Праздничный коридор. Книга IV

Валентина Ильянкова

Наша жизнь, от ее начала до завершения, не может быть совершенной. Качели, вверх-вниз. То взбираемся на вершину горы, то стремительно скатываемся вниз. И снова карабкаемся вверх, видим вершину, но все повторяется: судьба сбрасывает вниз. Периоды взлетов и падений бывают разной величины, но их чередование в нашей жизни обязательно. Просто необходимо на взлеты и падения правильно реагировать – не безумствовать от гордости и величия на вершине и не умирать от горя в пропасти.

Глава 2

План Зои Николаевны Чарышевой по созданию зоны безопасности для англичанки Джеки сработал через неделю после посещения поселка Приморский. Дарья Никаноровна в первую очередь отремонтировала внутренние помещения приморской больницы, куда и заманила якобы на «сохранение» доверчивую Джеки. В это время новое, современное оборудование для больницы уже было на подходе. Нужные специалисты для установки техники найдены, в общем все шло своим чередом, по планам Дарьи Никаноровны.

Но неожиданно обозначились неприятные сюрпризы. Левон оставил все свои дела в санатории и сутками просиживал в больнице. Ему-то не посмели объявить, что переселение Джеки в больницу, это простая мера безопасности, а не повод для беспокойства о состоянии здоровья мамочки и ребенка.

Охрана больницы была усилена и имела тайные указания по ограничению посещений англичанки Джеки. На окна палаты Джеки установили металлические решетки. Если захочет открыть окно, то почему бы и нет, пожалуйста, мадам, дышите морским воздухом!

Неограниченный доступ в палату имел только Левон. Этим он и пользовался на все сто процентов — большую часть дня проводил в палате жены.

Павел получил долгожданную свободу. Или почти свободу, потому что оставался еще Сергей, которому Левон поручил контролировать все деяния Павла, касающиеся его контактов с другими людьми, особенно женского пола. Сергей воспринял наставления Левона вполне серьезно, можно сказать ответственно и старательно ограничивал поползновения своего племянника на свободу действий и поступков. Изначально Павел пытался игнорировать ограничения в своих желаниях, которые выставлял Сергей, но быстро понял, что все детали его непослушания немедленно выносятся на доклад Левону, а тот на расправу был скор и иногда жесток — то изымались карманные деньги, то назначался домашний арест, а иногда отвешивалась болезненная оплеуха по причинному месту. Павел притих, преданно смотрел в глаза Сергею, смиренно исполнял все его требования и двадцать четыре часа в сутки, с небольшим перерывом на сон, мечтал о полной, настоящей свободе действий и поступков.

Но наступал новый день, в квартире появлялся Сергей и рассказывал, как они интересно, вдвоем, проведут сегодняшний день. Надо отдать должное отсутствию изобретательности у Сергея — каждый следующий день идеально повторял предыдущий. Тот же пляж, заплывы в море, подъемы по горным склонам. Между ними завтраки, обеды, ужины. Редко выход в городской парк, с каруселями, мороженым и квасом.

Но однажды Сергей в квартире Левона ранним утром не появился. Это было событие — мрачное и тревожное. Сергей за свою работу получал от Левона денежное вознаграждение, очень этой данностью гордился и прото так, без веского обоснования, не мог проигнорировать свои обязанности.

Встревоженный сей данностью Левон позвонил Джеки и сказал, что его визит в больницу на сегодня переносится на послеобеденное время, а сейчас он хочет навестить Сергея, который видимо заболел.

Левон усадил Павла в новенькую машину, которая совсем недавно была приобретена для нужд пансионата, и они отправились в поселок, навестить Сергея. Но странности продолжались — на двери дома Сергея висел внушительный замок. Из сарая вышел заспанный Василь и сообщил, что Сергей со вчерашнего дня дома не появлялся. Василя этот факт совсем не насторожил, потому что он решил, что Сергей остался на ночь в квартире своего племянника.

Но Левона пропажа Сергея явно насторожила, и он с пристрастием, во всех подробностях и деталях допросил своего сына о вчерашнем дне, который Павел и Сергей провели вместе. Как начался день, куда пошли, чем занимались по часам и минутам. И тут выяснилось, что Сергей фактически пропал еще вчера вечером, плавал в море, но на пляж, где Павел ждал его, не вернулся. То есть утонул, что ли?

Вот в эту версию Левон поверить никак не мог! Сергей, который всю жизнь провел возле моря, не боялся морской глубины, нырял и плавал как дельфин, физически крепкий телом и духом человек и вдруг утонул?

— Ты почему мне вчера не сказал, что Сергей не вернулся из моря? — строго спросил Левон сына, — ты же понимаешь, что его срочно нужно объявить в розыск.

— Не сказал, ну и не сказал, — уныло протянул Павел, — нужен он мне, этот ваш Сергей. Пропал, значит, туда ему и дорога!

— Давай в машину, — распорядился Левон, и Вы Василь тоже. Едем в милицию писать заявление о пропаже человека.

Писал заявление Левон. Его допросили, затем пригласили Павла. Павел после допроса вышел к Левону несколько смущенный, но какой-то радостно сияющий. Как будто выиграл крупный приз в лотерею. Следом к следователю отправился Василь. Пробыл недолго, но так же, как и Павел, сиял от удовольствия.

«У них, что северное сияние в голове случилось, что ли? — удивился Левон, — радуются как малые дети игрушке. Впрочем, мне какое дело до их радости? Одному Сергей друг и меценат, другому родной дядя, пусть строят свои взаимоотношения как им угодно»

Две недели в поселке Приморский проводились мероприятия по поиску пропавшего, предположительно утонувшего, Сергея Сулимова. Море бороздили катера МЧС, спасатели пляжной охраны проводили свои мероприятия по обнаружению тела утонувшего человека. Человек этот не был туристом, он был свой, коренной житель Крыма. Ничем выдающимся среди поселкового народа не выделялся, вел беспорядочный образ жизни, но как оказалось, за его спиной обозначились вполне обеспеченные, солидные и настойчивые иностранцы, финансирующие детский пансионат в поселке и имеющие особняк на берегу Черного моря. Они требовали, не просили, нет! Требовали принять все необходимые меры и разыскать пропавшего бедолагу Сулимова. Им нужны были результаты, но поиски имели нулевые результаты.

Левон каждый день на несколько минут забегал в больницу к Джеки, спрашивал у врача, как она, не ухудшилось ли ее состояние, а затем уезжал к поисковикам. Врачи уверяли, что нет поводов беспокоиться о ее состоянии и течении беременности, ребенок здоров и вот-вот запросится на волю. Немного терпения и результат не заставит себя ждать.

Через две неделе безрезультатных поисков самого Сергея или его тела, Левона вызвали на очередной допрос к следователю. Хмурый, неопрятный следователь не выпускал сигарету изо рта и периодически отпивал глоток черного напитка из такой же неопрятной, как и сам, алюминиевой кружки. Он был раздражен происходящим, длительным розыском в общем-то ненужного человека и пристальным вниманием к его персоне следственного комитета края. От него ежедневно требовали результат — живой или мертвый Сулимов должен быть найден. Найти его — живого или мертвого, это неважно, но найти! Иначе… и следовал подробный перечень мер, которые будут приняты к нерасторопному следователю и его посковой группе.

И вот перед следователем сидел человек грузинского происхождения и на все вопросы отвечал: не знаю, не владею, не видел и нес прочую чушь, из которй следовало, что этот человек категорично отрицает свое участие в пропаже Сулисова. На этот счет у следователя уже сформировалось видение того, что причастен, именно он и причастен к организации пропажи или простого устранения человека по фамилии Сулимов.

В папке на столе следователя лежали два протокола допроса свидетелей по этому делу — Павла Сулимова и бродячего человека по имени Василь. Оба они к пропавшему Сулимову имели прямое отношение — один из них родной племянник, второй друг, как он себя обозначил, а на самом деле, видимо, собутыльник и квартирант дворового сарая Сулимова.

Кроме протоколов допроса папка следователя до отказа была заполнена клочками оберточной бумаги, на которых корявым почерком Василя, племянника и самого пропавшего Сулимова были написаны некие обращения в суд или какие-то еще правоохранительные органы с настойчивыми просьбами оформить опеку над больным Павлом Сулимовым на его родного дядю Сулимова Сергея! А это разве не повод для устранения Сергея Сулимова? Повод, да еще какой!

«Мог ли Левон, горячий человек грузинской национальности, допустить, чтобы у него отняли такой доходный бизнес, как опекунство над больным Павлом, наследником большого состояния своей матери? — размышлял следователь, — Конечно, нет! Скорее всего дело было так: узнал Левон, что готовится некое действо по лишению его опекунства над Павлом, а скорее всего над его состоянием и ликвидировал своего конкурента. Просто убил его, а тело где-то закопал. Теперь ищи его! Мы-то ищем в море, а тело предано земле. Крымская земля хранит много тайн, одной больше, одной меньше… Трагедии не случится! Но я-то молодец, разгадал этот крассворд, а убийцу уже нашел и обезвредил, чтобы он еще чего не наворотил. Всякое бывает, захочет и Павла Сулимова на тот свет отправить, и причина для того имеется — большое наследство матери. Чтобы если уж владеть, то единолично»

Свои мысли следователь озвучил следственному комитету края. Те его поняли, даже почти одобрили, но приказали еще поработать.

— Вы правильное выбрали направление, но у Вас полное отсутствие улик. Работайте, собирайте! А чтобы этот опекун не строил следствию препоны при сборе улик, его можно, и даже нужно, на весь период розыскных мероприятий определить на постой в следственный изолятор. Так лучше для всех — проще будет работать со свидетелями и собирать улики преступления. Обратите внимание, — строго приказали «вышестоящие», — прокуратура без доказательной базы дело к рассмотрению не примет.

В результате следователь предъявил Левону обвинение в покушении на убийство Сулимова Сергея, и на время проведения следственных мероприятий поместил на довольствие в СИЗО.

Собственно, именно проведение следственных мероприятий следователь вовсе не планировал. У него обозначился подозреваемый в убийстве и сейчас следователь выстраивал план подтасовки улик и на их основе построения доказательной базы совершенного преступления. Простенькой базы, на которую согласится прокуратура при передаче дела в суд.

Семен Петрович Болденко в следственном комитете числился в звании капитана юстиции уже достаточно продолжительное время. Повышение его в звании вышестоящие органы не планировали. Обойдется, пусть ценит то, что имеет! Дело в том, что Болденко вполне заметно страдал комплексом мании величия. Самовлюбленный человек с громким, повелительным голосом и гордо вскинутой головой наводил страх и ужас на местное население. Коллеги в деловые контакты с ним не вступали, обходили стороной. Злобный, завистливый человек к тому же любил и умел мстить за самую мелкую обиду или неприятность. К законам страны следователь относился с долей неуважения, решения предпочитал принимать, руководствуясь внутренним чутьем. Вышестоящие органы старались его действия держать под контролем, но все не проконтролируешь. Болденко всегда к мало-мальски провинившимся перед государством гражданам страны принимал самые жесткие меры наказания, зачастую надуманные им самим. А сколько вовсе невиновных граждан прошли через его руки и были отправлены в колонии для отбывания наказания на длительные сроки?

По всей вероятности, эта же участь ожидала и Левона. Но у него были Чарашевы. Для защиты Левона из Москвы был приглашен адвокат, а в помощь ему прибыл в поселок Приморский частный детектив.

Изначально Болденко пытался проигнорировать их присутствие, но получил отпор.

Детектив за несколько дней собрал целую папку протоколов опроса свидетелей, которые утверждали, что Левон в день исчезновения Сулимова находился в больнице при своей жене. И, конечно, никуда не отлучался. Кроме живой охраны этот факт подтверждали и камеры видеонаблюдения.

Кроме того, детвора и воспитатели-монашки из пансионата утверждали, что в день пропажи Сулимова, а они этот день хорошо запомнили, Сергея и Павла на пляже не было.

Адвокат настаивал на вторичном допросе Павла, но уже в его присутствии. Болденко позвонил Павлу и повелительным голосом приказал ему явиться на допрос. Пришел Павел вместе с Василем. Василя в кабинет следователя не пустили, не тот статус и отсутствие лицензии на адвокатскую деятельность. Вполне резонно. Василь остался в коридоре, а Павла провели в кабинет Болденко. Но случилось непредвиденное — те же вопросы от следователя и единственный ответ от Павла: «прошло много времени, я все забыл, не помню». На том допрос и закончился, Павла отпустили домой.

Болденко с торжеством в голосе сказал адвокату:

— Ну, что ты доказал? Ничего! Мои выводы как всегда безошибочны. Я задержал преступника. А если ты все-таки со мной не согласен, то я сейчас приглашу на допросы всех твоих свидетелей, которые создали для твоего подзащитного алиби. И ты услышишь, как они начнут менять показания.

— Ну, во-первых, почему Вы говорите мне «ты»? Во-вторых, забывчивость Павла Сулимова вполне объяснима — у человека не все в порядке с психикой и его отказ от дачи показаний никак не доказывает вину его опекуна. И третье — я поддерживаю Ваше решение допросить всех моих свидетелей.

Адвокат Левона был уверен, что свидетели, подтвердившие алиби Левона свои позиции не сдадут. На то был веский аргумент. В поселке уже все знали, что их беднейшая поселковая больница наконец-то обрела весомых спонсоров. Сотрудникам больницы выплатили долгожданную зарплату и начислили премию. Больница засияла свежим ремонтом и новым оборудование. Штатное расписание значительно расширили, а это новые рабочие места. Рабочими местами в поселке дорожили, знали, что там ежемесячная зарплата, очередной оплачиваемый отпуск и грядущая пенсия от государства. Конечно, созданных рабочих мест совсем немного, но в поселке уже сколько лет маются без работы молодые медики с высшим образование. Их заработки непостоянны и случайны — обслуживание туристов, ловля и продажа на рынке рыбы. А тут работа по специальности и оклад! Да и здоровье подштопать лучше в модернизированной, современной больнице, чем в старом, гнилом помещении с черной плесенью на стенах. И тут поменять показания против протеже их благотворителей? Да ни за какие коврижки!

Адвокат Левона был уверен в своих выводах по поводу стойких убеждений поселковых свидетелей алиби своего подзащитного, но на всякий случай настоял, чтобы на допросах его свидетелей присутствовал прокурор, да не местный, а из областного центра.

Болденко негодовал, тянул время, но требованиям адвоката все же подчинился. Начались допросы свидетелей… Каждую неделю по одному человеку.

Для Левона ожидание свободы тянулось мелким шагом черепахи. За решеткой он находился уже более двух месяцев, изнывал от тоски, безделья и грустных мыслей об изменчивости бытия. Дважды за это время его наведал Чарышев вместе с Дарьей Никаноровной. Дарья Никаноровна уверяла, что Джеки держится молодцом, родила здоровенького крепыша мальчика, имя пока не придумала, решила, что это после выхода на свободу сделает Левон. Скучает и тревожится за Левона, а потому ищет причины, чтобы досрочно выписаться из больницы. Зося, сама Дарья Никаноровна и даже Олюшка постоянно убеждают ее, что решение неправильное, поспешное и даже опасное.

Свидание с Левоном, на которое она так рассчитывает, ей стопроцентно не разрешат. Болденко разгневан непокорностью Левона и поэтому о свидании с женой и речи не может быть. Не разрешит! Вот, если бы Левон подписал признательные показания, то тогда, конечно, ему бы позволили свидание. Сопротивляется? Значит и свидания не будет. А как он может не сопротивляться, когда устранение Сулимова им никогда не планировалось.

Торопиться с выпиской из больницы Джеки нельзя и по другой причине — она останется наедине с непредсазуемым Павлом. Но этот довод только смешил Джеки. Ну и поселится с приемным сыном в одной квартире, но как это может повлиять на ее безопасность? Она и раньше жила на одной территории с Павлом и ничего не происходило. Джеки всегда была заступницей приемного сына перед Левоном, многократно отстаивала его права на личную жизнь и полную свободу. Павел это осознавал и был ей благодарен. Так считала Джеки и не воспринимала Павла, как своего потенциального врага. Эту тему для обсуждений она закрыла и слушать бред про опасные наклонности пасынка в категоричной форме не желала.

Был еще один нюанс, который Джеки благосклонно выслушала — ее неопытность в обращении с грудным ребенком. «Да, конечно, здесь вы правы, — соглашалась Джеки, — с грудным младенцем я никогда не оставалась наедине. Не умею кормить, пеленать и ухаживать за малышом. Но это поправимо. Я веду переговоры с местной медсестрой. Конечно, за деньги, не бесплатно. Она будет со мной целый день, а ночью мы и сами справимся. Как вам моя идея? Теперь вы согласны на мою досрочную выписку из больницы?»

— Нет, не согласны, — твердо ответила Дарья Никаноровна.

Но Джеки ее не услышала. Помощницу себе она не нашла, из работающих медсестер никто не захотел оставить работу ради пусть и хорошо оплачиваемого заработка, но все же временного. «Справлюсь сама!» твердо решила Джеки и через несколько дней тайно от семьи Чарышевых-Анцевых с младенцем на руках покинула больницу и вернулась в свою квартиру в детском пансионате.

Ее приезд обитателями пансионата остался незамеченным. Там царила паника. Три дня назад из пансионата тихо и загадочно исчезла пятнадцатилетняя девочка Ксюша. В день исчезновения она дежурила по этажу. Занималась уборкой мест общественного пользования. Но к обеду в названных местах обнаружилось только оборудование для уборки — щетка, ведро, швабра и перчатки. Ксюшу искали всем коллективом — обыскали все уголки здания, почти ползком обшарили скрытые закоулки пляжа. Нулевые результаты! Вещи на месте, а девочки нет!

На третий день после исчезновения Ксюши матушка Евгения отправилась в милицию, писать заявление о пропаже девочки. Все тот же следователь Семен Петрович Болденко опросил заявительницу, а следом за ней Павла Сулимова (Киреева). Их показания были очень близки как по содержанию, так и по теме. Получалось, что девочка могла быть похищена, и не кем-то там со стороны, а мажором Александром Анцевым. Попытку изнасилования Ксюши буквально на днях наблюдали матушка Евгения и Павел. Следователь улыбался, его лицо залоснилось от счастья!

«Наконец-то повезло, — размечтался он о наступающем триумфе, — преступление раскрыто за один день. А преступник кто? Да, да тот самый сынок известной благотворительницы и банкира. Богатые, успешные люди скоро выстроятся в ряд в коридоре отдела милиции под его дверью и будут рыдать, просить, чтобы я выслушал их ахинею о положительных моральных качествах их сыночка-мажора. Но я буду непреклонен и не пойду у них на поводу. Их деньги и подарки мне неинтересны. Но если предложат в качестве подарка свою виллу на берегу моря, то я подумаю, подумаю и, возможно, пойду на сокращение срока для их придурка. Говорят, что дом их вполне-вполне! Стоит того, чтобы рассмотреть его в качестве подарка.»

В дом к Чарышевым-Анцевым планировалось незамедлительно послать гонцов в погонах с заданием допросить с пристрастием молодого Анцева, можно заодно прислугу и родителей поспрошать, а какими-такими девочками интересуется их великовозрастный сыночек и где сейчас находится девочка Ксюша.

Следователь получил санкцию прокурора на обыск в доме Анцева. Бумаги и подробные инструкции передал своим коллегам-оперативникам и отправил их выполнять поручение. Сам он решил воздержаться от личного знакомства с преступным семейством — преждевременно и глупо! Здесь нужны продуманные, неторопливые действия. Пусть мучаются от неизвестности и надвигающейся беды. А он, следователь Болденко, пока будет для них недоступен. Так они быстрее и надежнее упадут к его ногам.

Группа оперативных сотрудников из РОВД ранним утром выехала из поселка Приморский с конкретным заданием — найти на побережье дом Анцева, провести обыск, допросить всех поименованных лиц, а также их соседей и других возможных свидетелей. Ищем маленькую девочку Ксюшу, пятнадцати лет! Следователь Болденко оставил за собой руководство и координацию действий оперативников, но не выходя из своего кабинета, оперативно, по телефону.

Но планы всегда по умолчанию оставались только планами. Иногда далеко неисполнимыми. Так случилось и на этот раз. Группа работников правоохранителей без труда и приключений прибыла на обозначенное следователем место. И здесь их ждало разочарование. Вернее, не саму группу, а их руководителя, капитана юстиции Семена Петровича Болденко.

В фойе особняка навстречу полицейским поднялся из кресла адвокат, тот самый, что прибыл из Москвы защищать Левона. Старшему по званию адвокат представился как Игорь Васильевич Егоров, а затем показал свои удостоверительные документы и договорные бумаги на представление интересов семьи Анцевых во всех возникших правовых вопросах согласно законодательству Российской Федерации. Взамен Игорь Васильевич затребовал от полицейских подтверждение аналогичных полномочий на право проводить обыск и прочие мероприятия следственного характера в частном жилом доме, принадлежащем господину Анцеву. И тут случился конфуз — постановление на обыск имело вид черновика, без подписи должностного лица, выдавшего его и печати прокуратуры.

— Так, господа мои хорошие, — адвокат потеснил отряд полицейских к выходу, — как вы правильно понимаете, это не тот документ, который дает вам право на проведение обыска в частном жилом доме. Это раз! Допрашивать всех членов семьи Анцевых вы будете официально, после вручения каждому из них официальной повестки с указанием места, времени и цели проводимого вами мероприятия. Причем, в моем присутствии. Это два! С этим все понятно? Кажется, мы достигли консенсуса и на том прощаемся. Милости просим к нам в следующее посещение, но с идеально грамотными документами.

Полицейские покорно загрузились в свою машину и развернулись вновь по курсу поселок Приморский. Уже из машины доложили своему куратору следователю о том конфузе, который случился с ними в особняке Анцева. Семен Петрович молча выслушал рапорт своих посланцев, пробормотал «да, хорошо» и его лицо слегка порозовело от свалившегося на его голову позора. «Разберемся, — пробормотало его сиятельство, — я докажу, я вам покажу, я вас посажу. Всему свое время» На том разговор следователя с непослушными подследственными закончился! Несколько минут он сидел на своем стуле и разрабатывал планы мести. Затем придвинул к себе лист бумаги, взял ручку и начал составлять для канцелярии список лиц, которых, по его мнению, было необходимо вызвать повесткой в РОВД для дачи показаний по делу о пропаже девочки Ксюши.

А в это время адвокат Игорь Васильевич пояснял Анцеву зачем и почему он внезапно и стремительно появился в их доме:

— Александр Михайлович, по Вашему лицу вижу, что Вы крайне удивлены моим внезапным появлением в Вашем доме, так вот, хочу Вам пояснить следующее.

— Игорь Васильевич, — перебил его Анцев, который всегда умел вначале выслушать человека, а уж затем, комментировать, — за Ваше появление в нашем доме, причем своевременное появление, я Вам Благодарен и назначаю дополнительную премию. Деньги вот они, в этом конверте. И если это возможно, то объясните мне, пожалуйста, где и как Вы раздобыли сведения о том, что к нам едет «ревизор», т.е. господин следователь с необычной миссией — провести обыск и всех нас допросить. Возможно мне еще кого-то следует благодарить и назначить премию? Не стесняйтесь, пожалуйста, называйте всех, кому Вы считаете я обязан выразить свою благодарность.

— Да, что Вы! — засмущался адвокат, — Это лишнее. О том, что у Вас намечается обыск, я узнал совершенно случайно. Не гадайте от кого, не угадаете. От сына Левона. А произошло вот что: я вышел из кабинета следователя Болденко в тот момент, когда туда входил Павел Сулимов — Киреев. Этот факт меня несколько насторожил. Сами подумайте, наш следователь не очень-то утруждает себя сбором доказательной базы в дело Левона. А тут, на тебе, можно сказать тайно приглашает к себе Павла, его сына, минуя меня. Конечно, я не мог себе позволить просто так уйти из здания РОВД и оставить при себе непонятные «зачем» и «почему». Поэтому я присел на стульчик в коридоре напротив двери нашего следователя и застыл в жидании. Вскоре Павел вышел, я пристроился к нему в фарватер. В скверике предложил ему перекусить в местном кафе, он согласился.

— Для начала я бы хотел, чтобы Вы высказали свои впечатления об этом человеке. Пожалуйста, если Вас моя просьба не затруднит, — сказал Анцев.

— Нет, не затруднит, — согласился Игорь Васильевич, — Итак, Павел, какое он произвел на меня впечатление? Левон утверждает, что это человек с больной психикой, и он требует к себе бережного отношения. Больная психика в этом человеке практически не заметна. Обширное заключение по психике этого человека может дать только специалист. Но при этом оценить его поведение при контактах с другими людьми я тоже могу. Общаясь с ним, я заметил какую-то невероятную заинтересованность Павла женщинами. Причем, всеми особами женского пола, которые попадают в круг его видимости. Повторяю, все женщины вне зависимости от возраста, красоты, одежды, социального статуса немедленно становятся объектом его пристального внимания. Глядя на женщину, он начинает весь подергиваться, прицокивать языком, размахивать руками, таращить глаза. В общем с ним происходят какие-то аномалии. У обычного человека заинтересованность женщиной тоже проявляется, но по-другому, более скрытно и таинственнее, что ли. Павел скрыть свою заинтересованность особой женского пола даже не пытается, от возбуждения он даже похрюкивал, как голодный поросенок возле корыта с едой. Как мне кажется, это фобия вседозволенности, которая давно внедрилась в его организм или неистребимые сексуальные потребности маньяка, которые превалируют над сознанием. Если бы я защищал Павла в судебном процессе, то я бы непременно настаивал на проведении судебно-психологической экспертизы, но только для того, чтобы вывести его из уголовной ответственности. Однако, при личных контахтах я склонен думать, что анамалии его поведения в первую очередь связаны с недостатком воспитания и отсутствием жестких мер воздействия.

— И это все его недостатки? — полюбопытствовал Анцев.

— Нет, есть еще кое-что, не менее интересное, чем мания сексуальных утех. — ответил Игорь Васильевич, — По моим наблюдениям Павел хитрый, изворотливый человек с наклонностями садиста.

— Это тоже просматривается? — заинтересовался Анцев

— Да, и очень ярко, — подтвердил адвокат, — Рассмотрим его отношение к своему опекуну, биологическому отцу, интересы которого я представляю. Левона арестовали по подозрению в убийстве Сергея Сулимова исходя из показаний Павла и некого бомжа Василя, которые утверждали, что у Левона был мотив для убийства Сулимова. Речь идет о праве на опекунство Павла. Следователь немедленно ухватился за эту версию и арестовал Левона. На сегодняшний день доказано алиби Левона, и мы настаиваем на его немедленном освобождении из-под стражи. Но как реагирует на это сам Павел? Он продолжает настаивать, что убить его дядю, с которым у него прекрасные отношения, мог только Левон. Я делаю вывод — Левон контролирует жизнь сына, в чем-то ограничивает его и только поэтому Павел всеми силами старается выйти из-под его контроля. Наветы, наговоры, тюрьма, да все, что угодно, лишь бы избавиться от Левона! Черная неблагодарность за то, что Левон оберегает его от бед и несчастий, содержит в роскоши и благополучии. Это жестокость без границ, так я расцениваю поступки Павла.

— Согласен, — определил свое отношение к поступку Павла Анцев, — что еще?

— Нынешний донос Павла на Вашего сына, Александра. Уже вместе с монахиней он утверждает, что в его присутствии Александр пытался изнасиловать девчушку Ксюшу. Вы бы послушали с каким восторгом в кафе он мне излагал эту историю. В чем восторг? Да в том, что он им всем докажет, что именно Александр хотел изнасиловать ребенка, и по этому случаю его посадят в тюрьму, а там с насильниками не церемонятся и в свою очередь их насилуют. При этом лицо Павла сияло от счастья. Он же мне и доложил, что к Вам едут с обыском, и, возможно тогда же и арестуют Александра! Следователь при нем раздавал соответствующие команды. Я его выслушал и немедленно прибыл к Вам, хотя бы для того, чтобы выиграть время, не допустить ареста Вашего сына и во всем разобраться.

— Правильно, нужно разобраться. Большой вопрос — кто пытался изнасиловать девочку? Посмотрите вот это видео, — Анцев протянул Игорю Васильевичу флешку.

Пока адвокат внимательно просматривал видео на смартфоне, Анцев нервно шагами измерял просторный холл своего особняка.

— Вы мне копию дадите? — обрел дар речи изумленный адвокат, — Пусть будет в кармане на всякий случай. Мы уже оба с Вами знаем, что наш Болденко скор на принятие решений, и в основном карательного направления. Как говорится — пришел, увидел, победил! Таковы реалии приморского сыска. Но Павел-то, Павел! Ожидал чего угодно, но только не этого! Человек с отклонениями в психическом развитии хитро, жестоко и быстро перекладывает свое преступление на другое лицо. При этом сияет от удовольствия и гордится собой! Вот это сюрприз!

— Флешку Вы можете оставить себе. — принял решение Анцев, — Это не единственный экземпляр. Если придет время и нам нужно будет защищать свою честь и достоинство сына, то, разумеется, невзирания ни на что, мы воспользуемся этим видео. Но это в крайнем случае! Пока наша флешка будет находиться в резерве.

— А почему ее нельзя предъявить сейчас? — спросил Игорь Васильевич, — Ведь можно сразу расставить все точки над I и не допустить травлю Вашего сына.

— Да, можно, — подтвердил Анцев, — но дело в том, что из-за этого вещдока может случиться серьезный разлад в семье Левона. Вы наверняка знаете, что жена Левона иностранка. Точнее родом она из благополучной, достаточно состоятельной семьи из Англии. У себя на Родине Джеки занималась благотворительностью и принимала деятельное участие в борьбе за права человека. Она в свое время приняла Левона с Павлом и обеспечила одному работу, а другому лечение. В Англии Павла не долечили, при выписке его из клиники врач рекомендовал провести ему химическую кастрацию. Левон вроде бы, как и согласился, но Джеки настойчиво требовала от мужа соблюдение прав Павла. Дескать, без его согласия такую операцию проводить категорически нельзя. Вопрос о возвращении его обратно в клинику тоже не рассматривался, уже самим Левоном. Он был уверен, что сумеет контролировать все действия Павла. Не получилось! Такая вот у нас история.

— Откровенно грустная история, — выразил свое сочувствие Игорь Васильевич, — кстати, Вы знаете, что Джеки самовольно покинула больницу и вернулась домой? Я об этом сразу узнал. Мне нужна была ее подпись на одном процессуальном документе, и я отправился в больницу. Но там мне сказали, что она уже дома. И я действительно нашел ее по адресу регистрации. Она мне обрадовалась, сказала, что сама собиралась меня разыскать и просить, чтобы я получил разрешение на свидание с Левоном и передачу вещей и продуктов для него. Я ей сообщил, что мы собрали полное досье алиби Левона, документы уже передали следователю и его вот-вот должны освободить из СИЗО. Поэтому в свиданиях и передачах надобность отпала. Нужно ждать его дома. Буквально сегодня-завтра он будет дома.

— Нет, мы ничего об этом не знаем. Наши женщины завтра собираются навестить ее. Нужно их предупредить, чтобы ехали не в больницу, а в пансионат. Спасибо Вам за своевременную подсказку.

Дарья Никаноровна постаралась избавиться от раздражения и обиды на самовольство Джеки и набрала номер ее телефона. В ответ жизнерадостный голос оператора сообщил, что телефон выключен.

— Та-а-ак, — протянула Дарья Никаноровна и дала поручение Зосе, — звони со своего телефона. Вполне возможно, что меня за назойливость о их безопасности и благополучии внесли в «черный список».

Результат от Зосиного звонка был тот же: «недоступен». После нескольких неудачных попыток дозвониться Джеки с разных номеров, Зося набрала номер домашнего телефона. Ответил Павел:

— Павел, скажи мне, пожалуйста, где сейчас находится Джеки. Я не могу до нее дозвониться.

— Я не знаю, — ответил Павел

— Нам сказали, что Джеки должна быть дома. По некоторым сведениям, она три дня назад выписалась из больницы, и вместе с ребенком уехала домой. Это так?

— Почти так, — подтвердил Павел, — три или четыре дня назад Джеки пришла домой, а через два дня забрала ребенка и, не знаю куда, но ушла. Она тут вещи Левона собирала, наверное, к нему в тюрьму подалась, да там и осталась. Дома последние ночи она не ночевала. Больше я ничего не знаю. Надоел мне крик этого ребенка, хорошо, что они куда-то от меня ушли. Сейчас здесь спокойно.

— А ты чем занимаешься?

— Чем я могу заниматься? Левона и Сергея нет, так я отдыхаю. Хожу гулять, квартиру убираю, еду себе забираю из столовой. У меня все хорошо, — заверил Павел.

— Ты завтра с утра будь, пожалуйста, дома. Мы приедем к вам, поговорить надо — попросила Зося.

— Хорошо. Хочу сказать, что я всегда занят. Но если Вы просите, то буду дома. Никуда не пойду. Раз Вы приедете, то привезите мне телефон, мобильный. Мой испортился, так он уже старый и плохой. Когда-то мне Левон отдал свой старый, а себе купил новый. Я носил его в ремонт, но там дядька сказал, что села какая-то батарея. Нужно покупать новую, а денег у меня нет.

— Аккумулятор, наверное, сел?

— Да, так дядька говорил. Только я это слово не знаю, и не могу выговорить. Так привезете?

— Хорошо, привезем. Только ты сиди дома и жди нас. Договорились? — уговаривала Зося Павла.

— Я сказал, что буду ждать, значит, буду дома. Телефон не забудьте. — напомнил Павел.

Подобрать и подготовить для Павла телефон было поручено Саше. Он и не возражал. До самого вечера Саша загружал какие-то программы на айфон, предназначенный для Павла, и вел консультативные переговоры со Славой.

— Ты, сынок, подготовил Павлу что-то уж очень навороченное, — удивилась Зося, — он сумеет разобраться? Я думала, что ты ему подберешь простейшую технику, возможно, даже кнопочную. А тут современный яблочный айфон, с миллионными возможностями и функциями. И все это будет использовано?

— Все правильно, мама! Навороченный? Да! Многофункциональный? Да! — ответил Саша, — Но это не для него. Телефон, конечно, для него. Но функции телефона для меня. Я ему покажу как телефон использовать для простейшей связи. И все. Пусть пользуется. Но при этом мы получим полнейший контроль за всеми его передвижениями и разговорами. Не понимаешь? Рассказываю: геолокация, раз, прослушка разговоров по телефону, два и прослушка его разговоров с окружающими людьми, в то время, когда телефон выключен. Радиус, конечно, ограничен, но нам будет достаточно и того, что имеем. Все сведения об этом Павлике будут поступать на мой телефон и, в подстраховке, на оборудование в кабинете Славы. Завтра утречком я сделаю ему подарочек и научу им пользоваться. Что ты хмуришься, мама? Павлик заслужил отдельную заботу о его жизнеобеспечении.

— Как-то это нехорошо, сынок, — забеспокоилась Зося, — Узнает Джеки будут неприятности. Она немедленно заявит о нарушении прав человека.

— Да, мама, эти меры направлены в первую очередь на обеспечение безопасносности Джеки. Или в настоящее время о ее безопасности уже рассуждать поздно? Все ужасное с ней уже случилось? Тогда при помощи моего шпиона мы сможем хотя бы найти ее и оказать помощь. Ты так не считаешь?

— Ты безусловно прав, — задумчиво ответила Зося, — завтра все узнаем. Ты папе рассказал о твоих планах относительно Павла?

— Да, рассказал. Это именно он посоветовал мне привлечь к работе Славу. Так будет надежнее и качественнее. По результатам нашей поездки в Приморский Слава собирается приехать к нам в ближайшие дни. Расшифровать геолокацию прогулок Павлика, извлечь и прослушать его беседы по телефону и живую речь без телефона. Слава предложил мне помощь, считает, что он разберется быстрее и лучше меня. Они приедут вместе с Верочкой — Слава расшифрует, а Верочка его записям придаст форму документов. Как-то так!

— Ты становишься мудрым старцем, — воскликнула Зося, — одним словом молодец.

— Мама! Пропал Сергей Сулимов, затем Ксюша. А сейчас еще и Джеки с ребенком куда-то исчезли. — возмутился Саша, — и это случайности? Столько бед и ужаса свалилось на нашего близкого человека, Левона. Вспоминаем дальше — Левон в тюрьме по обвинению в убийстве, меня обвиняют в попытке изнасилования ребенка, а затем и в похищении этого самого ребенка. Откуда все это валится на нашу голову? Это выброс из атмосферы? Или все-таки дело рук и разума человека? Пора разобраться. Кстати, наступило то самое время, когда я должен тебе признаться, что по итогам нашего прошлого посещения пансионата, я в квартире Левона установил шпионскую камеру видеонаблюдения с датчиком движения и подключил ее на ноутбук Левона. Слабенькая, устаревшей модели камера, которую я купил в поселковом магазине, не имела накопитель. Пришлось использовать ноутбук Левона. Наряду с недостатками камера имеет и некоторые достоинства. Например, датчик движения, цветная видеозапись со звуком, миниатюрный размер. Вам не говорил, потому что осудите и раскритикуете. Этим самовольством я на самом деле нарушил правой статус личности не только Левона, но и Джеки. Кроме того, перед установкой шпионской видеокамеры в жилом помещении необходимо было получить соответствующее разрешение. У меня его нет, поэтому, даже, если мы обнаружим в записях факты криминальных наклонностей Павла, или совершения им уголовного преступления, то эти сведения будут только для нас. А вот использовать их как улику преступления мы не сможем — сведения и факты получены незаконным путем.

— Улики преступления пусть собирает следователь! А нам будет достаточно знать правду, — поддержала сына Зося, — проще будет обороняться от провокаций, так называемых правоохранителей. Завтра сможем просмотреть видеозаписи с камеры?

— Я думаю, что да, сможем. Даже, если Павел будет дома!

— Тогда нужно о нашем визите сообщить адвокату. Позвони ему и пригласи вместе с нами посетить квартиру Левона, — приняла решение Зося, — пусть он изучает материалы, которые ты получишь от своей шпионской деятельности. Не могу даже предполагать, что там может обнаружиться, даже возможно, ничего криминального. Но лучше перестраховаться, чем оставаться беспечным и расслабленым. Согласен со мной? Тогда прими, как аксиому — завтра ожидается не самый легкий день в нашей жизни. Нужно выспаться и отдохнуть. Спать, спать, спать!

В Приморский выехали ранним утром. В этот раз на одной машине. Ольгу в поездку не взяли. Мотивация была проста и доступна пониманию — в целях безопасности.

Со следователем Семеном Петровичем Болденко их приезд был предварительно согласован. Названа дата и время проведения допроса. Но когда в точно назначенное время Анцевы и Чарышева постучали в дверь капитана юстиции, оказалось, что она закрыта. Дежурный по РОВД на вопрос, когда будет следователь, равнодушно ответил:

— а почем мне знать?

Адвокат Анцевых, Игорь Васильевич, отправился вверх по лестницы, в кабинет начальника РОВД.

— Хочу с Вами обсудить следующую ситуацию, — Игорь Васильевич старался говорить тихим, спокойным голосом, — капитан Болденко на сегодня вызвал на опрос свидетелей по делу о пропавшей девочке, но сам не явился. Свидетели не являются местными жителями, прибыли из другого района. Через полчаса ожиданий они, и я в этом уверен, развернутся к выходу. Уговорить, приказать или как-то по-другому на них воздействовать, чтобы они вторично прибыли на разговор к Болденко уже не получится. Это люди, которые ценят свое время.

— Болденко мне не подчиняется, — подчеркивая каждое слово жестами и голосом, ответил полковник, — за неимением других, ведомственных площадей нас обязали выделить один кабинет Следственному комитету. Мы выделили, но за действия следоваля ответственность не несем.

— Не несете и это хорошо, иначе сейчас бы я Вам начал рассказывать об ответственности правоохранителей за соблюдение прав человека. Что ж, тогда будете нашим свидетелем, что мы приходили в РОВД в назначенное повесткой время, а следователя на месте не оказалось. И это означает, что далее, после этого случая, мы повестки-вызовы от Болденко будем игнорировать.

— Если это позволяет законодательство, — протянул полковник.

Адвокат иронично усмехнулся, вышел из кабинета начальника, вернулся на первый этаж и сказал Зосе:

— Принимайте, Зоя Николаевна, решение — ждем еще, или уходим.

— Хотелось бы уйти, — ответила Зося, — но это не решение вопроса. Нам в любом случае необходима встреча со следователем. Лучше быть осведомленным, чем мучиться загадками.

Через час Болденко вошел в здание РОВД, неторопливо проследовал в свой кабинет и прикрыл дверь. Вышел он через десять минут и жестом руки пригласил в кабинет:

— Проходите. По одному. Можно вместе с адвокатом.

— Нет, мы войдем все вместе. Мы одна семья, нам нечего скрывать друг от друга, — возмутилась Дарья Никаноровна, — или все вместе, или мы уходим.

— Хорошо, — неожиданно согласился Болденко, — через пару минут к вам присоединится еще один человек. Проведу с вами очную ставку.

Изначально диалог не состоялся. Был монолог следователя. Хриплый голос трактовал свое видение пропажи монастырской девочки. На своих «подсудных» капитан юстиции не смотрел, его взгляд уперся в противоположную стену, пальцы руки, постукивали по столешнице рабочего стола в такт его обвинительной речи.

— Перед пропажей девочки, — утверждал Болденко, — следствием была зафиксирована попытка Александра Анцева изнасилования Ксюши в спальне пансионата, где в тот день она дежурила и производила уборку помещения. Исходя из данного факта, следствие утверждает, что Александр Анцев похитил Ксению и спрятал в укромном месте, чтобы без помех завершить сексуальное насилие над девочкой. Опровергать эту версию произошедшего с несовершеннолетней Ксюшей бесполезно, так как в уголовном деле уже имеются свидетельские показания двух человек, которые подтверждают безусловную вину Анцева Александра, который пытался совершить насилие над несовершеннолетней Ксюшей.

В это время в дверь кто-то постучал, и в кабинет Болденко вошла матушка Евгения.

— Чтобы не быть голословным, — в голосе Болденко звучало торжество, — сейчас нам матушка Евгения повторно и очень подробно расскажет о произошедшем инциденте. А потом мы предоставим Александру Анцеву возможность оформить явку с повинной, и тогда он сможет рассчитывать на смягчение приговора от прокуратуры и суда. Но предупреждаю, что Анцев должен указать место, где он прячет девочку. Иначе снисхождение не получится! Итак, матушка Евгения, слушаем Вас. Со всеми подробностями, как бы они Вас ни смущали.

— Так ведь оговорила я Анцева Александра, — тихим, ровным голосом начала монахиня свои показания.

— Не несите чушь, — взвился Болденко, — Вас Анцевы подкупили? Вы продались им за деньги?

— Не давите на свидетеля, — вмешался адвокат, — продолжайте, матушка.

— Молюсь господу Богу, чтобы простил меня, грешную, — продолжила монахиня, — сама-то я ничего не видела, а свои показания против Анцева построила из слов Павла Сулимова. Ксюша долго не могла и слова вымолвить о случившемся, а я и не настаивала. Просила молиться и просить господа послать забвение случившегося. Так оно и было. Но незадолго до своей пропажи она мне все и рассказала. Так, мол и так, испоганить меня хотел другой человек, не Анцев. И указала на нашего жильца из частной квартиры. Ну, уж вы сами разбирайтесь, кто это был. Мне не по силам больше об этом думать. Дело Ваше, вы и решайте. А Вас, Зоя Николаевна прошу простить меня за оговор вашего сына. И ты Александр прости меня, что засомневалась в твоей порядочности и благочестивости. Простите меня! Пойду я, что-то мне нехорошо.

— А Вы еще раз не измените свои показания? — голос следователя срывался на крик.

— Я уверена, что этого не произойдет, — уверенно ответила монахиня, — у дежурного я оставила свои письменные показания о попытке насилия над малолетней рабой божией Ксенией.

Матушка Евгения поклонилась всем и вышла из кабинета.

— Пожалуй, и мы пойдем, — адвокат посмотрел на следователя, — господин Болденко, появятся новые версии о похитителях девочки, милости просим, звоните. Обсудим! Но при условии, что это реальные версии!

— Я докажу, докажу! — злоба Болденко переливалась через край, — Вы у меня сядете. Надолго. За дачу ложных показаний и введение следствия в заблуждение. Я Вам…

— Хорошо, — согласился адвокат, — как прикажете! А теперь позвольте откланяться?

Не прощаясь, они вышли из кабинета следователя и сели в ожидавшую их машину.

— Игорь Васильевич, — обратилась Зося к адвокату, — Ваше присутствие необходимо при нашем посещении Павла Сулимова. Этот молодой человек оказался не так прост и наивен, как мы о нем думали. Пока мы с ним побеседуем, вы, пожалуйста вместе с Сашей просмотрите видео со скрытой видеокамеры. Саша его установил в квартире Левона в прошлое наше посещение пансионата. Интересно, Павел нас ожидает в квартире или куда-нибудь ушел?

— Никуда он не ушел, — Саша был в этом уверен, — ему нужен телефон, и он ждет его. Не нас, мама, он ждет, а именно телефон.

Павла они нашли в квартире. Дверь в квартиру была незаперта, они вошли и сразу увидели Павла, лежал на диване в гостиной.

— Привезли телефон? — первый вопрос Павла ранее уже был спрогнозирован Сашей, — я жду вас с раннего утра, а вы приехали только к обеду. Так где телефон?

— Держи, — Саша вынул из сумки аппарат и протянул Павлу, — что, умеешь пользоваться или тебе показать?

— Вообще-то умею, — врал Павел, — но ты лучше покажи.

— Пока я буду настраивать телефон, ты приниси мне ноутбук Левона, — попросил Саша Павла, — там тоже кое-что необходимо настроить под твой телефон.

— Это компьютер Левона, что ли? — встревожился Павел, — Так его дома нет.

— А где он? — заинтересовался Саша

— Я его продал, — истерично выкрикнул Павел, — Левон сидит за решеткой. Василь сказал, что за убийство Сергея ему светит пожизненное. Джеки, такая паскудница, сбежала из дома вместе со своим щенком. Меня все бросили. У меня закончились деньги, я не могу купить себе даже сигареты. Меня кормят в пансионатовской столовке, но какая там еда? Каша да молоко. Надоело! Хочу покупать себе что-то вкусное на рынке или в магазине. Василь посоветовал начать распродажу имущества. Это имущество мне принадлежит. Пока начал продавать по мелочовке. Вчера продал на рынке компьютер Левона и халат Джеки. Получил деньги, но их немного. Дал на водку Василю, остальные оставил себе, на еду.

— За какие-такие заслуги ты деньги даешь Василю? — спросил Игорь Васильевич.

— Это его зарплата, — Павел был убежден, что поступает правильно, — он мой адвокат, а адвокатам положена зарплата.

— Так тебе Василь сказал? — не унимался Игорь Васильевич, — Никакой он не адвокат. Он бомж, пьяница и мошенник. Не давай ему никаких денег. Впрочем, через день-два эти вопросы уже будет решать твой опекун, Левон.

— А мы с Василем решили, что будем продавать пансионат. Только пока не придумали, как выселить монашек и этих придурков-детей. Василь сказал, что скоро они сами все отсюда уедут. Немного подождем, как только они уедут, так мы и продадим пансионат. Деньжищ будет полный мешок. Василь сказал, что заберет себе половину. Остальные — мои! Буду жить припеваючи. До конца моей жизни хватит.

— С тобой все понятно! — Резюмировал Игорь Васильевич, — Зоя Николаевна, этого паренька нельзя оставлять без присмотра. Я могу пожить здесь, до освобождения Левона. Как Вам мое предложение?

— Вполне разумное предложение, — согласилась Зося, — а прямо сейчас нужно ехать на рынок и выкупить ноутбук Левона. Там может быть кое-что интересное для нас. Кто вместе со мной едет на местный рынок? В первую очередь нужен Павел — покажет человека, который купил ноутбук. Далее мы проведем обратную сделку — выкупим технику.

— У меня тоже есть свое мнение по этому вопросу. Позвольте мне его высказать, — Дарья Никаноровна брала инициативу в свои руки, — мое предложение по распределению обязанностей следующее: на рынок еду я вместе с Сашей и Павлом. По-моему, вполне достаточная делегация. Наш водитель будет нас сопровождать в качестве охранника. Я не боюсь за себя, но нужно учитывать, что наш Павлуша может что-нибудь учудить. Вы, Игорь Васильевич, должны разыскать своего коллегу Василя и провести с ним разъяснительную беседу. Вы должны убедить его, чтобы в дальнейшем он не смел даже приближаться к Павлу. Предупредите его о последствиях для него самого. Впрочем, не мне Вас учить. О чем беседовать и какими методами убеждать этого человека в дальнейшем не творить вокруг себя зло на Ваше усмотрение. А ты, Зося, сможешь уделить некоторое время бухгалтерскому учету пансионата. Сегодня здесь работает аудит, тебе просто необходимо встретиться с ними и выяснить их видение проблем, если таковые существуют, с бухгалтерским учетом дебетовой части баланса пансионата. У кого-то есть возражения против моего плана действий на сегодняшний день? Нет? Тогда приступаем!

Команда Дарьи Никаноровны прибыла на рынок в самый разгар торговли. Павел быстро разыскал палатку и узнал продавца, который купил у него ноутбук.

— Вот он, — ткнул Павел пальцем в мужчину средних лет с седым ежиком на голове, — этот украл у меня компьютер.

— Почему украл? — удивилась Дарья Никаноровна, — ты нам дома говорил, что ноутбук у тебя купили. Ладно, сейчас выясним.

Мужчина изменился в лице и прошипел в адрес Павла:

— Ты, что тут придумываешь? На самом деле я вчера купил у тебя ноутбук, но за деньги. Именно купил. И деньги тебе заплатил. Правда небольшую сумму, но ты согласился.

— Сколько ты говоришь, заплатил за ноутбук? — спросил Саша, — говори правду, иначе сейчас я сюда приглашу милицию.

— Ну тысячу рублей я отдал вот этому парню. Но он не возражал, — судорожно пытался оправдать свой поступок рыночный торговец.

— Посмотрим, какую цену ты сегодня выставил за вчерашнее приобретение? Да, цена соответствует качеству товара, и это не тысяча рублей, а гораздо выше, я бы сказал, в сотни раз твоя цена превышает деньги, которые ты за технику заплатил. На самом деле ты обманул больного человека. Приглашаем милицию? Пусть составляют протокол о мошенничестве.

— Да какая милиция! Не надо милицию, — засуетился рыночный воротила, — забирайте Вы свое сокровище. В конечном итоге Вы так же виноваты, как и я. Я не знал, что парень болен. Но, Вы-то, все о нем знаете. Вернее, должны знать. Почему у него в руках оказался дорогой ноутбук? Да, я виноват, но и Вы не валите все на меня. Сами где были, когда этот разгильдяй вынес ноутбук из дома? Все хороши! Поэтому забирайте свой комп и валите отсюда, не позорьте меня перед коллегами и покупателями.

— Еще один вопрос. Честно ответишь и мы уйдем, — Саша держал в руках ноутбук, — ты выставил его на продажу за приличную сумму и скорее всего собирался втюхивать его как «почти новый». Похоже, что ты стер всю информацию, которая хранилась на ноутбуке. Это так?

— Да, это так! — Голос торговца сорвался на крик, — Я планировал с этой сделки получить пусть небольшой, но все-таки доход. А чтобы придать ему товарный вид почистил браузер и все приложения. А что не имел права? Мне его продали, он стал товаром для продажи, и я имел право выполнять с ним все действия, которые мне казались разумными.

— Ты о какой сделке рассуждаешь? — задала вопрос торговцу Дарья Никаноровна, — на языке закона ты ноутбук попросту украл. Может нам написать заявление в милицию и попросить, чтобы правоохранительные органы обязали тебя восстановить все программы и записи с этого ноутбука? Или ты предварительно записал все файлы на флешку, а потом удалил? Нас бы этот вариант устроил.

— Нет, ничего я не записал. Хотя мысль такая изначально появилась, — ответил продавец, — вся информация с компьютера уничтожена. Ее уже не восстановить. Вы простите меня, что я позарился на «быстрые, легкие деньги», и давайте обойдемся без милиции. Прошу вас учесть, что я не прошу возврат денег, потраченных мной на приобретение этого гаджета. Я признаю, что виноват, эта ошибка в недооценке продавца ввела меня в глупейшую ситуацию. Но вы виноваты в том, что случилось не менее меня. Почему? Объясняю: паренек, который принес мне технику, видимо, страдает каким-то заболеванием. Действия такого человека необходимо строго контролировать, А вы этим пренебрегли, вернее предоставили ему полную свободу. Отсюда результат… Он еще чего натворит, а вы предъявите свои претензии другим людям?

— Разберемся! — одним словом ответила Дарья Никаноровна.

Уже на выходе из ворот рынка их окликнула женщина и подошла к Дарье Никаноровне. Видимо, именно ее из их группы она выбрала главной:

— Чего сказать хочу, — женщина, судя по внешности, скорее всего принадлежала к крымским татарам, — паренек-то Ваш полностью подчинен местному разгильдяю Василю. Тот сам не работает, пьет, попрошайничает и к этому же склоняет вашего парня. Компьютер на рынок он действительно принес. Но в компании Василя. При расчете Василь себе взял пять тысяч, а тысячу отдал этому парню. Василь нечист на руку, ворует, а вещи несет корыстным покупателям. Но я не об этом. Вашего-то, похоже, он себе полностью подчинил. Ходит рядом с ним и все что-то ему втолковывает. Глядите как бы чему еще не научил. Тут он хвалился, что скоро станет богатеем. Дескать все из рода некого Павла пропали, пройдет какое-то время и он, Василь, оформит себе опекунство над Павлом, а затем в наследство получит все имущество этого самого Павла. Так разбогатеет, что всех поселковых зачислит себе в рабы. Из его хвальбы понятно, что Павел должен исчезнуть с лица земли. Значит, вслед за всей своей семьей.

— Мы позаботимся о том, чтобы не исчез, — пообещала Дарья Никаноровна.

— Наша врач поселковая была на рынке и узнала Вас, — продолжила женщина, — Говорит, что это Вы благодетельница наша, больничку нашу отремонтировали и новое оборудование купили. Для нас больничка, это жизнь! Валилось там все и сыпалось, а теперь глаз радуется глядя на отремонтированное здание. Спасибо Вам. Когда мы услышали от врача, что Вы та самая благотворительница, то и решили бежать за Вами спасибо сказать, предупредить о кознях Василя и спросить не нужна ли Вам наша помощь. Можно поспрошать местных, может кто чего видел или слышал о Ваших пропавших людях. Наш-то местный следователь не разгонится где-то искать и что-то выяснять. Больно велик он, чтобы заморачиваться на всякие там розыски.

— Благодарить меня не стоит, — ответила Дарья Никаноровна, — если есть возможность, почему бы не помочь. А от Вашей помощи в розыске наших пропаж, пожалуй, не откажусь. Более того, буду Вам весьма благодарна! Если кто из местных что-нибудь знает или просто слышал от других о пропавших Джеки, Сергее Сулимове и девочке из пансионата, то мы бы с благодарностью приняли даже самые незначительные сведения об этих людях. Вот моя визитная карточка с номером телефона. Звоните в любое время суток. Скажите своим поселковым, что наша благодарность может быть выражена в денежном вознаграждении. Спасибо Вам.

Дарья Никаноровна позвонила адвокату, рассказала о местном «авторитете» Василе и попросила принять самые жесткие меры к этому человеку, которые позволят изолировать его от Павла:

— Игорь Васильевич, — наставляла она адвоката, — Вы же понимаете, что этот человек руками Павла может вершить любые уголовные преступления и дела. Спившийся элемент, без морали и устоев имеет высшее юридическое образование и неограниченное влияние на Павла, человека с нездоровой психикой. Мне почему-то кажется, что они совместными усилиями уже загубили несколько жизней. Надежда на следственные мероприятия у меня исчезла. Будем сами разбираться, куда и при каких обстоятельствах исчез Сергей Сулимов, девочка Ксюша и Джеки. Местные жители обещали оказать любую помощь.

— Занимаюсь, — ответил адвокат.

В это время Игорь Васильевич находился в кабинете участкового полицейского поселка Мирный.

— Как он меня достал, этот Василь! — полицейский выслушал Игоря Васильевича и снял с полки толстую папку, — здесь собрана большая часть концертов Василя «соло» и в составе коллективов единомышленников. Пора принимать меры! Сейчас мы с Вами разыскиваем Василя и по месту его нахождения принимаем решение.

— Каким может быть это решение? — заинтересовался Игорь Васильевич, — я настаиваю на кардинальных мерах. Человек обязан самостоятельно зарабатывать средства, хотя бы на свое пропитание.

— Я же сказал, сейчас разберемся. Есть у меня одна мыслишка по его трудоустройству, — ответил полицейский, — нам бы только разыскать его. Последнее время он прячется от меня, старается не попадать в поле моего зрения.

— Кажется, я знаю его лежку, — Игорь Васильевич версию житья-бытья «адвоката» Василя предварительно выудил из Павла, — это сарай Сергея Сулимова. Наверняка, он сейчас там. Вчера получил деньги от продажи ноутбука, принадлежавшего семье Павла Сулимова и по традиции должен был затариться спиртным. И если моя версия верна, то мы его в радостном состоянии и «во хмелю» найдем в упомянутом сараюшке. Едем?

Дом Сергея Сулимова нашелся быстро и без проблем. А там и упомянутый сарай расположился в глубине двора, вдоль деревянного забора. Незапертая дверь распахнулась и посетителей обдала волна тяжелого, вонючего воздуха.

— Надо было противогаз надеть. Не предусмотрели, — огорчился Игорь Васильевич, — даже в дворовых туалетах приятнее находиться.

Василь лежал на засаленном временем и им самим тюфяке, небрежно брошенном на земляной пол, и звучно храпел. Вокруг его матраса валялись пустые бутылки от вина и жестянки от пива. Источниками «благовония» из сарая оказались сам Василь и импровизированный туалет в углу постройки.

— Господин Василь, — полицейский пытался его разбудить, но храп только усилился, — тогда, вот что: о Ваших правах и обязанностях Вам сообщат в отделении полиции. А сейчас, Вы уж простите меня великодушно, Вас погрузят в милицейский грузовичок и отвезут на постой в ЛТП. Срок пребывания в этом чудесном профилактории определит суд. Документы о Вашем бродяжничестве и долголетнем тунеядстве у меня давно собраны и хранятся вот в этой папке. Надеюсь, что Ваша прописка в ЛТП будет носить долговременный характер. Там Вас научат работать, уважать своих сограждан и вести законопослушный обрах жизни.

— Я хочу свежего воздуха, иначе сейчас рухну здесь же, рядом с Василем, — сказал Игорь Васильевич, вышел из сарая и присел на скамеечку возле дома.

— Вы бы пошли домой, за Василем приедут, но через некоторое время, — полицейский присел на скамейку рядом с Игорем Васильевичем, — я их здесь подожду и сдам своего подопечного. Это моя обязанность. А Вам-то чего здесь и дальше травиться?

— Наши обязанности в этом деле как-то странно совпадают, — ответил адвокат, — мне поручили проконтролировать убытие моего коллеги Василя с частной территории Сергея Сулимова. Как только Василя загрузят в машину я могу тоже считать себя свободным. За эту паршивую овцу мне еще предстоит держать ответ перед заказчиками. Семье Павла давно бы стоило озаботиться тесной дружбой Сергея Сулимова и «адвоката» Василя.

Через час к дому Сулимовых подъехал милицейский автозак, Василя положили на брезентовые складные носилки, вынесли из сарая и погрузили в машину. Участковый передал наряду полиции документы на Василя, и они уехали.

— Спасибо, — Игорь Васильевич пожал руку участкового и положил в его карман конверт с деньгами — это небольшая премия за качественно выполненную работу. Вы уж проследите, чтобы мой коллега Василь позабыл дорогу к дому Сулимовых. Так будет спокойнее всему поселку Приморский.

В это время Зоя Николаевна Чарышева слушала отчет руководителя аудита по анализу финансово-хозяйственной деятельности детского пансионата.

Несмотря на то, что на данный момент были проанализированы не все периоды деятельности пансионата за счет средств благотворительного фонда Зои Чарышевой, но свои выводы ревизоры уже сделали. Были выявлены многочисленные факты перевода денежных средств со счета пансионата физическим лицам. В списке получателей денежных средств значилась настоятельница монастыря матушка Евгения и шесть монахинь из числа ее приближенных лиц. Лица женского рода по документам на самом деле получали на свои зарплатные карточки денежные средства со счета пансиона, но было совершенно очевидно, что деньги немедленно с карточки обналичивались, а далее их путь не прослеживался. Можно было только предполагать, что деньги кому-то передавались. Зося поняла, что в монастыре существовала четкая мошенническая схема по пополнению личных доходов неких лиц. Возможно, матушки Евгении.

Аудиторы предполагали, что это чистой воды кража денежных средств со счетов благотворительного фонда и предлагали все материалы аудиторской проверки направить в органы прокуратуры для проверки и возбуждения уголовного дела. Зося с данным предложением не согласилась: она была знакома с настоятельницей монастыря много лет и считала ее образцом честности и порядочности. Злоупотребления с использованием денежных средств благотворительного фонда выявлены, но для каких нужд и в чьих интересах они использованы пока не установлено. Выяснить возникшие вопросы к настоятельнице монастыря могли только правоохранительные органы, но именно этого Зося и боялась.

Конечно, это просто: собрать документы аудиторской проверки, подкрепить их копиями выписок по счетам пансионата и направить все в прокуратуру для проверки. Но делать именно это Зося не планировала. Она не понаслышке знала, что такое прокурорская, да и следственная проверка тоже. В редких, избирательных случаях уголовное дело возбуждалось после тщательного изучения и исследования всех фактов совершенных нарушений закона. Обычно диагноз злоупотреблений ставился по «чуйке» дознавателя. Так ломалась жизнь многих невиновных лиц. Нынешний арест Левона подтверждал массовость заболеваний правоохранителей от своего превосходства над рядовыми согражданами. Ненаказуемая вседозволенность, в ряде случаев безграмотность и хамство, процветали в среде прокуроров и следователей. При приеме на работу эту категорию госслужащих не тестировали на знание законов и соответствие вакантным должностям. Адвокатов они не воспринимали, как сторону защиты в связи с чем существовало полное отсутствие к ним уважения и популярности среди правонарушителей. Большинство господ из разряда «правоохранителей» строили свои заключительные обвинения исходя из своих личных побуждений или амбиций — повышение по должности, новые звезды на погоны, гарантированные поощрения из кармана обвиняемого или другие корыстные цели.

«Нет и нет, — размышляла Зося, — я просто не имею морального права отправить матушку Евгению в следственный изолятор. Не могла я так кардинально ошибаться в человеке. Я вот что сделаю: встречусь с ней и напрямую спрошу для каких нужд ей понадобились деньги благотворительного фонда. Факт мошенничества имеет место быть, так утверждают документы. Нужно ее выслушать и только после этого делать выводы».

Матушку Евгению Зося нашла в ее директорском кабинете, она сидела на стуле и напряженно всматривалась в дверь.

— Я ждала Вас, Зоя Николаевна, — сказала она вместо приветствия, — Когда мне сказали, что Вы приехали сюда и сейчас что-то разбираете с аудиторами, я предположила, что меня вот-вот вызовут к Вам для беседы. Время шло, но меня не вызывали и тогда я предположила, что Вы сами придете ко мне. И вот Вы пришли. Цель Вашего визита мне понятна, и я готова объяснить Вам свое поведение и некрасивые действия с деньгами. Да, бес попутал, крала деньги и зачисляла их на заработные карты мои и еще нескольких монашек, которым я доверяла. Они обналичивали эти деньги и в полной сумме мне отдавали. Вот они все, ни рубля не потратила на свои нужды.

— Не потратили? — удивилась Зося, — Тогда не поняла, в чем смысл хищений в особо крупном размере? Какие нужды Вы испытывали, что решились на мошенничество, а точнее на богохульство? Это Вам совершенно не свойственно! Зачем? Жду от вас конкретный и полный ответ, чтобы принять правильное решение.

— Да, отвечу, — матушка Евгения перекрестилась и платочком смахнула слезу со щеки, — монастырь наш в Лабении терпит нужду. Материальную нужду. Монахини и дети, которых мы приютили, живут впроголодь, носят ветхие одежды. Мы отказываем себе в любой покупке и рассуждаем таким образом: самое главное есть крыша над головой, а еду и другие блага Бог пошлет. А в пансионате мы питаемся дорогой едой, спим на чистом, новом белье, смотрим телевизор и пользуемся всеми благами цивилизации. Вот, мы с сестрами и приняли решение, что будем жестко экономить на еде, на уборке, на коммунальных услугах, на всем, что нам послал Господь. А деньги соберем и повезем в монастырь, чтобы пополнить наши денежные запасы и как-то улучшить, облегчить жизнь монастырских насельниц. Да, я виновата, самовольничала и воровала, но во благо обнищавших людей. Я молилась и просила Господа простить меня, но не была прощена или хотя бы услышана. Ведь пропажу нашей девочки Ксюши можно считать, как наказание Господне за тяжкие наши грехи. Мы, да виноваты! Но пострадал невинный ребенок. Зоя Николаевна, я должна выпросить у Вас прощение и готова все наворованные деньги внести на счет благотворительного фонда. Подскажите, как это сделать?

— Не спешим и пока ничего не вносим, — почти машинально ответила обескураженная Зося, — сумму похищенных денег напишите на бумажку и передайте мне. Буду думать, о своем решении Вам сообщу по телефону. Виню и себя, и Вас. Себя за то, что ничего не замечала, Вас — что не сообщили мне о бедственном положении монастыря. Проблема решаема без нарушения законов. Просто ее нужно было обсудить.

Следующий час Зося провела держа в руках телефон. Она звонила в Лабению, в банк, где обслуживался счет благотворительного фонда. В банк с частным капиталом Зоси Чарышевой. После непродолжительных переговоров с главным бухгалтером решение было следующим: — принять денежные средства от частного лица из Крыма и зачислить их на счет благотворительного фонда. Затем их сумму увеличить в десять раз и пополнить счет женского монастыря. Сделку оформить как благотворительная помощь для нужд монастыря.

На лист бумаги Зося записала реквизиты банка Лабении и отнесла матушке Евгении.

— Пойдете в любой банк поселка Приморский и попросите их перечислить наличные денежные средства по указанным реквизитам. Банк-получатель уже получил распоряжение о зачислении этих денег на счет монастыря. Видите, матушка Евгения — все решаемо в рамках правового поля страны. Прошу Вас на дальнейшее: если вы считаете, что сложилась нерешаемая ситуация, то, пожалуйста, звоните. Вместе мы постараемся справиться с трудным вопросом.

Еще через час все собрались в квартире Левона. Адвокат, Игорь Васильевич, рассказал о дейсвиях полиции по отношению к «адвокату» Василю.

— Господин Василь в честь успешной реализации ноутбука Левона ночь пил самогон и яблочную брагу. Когда мы его обнаружили, то он спал мертвецким сном. Поэтому был приглашен полицейский наряд, они погрузили его в автозак и вывезли в лечебно-трудовой профилакторий. Срок его тамошнего пребывания определит суд. Уверен, что это будет долгий срок, об этом обещал позаботиться местный участковый. Это первый вопрос. Далее, Павел до момента возвращения Левона остается под моим надзором. Если мне удастся получить от него даже незначительные сведения о любом из пропавших людей, я немедленно свяжусь с Вами. Возможно, нужно будет вернуть в Приморский детектива, который работал по делу Левона. Он уже уехал из Приморского, но обещал в случае необходимости сразу вернуться.

— Я уверена, что Павел будет продолжать игру в молчанку, — подвела итог своих наблюдений за Павлом Дарья Никаноровна, — с ним хорошо поработал его «адвокат» Василь. Чтобы было понятно, позволю себе несколько слов о человеке по имени Василь. Это токсичный человек, абьюзер чистейшей воды. Он получил полнейший контроль над больным человеком, уничтожил его, как самостоятельную личность и навязал свою манеру поведения. Конечный итог его деятельности мог быть или уже есть, это уничтожение всей семьи Павла, получение над ним опекунства вместе с имуществом. Затем уничтожение самого Павла с целью обогащения нового опекуна. Невиданное в его мыслях богатство для самого Василя. Я уверена, что деятельность абьюзера в этом случае скоро перерастет в уголовное дело. Но это, если за него возьмется здравомыслящий следователь, а не местный Болденко. Возможно, вам, Игорь Васильевич, в скором времени, по результатам собственных разбирательств, следует обратиться в Следственный Комитет с просьбой о командировании в поселок Приморский грамотного и ответственного за свои действия следователя.

Конец ознакомительного фрагмента.