Дети увядающей земли

Валентина Борисовна Рекославская, 2020

Королевство Итви́р – последний оплот человечества в мире. Давным-давно особенно жадные люди прибегли к могуществу ненасытного явления ради удовлетворения своих потребностей. Они создали культ, поклоняющийся этой силе, купались в богатстве и славе на протяжении тысячи лет, чувствовали себя небожителями и низвергли мир в хаос. Немногие выжившие обратились к силе другого рода – созидательной, основали свое королевство и прокляли культ, оставляя прозябать его прислужников на его подмостках во имя искупления своих преступлений и в качестве напоминания о вреде и пагубном влиянии силы, которую славил культ. Прошло несколько сотен лет, и теперь потомки уничтожителей культа купаются в богатстве и роскоши, они вытирают ноги о потомков культа и постоянно напоминают им о грехах прошлого. Но сила, которую использовал культ, все еще у границ королевства, сотни лет для нее лишь несколько мгновений, она использует людей, которые забыли о заветах своих предков, чтобы окончательно уничтожить мир.

Глава 6

Холод ночи проникал в огромную залу собора, в конце помещения стоял алтарь, украшенный растениями разных видов, форм, цветов и размеров. Извивающиеся лозы покрывали всю стену помещения. Бабочки и пчелы перелетали с цветка на цветок, роняя пыльцу со своих прекрасных крыльев. Голубое свечение исходило от алтаря, это зрелище завораживало каждого кто имел счастье лицезреть его. Сияющее свечение спускалось на пол собора и отгоняло холод от фигуры, стоящей перед алтарем на коленях. Матриарх читала молитву, она просила у Созидания помощи для охотников и всего королевства. Этой ночью братство должно раз и навсегда покончить со слугами Энтропии. Мартина О’Рэйтэр молилась созиданию уже долгих десять часов и не собиралась останавливаться до возвращения охотников. Это было нелегкое занятие, но она черпала силу от самого Созидания. По бокам комнаты стояли целебранты, они помогали матриарху в ее молитве, братья и сестры приходили сменять друг друга каждые четыре часа, ни у кого не было такой преданности Созиданию как у матриарха. Целебранты чувствовали поддержку великой силы, но она не касалась их так, как главу целебрантов. Мартина просила Созидание исцелить женщин отдавшихся Энтропии, она молила о прощении и о спасении для всех, будь то охотники, ведьмы или же просто заблудившиеся люди. Она хотела, чтобы Созидание защитило мир от дальнейшего разложения, просила вернуть ему первозданный облик, не тронутый Энтропией.

За окном были слышны оживленные голоса, кого-то привезли в лечебницу целебрантов с серьезными ранениями. Матриарх не отвлекалась от своей миссии, но тут же вплела в молитву слова за человека, чьи крики боли слышала с улицы.

***

Кристан вбежал в лечебницу со свежими полотенцами и бинтами. Человек лежал на кушетке и выл от боли. Периодически он с ужасом произносил какое-то непонятное слово. Подойдя поближе, Крист услышал:

— Вёрга! Вёрга! — Мужчина плакал и кричал. Кристан поставил таз с водой перед старшей жрицей. Она пыталась успокоить раненного. Другой целебрант стоял рядом и произнося молитву держал руки пострадавшего, чтобы тот не вырывался. Казалось, мужчина не понимал, где находится, он мог только чувствовать боль, плакать и в страхе кричать это загадочное слово. Сердце Кристана сжалось, мальчишка хотел помочь человеку и принялся читать в унисон с целебрантом молитву. Над койкой больного было открыто окно и Крист увидел, как голубое свечение проникает в лечебницу. Оно опустилось к перевязанным культям мужчины и обволокло их. Через секунду раненный успокоился. Целебранты еще какое-то время читали молитву, но пострадавший уже спал спокойным и целебным сном. Жрица принялась перевязывать его раны. Кристан подал ей свежие бинты.

— Ее сила может отрастить ему кисти.

— Боюсь даже матриарх на такое неспособна, Крист.

— Одна ее просьба вмиг успокоила его.

— Просьба? Так, ты это называешь? — Жрица улыбнулась Кристану. — Молитва матриарха подействовала так быстро потому, что она несколько часов стоит перед алтарем. Сила, идущая от святилища сейчас действительно очень могущественна и матриарх может направлять ее, но чтобы отрастить этому человеку кисти понадобится вся сила многочасовой молитвы.

— Почему? Хочешь сказать, что «спасти мир» и одного человека — одинаково затратно?

— Есть ситуации, перед которыми бессильны целебранты, в том числе и матриарх. Сейчас она в состоянии помочь этому человеку, но тогда сила ее молитвы не будет распространяться на охотников. Если матриарх сделает это, то придется опять стоять у алтаря, затем нужно будет помочь другому и опять стоять, а на четвертый или пятый раз матриарх уже сама иссякнет и в нашем мире не останется никого способного хоть приблизительно сравниться с ней по силе. Созидание помогает людям и без молитвы, Крист. Тот факт, что этот мужчина не умер от потери крови тоже является милостью Созидания. Человек не способен влиять на его промысел. Мы можем лишь стараться любить друг друга, помогать и исцелять своими молитвами, но Созидание не колдовство. Такую ошибку допускает культ, думая, что это ведьмы управляют силой Энтропии, но это не так. Созидание — это наша воля, любовь, вера и надежда, а не магия. И некоторые вещи нам не дано изменить. Все что мы можем сделать для этого человека — помочь ему жить дальше. — Крист кивнул жрице и понес выбрасывать использованные бинты.

С детства целебранты говорили Кристану об этих истинах, но наблюдая подобные чудеса каждый день очень сложно принять то, что люди с оторванными конечностями, больным сердцем, слабоумием и другими не менее страшными заболеваниями продолжают пополнять лечебницу. Ему не нравилось ремесло целебрантов, он верил в Созидание, но не мог его понять до конца. Иногда Кристу казалось, что он обижен на Созидание, ведь оно так и не спасло его маму. Мальчишка потерял родителей очень рано, отца не помнил, а мать умерла в лечебнице, когда ему было пять. С тех пор Кристан уже десять лет служит помощником целебрантов, но сам он не чувствует себя в этом ремесле комфортно. Он бы предпочел действовать, а не молиться. Помогать людям руками, а не словами. Мальчишка хотел стать охотником. Уже пять лет он просит разрешения у старшей жрицы отдать его на обучение, но ему отказывают, говорят, что у Криста нет необходимых способностей и он не выдержит ремесла охотников. Кристан бы просил отдать его на обучение к охранителям, но ими становятся только люди знатного происхождения. Крист был вёрвом. Ряды охотников тоже в основном пополнялись хирами, но некоторые особо настойчивые и способные вёрвы прорывались в орден охотников. Братство было лояльнее, его структура строилась иначе, фамилии там не имели значения, только способности и достижения. С мыслями о братстве Крист выбросил использованные бинты и удалился в свою комнату, завтра он опять попросит старшую жрицу отдать его в ученики.

***

Франсиска Юлиана О’Линдэ отдыхала в ванной после тяжелого для нее дня. Последние недели она часто делает несвойственные ее воспитанию и происхождению вещи. Но ей необходимы подобные жертвы. Приближается день ее большого выступления, она очень долго писала музыку для этого концерта. Ей осталось завершить свою сонату последним произведением, но девушка никак не могла найти нужные ноты, настроение, вдохновение. Скрипачка испытывала творческий кризис. Два месяца она борется за последнюю мелодию, но все тщетно. Служанки подливали горячей воды каждые двадцать минут. В один из этих моментов Франсиска задержала дыхание и ушла с головой под воду, какое-то время она находилась в таком положении, но потом руки служанки вытянули ее из воды.

— Госпожа! С вами все в порядке? — девушка обеспокоенно смотрела на Франсиску.

— Пойди прочь! — скрипачка сильно разозлилась на служанку за то, что та посмела прикоснуться к ней без разрешения.

— Простите, госпожа, я думала вы…

— Прочь! — Девушка расплакалась от крика скрипачки и убежала.

Франсиска откинула голову на край ванны, глубоко вздохнула и вышла из воды. Она взяла колокольчик с тумбочки и позвонила. Сразу же подбежали две другие служанки, помогли хозяйке аккуратно завернуть в полотенце ее длинные, золотистые волосы и обернуться в шелковый халат, затем Франсиска махнула рукой в знак того, чтобы они скорее убрались из ее покоев. Скрипачка вышла из ванной комнаты и с наслаждением упала в мягкую кровать. Франсиска не жаловала служанок — они были вёрвами, а в последнее время этот народ был ей особенно противен. Необразованные, не имеющие вкуса женщины и мужчины. Она бы многое отдала за то, чтобы ей прислуживали хиры, но это не подходило их статусу. Даже самые бедные из них становились целебрантами, охранителями или присматривали за детьми хиров, но никто никогда из ее класса не согласился бы наливать Франсиске воду в ванную даже за самые большие богатства. До того как скрипачке исполнилось шестнадцать, ее окружали только хиры — элитные воспитатели и педагоги. Затем, как и положено, ей стали прислуживать вёрвы. И вот Франсиске уже двадцать четыре года, а она до сих пор не привыкла к ним. А когда у нее начался творческий кризис девушка стала срываться на своих слуг без всяких на то оснований.

Сегодня был тяжелый день, нужно хорошо выспаться. Скрипачка надеялась, что после утомительных поисков вдохновения сон поможет ей и наутро к Франсиске придет долгожданная мелодия.

***

На рассвете Дирк вернулся к друзьям в «Место встречи». Это была маленькая таверна вёрвов, ставшая особенной для некоторых жителей квартала и для Дирка в частности. Он нередко заходил сюда послушать, что твориться вокруг и найти единомышленников. В итоге идеи Дирка просочились в само заведение, и хозяин трактира всецело поддержал парня. Когда Дирк вошел внутрь он обратил внимание на то, что помещение пустовало, было раннее утро, и все любители выпить давно разошлись. Только стол в углу был занят, за ним сидели Паула и Мэтиас, его напарники по ночной вылазке. Еще один посетитель спал, облокотившись на стойку трактирщика. Сам хозяин энергично протирал полки с выпивкой.

— Привет, Дирк. Твои уже заждались. — Трактирщик махнул рукой в сторону друзей парня.

— Доброе утро, Томи. — Дирк кивнул хозяину в знак приветствия. — Вижу ты, как всегда, зациклен на чистоте.

— Это не зацикленность, а аккуратность. Несмотря на бедную обстановку этого заведения здесь все должно быть аккуратно. Должно же оно как-то контрастировать с моими неряшливыми посетителями вроде вас.

— И как ты только вёрвом родился.

— У меня есть теория на этот счет. Созидание послало меня вам, чтобы вы окончательно не утонули в грязи и плохой выпивке.

— Поверь, Томи, мы каждый день благодарим Созидание за это. — Дирк похлопал трактирщика по плечу.

— Плохо вы это делаете, у меня сегодня всю ночь ноет спина.

— Просто ты несешь тяжелую ношу.

— Это уж точно. — Томи действительно отличался от вёрвов своей аккуратностью, его белый передник был всегда выстиран, полотенце, перекинутое через плечо хозяина, не имело ни единого пятнышка, а сам трактирщик был гладко выбрит. Не было ни бороды, ни волос на голове. Вёрвы не могут позволить себе качественную стрижку, а характер Томи не прощал ему неаккуратность, таким образом, он всегда поддерживал себя в чистоте и производил приятное впечатление на посетителей. И пусть над Томи все смеялись и говорили, что такие черты присущи только хирам, гостям нравился трактир и его хозяин. Несмотря на бедную обстановку здесь всегда было чисто и уютно. — Неудачная ночь? Говорят, вы разбили мое единственное зеркало. — Дирк только кивнул в ответ на вопрос Томи и пошел к друзьям. Трактирщик начал будить спящего постояльца.

— Слава Созиданию! — Паула встала со своего места и крепко обняла Дирка.

— Я говорил ей, что все будет в порядке, но она дергалась словно пружины в сломанной музыкальной коробке.

— Паула, все хорошо, я даже не видел Гэррита. — Девушка отстранилась от Дирка и села на свое место.

— Я разведал местность вокруг его дома, никаких признаков засады, судя по всему, здесь тоже все тихо раз Томи ничего не сказал. На всякий случай я договорился с местным бездомным, чтобы он следил за домом, где живет Гэррит.

— Бездомный? Дирк, ты серьезно? Их всех давно подкупил сам Гэррит, он тебя заложит! — На этот раз занервничал Мэтиас и принялся стучать костяшками пальцев по столу.

— Успокойся, Мэт. Судя по всему, Гэррит не очень хорошо им платит, думаю они с радостью подставят «работодателя». К тому же он сообщил, что Гэррита стала посещать подозрительная особа, косящая под вёрва, но даже бездомному бросилась в глаза ее походка и осанка. Есть мысли, что девушка хир.

— Странно, зачем ей это? Высокородные, как правило, стараются держаться подальше от такой падали, как мы. Возможно, твоего осведомителя глаза подводят? — Паула произнесла свою речь медленно и с особенным презрением выделила слово «высокородные».

— Вот мы и выясним. Вечером я снова пойду к дому Гэррита, как знать, может быть и наткнусь на эту подозрительную особу.

— Отвали! — разговор компании прервал крик пьяницы. Томи пытался выволочь его из заведения, но он начал сопротивляться и громко кричать.

— Мужик, это тебе не ночлежка, давай проваливай спать в свою конуру. — Трактирщик еще сильнее схватил пьяницу за воротник куртки и вытолкал его за дверь. Друзья подошли к Томи, когда тот отряхивал руки.

— Подумал, что тебе может понадобиться помощь.

— Если бы я не мог справиться с подобными клиентами, Дирк. То я не открывал бы таверну. Но спасибо за готовность прийти на выручку. — Они пожали друг другу руки и трое друзей отправились по домам.

Трое друзей шли по бедному переулку вёрвов, солнце уже достаточно хорошо освещало грязные улицы. Люди просыпались и торопились на работу, по дороге не спеша катилась водовозка, извозчик дремал, а лошадь медленно передвигалась по выученному маршруту. Компания вышла на перекресток.

— Ладно ребята, я прощаюсь с вами. Завтра с утра у меня смена в банях, так что увидимся. — Паула обняла парней.

— Особо не усердствуй при стирке полотенец.

Мэтиас и Дирк пошли в сторону общежития вёрвов. Паула жила с тетей и имела отдельный дом. В каком-то смысле она, как и Гэррит была благополучным вёрвом. Когда друзья подошли к дому им навстречу выбежал взъерошенный вёрв.

— Дирк! Дирк! — Он подбежал к парням и не успев затормозить практически навалился на Дирка.

— Что случилось, Иво? — Парень был в ночной рубашке и наспех надетых штанах. Он выглядел словно потерпевший крушение, рубашка висела на его тощем теле, в одной руке он сжимал ботинок, во второй был обут. Его лицо выражало панику и бессилие, длинные взлохмаченные светлые волосы лежали на голове как разграбленное птичье гнездо. — Беда! Это беда!

— Да скажи ты уже в чем дело! — Мэтиас не выдержал и крикнул на Иво.

— Эвелин, утром, когда вы ушли, она…она…

— Да что она! Что с Эви? — Мэтиас схватил Иво за рубашку и затряс.

— Так, успокоились оба! — Дирк поднял голос на друзей. Он был бледен. Имя сестры в сочетании со словом беда напугало его, но он старался не поддаваться панике, они поссорились перед тем, как Дирк с друзьями пошел на ограбление.

— Что с Эвелин?

— Она собрала ребят, тех кто были за то, чтобы найти деревню в проклятом лесу и завербовать там людей. Они отправились туда, как только вы втроем ушли. Я не смог их остановить, Дирк, они не стали меня слушать.

— Спокойно, Иво. — Дирк медленно выдохнул. Он лихорадочно соображал, какое решение должен предпринять.

— Нам нужно идти за ней!

— Мэтиас успокойся. Деревня — это просто слух. Если там никого и ничего нет, то она должна будет завтра ночью вернуться. Если там действительно кто-то проживает, то они проведут разведку и тоже вернуться завтра. — Голос Дирка дрожал, но он не мог рисковать еще группой людей. — Отправляться за ними бессмысленно, они умеют постоять за себя, а если что-то случилось то, скорее всего, уже поздно, будем ждать. Не вернутся завтра, я пойду искать ее один.

— Что за чушь, Дирк? Если она в опасности, то чем быстрее мы за ней пойдем, тем больше шансов у нас ее спасти. — Мэтиаса охватывала паника.

— Нет! Я говорил ей и каждому из вас, что слухи о деревне ничем не подтверждены, даже если там кто-то есть, то идти через Дамгров слишком опасно. Эви меня не послушала и, возможно, поставила под удар себя и людей, которые пошли за ней. Я не могу рисковать другими. Мэт, она сильная девушка, сможет постоять за себя. В любом случае еще рано паниковать, ждем завтрашней ночи и молим Созидание, чтобы она поскорее вернулась. — Дирк положил руку на плечо друга. — Я волнуюсь за нее не меньше твоего, но мы должны ждать.