Легенды о Первых. Часть 3. ВЛАДЕМИР

Валентина Андреевна Лебедева, 2021

В третьей части – «Владемир» – Одержав победу в Нави, студенты возвратились в академию, однако, новые обстоятельства не дают им спокойно проходить обучение: проснувшийся подселенец становится угрозой для всех. Решить эту проблему можно только в Прави, разобравшись с главным врагом. Студенты раскрывают секрет Вселена и проникают в Правь, где обитает их враг – Алабор. Героям романа постоянно приходится преодолевать испытания, разбираться с юношескими проблемами, встречать на своём пути волшебных существ Трёхмирья и бороться за право любить и быть любимым.

Глава 8

Мы становимся крепче там, где ломаемся

— Я отправлю тебя прямо к мосту, — объявил Белогор, подводя Максима к белой стене, — Насколько я знаю, активировать его ты и сам сможешь! Мне же предстоит разобраться с тем, что ты натворил, так что, извини, сопровождать не стану!

— Но… как же я появлюсь в академии, после того, что наговорил и сделал? Они мне этого никогда не простят! — горько вздохнул Макс, перед мысленным взором которого появились заплаканные изумруда девичьих глаз. — Может, будет лучше, если я останусь здесь, я ведь могу вам пригодиться?

— Это ты, конечно, преувеличиваешь: всё когда-нибудь прощается, нужно только потерпеть, — усмехнулся Белогор, вновь вызвав у парня приступ дежавю, — Но, думаю, раскаиваться в своих действиях тебе всё-таки придётся. Однако, тут я тебе не помощник: сам эту кашу заварил, самому и расхлёбывать!

Глава Сопротивления махнул рукой, открывая портал, будто тоже был проводником-интуитивом, и отошёл в сторону, а Максим увидел сквозь проём знакомые ворота Красной башни и ровные кусты живой изгороди вокруг неё.

Напоследок Белогор пожал его руку и приказал:

— Иди, и никому не рассказывай о том, что здесь видел.

Парень неуверенно шагнул в портал, а когда оглянулся, тот уже захлопнулся, отрезав от Верхней Прави и штаба Сопротивления. Обречённо вздохнув, Макс прошёл сквозь ворота башни.

Видимо, волнение взяло верх над разумом, потому, что он никак не мог припомнить того момента, как активировал мост и двигался по нему. Оказавшись на пригорке, откуда была хорошо видна ректорская башня, юноша услышал тихое покашливание и только тогда заметил Гореслава Ростиславовича, нетерпеливо теребящего острую бородку.

— Наконец-то ты вернулся, путешественник, — попытался улыбнуться ректор, однако, улыбка получилась болезненной, лишь слегка растянув губы. — Ты даже не представляешь, как мы за тебя переживали!

— Вы? Вы переживали за меня? — не удержавшись, негодующе прокричал Максим, распаляясь всё больше и больше по мере приближения к ректору. Слова непрерывным потоком полились из него, выражая всю боль и всё негодование, накопившееся за это время: — Что-то я не замечал вашей заботы! Вы знали, что мама жива, но упорно скрывали от меня эту информацию! Вы сотрудничаете с главой Сопротивления, Белогором, но не хотите, чтобы об этом знали в академии! Вы скрываете от всех истинную трагедию происходящего: Нижняя Правь давно не существует, там одни руины, а люди вынуждены прятаться по норам, как крысы! А дети Прави? Что с ними стало?

— Ты закончил задавать вопросы и обвинять меня во всех грехах? — непринуждённо заявил Гореслав, дождавшись, когда Максим остановится, чтобы набрать воздуха: — Теперь-то я могу, наконец, вставить хоть слово?

— Хотите оправдаться? — Максим подступил к ректору, сжав кулаки, словно собирался напасть.

— Мне не за что оправдываться ни перед тобой, ни перед кем-нибудь ещё, — грустно улыбнулся Гореслав.

— Вы избегаете честного разговора со мной, переадресовывая его другим! Я вам совершенно безразличен! А если уж Вы за что-то и переживаете, так только за то, чтобы Велена не узнала, как вы обошлись с её сыном! Боитесь, что она рассердится? — продолжал настаивать Макс.

— Да, боюсь! — неожиданно признался Гореслав, — Боюсь, что ты неправильно подумаешь о наших отношениях с твоей мамой и, из юношеского максимализма, понапридумываешь себе всякого…

— Неправильно? То-есть у вас всё-таки что-то было?

Макс не мог понять, почему так больно сжалось сердце при этой мысли, почему вся краска сползла с лица и ноги стали ватными.

— Нет, конечно! Я и в самом деле любил и люблю её, но, Велена всегда была верна Радомиру, и продолжает сохранять ему верность даже после смерти! — с досадой поправил Гореслав.

Но, Макс уже услышал то, что хотел и, мрачнея, прокричал:

— Следовало догадаться, вы её видели совсем недавно, а значит…

— Да ничего это не значит! — сухо оборвал ректор, — Это не моя тайна…

— Что? Опять пытаетесь улизнуть от прямого ответа? — взбеленился Максим.

— Нет, отчего же! Кое-что я тебе всё-таки расскажу! — грустно улыбнулся ректор, — Я действительно, знал о месте, где находится твоя мама и, даже, разговаривал с ней. Это я сообщил Велене, что ты в Слави, это я с помощью трав, подмешанных в твой чай во время ночного бдения в Карачунову ночь, открыл ей путь к твоему разуму. И в пещере Нави я оказался не случайно, как и ты, предполагая, что Гастингс мог переправить Велену в иной мир. Только, когда я вас встретил, уже точно знал, что этого не произошло!

— Но, почему, почему вы не сказали мне об этом? Почему не помогли?

— Да пойми же ты, некоторые вещи нельзя делать раньше времени, чтобы не испортить! А если бы я стал защищать и оберегать вас от всех мелких неприятностей и происшествий, подстилая соломку в трудный момент, разве из вас в конечном счёте вышли бы сильные бойцы и настоящие герои? — проигнорировав яростные нападки, спокойным голосом произнёс Гореслав Ростиславович, — А слабые и всего опасающиеся, вы никогда бы не справились с главным врагом! Знаешь истину — «опыт берёт дорого, зато объясняет доходчиво».

Максим был не совсем согласен с Гореславом, но, кто его спрашивал? А ректор продолжал разглагольствовать, не обращая внимание на скривившегося парня.

— Древний кудесник Сенека как-то сказал: — «Дерево вырастает сильным и крепким лишь там, где его часто сотрясают порывы ветра».

— Я вам не дерево! У меня есть сердце и душа, а вы даже не подумали, что мне может быть больно!

— А ты-то сам? Ты подумал о том, какую боль причинил своим товарищам и, особенно, Але? — парировал Гореслав, спускаясь с уступа на поляну. — Пошли, тебе предстоит ещё перед ними отчитываться!

Максим, виновато опустив голову, побрёл следом. Миновав парковую дорожку, ректор и его студент молча приблизились к академии. Время перевалило за полдень и на крыльце толпились однокурсники. Парень сразу же высмотрел среди них светловолосую подругу, встречи с которой опасался больше всего, но, не снизив шага, продолжал двигаться вперёд.

Стоящие на крыльце неожиданно замолкли, уставившись на Максима. Аля вырвалась из рук Митьки, который старался её удержать, и быстро пошла навстречу. Оказавшись рядом, она, не говоря ни слова, размахнулась и отвесила парню звонкую пощёчину, после чего, развернувшись на каблуках, так же молча удалилась прочь в сопровождении беспрестанно оборачивающегося циркача.

Утерев тыльной стороной ладони кровь с разбитой в драке губы, что не успела ещё как следует затянуться, Максим приложил руку к обожжённой щеке и, неожиданно, расплылся в улыбке: гнев Али был для него предпочтительнее, чем её молчание.

— Чего это с ней? — удивлённо произнесла Лада, нарушив тишину. — А с ним-то чего?

— Ничего особенного, просто разозлилась на что-то, вот и всё, — попытался отвлечь однокурсницу Иден.

— Вот ещё! Аля просто так бить не станет! Наверняка опять где-то напакостил…

— Он тебе не кот, чтобы пакостить, — попытался заступиться за товарища Радей, только его почти никто не услышал: все загалдели разом, потому, что Гореслав приказал разойтись по своим комнатам.

Варвара вышла вперёд и, не обращая внимание на присутствие Гореслава Ростиславовича, схватила парня за запястье, нащупав пульс. Окинув Максима проницательным взглядом, она скомандовала:

— Быстро в лазарет, и чтобы никаких мне возражений! Ох уж эти герои! Они приключения ищут, а нам на их травмы силы и лекарства переводить!

Максу было невыносимо стыдно перед целительницей, даже больше, чем за Алькину пощёчину, ведь Варя рассказала ему про бутылочку с ядом и предложила попробовать с её помощью избавиться от подселенца, а он… он так бессовестно её обманул!

Придерживая рукой левое ребро, парень, почти не поднимая ног, брёл по сухой листве, недовольно шуршащей под ногами, и горько размышлял о том, что натворил. Его миссию в Прави можно было считать полностью проваленной: ни Алабора не нашёл, ни про контрзаклятье ничего не разузнал, ни от подселенца не избавился! А ещё… ещё разругался и перессорился с половиной курса, считая, что мириться не придётся, а теперь не знал, как эту глупость исправлять. И стоит ли?

Максим бросился к целительнице.

— Варя! Мне нужна твоя помощь!

Но она лишь хмыкнула презрительно и прошла мимо, будто не замечая.

Макс не отставал от девушки.

— Варвара! Да постой же ты! Кому говорят!

Схватив целительницу за руку, юноша дёрнул её на себя, заставляя развернуться. Светлокосая замерла.

— Ну, чего тебе ещё?

— Помощь твоя нужна! Оч-чень!

Варвара нахмурила брови и поджала губы. Максим впервые видел девочку такой сердитой.

— А для чего, по-твоему, я приказала тебе идти в лазарет?

— Мне другая помощь нужна!

— Помощь? В чём же? Разве тебе нужно от меня что-то ещё, кроме исцеления полученных ран? — задрав кверху курносый носик, бурно отреагировала она.

— Прости меня, я так виноват…

— За что же? За то, что плевать ты хотел на все мои старания? Что сбежал в Правь, не дождавшись результатом нашего исследования? За то, что обманул и обокрал! А когда ты хорошего человека обидел, не подумал, что ей тоже помощь понадобится?

Макс опустил глаза, он лучше других знал, насколько провинился перед Алей, только… только он и сейчас считал, что поступил правильно! А вот возвращение, возможно, было большой непростительной ошибкой…

— Я виноват! Виноват, знаю! Можете все отвернуться от меня, только… Тогда я считал, что не вернусь больше в академию, не увижу… всех вас, — с отчаянием в голосе прокричал он.

— Ещё бы! Ты же к дедушке за помощью побежал, а друзья, значит, побоку! А мы-то, глупцы, старались тебя от подселенца избавить… Я ещё тебе воровство лекарств не простила…

— Что?

Максим даже дар речи па мгновенье потерял. Минуту-другую от смотрел на Варвару с изумлённо-отрешённым выражением.

— Вы все так думаете? Вы решили, что я сбежал за помощью к Алабору, предав вас?

Парень неожиданно осознал, что окружающие имеют полное право считать его именно таким, ведь никто не может им поведать о том, что на самом деле произошло в Прави. И поверят ли ему после сказанного?

— Да нет же! — беспомощно выкрикнул он, не понимая, как убедить в обратном хотя бы эту вредную девчонку. — Я же слышал ваш разговор! Про то, что опасен для всех, а вы не знаете, что с этим делать… Что единственный выход — смерть! Я действительно был опасен! Я и сейчас всё ещё не уверен… А тут ещё предсказание, что все ответы я найду в Прави… и… назад мне не вернуться…

— Так ты…?

Глаза Вари стали совершенно круглыми, словно синие блюдца, она прикрыла рот рукой, будто боясь, что оттуда вырвется что-то запрещённое и опасное.

— Да, — мрачнея, кивнул Максим, — Я потому и рассорился с Алей, чтобы она больше не ждала, не переживала обо мне, если… Если мне предстоит умереть! — выдавил из себя юноша. — «Резать надо по-живому», — говорила мама, — Тогда будет очень больно, зато быстро заживёт.

— Дурень! «Резать по живому»! Не понимаешь, что ли — она из-за тебя лечебный дар утратила!

— Я… не знал…

Максим вновь растерялся, внутри бушевал ураган из сомнений и страхов:

— «А если всё это было напрасно? Подселенец всё ещё во мне, а я по своей глупости навсегда потеряю Алю? Она никогда меня не простит! И стоит ли просить прощения, если моя судьба уже решена»?

Парень резко тряхнул головой, прогоняя рой навязчивых мыслей.

— «Сначала надо убедиться, что это существо погибло, — решил Максим, — а уж потом думать о будущем».

— Не могла бы ты посмотреть, если не сложно, — эта тварь… всё ещё во мне? Я её совершенно не ощущаю, не то, что раньше… Ты же у нас — девушка — рентген!

Варя прищурилась, недоверчиво качнула головой и неуверенно произнесла:

— Так, так… несколько небольших трещин в рёбрах — это поправимо. Ушибы слева — тоже не страшно. На синяки можно вообще внимание не обращать! Щека пылает огнём, но… так тебе и надо! А вот и подселенец! Он всё ещё при тебе. Только… в твоём кармане…

— В кармане?

Максим сунул руку в карман и вынул пластичный тёмно-зелёный шар, внутри которого что-то переливалось и перекатывалось.

— Это он?

Варвара с брезгливым выражением лица отшатнулась.

— Как тебе это удалось? От подселенца можно избавиться только после смерти, по крайней мере, мы так думали!

— Я применил заклятие Светозаров, — смущаясь, признался Максим, — но не был уверен, что оно подействует.

Варвара всплеснула руками:

— Вот дурень! И как ты только до такого додумался — использовать смертельное заклятье против себя самого? А если бы вместо этого ты вынул собственную душу?

Максим об этом не задумывался и потому даже испугался такому предположению: потерять собственную душу, добровольно отдав тело подселенцу?

— Идём, помогу тебе избавиться от трещин. Надеюсь, на этот раз тебе не придётся у нас надолго залёживаться!

Целительница двинулась вперёд так быстро, словно хотела убежать от него, а Максим, спотыкаясь на ровном месте, едва за ней поспевал, прижимая руку к ноющему ребру.

— Варя! — прокричал он вслед девушке.

Та резко затормозила и повернула голову в его сторону.

— Если это хоть немного смягчит твой гнев, — парень достал из медальона бутылёк с остатками яда, — Вот! Я выпил только глоток, чтобы ослабить подселенца, и, знаешь… мне кажется, это помогло!

Целительница хмыкнула, но бутылёк из его рук забрала и больше не убегала, двигаясь рядом с пациентом.

В лазарете парню пришлось раздеться и терпеливо выносить манипуляции врачевателя. После тщательного осмотра, Варвара смазала некоторые крупные порезы какой-то дурно пахнущей мазью (Макс заподозрил, что мазь она специально выбрала самую противную), быстрым движением восстановила целостность его рёбер и протянув микстуру для питья, дала понять, что всё ещё не простила его:

— Это будешь принимать каждое утро три дня кряду. И не морщись, сам виноват!

Юноша быстро оделся, радуясь, что процедуры завершились, но перед самым уходом неожиданно остановился и, набравшись смелость, с надеждой в голосе спросил, прекрасно понимая, что может услышать:

— Как ты думаешь, Аля сможет меня когда-нибудь простить?

— А сам-то ты как считаешь? — огрызнулась Варвара.

Максим молча опустил голову, целительница же не собиралась на этом останавливаться, продолжая отчитывать его, как нашкодившего мальчишку:

— Ещё бы! Наобещал девушке золотые горы, а сам в кусты! Да, будь я на её месте…

— Не дай Вселен! Ты меня и на своём достала, — прошептал парень, стараясь как можно быстрее покинуть лазарет.

— Эй, хочешь, чтобы я тебя простила, дай мне на время ту гадость, что вынул из себя, попробую кое-что проверить, — неожиданно попросила Варвара, и, заметив нерешительность в его глазах, добавила: — Да ты не переживай, верну по первому требованию.

Парень молча достал из кармана пластичную субстанцию и протянул ей.

Всю следующую неделю Максим продолжал посещать занятия, стараясь выполнять указания преподавателей, но делал это как-то равнодушно и отстранённо. Радость от мысли, что он избавился от подселенца, омрачалась разлукой с любимой и полным отсутствием контактов с друзьями. Алька демонстративно не обращала не него никакого внимания: ела в своей комнате, на занятия приходила в последний момент и садилась к Сабине и Ладе, или за последнюю парту с Владом, проходя мимо со своими новыми подругами, изображала показное веселье, обсуждая разные дела. Макс заметил, что она скучает, бросает в его сторону сердитые взгляды, а самой до смерти надоели подруги. Он готов был отдать всё, чтобы вновь увидеть девушку весёлой и беззаботной, услышать её звонкий колокольчиковый смех, заглянуть в полные счастья изумрудные глаза.

Так как первая парта, которую обычно занимал Драгомир, пустовала, Максиму ничего не оставалось, как расположиться на его месте, потому что на последнем ряду возле Али разместился Димитр. Раны почти зажили, лишь иногда напоминая тянущими болями при перемене погоды. Влад, держась рядом с сестрой, охранял её от посторонних, а в комнате предпочитал молчать, изредка в знак приветствия кивая головой. Только Иден и Радей не покинули Максима в трудную минуту, стараясь помочь и не задавая лишних вопросов.

Снаружи Чертога тоже происходили непонятные вещи: деревья вокруг академии стояли почти обнажёнными, стыдливо прикрываясь редкими листочками, зато земля под ними была усыпана пёстрым шёлком некогда торжественного наряда. Вышезор в расшитом цветами халате бегал по аллеям, стараясь предать им хоть какой-то порядок, однако, к его досаде это плохо получалось: листья тут же засыпали только что с таким трудом очищенные дорожки.

— Наш кудесник сегодня так похож на шаха из восточной сказки, что для полноты картинки ему только тюрбана не хватает, — усмехнулся Иден.

— А ещё, летающего ковра, — подтвердил Радей.

— Можем мы вам чем-то помочь? — спросил Макс, когда ребята поравнялись с кудесником.

— А-а-а-а, это вы, мой мальчик, — обрадовался Вышезор, — Буду рад любой помощи, только, боюсь, вам не под силу такое задание. Понимаете, что-то сбилось в моих отлаженных планах, а я никак не пойму — что? Если бы они ещё в кучах лежали — куда не шло, — расстроенно вздыхал кудесник, — Я бы их тогда мигом утилизировал.

— Так мы их соберём, а вы уберёте, — предложил Максим.

— Но, я же говорю, использовать волшебство вы не сможете…

— Если магия не помогает, можно ведь и обычными методами попробовать, — предложил Максим. — У кого руки на месте, тому волшебство не нужно.

— Ну ка, ну ка, что это вы имеете ввиду? — с надеждой взвился кудесник.

Парень окинул взором фронт предстоящих работ.

— Позвать побольше ребят, можно из среднего корпуса, и устроить субботник. Надеюсь, мётлы и грабли у вас найдутся?

— Субботник? Но у нас же сегодня вторник, значит ещё четыре дня ждать, боюсь, за это время мы вообще Чертог покинуть не сможем — все дороги завалит напрочь! — покачал головой Вышезор.

— Да не переживайте вы так, — успокоил кудесника Иден, — Это только называют субботником, а чистить и мести можно в любой день, прямо сейчас.

Конец ознакомительного фрагмента.