Дальше Соломбалы

Вадим Субботин, 2016

Это рассказ о времени, которое ещё не пришло, и о жизни, что ещё не настала.

В ноябре рассветает к одиннадцати, смеркается к трём.

Скоро уже у Красной пристани и на Кузнечихе засверлят лунки — на ершей, сорожку.

День короток, со смены в клуб бегу. Дядька машет калечной рукой, завидев: народу набилось, место у входа держит. Вьётся нить табачная — не промахнусь.

— Что там? — задыхаюсь.

— Окружают, — скалится он сквозь дым.

…

Живём справно, грех жаловаться: в лесу — красноголовик, на Мхах — морошка, крупы, картошки не считаем, электричество на час каждый вечер — редко пропустят.

Дядька — бригадиром в потребкооперации на левом берегу. Уважают его сильно: «За Илью себя положим», — говорят. Вагон со спиртом под надзором экспедиторским разгружают — проценты бригаде, бой железной дороге. А новичку он и ватник под ящик подложит, и как другому мешок на плечи налить покажет.

Придёт вечером, на кухне фыркает: моется. Сядет за стол — несу графин да уху. На шум сосед выйдет: старый он, восемьдесят пятого. Спорят часто.

Рядом устроюсь, ноги подожму, слушаю.

— Да фотографий этих, — горячится дед Семён, — полный интернет был. И в рюшках, и в слюнявчиках, в фейсбуке, ватсапе, бог знает где ещё!

— Бог — знает, — улыбается в ответ Илья. — А только у нас в тридцатых уже ребятишек до года не то что снимать, срисовывать не давали. А где и вовсе зеркало малышу не казали.

Так и не сойдутся, отправятся спать на полуслове.

…

Утро гудком позовёт, так я привычная. Щепы наколоть, кашу на завтрак затеять. И на смену бегом.

В цехе бесконечно крутятся сушильные барабаны, накалываются штабельные карточки.

— Зольность один и три! — крякает мастер. Молотковые мельницы принимают опилки. Будем с премией.

Полдникаем чаем с беляшом, моем косточки лаборантам. Их у нас по брони двое: хлипкие, мало на что по мужскому делу годные.

— Такого рядом положу да задавлю спросонок, — хохочет Нинка Рожкова, напарница моя: кость широкая, кровь с молоком.

Отпрашиваюсь на час раньше, на почту забежать. Выстаиваю молчаливую очередь и за два человека до окошка налетаю на мель в глазах сортировщицы Нади.

— Вы проходите вперёд, — говорю женщине позади, — я не буду стоять, после зайду.

К шести на Воскресенскую в клуб поспеваю. Народу поменьше сегодня, места на скамейках проплешинами. Дядьку не вижу: верно состав с цинком достался, а пацаны напороли и теперь габарит чистят.

Экран оживает, встаём, льётся гимн: иные лишь губами шевелят, я — в полный голос.

Новости с рубежей всегда похожи. Ловлю себя на том, что почти не слушаю, а только смотрю на лица наших ребят — бравых, ладных в этих синих кителях с двумя рядами золотистых пуговиц.

Конец ознакомительного фрагмента.