.

Зося вошла в дом, попросила Наталью накормить и устроить на ночь Левона, а сама открыла дверь кабинета Александра Михайловича.

Анцев был совершенно пьян. Зося забрала из его рук очередную порцию коньяка. Принесла из кухни стакан кефира, заставила выпить вместе с таблетками аспирина и активированного угля, затем приготовила ему постель на диване, в этом же кабинете. Анцев послушно разделся и лег на диван. Уже с закрытыми глазами, засыпая, пытался рассказать ей о своем горе:

— Представляешь, Зосенька, от меня жена ушла. К другому. Один остался. Александра не отдам, никому. Вот, так!

Зося сидела рядом с ним на стуле, держала его руку в своих ладонях.

— Спи, любимый! Завтра мы разберемся с твоей женой. Александр от тебя никуда сам не пойдет — он любит своего папочку, и характером все больше походит на тебя. Его врач, Зоя Николаевна, уверена, что дети со временем не только перенимают привычки и манеры самого дорогого им человека, но и приобретают с ним внешнее сходство. Но все это я тебе завтра расскажу, а сейчас забудь о своем горе и отдохни, пожалуйста.

Ей самой необходим был отдых, но она поехала в аптеку за таблетками для снятия утренних последствий алкогольного отравления. Дома сварила крепкий костный бульон и снова пошла в кабинет Анцева. Муж беспокойно спал, тяжело всхрапывая, и что-то бормоча во сне. Зося открыла окно и устроилась в большом кресле, прикрывшись пледом. Через несколько часов дом начал просыпаться, наполняться звуками и голосами. Зося встала с кресла, прислушалась к дыханию Анцева. Ей показалось, что он не спит и знает о ее присутствии. Она поцеловала его и прошептала: — Мой любимый, взрослый Санечка! Ты не хочешь со мной разговаривать? Я пойду к ребенку, а ты послушай вот это. Потом поговорим.

Зося включила диктофон на прослушивание и вышла из комнаты. Санечка еще спал, рядом с ним лежал мобильный телефон. Маленький аппаратик пока был простой игрушкой. Видимо, Анцев купил его для Александра совсем недавно и не успел подключить. Зося посмотрела на часы — Санечка еще немного мог поспать, она не стала его будить и вошла в свою спальню.

На прикроватной тумбочке лежал небрежно вскрытый конверт. Письмо было адресовано ей. Внутри оказалось исковое заявление, дополненное повесткой в суд. Отец Санечки просил установить опеку над своим несовершеннолетним сыном. Опекуном он просил назначить бабушку Санечки — Анцеву Татьяну Алексеевну.

Зося принялась внимательно читать содержание искового заявления. Оказывается, ей нельзя доверять воспитание собственного сына, потому что она аморальный человек — родила ребенка, и мало того, что вышла замуж за его родного дедушку, так еще и отдала ребенка ему на воспитание, а сама продолжает развлекаться в далекой Лабении.

«Обычная грязь, на которую способен только недалекий человек. Но почему Анцев об этом заявлении мне ничего не сказал? Я должна как-то себя подготовить к судебному процессу», — подумала Зося и взяла в руки повестку в суд. Первое заседание по иску должно было состояться через две недели. Значит, время еще есть, и она успеет изучить все законодательные акты о браке и семье, как России, так и Лабении.

И только потом можно будет все обсудить с Анцевым. Она так увлеклась изучением внезапно возникшей в ее жизни проблемы, что и не заметила, как в комнату вошел Анцев. Он сел рядом с ней на диван и привлек ее к себе:

— Зосенька, — негромко, чтобы не разбудить сына, виновато произнес он, — я виноват перед тобой. Вчера я решил, что ты собираешься уйти от меня к Авдею. Для меня это конец жизни, отсюда слезы, сопли, и пьяный загул. Скажи, а как ты сюда добиралась? Неужели самолетом? Зосенька, чем больше я тебя узнаю, тем глубже становится моя любовь к тебе. Ты для меня не просто любимая женщина — ты стала мне надежным другом и попутчиком по жизни. Я внизу встретил Левона. Это правда, что он будет теперь постоянно при тебе? Вполне разумное решение. Тебя нужно охранять от всех посягателей. Ты забываешь или, не придаешь значения тому, что ты богатый человек. А охотников на легкую добычу всегда много находится. Кроме того, ты самая привлекательная в мире женщина. Наверное, природа одарила тебя чем-то, чего мало или нет совсем в других женщинах. Ты имеешь некие биологические метки, от которых мужчины сходят с ума. Ученые, это «нечто», иногда называют феромонами. Зосенька, слава Богу, ты рядом, а все остальное для меня совершенно не имеет никакого значения.

— Даже вот это? — показала Зося повестку в суд, — почему ты мне ничего об этом иске не сказал?

— На самом деле, это абсолютная чепуха. Мой юрист уже изучил этот иск — написала его по доверенности Александра его мать. Ребенок ей не нужен. Она хочет, чтобы я передал ей половину своего бизнеса. Иначе, она грозит, что к этому судебному процессу будет привлечено внимание средств массовой информации и наступит конец моей безупречной репутации. Мне лично, это совершенно не интересно. Татьяна рассчитывает на то, что щепетильные московские клиенты сделают соответствующие выводы и закроют свои счета в банке. Но, я думаю, что основным нашим клиентам глубоко безразлично на ком женат генеральный директор банка. Им важнее качество и стоимость обслуживания, а также наличие у банка кредитных ресурсов. Давай забудем про это исковое заявление. Мои юристы справятся с ним самостоятельно. Ты оформи для них доверенность.

— А вот мне небезразлично, какая в деловых кругах у тебя, любимый, будет репутация. Тем более что здесь, сплошное вранье. Как объясняет свое поведение Александр? Ты говорил с ним?

— Нет. Не могу говорить с ним на эту тему. Моя вина перед ним очевидна и тяжела. Поэтому молча приму все, что он приготовил лично для меня. Тебя и сына готов защищать всеми своими силами, а обо мне пусть говорит и пишет все, что считает нужным.

— Хорошо, тогда я сама с ним поговорю — я перед ним ни в чем не виновата. Дай мне его номер телефона. Позвоню прямо сейчас.

Как оказалось, Саша ничего не знал про исковое заявление на опеку ребенка. Александр Михайлович вчера звонил ему, но про ожидающиеся судебные разбирательства ничего не сказал. Доверенность на имя матери он действительно оформлял несколько лет назад. Тогда он готовился к отъезду в Европу, а в России оставалась принадлежавшая ему квартира и ценные бумаги. Вот он и передал право управления своим имуществом матери. Срок действия доверенности давно истек, и мать постоянно ему напоминает, чтобы он оформил новую доверенность и выслал ей. Но он последние полгода был плотно занят регистрацией английского филиала банка «Капитал К» и новую доверенность до настоящего времени так и не оформил.

Саша был уверен, что мать не могла так поступить. О какой опеке может быть речь при такой замечательной мамочке, как Зоська? Хотя, если трезво оценить ситуацию, то Татьяна Алексеевна очень часто допускала бестактность по отношению к Анцеву, да и к Зосе тоже. Но в данном случае не хочется верить в ее причастность к грязной интриге, потому что она направлена против единственного сына и внука. Сейчас Саша по поручению отца готовил для Зоси поездку в Англию. Благотворительный фонд подходящего профиля он уже подыскал. Остались простые, очень быстро решаемые, формальности.

Англичане благотворительность относят к своим национальным достояниям и готовы делиться наработанными методами с другими народами и, в первую очередь, с русскими, которые, как они считают, во времена своих революций и преобразований утеряли культуру меценатства.

Но сомнения у Саши все-таки были — неужели Зоська на самом деле прилетит в Англию, и он сможет ее увидеть? О своей безнадежной мечте увидеть и пообщаться с сыном Саша говорил с такой тоской, что сердце у Зоси сжалось от жалости к некогда любимому человеку. Но, что сейчас можно исправить? У Санечки есть любящий отец, у Зоси любимый муж. Зося не сомневалась, что малейший намек на то, что Александр Михайлович не родной отец, для Санечки будет тяжелейшим испытанием. Поэтому не следует загружать психику ребенка такими взрослыми проблемами. Саша тоже желал своему сыну безоблачного детства, и был согласен на любые условия встречи с сыном. Пусть Санечка считает его своим старшим братом.

По сути, так оно и есть — они оба Анцевы, оба Александровичи. Когда-нибудь, Санечка непременно узнает о его существовании, и тогда объяснить все будет гораздо сложнее. Он с малых лет должен знать, что у него есть старший брат. Дети, особенно мальчики, обычно гордятся своими взрослыми братьями. Они могут просто дружить и поддерживать друг друга в тяжелых ситуациях. В чем-то Саша, несомненно, был прав, и Зося обещала подумать над решением проблемы общения всех Анцевых.

Александр Михайлович был поражен, когда узнал, что Татьяна для подготовки искового заявления использовала доверенность с истекшим сроком действия. При принятии заявления в суде обязательно проверяют легитимность всех прилагаемых документов, тем более доверенности.

Получается, что она из оригинала документа сумела сделать грамотную фальшивку? Анцев поручил юристам проверить в суде наличие доверенности и ее подлинность. Если доверенность действительно фальшивая, то Татьяну могут привлечь к уголовной ответственности за подделку документов. Что ж, пусть ищет выход из ситуации, которую сама создала. Попала в капкан, который устанавливала для него.

А ему сегодняшний день нес успокоение и счастье. Еще вчера от горя останавливалось сердце, и обрывалась жизнь — его жена, смысл всей жизни, уходила от него. Но Зосенька своим приездом решила все проблемы, черным крылом ворона нависшие над ним.

Конечно, его сыновья должны встретиться. Возможно, Зося захочет взять сына в свою поездку в Англию? Анцев для себя решил, что не будет возражать против этой встречи.

Зосенька взрослый, умный и тактичный человек, не нуждается в излишней опеке. Если она когда-то захочет изменить ему, то никаким контролем он не сможет ее остановить. Исключить нужно только насилие — слишком соблазнительная женщина его жена. Нежная, хрупкая красавица! Они вместе уже несколько лет, а он все не может на нее налюбоваться. Сейчас у нее есть охрана, что, несомненно, большой плюс ее безопасности. Левону можно доверять — сильный, надежный и преданный. Но Левон один, а в сутках двадцать четыре часа. Нужно в Лабении подыскать еще хотя бы одного охранника, чтобы Левону была подмена. Александр Михайлович решил, что в ближайшее время он непременно займется вопросами безопасности жены, а сегодня они целый день могут провести вместе — днем жене и сыну он покажет банк, потом они вместе пообедают, а вечер проведут дома. Зося улетала в Лабению первым утренним самолетом. Санечка свой выбор сделал сразу — конечно, он в садик не пойдет, останется дома с родителями.

Роза Самуиловна тоже долго не колебалась — у нее обычный рабочий день. Старая учительница к своей новой работе относилась с большой ответственностью. Ей нравилось работать с детьми, а обманутые ожидания маленьких учеников могут стать началом потери авторитета учителя. В этом она была твердо уверена.

Анцев долго стоял под ледяной водой, потом выпил горячий бульон, надел темно-синий костюм и белую рубашку. Галстук Зося ему завязала сама, приспустила узел и расстегнула верхнюю пуговицу рубашки.

— Таким я тебя увидела в первый раз, а потом любовалась расстегнутой пуговичкой на каждом совещании. Как же я скучаю по твоим совещаниям! Ты сегодня не планируешь маленькую заседаловку? А-то бы я с удовольствием ее посетила.

— У меня сегодня несколько встреч с клиентами. Кстати, Матвей Кузьмич Сибирцев сегодня с утра в министерстве, а потом планирует посещение нашего банка. Тебе он рад всегда, а Александру тем более.

Переулок Звездочет был коротенькой тупиковой улочкой с пятью старыми, дореволюционной постройки, зданиями, украшенными вычурными пилястрами и лепниной.

Здание, в котором расположился банк, выгодно отличалось от своих разрушающихся собратьев благополучным фасадом с сияющими окнами в красивых кованых решетках, новой, красного цвета, черепичной крышей и большими вазами с живыми цветами, расположившимися по всему периметру большого входного крыльца.

Анцев отреставрировал здание — восстановил всю лепнину по фасадам, одел в белый мрамор колонны, поддерживающие козырек над входом в здание, заказал кованые решетки старинного узора. Белые мраморные вазы для цветов были изготовлены по индивидуальному заказу и дополняли точеные, такие же белые, колонны. В ходе ремонта был надстроен четвертый этаж, что придало зданию некую стройность, солидность и законченность. Внутренняя чистота, прозрачный, прохладный воздух и самое современное офисное оборудование. Только кабинет генерального директора интерьером и старинной тяжелой мебелью поддерживал столетнюю историю стен этого раритета.

Анцев поручил своей помощнице Вере Васильевне познакомить Зою Николаевну и Александра с работой и коллективом банка, а сам занялся текущими делами.

Зося, конечно же, сразу решила посетить управление ценных бумаг. Анцев как-то обмолвился, что банк «Капитал К» уже успел наработать опыт работы с ценными бумагами. На самом деле все так и было. Банк работал на бирже с акциями, облигациями, выдавал кредиты под векселя собственной эмиссии, имел внутренний депозитарий по учету и хранению ценных бумаг. Операции с ценными бумагами приносили банку значительные, стабильные доходы. Зося в управлении ценных бумаг провела большую часть рабочего дня. Ее интересовало все — качество и степень защиты бланков, биржевые операции, эмиссия акций, депозитарный учет. Специалисты по ценным бумагам сразу признали в ней коллегу и делились секретами совершенно новой в банковском деле специализации.

Когда за Зосей пришла секретарь Анцева, начальник управления попросил Зосю остаться еще на несколько минут. Он провел Зосю в отдельный кабинет и вручил свидетельство на принадлежащие ей на праве личной собственности акции банка «Капитал К». Оказалось, что она владеет контрольным пакетом акций и является фактическим владельцем закрытого акционерного общества «Банк «Капитал К». Начальник управления ценных бумаг сокрушался, что визит хозяйки был неожиданным и оказался неподготовленным — по такому случаю полагались цветы и, хотя бы, шампанское.

Зося к своему новому положению была тоже не подготовлена: она не знала, что владеет контрольным пакетом акций банка, который по праву должен принадлежать только Анцеву, создателю общества и бессменному руководителю банковского коллектива. Только его заслуга в том, что банк существует и успешно функционирует уже не один год. Причем здесь она?

Но свидетельство она получила, пообещала коллективу управления в следующее свое посещение банка организовать совместное чаепитие и вместе с секретарем пошла на четвертый этаж, искать Санечку и Веру Васильевну. С Анцевым она обязательно серьезно поговорит дома — у мужа определенно нарастает мания дарения. Почему все имущество должно принадлежать ей? Она будет любить своего неповторимого Анцева всю свою жизнь вне зависимости от наличия у него денег и имущества.

На четвертом этаже работала элита банковского коллектива — системные администраторы, инженеры и программисты. Это была закрытая для посторонних людей территория — двери с электронными кодовыми замками могли открыть только сотрудники, наделенные специальным допуском.

Санечка и Вера Васильевна в четыре руки увлеченно играли в компьютерную войну. Владелец компьютера горячо «болел» за Санечку. Лицо всегда сдержанной, подтянутой Верочки раскраснелось и покрылось капельками пота. Глаза горели непритворным азартом. Санечка являл собой образец джентльмена — спокойно и бесстрастно уступал взрослой тете пальму первенства, анцевская выдержка не подвела его и сегодня.

Зося извинилась перед программистами за неудобства, причиненные ребенком, но ее в несколько голосов заверили, что «игралки» давно разрешены руководством для начинающих пользователей программного обеспечения. Обучение операторов работе на компьютере обычно начинается с игр. Так человек быстрее учится понимать язык машины.

Санечка всем сообщил, что в будущем планирует стать банковским служащим, поэтому ему показали несколько простых игр — пусть привыкает к технике.

Возвращаясь в приемную, Верочка призналась Зосе, что сегодняшний день стал для нее необычным, счастливым днем. Нечасто жизнь дарит ей общение с доброжелательным, непосредственным ребенком. В приемной их ожидал заместитель Анцева, Олег Игоревич. С лица Верочки исчезла улыбка, глаза мгновенно утратили блеск, стали холодными и непроницаемыми. Совершенно очевидно, что для данного господина Верочка — лицо строго официальное.

Олег Игоревич внешним видом, вроде бы, не должен был вызывать неприязнь или раздражение — средних лет мужчина, мужественные внешние данные, соответствующая офисному работнику и занимаемой должности одежда. Но для открытого диалога это был очень тяжелый человек: приторно-слащавые манеры и заискивающая улыбка как-то не украшали делового мужчину.

Два года назад он вынужден был уволиться из Проминвестбанка по весьма прозаичной причине: не сработался с новым генеральным директором. Анцев, к которому он пришел с просьбой о трудоустройстве, решение принял не сразу. Олега Игоревича он знал давно, уважал за деловые качества, но не одобрял манеру поведения в общении с людьми, поэтому сомневался, сможет ли такой человек вписаться в дружный коллектив его банка.

Потом, все-таки, Олег Игоревич «дожал» его жалобами на несправедливое к нему отношение нового руководства Проминвестбанка, в котором он добросовестно отработал полтора десятка лет, возникшее из-за отсутствия работы безденежье и неуверенность в завтрашнем дне. «Следует исходить из того, что специалист он все-таки не просто хороший, а очень хороший», — решил Александр Михайлович и принял Олега Игоревича в банк «Капитал К» на должность своего заместителя.

Сейчас Анцев точно знал, что Олег Игоревич по своей сути больной человек — его изо дня в день точила и разъедала черная зависть ко всему, что происходило вокруг его. Объектом зависти становилось любое, даже незначительное событие в жизни коллег — новый имидж, удачная покупка, продвижение по службе, красивая жена, рождение ребенка. Олег Игоревич жадно выпытывал у сослуживцев подробности их жизни. При этом заметно волновался, в его глазах появлялся нездоровый блеск, а на скулах — розовые пятнышки.

В приемной он дежурил уже достаточно долго — хотел познакомиться с женой Анцева. Когда-то в кулуарах банка ему удалось уловить слух о том, что жена Анцева — молодая, красивая аристократка. Сейчас Олег Игоревич волновался, и изнывал от нетерпения посмотреть, на кого же поменял его шеф свою Татьяну.

Свои руки целовать, как хотел Олег Игоревич, Зося не позволила, улыбнулась, назвала свое имя и прошла в кабинет мужа. Олег Игоревич стер со своего лица слащавую улыбку и вышел из приемной переживая очередной приступ зависти — везет же людям!

Анцев, увидев жену и сына, убрал со стола все бумаги в сейф, вместе с Зосей и Санечкой вышел из кабинета. Сообщил Верочке, что на сегодня заканчивает свой рабочий день, но в это время в его кабинете зазвонил телефон. Анцев попросил Зосю обождать его несколько минут и вернулся в свой кабинет.

Зося решила не оставаться в приемной, попрощалась с Верочкой, вместе с Санечкой отправилась ожидать Анцева на улице. Возле крыльца банка стояла какая-то женщина. Зося узнала ее только после того, как женщина цепко схватила ее руку и громко сказала:

— Ну, что, шалава, поговорим?

Это была Татьяна Алексеевна Анцева — располневшая, с боевой раскраской на лице и устоявшимся запахом алкоголя. Татьяна Алексеевна больно впилась ногтями в Зосину руку и продолжала выкрикивать:

— Ты дрянь, увела моего мужа и отобрала ребенка у моего сына. Я сумею тебя отправить на помойку, с которой ты явилась, а мой внук будет жить со мной.

Она кричала, а Зося, молча, пыталась освободить свою руку из потной ладони пьяной женщины. В это время к ним подбежал Левон, грубо толкнул Анцеву и разжал ее руку. Зося хотела взять Санечку за руку и пойти к машине, но Санечка сжал кулачки и кинулся на мамину обидчицу:

— Санечка забыл русский язык, в гневе стучал кулачками по животу Татьяны Алексеевны и выкрикивал английские слова.

— Уходи, злая баба-яга. Не трогай мою мамочку.

— Алекс, веди сеья прилично, — Зося пыталась успокоить, вразумить ребенка, поэтому поддержала его английскую речь. Пусть лучше ругается на английском языке, чтобы Татьяна Алексеевна ничего не поняла, — Разве можно толкать и обзывать нехорошими словами чужого человека?

— Она плохая, пусть уходит.

— Ты знаком с этой тетей? Ты давно ее знаешь?

— Нет, не знаю.

— Тогда почему ты утверждаешь, что она плохая?

— У нее глаза, как у вампира.

— Ты неправ — она обычный человек. Успокойся и иди в машину вместе со своим крестным. Возьми его за руку и отправляйся. Я сейчас приду, не волнуйся, никто меня не обидит.

Анцева оторопела — внук не знает русский язык, и она не сможет сказать ему, что у него есть бабушка.

— Ты бы хренова аристократка научила ребенка русскому языку. Или у тебя времени хватает только за мужиками таскаться? Вот дура, совершенно забросила малыша!

— Сама дура! — Санечка снова замахнулся кулачком на Татьяну Алексеевну.

— Саша, ты разговариваешь на русском языке? — удивилась Анцева, — подойди ко мне, я твоя бабушка, не бойся меня.

— Врунья ты, а не бабушка, — злился Санечка, — такие бабушки не бывают. У меня есть бабушка, вот она — настоящая бабушка. Она хорошая. А ты злая ведьма. Пойдем, мамочка, в машину вместе. Не оставайся с этой злой старухой.

— Да, ты прав, Александр — забирай мамочку и идите в машину, — к ним подошел Анцев, — а я еще поговорю с Татьяной. Скажи, пожалуйста, неуважаемая, ты долго еще собираешься меня и Зосю преследовать? Оскорбляешь, пытаешься запугать, интригуешь, сети какие-то плетешь… Может, пора остановиться? Смотри, как бы сама в свои же сети не попала. Ты лучше наведайся в суд, там обнаружили, что в иске на опекунство Александра ты использовала фальшивую доверенность. Не боишься уголовного преследования за подделку документов?

— Ты не посмеешь!

— Еще как посмею. А, впрочем, будет вполне достаточно, если я займу позицию невмешательства. Попробуй сама организовать свою защиту. Надеюсь, что ты все поняла и в дальнейшем забудешь о моем существовании. Посадите ее в машину, — отдал распоряжение Анцев охране, — и отвезите на кольцевую дорогу. Пока до дома доберется, может, протрезвеет.

— Александр Михайлович! — Зося притронулась к руке мужа.

— Хорошо, — понял ее просьбу Анцев, повернулся к охранникам и добавил, — оставьте ее. Но хорошенько запомните эту даму и гоните с территории банка при первом же появлении. Кстати, скажи мне, а как ты узнала, о том, что Зося и Александр в банке?

— Тебя это совершенно не касается. Друзья подсказали.

В машине Анцев сказал Зосе, что у него был Матвей Кузьмич, очень хочет встретиться с Зосей и Александром. Будет ожидать их в китайском ресторане. Ресторан выбирала его подруга детства, с ней-то он и хочет познакомить Анцевых. Они все, Матвей Кузьмич, Николай Васильевич и Дарья Никаноровна вместе начинали трудовую деятельность на металлургическом комбинате, и, судя по всему, их связывала дружба. Матвей Кузьмич и Дарья Никаноровна сохранили свою дружбу, а Николай Васильевич уехал в Лабению, общение с ним прекратилось на долгие годы. Исключение составляли редкие телефонные разговоры. Впервые за много лет Матвей Кузьмич и Чарышев встретились на венчании Зоси и Анцева в Московском соборе.

Дарья Никаноровна стояла в своей гардеробной комнате и думала о том, что на сегодняшнюю встречу надеть ей совершенно нечего. Вечерние платья и деловые костюмы ситуацию не спасали. Разве что, вот этот скромный костюм, который она надевала один раз на защиту собственной докторской диссертации? Да, пожалуй, он подойдет!

Дарья Никаноровна волновалась, нервничала и уже несколько раз машинально пила какие-то капельки из темного пузырька. Она корила и ругала себя за то, что позволила эмоциям выплеснуться наружу, но справиться с ними пока не получалось.

Сегодня у нее встреча с Колиной дочерью. Она двадцать лет разыскивала Колю Бражкина, но ответы на ее запросы были сухими и лаконичными: не значится, не проживает, не найден.

Все эти долгие годы она сама училась, сдавала экзамены и зачеты, защищала диссертации, стажировалась, делала доклады перед солидной аудиторией ученых.

После Колиного ареста и своего замужества она хотела работать, много работать, до потери последних сил, чтобы как-то забыть все, что с ними случилось. Но тогда же и обнаружила, что ее экономическое образование не может быть больше ее специальностью. Цифры и таблицы вызывали у нее отвращение, вплоть до рвоты. Именно эти цифры и отняли у нее любовь.

Дашин муж был обеспеченным человеком и не возражал против ее очной учебы. Так появилась новая специальность, она с головой ушла в научную медицину. Затем была защита кандидатской, докторской диссертаций, стажировка в США и Чехии, большое количество статей и докладов.

Сейчас Дарья Никаноровна врач-репродуктолог высшей квалификационной категории, доктор медицинских наук, профессор, Член Российской Ассоциации и Европейского общества Репродукции человека и эмбриологии, участник отечественных и международных научно-практических конференций, автор статей и научных работ по репродукции человека. Лауреат премии российского правительства.

При содействии американских коллег из Чикагского института репродуктивной генетики, за свои личные средства она создала Центр вспомогательной репродукции с собственным стационаром, уникальной эмбриологической лабораторией и самым современным высокотехнологичным оборудованием. Назвала его «Дарина», в надежде на то, что если Коленька ее тоже ищет, то найдет по названию центра. Коленька в минуты интимной близости всегда называл ее Дариной, это был их тайный позывной знак.

Она приехала в ресторан за час до назначенной встречи, позвонила Матюше, сказала, что ждет его — нужно поговорить.

С Матвеем Кузьмичом они вместе выросли, ходили в одну школу, учились в одном университете, вместе начинали работать у Дашиного отца на металлургическом комбинате. Матюша за долгие годы их дружбы стал для нее братом, другом и опорой. Два месяца назад он осторожно сказал ей, что встретил Колю, здесь, в Москве, на венчании его дочери. Хорошо знает Колиного зятя, дочь Зосю и один раз видел маленького внука Коли — Александра.

Даша потеряла сон и покой — как же, Матюша, ты мог скрывать, что Коля жив и здоров? Матвей Кузьмич оправдывался — думал, что она давно забыла свое девичье увлечение, живет спокойно и ничего кроме работы ее не интересует. Тогда же он и пообещал ей, что найдет возможность и познакомит ее с Зосей и ее семьей.

Дарья Никаноровна сидела за столиком в ресторане и теребила в руке маленький кружевной платочек, как будто он мог придать ей силы и добавить уверенность в себе. Матвей Кузьмич сразу заметил ее волнение, и в который раз выругал себя:

«Сволочь ты, Матвей, и дрянь! Решил попробовать на вкус чужую любовь, но ничего кроме горечи там не нашел? Ах ты, негодяй».

Он поцеловал макушку ее головы, со знакомой воронкой из волос и присел рядом с ней, чтобы можно было спрятать виноватые глаза.

— Давно мне, Дашенька, следовало рассказать тебе все, что я знаю о Коле. Но, хотел бы в рай, да грехи не пускают. Виноват я перед тобой — молчал, потому что надеялся, что со временем забудешь ты его и меня полюбишь. Прости. Коля живет в Лабении, имеет собственное производство. Но главное его достояние — это его дочь, Зося. Нашел он ее, когда она после окончания вуза пришла работать в банк, в котором обслуживался его химкомбинат. Девочка рождена от его случайной связи, мать ее сразу после рождения оставила в больнице и больше с ней не встречалась. Приемная мать рано умерла, и Зося осталась подростком в совершенном одиночестве, без помощи и поддержки. Сейчас Зося замужем за нашим банкиром, Анцевым.

— У нее счастливый брак? — спросила Дарья Никаноровна

— Похоже, что очень счастливый, — ответил Матвей Кузьмич, — она ему очень трудно досталась. Анцев много лет вкладывал в нее силы и свою душу. Они познакомились, когда она была девочкой-подростком, одиноким и беззащитным существом. Его несомненная заслуга в том, что она образованный и самодостаточный человек. Когда он понял, кем стала для него его воспитанница, сразу принял решение о разводе с женой. Правда, в то время он даже надеяться не смел на ответную любовь. Для Зоси он был мудрым руководителем, защитником, наставником, но не любимым человеком. Рассмотрела она его, когда родила ребенка. Представляешь, от его сына!

— Ну и ладно, — не стала осуждать чужую жизнь умная женщина, — в жизни еще и не то случается. Только, чтобы счастье от них не отвернулось!

— Такой вот неожиданный зигзаг судьбы! Она, напрочь, забыла об окружающих ее молодых людях и об отце ребенка, ушла к нему, похоже, навсегда. Они по Зосиному настоянию венчаны в церкви, а для нее это не дань сегодняшней моде, а узы, разорвать которые могут только силы небесные. Они очень красивая пара — здесь и внешние данные обоих, и их отношения. Ты сама увидишь — не заметить их любовь просто невозможно. Живут они, по сей день в разных городах. Он в Москве, она в Лабении. Там у нее работа, бизнес и, самое главное, — отец.

— Какая молодец! — воскликнула Дарья Никаноровна, — Коленьку не оставила!

— Да, именно так, — продолжил Матвей Кузьмич, — мне кажется, что именно из-за отца она продолжает жить в Горевске. Не может оставить его одного. После всех известных тебе событий, я его в первый раз увидел на венчании дочери. Надо честно признаться, что и летел я тогда в Москву только ради этой встречи. Был уверен, что Коля обязательно будет там. Поговорить с ним долго и откровенно так и не получилось — возле него постоянно находилась его землячка, Зосина подружка. Девушка смелая, дерзкая, с невзрачными внешними данными, и, как мне показалось, удовольствия от ее общества он не получал. Откровенного разговора не получилось, но я рад уже и тому, что растоплен первый лед. А дальше глядишь, все наладится. Коля любит свою дочь безумно, я бы даже сказал, как-то болезненно. Все время боится потерять ее из виду, переживает, что с ней может случиться что-нибудь непредвиденное. Он очень бы хотел, чтобы она не работала, а постоянно находилась дома, рядом с ним, под охраной. Теперь ты понимаешь, как бы он себя чувствовал, если бы Зося уехала жить в Москву, к мужу?

— А как ее муж к этому относится?

— Анцев, видимо, это тоже понимает и не настаивает на переезде жены к нему. Коля и Александр Михайлович друзья с многолетним стажем. Коля говорил, что одобряет выбор дочери — Александр Михайлович надежный человек, Зосеньку очень любит и будет о ней заботиться не хуже родного отца. Так оно и есть. Я по просьбе Коли помог Анцеву учредить банк «Капитал К». Чем помог? Помог привлечь состоятельных клиентов. Для банка самое главное — иметь солидных клиентов с постоянными остатками средств на счетах. Тогда банк быстро обрастает собственным капиталом и становится настоящим финансовым учреждением. Так, вот — на последнем заседании наблюдательного совета я узнал, что контрольным пакетом акций банка «Капитал К» владеет Чарышева Зоя Николаевна.

— Да ты, что? А кем же тогда там работает ее муж? Неужели по контракту?

— А Александр Михайлович представляет ее интересы по генеральной доверенности. Представляешь, Дашка, какое абсолютное, взаимное доверие у этой пары? Она владеет всем его имуществом, а он распоряжается им по своему усмотрению. И это без всякого контроля! В их отношениях превалирует любовь, а не имущественные интересы. Ну, а я рад, что смог оказать Коле хоть какую-то услугу. С тех самых злополучных отчетов совесть мне постоянно напоминала, что я трус и подлец. И жить с этим грузом было тяжело и паршиво. Может, сейчас Коля найдет в себе силы и простит меня за поломанную жизнь. И ты, Дашка, прости. Ты искала Бражкина, а мы с твоим отцом после тюрьмы поменяли Колину фамилию на Чарышев.

— А почему Чарышев? Я о такой фамилии ничего не знаю.

— Ты не могла знать, что Коля из рода князей Чарышевых. Он предпочитал об этом не рассказывать — в те времена за аристократическую родословную преследовали. Его мать записала Колю на свою фамилию — Бражкин, а в графе отец сделала прочерк. Он мне в молодости по-пьянке рассказал о своем происхождении, и фамилию отца назвал. Вот мы с твоим отцом и сделали ему документы на фамилию отца, который к тому времени уже погиб на войне, защищая Страну Советов, уничтожившую его семью. После смерти твоего мужа, Серафима Андреевича, поймал я себя на подлой мысли, что ты снова свободна и для дальнейшей жизни выберешь меня. Я думал о нас с тобой. Почти верил, что пришло мое время, ты забыла своего Коленьку и примешь мою любовь. Я считал, что Коля в наших отношениях третий лишний, и снова тебе ничего не рассказал о нем. Ну, вот и все — я исповедался перед тобой, рассказал все, что знаю о Коле и его дочери. Возможно, после этой исповеди в моей душе наступит покой. Колина дочь через несколько минут вместе с мужем будет здесь. В качестве бонуса для тебя, я просил Анцева, чтобы они хоть на несколько минут привели сюда маленького Александра. Да, вот и они, ищут нас. Окликнуть? Или дать тебе время присмотреться?

— Они сами нас найдут, — Дарья Никаноровна прижала платок к глазам, — мне нужна хотя бы минута, чтобы успокоиться. Они действительно потрясающе красивы. Зосенька… Она могла быть моей дочерью. Спасибо, Матюша. Буду верить, что у меня все впереди. Смотри, они заметили нас. Помоги мне, Господи!

Зося улетала в Лабению. Регистрацию еще не объявили, в запасе было время, но она уговаривала Александров возвращаться к своим делам. Анцев улыбался, держал ее руку в своей большой ладони, и уезжать не спешил. А Санечка просил посмотреть самолет, на котором полетит мама. Они были заняты собой, и не заметили, как к ним подошла Дарья Никаноровна.

— Простите мою назойливость, — Дарья Никаноровна достала из своей сумочки конверт, — у меня есть веская причина, по которой я решилась разыскать вас в аэропорту. Вот это письмо я не могу доверить почте и прошу тебя, Зося, передать его Николаю Васильевичу. Конечно, если тебя это не затруднит.

— Дарья Никаноровна, какие трудности? Конечно, передам в собственные руки моего папочки. Только я сейчас лечу в Лабинск. Мне в национальном банке республики через два дня предстоит сдавать экзамены. Следовательно, папу я увижу только через дня три. Вас не смущает такая отсрочка доставки письма?

— Нет, не смущает. Я тоже училась, экзамены сдавала, диссертации писала, а жизнь не стояла на месте, и уже подходит к концу. Не пугайся, Зосенька, с тобой такое никогда не случится. И, второе, Зосенька — я вчера как-то не смогла с тобой договориться о новой встрече. Я в свое время потеряла Колю, а сейчас боюсь вас всех потерять. Вот, Зося, моя визитка — здесь вся информация обо мне. Если сочтешь возможным, то звони мне. Домой, на работу — в любое время суток. Я всегда буду тебе рада. А, может, ты приедешь ко мне в гости домой или захочешь познакомиться с моей клиникой?

Зося внимательно рассмотрела визитку, улыбнулась и сказала:

— Спасибо, Дарья Никаноровна! И позвоню, и приеду. Для меня знакомство с Вами — это знак судьбы.