Праздничный коридор. Книга IV

Валентина Ильянкова

Наша жизнь, от ее начала до завершения, не может быть совершенной. Качели, вверх-вниз. То взбираемся на вершину горы, то стремительно скатываемся вниз. И снова карабкаемся вверх, видим вершину, но все повторяется: судьба сбрасывает вниз. Периоды взлетов и падений бывают разной величины, но их чередование в нашей жизни обязательно. Просто необходимо на взлеты и падения правильно реагировать – не безумствовать от гордости и величия на вершине и не умирать от горя в пропасти.

© Александр Коренюгин, 2022

© Валентина Ильянкова, 2022

ISBN 978-5-0056-2906-7 (т. 4)

ISBN 978-5-0051-9981-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Не тот велик, кто никогда не падал, а тот велик — кто падал и вставал. Конфуций (настоящее имя — Кун Цю)

Предисловие

Сергей-Сервер критично и пристально осмотрел свое отображение в пожелтевшем, тусклом зеркале, подмигнул смуглому господину с самодовольной улыбкой на лице, сжал руку в кулак, поднял вверх и произнес клятвенное обещание:

— совсем скоро, Серега, ты станешь богат и независим. Я тебе это обещаю. Здоровоться с тобой будут за километр и при этом восхвалять тебя, каждый на свой лад. И тетка Наташка на коленях приползет. А просить-то будет сущий пустяк — мелкую денежку и пирожок из соседнего кафе. Угости, мол, Сережа, будь милостив к старушке по-родственному. Сколько лет мы с тобой соседствуем, я тебя ни словом, ни взглядом. Никогда… А я ей в ответ: так уж и никогда! Но денежку дам, обязательно дам. И пирожком поделюсь — грызи, старая ведьма, да смотри не подавись.

Смуглый человек с раскосыми глазами и щетиной на помятой коже лица из зеркала улыбнулся собственным речам, одобрил их, и в знак победы снова поднял вверх сжатую в кулак руку с черными полосками под ногтями. Победа, скоро.

Сергей вышел во двор деревянного дома, построенного несколько десятилетий назад Иваном Сулимовым, прикрыл за собой калитку и скорым шагом направился на край поселка. Там ждал его племянник Павел. Драгоценный и любимый человек. Всего две недели назад, как Павлик приехал сюда на отдых, и они познакомились, а сейчас, оказывается, дороже его и человека во всем свете не сыскать. Молодец и умница Павлик сам пришел в дом к Серверу. Не к бабке Наташке, а к нему, Серверу, неуважаемомому всем поселком человеку, пьянице и тунеядцу. Но не погнушался, пришел, обнял и поцеловал. Признал родственника по линии матери, сестры Оксанки. Царство ей небесное, пробормотал Сергей и ускорил шаг — не гоже, чтобы племянник ждал его. Павлик вспыльчивый, самолюбивый, знающий себе цену человек, а если обидится? Что ж тогда, прощай богатство, помощь и надежды на благополучную жизнь. Сергей бросил взгляд на свои дорогие кроссовки и новенький спортивный костюм — все от него, от Павлика. Покупал, правда, Левон, отец Павлика и его мачеха-иностранка, но что это меняет? Павлик велел, вот Левон и купил. Там, на возвышенности, обнесенной забором с балюстрадой все принадлежало Павлику — трехэтажный дом, навесные площадки, вычурный забор, вся мебель в доме, огороженный частный пляж с лежаками, качелями и каруселями. Да, все-все, та же кухня при столовой со всем оборудованием, спальные этажи с мебелью, кроватями с бельем, одеялами и подушками. Левон не претендует на наследство Оксанки, по закону он вовсе не наследник, простой опекун Павлика. Вот и вся его должность, при такой должности сиди, да помалкивай. Ты никто.

Так размышлял Сервер, а ему эти мысли подсказал местный знаток законов, бывший юрист и адвокат, а нынче простой бомж Василь. Лет десять назад вполне успешный Василь ударился в пьянство, хату свою подарил чужим людям за бутыль самагона, приспособился жить в сараюшке во дворе дома Сервера. Там иногда вместе пили вонючее винище, мутную водку или забродившее по второму кругу пиво, на том и подружились.

Теперь Василь при каждой встрече толковал Серверу, что Павлик должен стать хозяином всего имущества Оксанки. Ведь Оксанка приходться матерью Павлику. И документы на то имеются в наличии. Им Павел приносил, для ознакомления. Ознакомились и сообразили, даже план действий разработали! Закон на стороне Павла, Василь сей момент гарантировал. Еще чуть-чуть обмозговать и можно смело приступать к реализации проекта. Все исполнимо! По первому пункту их планов Левона надо лишить опекунства и гнать метлой из трехкомнатной квартиры, где он окопался с беременной иностранкой.

«Ишь, хозяин, — шипел Василь, — окопался, как у себя дома. В дом не пускает, бутылку не покупает, пожрать из столовой не несет. Трехэтажный дом-пансионат заселил какими-то странными людьми, все монашки в роли воспитателей или надсмотрщиков, кто их там поймет. А еще дети, тихие, робкие, никого порядочного. Но деньги-то за аренду с проживанием, небось, снимает немалые. И все себе присваивает. Сам живет припеваючи, а законный владелец всего этого богатства Павлик, и он-то вынужден перед ним за каждую копейку из своих карманных расходов отчитываться.»

— Ты понимаешь, — внушал Василь Серверу, — ты ближе по родству Павлику. А он кто? Чужой человек, на сегодня опекун! Можно сказать иждивенец, процветает за деньги твоего племянника, а ты тут себе пиво не можешь позволить. Так это еще нужно проверить! Возможно, простой самозванец. Тебе, Сергей, нужно написать заявление в милицию, чтобы его документы проверили, и на опекунство тоже. А Павлик, как лицо недееспособное, о чем тоже имеется документ, должен написать заявление о том, что просит назначить тебя опекуном. У вас все получится. Я помогу. Тогда заживем! — радостно восклицал Василь, смакуя близкое богатство и раздольную жизнь.

— Я поговорю с племяшом, — обещал Сервер, — если он согласится, то оба мы напишем нужные бумаги, а ты нам поможешь в этом. Мы потом отблагодарим. Может, дом тебе купим. Павлик он же не жадный и меня полюбил. Все мне покупает и дарит. Смотри, как меня разодел! Эта их иностранка мне одежду покупала, но по просьбе Павлика. Она его слушается. Чувствует кошка, чье сало съела, вот и прогибается под нас. И Левон старается меня задобрить. Недавно заплатил за меня долги по коммунальным платежам и электричеству. Городские власти отключили от воды и электричества, объяснили, что за долги, а сейчас все включили. Сам Левон занимался. И мне ни слова упрека. И это все по просьбе Павлика. Любит он меня. Родная кровь, что ни говори! Поговорю с племяшом, и он напишет заявление на опекунство. Обязательно напишет. Зачем ему Левон? Со мной будет жить, мы подружились. Жить будем там, где Павлик укажет. В моем доме или в его дворце, на горе. Детишек тамошних отправим по домам, а монахини пусть убираются в свой монастырь. Нам никто не нужен. Будем жить вдвоем. Море, вот оно, горы рядышком. Все мои места ему покажу. Вместе будем в море плавать и в горы подниматься. А рыбалка? Научу его рыбу ловить, не для продажи, нет. Так, от безделья и для времяпровождения.

Иногда Павлик навещал своего дядю Сервера в его избе. Василь, завидя Павла, тоже появлялся в доме и сразу же начинал учить племянника друга юридической грамоте:

— Вот, ты, Павлуша, кто? — адресовался он к молодому человеку, — Не знаешь? А я тебе объясню: ты человек с психическими отклонениями. И это зафиксировано в медицинском заключении, которое тебе выдано английскими врачами, я так полагаю — психоаналитиками. Я читал эти бумаги, мне их Серега показывал. Ты не смотри на меня, как на личного своего врага. Я не хочу оскорбить тебя, я просто поясняю твои выгоды от данных бумажек.

— Какие выгоды, — на лице Павла явно обозначилось недоумение, — не нужны мне эти выгоды. Я помню, как меня в тюрягу засадили, а там били и издевались. Ты это выгодами называешь? Швабра Ксюшка тоже тогда говорила, что я с головой не дружу, мол, больная у тебя, Павлик, душа и психика. Да, больная, а как дело дошло до разборок с милицией, то меня арестовали и упрятали за решетку. А там… Даже вспоминать больно. И мои болезни следаки во внимание не приняли. Если бы не Левон, то не знаю на каком свете я бы сейчас находился: на том или на этом, рядом с вами. Такие вот, выгоды.

— Ты, погодь, погодь, — заторопился Василь подстелить обоснование под свои слова, — тогда не было рядом с тобой такого спеца, как я. А нынче все будет по-другому. Я смогу отстоять тебя при любых обстоятельствах. Даже, если ты совершишь уголовное преступление, то мы сумеем добиться оправдательного приговора. Лишь бы я рядом был.

— Даже, если я убийство совершу? — не поверил Павел плохо пахнувшему адвокату.

— Я же тебе толкую, — Василь положил свою руку на плечо Павла, — у тебя есть охранная грамота. Эти твои бумаги из психиатрической клиники, да еще и в руках такого грамотного адвоката, как я, можно смело называть твоей охранной грамотой. Хоть убийство, хоть изнасилование, это твои дела… Верши, твори, что пожелаешь, а я твоя защита, твой адвокат. Все исправим, все подчистим, и тебя вынуждены будут все эти менты и полицаи невиновным признать. Ты мне по-прежнему не веришь?

— Похоже, что верю, — отозвался Павлик и на несколько шагов отошел от Василя.

Очень уж неприятный запах источал этот неряшливый человек. Но речи вел приятные, ласкающие душу Павла возможной ненаказуемой вседозволенностью и новыми приключениями интимного характера. Разговор этот состоялся несколько дней назад. Павел запомнил его практически дословно и с учетом собственных соображений о своей избранности строил планы на будущие события личной жизни в поселке Приморский.

В один из дней крымского лета, с самого раннего утра Сервер широко, торопливо шагал, спешил на очередную встречу с племянником. Собирался с ним поговорить про опекунство, но это по дороге. Сегодня он планировал показать Павлу свои самые заветные и любимые места. Нет в поселке человека, который бы знал все тайны побережья моря. А Сергей не тоько знал, но и бывал там. Его дед по материнской линии брал внука в компанию, когда навещал заветные места, но при этом просил сберечь тайну. Главная его тревога, была в том, что набегут люди и помнут, затопчут, разнесут по своим закуткам всю первозданную красоту. Павел, правда, не из их рода, пришлый, но вполне заслуживает увидеть красоту заветную. Пусть увидит все своими глазами и поймет, что счастье можно обрести только здесь, в Крыму, рядом со своим дядей Сергеем.

Павлик ждал своего дядю возле спуска к морю. Одет он был в короткие шорты и майку.

— Ты почему так легко одет? — первым вопросом дядя обозначил свою заботу о племяннике, — Мы с тобой сегодня поднимемся в горы. Разве я тебя не предупреждал? Горы, с ними шутки плохи. Там склоны поросли колючими кустарниками и лианами. Поцарапаешься, а тебе оно надо? Может, вернешься домой да переоденешься?

Павлик отрицательно покрутил головой.

— Ну, тогда смотри, потом не говори, что я тебя не предупредил, — голос Сергея дрогнул отеческой заботой, — или сегодня в горы не пойдем? На море скупнемся, на пляже полежим. А горы подождут. Другим разом выберем денек, и я тебе все свои тайные места покажу. Места я тебе доложу, укромные, заветные. О них никто знать не знает. Увидешь, ахнешь! Так, что, куда путь-дорогу держим? Тебе решать.

— Тогда, давай вот, что, — Павлику нравилось быть первым в их дружбе с дядей, — сегодня купаться в море и загорать на пляже. Посмотрим на девчонок и вкусно поедим. Смотри, что я для нас двоих заготовил.

Павлик тряхнул тяжелым пакетом и направился в сторону пляжа.

— Давай мы с тобой посидим за столиком. Поедим и девчонок подождем. Скоро они появятся. Я тут одну себе присмотрел, блондиночка такая, буду с ней договариваться. Но ты смотри, чтобы Левон ничего не узнал. Будет мне мозги полоскать. Он мне к девчонкам и близко приближаться запретил. Все не так, да не эдак. Если что заметит, так он сказал, то немедленно меня снова отправит в больницу. Гад он все-таки. Ненавижу! Из дома выпускает только под твоим надзором. А самостоятельно ни шагу. Хоть гулять, хоть по делам, все под надзором. Как он меня достал! Когда-нибудь придушу гада!

— Успокойся, не горячись. Поостынь маленько! Все продумано — обрадовался Сервер, — давай мы с тобой вместе от Левона избавляться будем. Мой друг Василь, грамотный юрист-адвокат подможет, если надо будет. Сам-то я с законами не совсем знаком, а вот, Василь, на коротком поводке эти законы держит. Говорит, в случае нужды, ну, если подмога понадобится, то он и ментов, которые из его друзей, подключит. Так что? Займемся?

— Займемся, — у Павлика интересом загорелись глаза, — только ты мне сначала объясни, что я с этого иметь буду? Меня сейчас содержит Левон и его брюхатая телка, а если я откажусь от него, то с чем останусь?

— Останешься, останешься! С добром останешься, — заторопился Сервер, — Смотри, вот все это — дворец, имущество внутри, пляж и прочее принадлежало твоей матери, а ты ее наследник. Значит, ты получишь в пользование все ее богатство. По всему видать есть еще и деньги. Может в банке, может где еще. Разбираться надо. И все это твое. А Левон тебя обокрал и себе все присвоил. Василь говорит, что право у него такое. Опекун он твой, потому все и присвоил.

— И как же все мне получить? — в голосе Павла звучал явный интерес.

— Я об этом и толкую. Мы с тобой напишем два заявления о том, что меняем для тебя опекуна. Был Левон, стал Сергей. Левон тебе чужой человек, а Сергей — дядя родной. Все у нас получится, — Сервер свои слова подтвердил резким взмахом руки, — Перепишем все на тебя и вместе заживем! Богато, как белые люди заживем.

— Да я не возражаю. Я только — за! Но как все это устроить? Я боюсь Левону перечить, зашибет до смерти. Он такой, — Павлик не верил в перспективу своей богатой жизни и свободы от Левона, — Заявление-то я под диктовку напишу, а куда его нести, я не знаю. Нет, не получится у нас от Левона избавиться.

— А, я знаю, — ободрил племянника Сервер, — Василь поможет написать, а уж затем сам и в милицию доставит. Своим дружкам поручит, и те все сами сделают. Я ему обещал за его пособничество деньги хорошие заплатить. Так он стараться будет. Так, что, по рукам?

— Я согласен! Конечно, согласен, — у Павлика на щеках проступили розовые пятна счастья, — только условие есть одно. Это дело начнем не сегодня, а с завтрашнего дня. Я сегодня девчонку хочу уговорить, и полюбиться с ней, а уж завтра, да, бумаги будем писать. Так, что? Ты согласен?

— Пусть будет так, как ты сказал, — немедленно согласился Сервер, — завтра, так завтра.

— И еще, вот что, — у Павлика в голове созрела еще одна просьба, — если у меня сегодня получится договориться с девчонкой, ты меня с ней вместе пустишь в свой дом? Мы там полюбимся и по домам. Так, что?

— Конечно, это нехорошо, — Сергей сомневался в необходимости такой сделки, — в дом-то я тебя пущу, но это неправильно. Девчонка совсем пионерка, несовершеннолетняя. За такую любовь знаешь, что бывает? Тюрьма бывает! Расскажет она своим монашкам, а те в милицию. Нас с тобой и повяжут за пользование несовершеннолетней.

Сергей посмотрел на племянника: голову опустил, сник и загрустил.

— Ты считаешь, что договариваться с ней не стоит? — У Павлика от невезения даже голос изменился, а глаза подернулись влагой, — я думал, я мечтал, а тут такой облом.

— Не совсем облом, — поспешил успокоить племянника Сервер, — если все по-честному, с ее согласия и обещания никому ничего не рассказывать, то почему бы и нет? Дом мой спрятан в саду, вы проскользнете, никто и не заметит. Но это по согласию с ее стороны. Ты все понял? Обещаешь?

— Обещаю, обещаю, — заторопился Павлик, — смотри, вон девчонки бегут. Я иду к своей блондиночке, сейчас договорюсь с ней о тайном свидании.

Договориться не получилось. Девочка съежилась на торопливое бормотание Павлика и спряталась в толпе подружек. Павлик вернулся за столик, где ждал его Сергей.

— Какая-то она дура, — доложился Павел дяде, — с ней даже разговаривать нельзя, она ничего не понимает. Я ей даже деньги предложил, но она сказала, что ей ничего не надо, и чтобы я к ней больше не походил. Ну, не дура ли?

— А ты не расстраивайся, — пробовал успокоить Павлика дядя, — не подходить, значит не подходи. Найдешь себе другую, лучше, а она пожалеет о том, что упустила тебя. Ты меня понял?

Павлик согласно кивнул головой, и они вместе пошли купаться в теплой морской воде. Потом мокрые и умиротворенные загорали на лучших и самых удобных лежаках — оба считали себя хозяевами этого чистенького, ухоженного, покрытого шелковым песочком пляжа. А хозяевам всегда причиталось самое лучшее и дорогое. Жаль только девчонка этого не поняла и по-прежнему старалась оставаться в толпе своих подружек, упорно игнорируя жгучие взгляды Павла.

Павел и Сергей обсохли под ярким крымским солнцем и покинули пляж.

Следующий день они планировали посвятить горам, поэтому нужен был отдых, сборы еды, одежды и мелкого оборудования. Сергей даже мечтал прихватить с собой небольшую палатку, чтобы было где комфортно передохнуть и перекусить. Однако, имелась одна трудность: для такого похода требовалось разрешение от Левона. По телефону этот вопрос Левон обсуждать отказался, сказал, что ждет подробности при личной встрече. Ну, личная, так личная, согласился Сергей и направился в особняк, где его уже ждал Левон. Планы Сергея Левон выслушал, взял с него слово, что он отвечает за безопасность Павлика и разрешил им совершить прогулку по горам. Но только по склону возле моря, а если им захочется переночевать в палатке, то тоже, пожалуйста, но при условии, что об этом они сообщат Левону по телефону. И вообще телефоны должны быть заряжены на сто процентов и постоянно доступны для разговора. На том порешили и все отправились отдыхать.