В аду деньги не помогут

Вал Твайзе, 2022

Герои повести – два выходца из бывшего СССР. Отправившись однажды в путь, они так и не могут остановиться и пустить корни. Надежда на то, что большие деньги положат конец этой неприкаянности, толкает их на преступление и выводит на еще одну длинную дорогу, причудливо вьющуюся среди стран и континентов. Эта постоянная смена локаций не дает книге стать очередной историей о тщательно спланированном ограблении, превращает ее в роуд-муви, преследующие героев опасности не позволяет заглушить мотор. Сравнение с кино здесь вполне оправдано, текст весьма кинематографичен. Его можно рассматривать и в качестве путеводителя, речь идет о реальных местах, автор очень внимателен к бытовым деталям, включая меню и винную карту. Но как ни взгляни, где-то на периферии зрения, над всеми погонями, схватками, дурачествами, влюбленностями и трагедиями, всегда будет маячить вынесенное в название предостережение – в аду деньги не помогут.Сергей Алещенок, редактор журнала Сноб.

Глок, муляж, стреляет холостыми

Три дня свободы! Рыбалка — лучшее, что пришло в голову. В дальнем углу гаража пылились удочки и снасти. Покопался в ржавом ящике с грузилами и блеснами, соорудил пару спиннингов. Лососи водятся в часе езды отсюда, в речке, вытекающей из пруда рыбной фермы. Эти ничьи рыбы живут свободной жизнью. Когда-то их предки убежали из сетей загонов. Лёгкая рыбалка, без особых премудростей.

Ехал по гравийке мимо озёр, речушек, овец на зелёных склонах, мимо холмов, перетянутых вдоль и поперёк электро-пастухами. За очередным поворотом на обочине возник обгоревший остов грузовичка «Форд». Ничего неожиданного — есть такая забава у местных парней, угнать машину, бросить на обочине и поджечь.

«Ковбооои-пиироманы!» — запел я под мелодию из радио. Впереди у дерева, прямо на земле заметил фигуру человека. Сидит, скрючившись в неестественной позе. Почти проехал, и тут дошло! Знакомая куртка — кожанка с жёлтой вставкой, змеи вокруг колеса. Да это же Ари!.

Сдал назад. Действительно, он.

— Ари, ты в порядке?! — крикнул в опущенное окно.

Он посмотрел мутным взглядом:

— Quite nah… feels crook…²⁰

Бессильно опустил голову, кровь запеклась на волосах, красная струйка стекала по татуировке на шее за воротник свитера.

Я выскочил, наклонился, потряс за плечо.

— Вызвать скорую? Они быстро, вертолёт пришлют… Или… Давай отвезу в город?

— Не надо в город…

Закрыл глаза, замолчал.

— Ари! — крикнул я.

Он очнулся:

— В Артур-пойнт, если сможешь. У тебя вездеход? Через реку переедем?

— Да-да, я сейчас!

Достал полотенце, бутылку воды, вытер ему шею, полил на руки. Он отпил половину и поднялся, держа мокрое полотенце на голове.

— Машину мою видел?

— Видел. Она сгорела.

— Подъедем?

От обуглившихся шин стелился вонючий дым. Ари дёрнул заднюю дверь, обгорелая краска посыпалась на траву. Он дёргал и дёргал ручку, пока дверь не поддалась. Отодвинул уцелевшее от огня запасное колесо. Бросил на землю скрюченную пластиковую крышку. Всё ещё горячая она тут же развалилась на куски. Вытащил сумку для гаечных ключей — там лежал пистолет. Матовый «Глок» с тёмно-серой рукоятью.

— Трусливые идиоты, даже поленились поискать.

Я поехал не быстро, старался не трястись на кочках. Ари на откинутом до отказа сиденье, казалось, уснул. Но проснулся вовремя.

— Теперь направо, к речке.

Я свернул на еле заметную колею. Заблокировал колёса, медленно двинулся по броду. Машина переваливалась с боку на бок, по дну стучали камни. Мимо одичавшего абрикосового сада выехали на полосу от грейдера. Дальше — километров пять по долине, окружённой со всех сторон высокими холмами.

Заброшенный трактор, на прицепе — лодка с треснувшими бортами. Крутой подъём, полукруглый ангар, ветряк, солнечные панели, большие баки для дождевой воды. Я подъехал к самому крыльцу, помог выбраться. Из дома появилась старая женщина с татуировкой на подбородке. Увидела Ари, запричитала. Он поднял голову:

— Karanga ki to taakuta, ki to taakuta a te whanau.²¹

Выбежала молодая девушка. Я крикнул ей:

— Вызовите доктора!

Минут через двадцать приехал разбитый джип. Из него выпрыгнул пожилой маори, державший в руках сумку цвета хаки с красным крестом.

«Не очень похож на доктора», — подумал я.

Все исчезли в доме, а я не мог сообразить — уехать мне или остаться? Спустился от ангара к деревьям покрытым, сеткой от птиц. Вдоль только посаженных деревьев прохладно журчал ручей. Я сел на камни. Через какое-то время у ангара появилась девушка, замахала руками:

— Не уезжайте!

Подошла ближе.

— Доктор хочет вам что-то сказать, он скоро выйдет.

Она достала пачку с табаком, тщательно скрутила сигаретку.

— Я ушла, не могу смотреть, когда кровь.

— У вас хороший сад, — сказал я, чтобы поддержать разговор.

— Родители посадили, собирали большой урожай, пока были живы…

— А теперь?

Она посмотрела на ряды новых деревьев, тянущихся далеко до соседней горы, которую местные зовут Kōmata. В переводе на русский просто — сиська.

— Теперь сами. Ари, мой брат, помогает. Дал денег на новые деревья. Трактор недавно купил. Сам и работает на нём.

Неподалёку блестел зелёной эмалью новенький «Джон Дир».

— Старую дорогу разровнял.

К нам от дома спустился тот странный доктор.

— Спасибо, Влад. Ари сказал, ты хороший человек. Он всю ночь просидел у дерева. Машины проезжали, никто не остановился.

Я смутился, пробормотал:

— It s alright, no worries.

— Влад, лучше никому не рассказывать, где сейчас Ари.

— Да я понял. Кажется у них война с «Mongrel Mob».

— Я не знаю, что там у них, какие-то люди из Данидина. А ты работаешь в казино?

— Работаю, контракт хороший, страховка…

— Я не доктор. Я ветеран… Вьетнам. Служил полевым санитаром.

Старик тоже достал табак, папиросную бумагу, закурил.

— Грязная война, хлебнули оранжа. Я выжил.

— Видел по телеку фильм о вас.

— Там не вся правда.

Не хотел ворошить его воспоминания, перевёл разговор:

— Я, наверное, скоро уволюсь, хочу поехать на Север.

— На Севере хорошо, тепло. В Камерон-бэй живёт мой друг, тоже ветеран. Тобин его зовут. Первый дом у моря. Будешь рядом, передай привет. Он хороший человек.

— Обязательно! Хочу пожить на Большом барьерном, по дороге в порт Джексон заеду.

— Я позвоню ему, он приютит, если надо, — сказал старик и мы попрощались.

Домой я вернулся уже ночью. Выгрузил удочки, сдвинул переднее сиденье на место. На полу тускло блестел какой-то предмет. Пошарил рукой, достал пистолет — это был «Глок», который уронил и забыл раненый Ари.

Забежал по мрамору парадной, прошёл через игровой зал в комнаты директоров. Оформление отпуска заняло немного времени. А ещё я окончательно решил уволиться. Чтобы не работать ещё месяц, как записано в контракте, есть уловка: нужно отдать заявление во время отпуска. Отпуск — тоже служебное время.

В зале появился Лукас.

— Привет, как без меня?

— Справляемся, когда вернёшься?

— Обещали провести расследование за три дня. Что-то тянут, не звонят.

— Им не до тебя сейчас. Большая игра в приватном!

— Вот взял отпуск, четыре недели и ещё отгулы.

Я показал листочек:

— Это заявление, положу его на свою полку. Отнесёшь в офис, как позвоню, о кей?

Мы вышли в фойе, поговорить не на виду у камер.

— Гемблинг в разгаре, я из ВИП-зала не выхожу. Ты знаешь, эти индонезийские принцы последние два дня проигрывают по миллиону за ночь.

— Ну точно, как Брайн говорил. Два дня на казино, потом на себя.

— Наше дело маленькое, но бонус к Рождеству обеспечен!

— Откуда знаешь?

— Выручка большая! Сегодня в Золотой клетке работал, так в чемоданчик не поместилось — набили доверху ту холщёвую сумку. Да ты видел её.

— Которая под полками? А кто их возит теперь, принцев этих?

— Босс меня просил сдать экзамен, у меня на пассажиров прав нет.

— Не связывайся, гнилые люди.

Сильно пахнут новые листья, воздух сухой и прозрачный. По всему зиме скоро конец. Бело-красный пароход на фоне снежных скал, разрезал бирюзовую воду, на потеху туристам выпустил чёрный дым из трубы — этот ежедневный спектакль неизменно приносит деньги. «Легко на сердце…» — запел я с чувством свободного человека. Гулял по набережной. У парапета — Дэн с гитарой в инвалидной коляске, рядом футляр с монетами, пара десяти-долларовых.

— Привет, Дэнни!

Он бывший лыжный инструктор, потерял ноги на крутом спуске. Виртуозно играет блюзы. Каждый день здесь, даже в плохую погоду, когда и публики-то нет. Меланхолию разогнал телефон в нагрудном кармане у сердца. Это Боб, сегодня у нас с ним вечер отдыха.

Виски, лайм и сода — лучшее, что можно придумать в яркий день, на закате зимы. Бар — на пирсе, днём на открытом воздухе тепло. Бесцельно рассматриваем разноцветную толпу японцев, сходящих по трапу с паровика. Выслушав мой рассказ, Боб ехидно хмыкнул:

— Похоже, тебя кинули все. Копы, потому что не стал информатором, твой босс из-за сумки.

Потом перевёл взгляд прямо на меня:

— И тот вертлявый. Они, видать, заодно с казино.

— Теперь я их кидаю, навеки покидаю, — сказал я с явным облегчением. — Пошли отсюда, темнеет уже.

По пути на парковку зашли в ликёрку, взяли бутылку «Старого лесника». Дома зажарили стейк. Пили виски рюмками.

— И ты уезжаешь, Влад. Жаль, ты же знаешь, тут все сами по себе, и, кажется, они от этого счастливы. Здесь трудно найти друга.

Я налил ещё:

— Найди подругу!

— Подругу несложно… Подруга есть. Хорошо, если станет другом.

Вышли на веранду. Боб иногда курил, так, одну сигарету, перед сном. Чиркнул зажигалкой, затянулся.

— Помнишь, когда я только приехал, мы хорошо так прошлись по городу? Из казино, в пиццерию… дальше… пароход, помнишь?

— Обычный обход аттракционов для гостей.

— Ну вот, скажу я тебе…

Боб наклонился, как будто захотел открыть страшную тайну.

— Я уже много раз ходил этими закоулками. Заходил в пиццерию, в их туалет, через кухню на другую улицу.

Он был уже пьян, я тоже. «Погнал сивую», — подумал я и сделал вид, что внимательно слушаю.

— Влад я скучаю по той работе. Дослужился до майора, выкинули, как использованную тряпку. Приехал к родителям в Киев, там жопа. Умотал в Одессу, устроился матросом. Ты-то визу легко получил, а я с корабля спрыгнул. Столько мороки… Пока жену, детей выписал…

Глубоко затянулся, выпустил дым, задрав голову к небу.

— А она… с тем пилотом!

Помолчал.

— Ну я тоже, конечно… Пил сильно… Я её понимаю…

Посмотрел на сигарету, выщелкнул бычок, он одиноким светлячком полетел в темноту.

— Мне моя работа почти каждую ночь снится… Африка… Чечня…

Он держался руками за перила веранды, смотрел вниз на дорогу и на озеро. Когда повернулся, я увидел лицо совершенно трезвого человека.

— Твой «обход аттракционов» я изучил. С секундомером прошёл. Всё по науке, три запасных варианта. Одна заковырка — ваши с чемоданчиком по двое ходят, а там от камеры внутри до камеры на углу всего шесть секунд…

Он опять посмотрел на озеро.

— Одного я уложу без шума, а на второго времени не хватает. Так что пока ваш миллион в чемоданчике доходит до банка в сохранности… Холодный ветер подул с гор, ушли в комнату. Боб открыл холодильник, достал шпроты.

— Вот, купил в русском магазине.

Я взял в руки рюмку:

— Могу решить твою проблему.

— Какую из них, у меня их много?

Мы выпили.

— Не перебивай, слушай.

— Всех не перебьёшь Влад, что там у тебя?

— Для казино здоровье работника обойдётся гораздо дороже, чем миллион в кейсе. Инструкция у нас простая, если что-то или кто-то угрожает, отдаём чемоданчик молча. Сигнал нажимаем потом.

Я поднял палец и повторил:

— Потом, а не до, и не во время… Остальное — дело оператора на камерах и полиции. Да и чемоданчик застрахован.

— Даже так! Что ж ты раньше молчал!

— Ты не спрашивал.

— О кей, завтра вырежу из дерева пистолет и пойду на дело.

Он рассмеялся. Такого смеха я у него раньше не слышал. Мы опять звякнули рюмками, закусили шпротами.

— Про деревянный ты пошутил?

— Зачем мне настоящий? Любой пистолет убеждает. А не убедит, я смогу и так.

— Погоди, у меня кое-что для тебя есть.

Я спустился в гараж, принёс завёрнутый в старую футболку пистолет Ари.

— Вот, Боб, подарок тебе!

Он двумя пальцами взял за ручку, взвесил над столом, отстегнул магазин.

— «Глок», муляж, стреляет холостыми. На него и лицензия не нужна.

Боб полюбовался матовой чернёной сталью, странная улыбка скользила по его лицу.

— Влад, спасибо, теперь в моём плане всё на месте… Ты, это… про вашу инструкцию… они точно… отдадут? Тогда я их живыми оставлю!

— Там же холостые! Есть другие варианты?

— Это как им повезёт, — сказал Боб загадочно.

У меня всё расплывалось перед глазами. Добрался до кровати, уснул поверх одеяла в одежде.

Голова болит, во рту сухо. Меня кто-то трясёт.

— Уже час дня!

Надо мной стоит Боб.

— Ношусь с утра, вставай, у нас всего два дня.

Я посидел на кровати, потом долго стоял под душем. Когда вернулся, уже были готовы чай и сэндвичи.

— Боб, похоже, ты железный, я бы ещё поспал.

На столе развёрнутая карта и брошюры для туристов.

— Выпьешь пятьдесят? — участливо спросил Боб.

— О нет! На второй день не пью.

Он принялся за сэндвичи, шуршал салфетками, позвякивали чашки. Тошнота не проходила, я пил несладкий чай, подвинул ближе карту.

— В поход что ли собрался?

— А ты думал, что пьяные фантазии вчера слушал? Я серьёзно. У меня всё готово. Давно готово. Но как в городе буду действовать не расскажу.

Я не очень быстро соображал после вчерашнего.

— Не доверяешь?

— Иногда лучше не знать. Если что-то пойдёт не так, и тебя будут допрашивать, они тебе голову заморочат. Ляпнешь, чего знать никогда не мог. На этом и поймают.

— А-а-а, о кей.

Я сделал вид, что до меня дошло, а Боб стал тыкать в карту:

— От Зелёных камней двину по тропе. Мимо хижины вверх, заночую на перевале. Сейчас там снег, никого нет. На следующий день траверсом по косогору. К полудню спущусь к дороге.

Он поставил карандашом крестик на карте.

— А вот твоя работа. Подъедешь к дороге, заберёшь меня вот здесь, у шоссе. Там летняя стоянка для туристов, людей не будет, зимой никто не ходит.

— И это всё! Как-то слишком просто, — удивился я.

— Хочешь провалиться, делай замысловато. Полиция кинется улицы, дороги перекрывать на выезде, а за перевалом о нас, туристах…

Он улыбнулся:

–…никто и не подумает.

Надо же, он улыбается, подумал я, пытаясь сосредоточиться.

— Ну-у, понял. Я туда, на стоянку, приеду. Вокруг гор полдня на машине. У озера заночую, там есть мотель. А как ты до Зелёных доберёшься, я что-то пропустил?

— Пойдём в гараж, тебе ещё задание.

После чая и бутербродов смертельно захотелось спать. Но собрался с силами и поднялся.

— Пошли, товарищ майор.

Спустились, гараж открыт, посреди — синий рюкзак, лыжи.

— Каяк в углу, надеюсь, твой?

Боб показал на красное брюхо лодки.

— Не, не мой. Он ничей.

— Отлично, послезавтра отвезёшь его к беседке и положишь между прокатом лодок и камнями. Там, где ждут лета яхты на буйках.

Он стал паковать рюкзак, положил складную лыжную палку, новенькие кошки, альпинистскую куртку, штаны, которые можно надеть не снимая ботинок. Попутно давал мне инструкции:

— Вёсла не забудь, под сиденье засунь.

— Не забуду. Туда пароход час идёт, а ты на вёслах.

— Часов за шесть доберусь. С деньгами-то веселее грести!

Он встряхнул рюкзак.

— Кейс войдёт?

Я вспомнил слова Лукаса.

— Там не кейс на этот раз, а большая сумка.

— Поместится?!

— Лыжные ботинки убери, войдёт. А это зачем?

Я достал рулон кухонной фольги.

— Трекер, в деньгах трекер. Должен же быть?

— Не знаю… я эту сумку один раз и видел. А так она под полками всегда валяется. В портфеле точно брызгалка есть, а это похоже просто мешок с ручкой. Выручка на этой неделе большая, в кейс не поместилась.

Глаза Боба заблестели:

— Хорошая примета, если сразу везти начинает! Ну, ты отходи от вчерашнего, а я пойду в прокате ещё каяк закажу.

— Боб, я же припрячу этот!

— В плане должно быть не менее трёх вариантов отхода, а критическое место надо дублировать!

Боб закинул рюкзак за плечо.

— Это тебе короткий урок тактики, учись пока живой!

Он ушёл, а я почувствовал себя полным болваном. Поднялся наверх, позвонил отменить ренту дома. За срочность пришлось раскошелиться за следующие две недели.

Допил вино, выбросил в мусор бутылку, смахнул недокуренные Бобом сигареты. Гулкими шагами в моих горных «Вибрам» обошёл необычно пустые комнаты. В гостиной на стене — пейзаж озера с пароходом. Не стал снимать, напечатаю ещё. Оставил записку для следующих жильцов, чтобы кормили приходящую кошку. Машина внизу готова к отъезду. Музыка в смартфоне, книги в ридере. Сумка с одеждой, рюкзак со старым горным примусом и походным снаряжением. Вот и всё моё имущество. Дверь не запер, скоро придут клинеры. Хлопнул багажник, бумкнула дверь машины. Прощай, дом на озере.

Припарковался у причала. Побрёл вдоль набережной до Буги-стрит, ловушки для туристов, дорогие витрины. Здесь хорошо тратить деньги в отпуске, а для тех, кто живёт долго, город как пустая красотка, через пару недель наступает смертельная скука. На параболе парапета скамейки никогда не пустуют — компании студентов, громко говорят, хохочут. Ветер доносит явный запах марихуаны. В небе парят нелепо раскрашенные парапланы с очарованными пейзажем пассажирами. Вспомнилась песня «…в девять радуг цветное тряпьё…»

Дошёл до зимних причалов, проверил оставленный для Боба каяк, заспешил обратно к машине — скоро полуденный трафик. На сиденье устроилась мощная рация, с какой ходили в горах. Боб вчера купил две. На месте нашей встречи сотовой связи нет.

— Если не спущусь вовремя, отвечай только на мой голос, сам в эфир не выходи, — сказал он перед отъездом.

И ещё сказал:

— Может быть, это моё последнее приключение.

Я придержал свой обычный сарказм. Завтра он вернётся в город, притворится немецким туристом. Поселится в backpackers,²² возьмёт лыжи напрокат. Пойдёт съесть пиццу в закоулках Лэмб-лейн. А дальше, как планировал, по своим секундам. Я включил задний ход, выбрался с парковки, свернул на шоссе и помчался в сторону Фьордов. До мотеля посреди гор около трёх часов.

Примечания

20

Не очень, чувствую себя паршиво (жаргон).

21

Вызовите врача, нашего, семейного (т. е. из нашего рода). (Маори.)

22

Хостел для бэкпэкеров, туристов, которых легко опознать по большим рюкзакам. Они принципиально не пользуются услугами турфирм и путешествуют самостоятельно.