Избавление от страхов методом «Дойти до дна». Часть 1. Таблетка от инфаркта

Валентина Кляйн, 2022

Сколько инфарктов и инсультов удалось бы миновать, какой процент суицидов остался бы невоплощенным, сколько тонн невыпитых антидепрессантов осталось бы лежать в аптеках, если бы люди умели пользоваться этим методом.Один-единственный вопрос, заданный десятки раз подряд: что будет в худшем случае и как ты с этим будешь справляться? Этот метод настолько прост и очевиден, что именно из-за его элементарности он остается недооцененным и игнорируемым как среди психологов, так и среди обычных людей.В книге простым языком приведены подробный алгоритм метода и 10 клиентских примеров, а именно: как избавиться от страхов войны, смерти ребенка, сиротства детей, медицинских обследований, коронавируса, болезней родителей, развода, изнасилования ребенка, инвалидности и беспомощности, одиночества.Администрация сайта ЛитРес не несет ответственности за представленную информацию. Могут иметься медицинские противопоказания, необходима консультация специалиста.

Как избавиться от навязчивого страха смерти ребенка

Мария: Валя, ты видела, что по телевизору показывают? Война началась!

Валентина: Нет, я не смотрю ни новости, ни телевизор, ни Интернет. Хотя, конечно, я слышу от других людей, что происходит.

Мария: Как не смотришь? Совсем? Давно? Ну, в соцсетях же ты бываешь? Там ведь все то же самое…

Валентина: Совсем не смотрю новости, нигде. Уже около 12 лет. Да, моя работа сейчас так устроена, что мне нужно вести аккаунты в соцсетях, и я туда захожу. Стараюсь за секунды перелистывать любую информацию, не относящуюся к моему конкретному интересу. Бывает, что не удается, и взгляд на какой-то картинке зависает на полминуты и затягивает мое непроизвольное внимание.

После этого мне приходится «чиститься» от этой информации, делать практику «Дойти до дна», или ДПДГ, или какую-то другую. Потому что я этот негатив, который оттуда получила, ощущаю буквально осязаемо и могу взвесить в килограммах.

Мария: Но как не смотреть новости, вдруг я пропущу что-то важное? Вдруг нужно принимать какие-то меры, может, уже надо чемоданы собирать и бежать, а я не в курсе?

Валентина: Если будет что-то очень важное, поверь, ты это не сможешь пропустить. Твой муж придет и расскажет тебе об этом. Мама и папа сразу же позвонят. Соседка прибежит. Даже если ты отключишь телефон, чтобы отгородиться от всей информации, то какая-нибудь твоя подруга придет к дому и будет кричать тебе об этой новости в окно.

Я сейчас, конечно, немного утрирую и смеюсь, но суть-то такая. Важные новости ты пропустить не сможешь, даже если будешь этого очень хотеть. Бывает, что у человека работа так устроена, что новости необходимо регулярно смотреть, однако ни ко мне, ни к тебе это не относится.

Но давай вернемся к тебе. Какие именно у тебя поднялись переживания про новости о войне?

Мария: Не знаю, мне просто страшно. Мы были последние 2 недели в гостях у родителей мужа, и там телевизор просто не выключался никогда. Родственники вообще только об этом говорят. Моя 4-летняя дочь все это видит.

Я помню, когда сама была маленькой, мои бабушка и дедушка также смотрели всегда новости о какой-то войне, которая тогда шла. Я была так напугана. Помню, что тогда каждую ночь, пока я гостила у них, меня так трясло от страха, у меня стучали зубы с такой скоростью и силой, что зуб на зуб не попадал. Оказывается, это совсем не крылатое выражение «зуб на зуб не попадал», а очень даже конкретное явление.

Они словно не замечали меня, бабушка и дедушка, как параноики, только об этом и говорили, хотя война была очень далеко и нас совсем не касалась, но они были словно одержимы этим. И сейчас я наблюдаю то же самое про родителей мужа и свою дочь. Она словно заменила мою роль и встала на мое место в этом кошмаре.

Я тогда не знала, как из этого вырваться, и как сейчас, тоже не понимаю. Уехать мы пока не можем, у мужа в этом городе свои дела. Одной с дочкой мне рискованно ехать. Тем более что я сейчас на 5-м месяце беременности.

Квартира маленькая, свободных комнат, где можно укрыться от телевизора, нет. Я словно в ловушке. Все родственники очень тревожны, словно все пытаются поругаться с кем-нибудь по любому поводу.

Валентина: Слышу, Мария, что ситуация тебе сейчас кажется «безвыходной». Видимо, твоя Душа сталкивает тебя с твоим страхом лицом к лицу и не дает шансов на этот раз выскользнуть. Как сейчас протекает твоя беременность? Насколько устойчиво сейчас твое физическое состояние? Что говорит гинеколог, который тебя наблюдает?

Работать с такими сильными эмоциями сейчас — это достаточно рискованно, и мне надо понимать ситуацию по беременности.

Мария: Раньше я всегда сильно боялась, что у меня может родиться ребенок с ДЦП или с другими пороками, с уродствами, что ребенок может заболеть онкологией. Видеосюжеты по телевизору о сборе денег на очередного покалеченного физически малыша застревали у меня в памяти и жили со мной всегда. Дети в инвалидных колясках периодически снились мне в кошмарных снах.

Из всех соцсетей эти фотографии детей-инвалидов словно прилипали ко мне магнитом. Я видела их везде. На улице, увидев маму с таким ребенком, я вглядывалась в ее лицо. Боже, что же ей пришлось пережить?

И вот я забеременела с таким букетом опасений. Амплитуда страха зашкаливала до темноты в глазах. Врачи говорили, что у меня хорошие анализы, но внутри себя я не верила: «Ага, вы врете мне или недостаточно хорошо посмотрели». Я не просто часто ходила к врачам, чтобы проверяться вдоль и поперек, можно сказать, что я уже практически жила в поликлинике.

Но после тех наших с тобой 9 сеансов методом ДПДГ страх родить больного ребенка исчез полностью. Сейчас уже все стабильно. Меня отпустило. Отпустило настолько, что месяц назад я простыла, и у меня была температура 39,5 градусов. Также болели и муж, и младшая дочка.

В прежние времена я бы уже от испуга «рвала на себе волосы» и трясла бы за горло гинеколога. А сейчас я спокойно принимала лекарства, которые мне выписали, и наслаждалась, что можно просто поваляться в постели, ничего не делать, отдохнуть несколько дней, заказывать доставку еды. Я была спокойна как слон.

Валентина: Мария, я, конечно, рада, что тебе метод ДПДГ так сильно помог. При этом я сама немного сейчас в шоке. Быть беременной с температурой 39,5 градусов — пожалуй, мне самой себе сегодня вечером придется тоже делать технику ДПДГ, чтобы убрать свой испуг. Какие только страхи я у себя уже не прорабатывала, но вот этот пока еще не попадался. Но ты молодец, конечно! Прими мое искренне восхищение, браво!

Словарик

ДПДГ расшифровывается как десенсибилизация и переработка движением глаз. Человек думает о травмирующем воспоминании и в это время быстро двигает глазами влево и вправо. И эмоции «стираются». Автор метода — Ф. Шапиро. По данной технике ранее я написала книгу «00:00 Обнуление страхов. Самостоятельное применение метода ДПДГ» (https://clck.ru/35oU2R).

Мария: Мое физическое состояние стабильно. И эмоциональное тоже было в норме, пока не начался этот хаос с войной. Давай тоже с этим что-то сделаем? Мне срочно нужно как-то убрать свои страхи, ведь ребенок внутри меня сейчас также чувствует мое состояние и тоже, наверное, весь сжимается от испуга.

Но работать опять 9 сеансов — это очень долго, это как минимум три недели, даже если я буду к тебе 2 раза в неделю ходить. Но так часто — это дорого для меня.

Валентина: Самый быстрый для твоей ситуации — это метод «Дойти до дна», ты с ним уже знакома. Год назад мы с тобой им работали. Уже после сегодняшней встречи тебе сильно полегчает. Примерно на 80–90 % тебя отпустит, но полностью страх не уйдет, так как «Дойти до дна» стирает только страхи будущего.

А у тебя еще и в прошлом есть воспоминания, как ты маленькая у бабушки с дедушкой ночами стучала зубами от ужасов, которые слышала по телевизору. Их впоследствии желательно будет еще «дочистить», если они будут все же присутствовать в виде легкой тревоги. А может быть, этой тревоги и не будет пока вовсе. До поры до времени.

Мария: Ой, бли-и-и-ин… Что, опять кого-нибудь сегодня хоронить будем? Помню я этот метод, поганая штука. Ой, как же не хочется.

Мария сморщилась, опустила голову, плечи ссутулились. Казалось, что она сейчас начнет скручиваться в улитку.

Мария: Ладно, сколько там? Всего 30 минут надо выдержать? Хорошо, я согласна. Ну, поехали.

Валентина: Чего ты боишься больше всего, глядя на новости по телевизору?

Мария: Войны.

Валентина: Опиши ее? Что конкретно происходит?

Мария: Началась стрельба, мы на улице, хаос, пули.

Валентина: Мы — это кто?

Мария: Я с дочкой.

Валентина: Напомни, сколько ей сейчас лет? 4 года? Муж с вами?

Мария: Нет, мы с ней вдвоем. Да, ей 4 года.

Валентина: Что дальше происходит в худшем случае?

Мария: В худшем — в мою дочку попадает выстрел, и он смертельный. Я сижу на земле и держу ее мертвую на руках. Ее безжизненное тело свисает на землю, я ее обнимаю, качаю, баюкаю. И плачу.

На экране своего планшета я видела, как у Марии текли слезы по щекам, ее тело стало ватным, голова словно пыталась упасть на плечи.

Я тоже плакала вместе с ней, как и сейчас, когда пишу эти строки. Мне было ее безумно жаль, так как в этот момент я непроизвольно тоже представляла себя со своей дочкой, как если бы убили моего ребенка. Мне необходимо было произнести ей следующую фразу по протоколу: «Представь, что все именно так и произошло. Почувствуй это», но слова застревали у меня комом в горле.

Помедлив минуту, я продолжила.

Валентина: Мария, знаю, что это очень тяжело. Но нам важно двигаться дальше. Представь, что все именно так и произошло. Все это сейчас случилось. Ты сидишь на земле и держишь своего мертвого ребенка на руках. Что происходит дальше? Как развиваются события?

Мария: Никак не развиваются. Дальше ничего. Я просто сижу. Все замерло.

Валентина: Понимаю тебя, но нам нужно эту замороженную фотографию прокрутить дальше в видеофильм. Что вокруг тебя происходит? Продолжается ли стрельба? Помогает ли тебе кто-нибудь? Пытаешься ли ты найти врача?

Мария: Нет, мыслей о враче нету, я знаю, что она мертва. Стрельба продолжается, но опасность меня не волнует. Я словно перестала слышать и реагировать на выстрелы. Я просто сижу. Ничего не меняется.

Валентина: Сколько времени ты так сидишь? Час? Два? Больше?

Мария: Я не знаю, куда мне идти и зачем. Я просто сижу здесь с дочкой на руках. Кажется, что сижу так вечно.

Валентина: Представь, что прошли сутки. Что-то изменилось? Где твой муж? Ищет ли он тебя?

Мария: Да, я думаю, что он нас искал. Наверное, через сутки он меня заберет оттуда с улицы.

Валентина: Представь, что прошли еще сутки. Где вы сейчас? Что происходит? Удалось ли вам похоронить дочь?

Мария: Ну, если мы идем в наихудший вариант, то похоронить нам не удалось, война продолжается. И мы словно еще беспрерывно куда-то бежим, прячемся.

Валентина: Сколько времени так продолжается?

Мария: Полгода. Мы скрываемся в подвалах.

Валентина: К этому времени у тебя уже должны были случиться роды. Как они прошли?

Мария: Родила я там же, в каком-то подвале. Все прошло легко и благополучно.

Валентина: Представь, что прошел уже год. Что сейчас происходит?

Мария: Я вижу себя снова беременной. Но мы с мужем по-прежнему оба в шоке от смерти дочери. Муж черный от горя.

Валентина: Представь, что прошло 2 года. Как вы сейчас живете? Смогли ли как-то справиться со своей потерей? Есть ли у вас еда?

Мария: Я вижу, что у нас по-прежнему пустые лица. Жизнь потеряла смысл. Еда есть, но живем очень скромно. Двое детей растут как-то сами по себе рядом с нами.

Валентина: Представь, что прошло 5 лет. Где вы сейчас живете? Кто именно у тебя родился? Что-то меняется?

Мария: Мы живем теперь уже за границей. У меня родились старший сын и потом дочь. Особо ничего не изменилось.

Валентина: Представь, что прошло 10 лет. Тебе, получается, уже 31 + 10 = 41 год. Осмотрись, как ты сейчас живешь? Сыну уже 9 лет, он ходит в третий класс. Дочке 8 лет, она ходит во второй. Ты учишь с ней таблицу умножения. Как ты сейчас себя во всем этом чувствуешь? Адаптировалась ли? Как с мужем отношения?

Мария: У нас очень крепкая семья. Дома тепло и уют. Да, мы уже оправились от горя и живем тем, что сейчас есть, сегодняшними заботами.

Валентина: Очень хорошо. Значит, сейчас уже мы достигли дна твоего погреба страха и адаптировались на этом дне. Теперь можем вылезать назад и засыпать лопатой этот погреб страха навсегда.

Сейчас побудь еще пару минут в этом состоянии. Тебе сейчас 41 год. Ты прожила вот такую печальную судьбу, в которой были и война, и гибель твоего первого ребенка. Ты уже все это прошла. Все позади. И сейчас вот на том стуле, напротив тебя, представь, что сидит другая Мария, которой 31 год. Это тоже ты, но только в прошлом. У нее всего этого еще не было.

Посмотри сейчас на нее как на отдельного человека. Какие у тебя к ней эмоции? Что тебе ей хочется сказать? Хочешь ли ты ей дать какой-то совет?

Мария, которой 41 год: У меня к тебе (к Марии 31 года) злость! Злость за то, что ты не ценишь время с дочерью. За то, что так часто разражаешься и срываешься на нее по пустякам. Что тебе сказать, посоветовать? Цени каждую минуту со своими близкими людьми.

Валентина: Хорошо. Отлично. Теперь пересаживайся вот на тот стул. Возвращайся назад «в себя» сегодняшнюю, реальную. Тебе снова 31 год.

А вот на том стуле, напротив тебя сидит другая Мария, которой 41 год.

Сейчас я расскажу тебе, какую жизнь она прожила за последние 10 лет. Ты, конечно, это помнишь, но важно услышать все со стороны, чтобы отделиться от этих эмоций.

Я зачитала с листочка все ключевые фразы, используя местоимения в третьем лице: она, ей, у нее, а не во втором лице (ты, у тебя, тебе). То есть у НЕЕ убили ребенка. ОНА держала на руках дочь.

Повторюсь, что для метода «Дойти до дна» важно сначала прожить сюжет как актер фильма. А затем посмотреть этот же фильм как посторонний наблюдатель из зрительного зала.

Валентина: Как тебе все это слышать? Какие у тебя сейчас эмоции вот к той 41-летней Марии? Хочешь ли ты ей что-то сказать?

Мария: Мне ее жалко. И удивительно, какая она на самом деле сильная. Суметь пережить такое и снова стать прочной опорой для своей семьи, снова суметь создать уют и тепло в доме. У меня восхищение и гордость за нее. Даже не верится, что это про меня. У меня сейчас с одной стороны облегчение. Но при этом я все же не хочу прожить так, как она.

Валентина: Да, конечно. У нас нет идеи поселиться на дне твоего погреба навсегда. Посмотрели — и вылезаем из него. Еще я тебе сейчас напомню, что та взрослая Мария тебе сейчас сказала.

Она сказала, что очень зла на тебя за то, что ты не ценишь время, проведенное с дочерью. За то, что так часто разражаешься и срываешься на нее по пустякам. Она сейчас посоветовала тебе ценить каждую минуту со своими близкими людьми.

Как тебе все это слышать? Какие в ответ идут эмоции? Хочешь ли ты ей что-то ответить?

Мария: Я чувствую вину. Конечно же, я в курсе, что надо быть более терпеливой с дочкой. Грустно сейчас. Муж иногда мне говорит, что мои разговоры с дочерью часто напоминают конкурентную ругань двух маленьких детей. Он сам тоже ходит на индивидуальную личную терапию и удивляет меня степенью своей продвинутости в таких тонких, еле уловимых моментах.

Мне сейчас и стыдно и горько за свои отношения с дочерью. Если у меня уже сейчас бывает столько нетерпения и раздражения в ее сторону, в ее-то 4 года, то что будет дальше, когда сейчас у меня через 4 месяца родится сын? Что будет тогда в ее подростковом возрасте?

Похоже, мне все-таки нужно начинать делать марафон по взаимоотношениям с моей сестрой. Я часто замечаю, что мои реакции на дочь, раздражение и конкуренция очень напоминают мои детские отношения с моей старшей сестрой. Так неохота лезть во все это… Ты говорила, чтобы до конца «вычистить» отношения со своей сестрой, нужно будет потратить как минимум столько, сколько мне лет, то есть 31 час.

Финансово для меня дорого прийти к тебе 31 раз и потратить все эти часы на тему именно сестры, а вот с твоими марафонам самопомощи «Сам себе психолог» я, пожалуй, ознакомлюсь еще раз.

Я устала. Хочу завершить это все побыстрее. Хорошо, что встреча с тобой только один час, больше бы я сейчас просто не выдержала.

Валентина: Давай подводить итоги сегодняшней встречи. Мы начинали со страха войны. В итоге он трансформировался у тебя в страх гибели ребенка.

Прислушайся сейчас к себе, из 100 % того страха, который был в начале консультации, сколько процентов сейчас осталось?

Мария: Я словно устала, что ли, бояться… Страха совсем нет, но по-прежнему хочется плакать. Мне будто не хватило времени на слезы, хочется еще догоревать.

Валентина: Да, так бывает. Есть ли у тебя сейчас возможность после консультации дать себе время? Может быть, погулять и поплакать, покормить птичек, погладить кошку. А может быть, даже и лучше: провести время с дочкой.

После такой шоковой психотерапии методом «Дойти до дна» начинается очень важный и глобальный процесс в психике пересмотра своих основных жизненных ценностей. Он требует тишины и времени. Отваливается бытовая шелуха, и из всей ежедневной суеты подсвечивается самое важное, что для нас на самом деле дорого.

Я думаю, что тебе нет надобности напоминать, что важно сейчас минимизировать просмотр телевизора и новостей, сократить любую входящую информацию на тему войны.

Конец ознакомительного фрагмента.