Отпускник

Вадим Леднев, 2022

Обыкновенный японский школьник… пардон, русский аспирант спокойно живёт своей жизнью, как вдруг на его бедную голову сваливается кавайная волшебница-тян и сообщает, что он избранный, а все вокруг совсем не то, чем кажется. У нашего мира существует информационная изнанка, глобальная цифровая платформа, которую контролируют некие Наставники. Теперь целью его жизни должна стать борьба с древним злом, угрожающим разрушить целостность Системы.Несмотря на шутливое вступление, перед тобой, читатель, вовсе не юмористическое фэнтези, а гремучая смесь магического реализма, детектива и real-RPG.

Глава 2

21 июля, вторник.

Мне часто снился неприятный сон. То есть, начинался-то он замечательно. Полеты во сне. Это очень приятно парить над землей, над лесом, над домами… Даже над высоковольтной линией приятно парить. Однако потом, летные способности внезапно начинали убывать. Полет становился все ниже и ниже, а то и вовсе превращался в затяжные прыжки. Оттолкнешься от земли и летишь с полминуты, потом опять… И, как назло, в этот момент меня начинали ловить, какие-то странные изменяющиеся существа — то ли люди, то ли звери. Пытались схватить за ноги, укусить или чего им там надо было… Иногда от них удавалось вырваться и улететь, запрыгнуть из последних сил куда-нибудь на дерево или на крышу дома, а иногда не удавалось… Тогда я просыпался с ощущением тревоги, учащенным сердцебиением и испариной на лбу.

В этот раз, плохого финала не случилось. Я еще парил высоко, когда телефонная трель оборвала сон. Сорвавшись с дивана, я бросился в коридор, еще слабо соображая, что делаю. Схватил телефонную трубку, но это была не Мира. Какая-то пожилая тетка, ошиблась номером и спрашивала клинику Мешалкина. Мне все время звонили, почему-то тетки и почему-то по утрам и спрашивали эту клинику. Наверное, наши телефонные номера с утра были похожи друг на друга.

Мешалкина… по балде бы тебе мешалкой, дура криворукая. Этого я ей, конечно, не сказал, будучи от природы вежливым. Лишь буркнул, что квартира, и нахлобучив трубку на аппарат, поплелся в туалет. Потом перебрался в ванную. Умылся, почистил зубы и тут как раз позвонила Мира. Голос ее был бодр, будто и не уезжала вчера (верней уже сегодня) от меня в три часа ночи.

— Приветик, зая, проснулся уже?

— Так точно, кролик!

— Кролик? — на другом конце хихикнули, — который «братец»?

— Нет, который из Плейбоя!

— С ума сошел? Там все девки сиськастые, куда уж мне… Слушай меня внимательно! Слушаешь?

— Почтительно внимаю!

— Где автоматические камеры хранения на ЖД вокзале знаешь?

— Думаю, что найду. Даже при всей скудности умишка.

— Тебе нужна ячейка, с номером пятнадцать! Не восемь, как на бирке ключа написано, а пятнадцать! Все понял?

— Не понял! Это шутка?! Разъясните диспозицию!

— Никитосик, кончай придуриваться, я тебя умоляю. Просто подойди к ячейке с номером пятнадцать, открой ее и возьми оттуда сумку. Сделаешь?

— Да сделаю, сделаю! Сейчас только с Глафирой схожу погулять, и поеду. И не обзывайся Никитосиком!

— Ладно, медвежонок, я буду паинькой! Ты после того, как сумку заберешь, домой?

— Ну, да, домой, наверное… а куда надо?

— Домой и надо. Езжай и жди меня там. А я вам еще позвоню! — смешно скопировала она интонацию Жоржа Милославского, — я о-чень настойчивая!

***

Пекинесиха Глафира радостно облаяла меня, едва отпер дверь в тетушкину квартиру. Ей трудно было обходиться без людского общества, и она рада была всякому, даже и такому полупостороннему субъекту, как племянник хозяйки. На ее счастье, дни заточения были уже на исходе — тетушка приезжала, завтра. Это, правда, вызывало необходимость ее встречать. Два дня подряд ездить на вокзал, совершенно не улыбалось, но выхода не было.

Я нацепил на Глафиру поводок, и мы вышли во двор. Избегая маленьких детей и других собак, которые почему-то все оказывались кобелями и мечтали понюхать ей под хвостом, мы брели по относительно безлюдным местам. Собак в этот раз удалось избежать, но дети нам встретились. По счастью, они не обратили на Глафиру внимания. Мальчишка лет десяти и две девчонки поменьше, были заняты важным делом. Вооружившись пилой, парень пилил отвалившуюся толстую ветку старого тополя, а девочки сосредоточенно наблюдали. Когда мы поравнялись, ветка была уже распилена и мальчишка, бросив пилу, начал обламывать на ней сучки. Тем временем, одна из девочек завладела инструментом и тут же резанула себя по руке, по счастью не до крови.

— Руку себе отпилишь! — укоризненно сказал я ей.

— Нет! — лаконично возразила она.

— Шалаш хотим построить! — деловито пояснил парень, — Кстати, если Вам нужны палки, приходите! Мы отпилим несколько штук.

С сожалением, я был вынужден отказаться от заманчивого предложения и пошел дальше.

Глафира трусила впереди, увлеченно обнюхивая обочину дорожки, то и дело пристраиваясь по своей надобности. Накопившуюся за полсуток мочу, она расходовала экономно, стараясь обделать, как можно больше мест. Мимо прошагали молоденькие, но уже вполне оформившиеся девчонки, из-под коротких платьиц мелькали загорелые ножки. Весело посмотрели на собачонку, сказали что-то друг другу, засмеялись, я задумчиво проводил их взглядом. В кустах спал бомж, рядом лежал пластиковый пакет с нехитрым скарбом. Собака, наконец, сделала свое основное дело и потеряла интерес к прогулке.

Вернувшись домой к тетушке, я достал из морозилки пакет сосисок, оторвал три штуки и положил размораживаться в микроволновку. Две затем порезал на кусочки и смешав с вареным рисом, вывалил полученное блюдо в собачью миску. Одну сосиску цинично съел сам, вприкуску, с найденным в холодильнике, черствым куском хлеба. Я чувствовал неловкость, от вынужденной необходимости объедать бессловесную животину, но жрать шибко хотелось, а дома тема еды, как обычно, не была раскрыта. Пока Глафира благодарно чавкала, я полил цветы. Выполнив, там образом, родственный долг, запер дверь и отправился прямиком на остановку.

***

Маршрутки одна за другой проносились мимо, даже не пытаясь тормозить — свободных мест в них не было и в помине. Минут через двадцать, когда я уже начал скучать, к остановке, наконец, плавно подрулил длинный, оранжево-голубой автобус.

Удачно! Заодно и сэкономлю. Автобус двадцать девятого маршрута шел прямо до ЖД вокзала и проезд в нем стоил всего восемь рублей, против двадцати в маршрутках.

Войдя в салон, я пристроился возле окна, расплатился за проезд и от нечего делать, стал рассеянно разглядывать пассажиров. На одиночном кресле прямо подо мной сидела девушка, и мой блуждающий взгляд постоянно натыкался на русую макушку с аккуратным пробором и нырял в глубокий вырез ее маечки, оттопыренной аппетитными округлостями. Немного погодя я убедился, что в этот вырез бросают взгляды и другие пассажиры мужского пола, стоящие неподалеку, уж больно интересный открывался ракурс. Лица девушки я увидеть не мог, для этого пришлось бы наклониться, но лежавшие на коленях руки были красивыми, с тонкими пальцами и длинными наманикюренными ногтями. Кресло впереди девушки занимал парень, который всю дорогу возился со своим мобильником.

На очередной остановке, в автобус заскочила бабка, и шустро вклинилась в узкую щель между мной и, стоявшим рядом мужчиной, потеснив нас обоих. Я не сразу понял смысл ее маневра, однако его поняла кондукторша, мгновенно оказавшаяся рядом. Бабка, со скорбным видом, долго рылась в потертой кошелке, но нужной суммы так и не собрала. Кондукторша укорила ее, что стыдно, мол, в таком возрасте забегать в автобус и прятаться, как какая-нибудь шантрапа малолетняя, но выгонять не стала. Просто забрала найденные бабкой деньги и, не дав билета, отошла.

Кондукторша — молодая девица, вообще оказалась на редкость деловитой, шустрой и боевой. Я некоторое время развлекался, наблюдая, как она снует туда-сюда, покрикивает на вошедших пассажиров, распределяя их более равномерно по салону, не давая накапливаться перед входом. Когда на очередной остановке в автобус сунулись два паренька босяцкого вида, она мгновенно заступила им дорогу, и поинтересовалась финансовыми возможностями. Опыт не подвел, парням действительно нечем было платить, и они ретировались, сопровождаемые её презрительным взглядом, обозвав на прощание «парчушкой».

На Речном вокзале девушка с вырезом вышла, и я с удовольствием плюхнулся в хранящее тепло ее тела, кресло. К одиннадцати часам утра, автобус, уже будучи полупустым, вырулил с Вокзальной магистрали к остановке на площади. Раздвинулись гармошки дверей, выпуская остатки пассажиров. Я вышел последним, за компанией потрепанной молодежи.

Привокзальная площадь была, как всегда, полна народу. Автобусы, маршрутки и недра метро, всасывали в себя отбывающих, выбрасывая им навстречу пополнение. В ожидании поездов, встречающие и отъезжающие, слонялись вдоль рядов киосков, от скуки скупая разные ненужные вещи, с пустым любопытством, разглядывая в витринах сувениры и книги. Проголодавшиеся, поедали сомнительные шашлыки, копченых кур и чебуреки в многочисленных кафешках-рыгаловках, расположившихся тут же на площади, пили пиво в тенечке раскинутых зонтиков. В ключевых точках площади, маленькими кучками, торчали профессионалы нехитрого привокзального бизнеса — сдатчики квартир и комнат, скупщики золота и валюты, по совместительству скрытые сутенеры. Менты, не выходя из своего уазика с распахнутыми для сквозняка дверцами, лениво высматривали в толпе гостей с востока и пьяных сограждан, готовых отзывчиво откликнуться на их просьбу:"Предъявите ваши деньги". Бродящие неподалеку, в поисках бутылок и алюминиевых банок, бомжи с авоськами, не привлекали их сурового внимания.

Пробираясь в людском водовороте, я пересек площадь и спустился по лестнице к зданию вокзала. Внутри народу оказалось еще гуще. Сбившиеся в галдящую кучу люди, глазели на большое электронное табло, на котором появлялась информация о прибывающих поездах. Другие сидели, лежали, жевали, читали в зале ожидания. Кому не хватало мест на лавках, располагались на собственных вещах. Я пробрался сквозь пеструю, пахнувшую потом и парфюмом толпу и спустился на уровень вниз, где в одной галерее странно соседствовали ручные и автоматические камеры хранения, комната милиции и бар с биллиардом.

Народ толокся в основном у окошка ручной камеры хранения. У автоматических ячеек — никого. Судя по индикаторам, все они, были заняты. Пятнадцатая ячейка, действительно, открылась ключом с цифрой восемь. Я извлек из ее недр средних размеров сумку, осмотрел. Матерчатая, черного цвета, с пластмассовой ручкой и длинным регулируемым ремнем, одним словом, самая обычная сумка, такая же, как и у меня, только посолидней. Я огляделся. Неподалеку какой-то смурной дядя глядел в мою сторону — то ли ждал, пока уйду, чтоб занять освободившуюся ячейку, то ли еще чего. Я перекинул сумку через плечо и поспешил наверх. Открывать сумку и смотреть что в ней не стал, решив, что спокойно смогу сделать это дома. Так, с сумкой на плече, я покинул душное, но зато прохладное здание вокзала и вновь погрузился в пылающую жару площади.

За время моего отсутствия, ничего не изменилось. Все также суетливо сновал народ — покупая, поедая или просто слоняясь от скуки. Только вот милицейского уазика, торчавшего до этого посредине площади, больше не было.

Так, куда теперь? Я остановился. К остановке маршрутных такси или в метро до Речного вокзала? С Речного на"двадцатке"можно доехать прямо до дома. А с вокзала до дома не доедешь — только с пересадками. Рассудив, что ходить мне не привыкать, а по дороге можно зайти в магазин, купить чего-нибудь съестного, я отправился к скоплению маршруток. Заметив, что к остановке подъехала моя маршрутка, ускорил шаг, лавирую между людьми. Обогнул группу сдатчиков квартир, тут же сделавших мне свои предложения (ведь человек с сумкой, не просто так тут болтается). Обогнул, неспешно прогуливающуюся девушку, все ускоряя ход… двух мужиков… Тут мне внезапно заступили дорогу… Короткий, мощный удар под дых, вышиб из нутра весь воздух. Меня подхватили под руки и, ничего не соображающего от боли, потащили в другую сторону, к припаркованной у дальней обочины белой"газели"с гостеприимно сдвинутой в сторону дверью. Слабо сопротивляясь движению, я попытался повернуть голову, чтоб посмотреть нет ли где поблизости ментов, но в бок больно уперлось что-то острое и злобный голос прошипел в ухо:

— Тихо, падла! Вякнешь че-нить, завалю!

Вот тут я, хоть и плохо соображал, от боли и внезапности происходящего — испугался. Похоже, влип очкарик… Точно влип… Не фига себе — называется, сходил за сумочкой…

Распахнутое нутро"газели"быстро приближалось, там уже появились какие-то рожи в лыжных шапочках-масках, готовясь принять пленника, оставалось только перейти дорогу… Завизжали тормоза и сверкающий на солнце черный внедорожник вклинился между"газелью"и нашей группой. Левая передняя дверца распахнулась и с водительского сиденья в нашу сторону наклонилась блондинка в темных очках и голубой спортивной курточке. Сзади негодующе гудели маршрутки. Похитители попытались обогнуть неожиданное препятствие, потащив меня влево, но BMW (а это был BMW), тоже сдал назад, снова преграждая им дорогу. Девушка держала одну руку на руле, а вторую направила в нашу сторону, словно выцеливая. Я не мог понять — что у нее в руке. Что-то черное, округлое.

— Ты чё творишь, сука?! — тихонько заорал ей детина, тот, что с ножом, теряя самообладание, — А ну вали отсюда, блядская белочка! А то щас…

Он выдвинулся из-за меня, в подтверждение своих слов показывая ей нож. Еле слышно пискнуло, и бандит грохнулся на асфальт, как куль, как будто из него мгновенно выбили жизнь, с деревянным треском стукнувшись головой о поребрик тротуара. Второй, отпустив мою руку, шарахнулся прочь.

— В машину, быстро! — скомандовала девушка. Я узнал голос. Сделал шаг к машине и тут понял, что онемело правое плечо и бок. Совсем не чувствовались. Правая нога подломилась, и я неуклюже повалился вперед, прямо в открытую дверь.

— Черт! — Мира резко наклонилась и, ухватив меня за руку, с невероятной, силой, потащила в салон. Выпучив глаза, я смотрел мимо нее в противоположное окно — из"газели"высунулись два автоматных ствола. Загрохотали очереди, пули с визгом рикошетировали во все стороны — BMW оказался бронированным. Стекла слева покрылись сеткой трещин от прямых попаданий. Народ с воплями стал разбегаться во все стороны. Я кое-как вполз в салон, оказавшись головой чуть ли не у Миры на коленях, задницей к выходу. Девушка вдавила педаль газа и машина, мгновенно разогнавшись, понеслась по дороге, петляя между маршрутками, незапертая дверца отчаянно болталась. Бандиты не стали стрелять нам вслед, видимо поняв, что толку не будет. Газель тронулась и свернула на перекрестке. Где-то вдали раздались вопли милицейских сирен. Мира сделала какое-то движение рукой, и дверца сзади, хлопнув, закрылась. Кое-как, я выпрямился в кресле — правая рука и правая нога по-прежнему не слушались, глянул перед собой и ужаснулся: BMW несся прямо на дорогу с односторонним встречным движением. Светофор горел красным, и можно было видеть, как на лицах водителей, стоявших в три ряда машин, удивление сменяется ужасом. Девушка резко крутанула рулем и здоровенный внедорожник, не доезжая нескольких метров до перекрестка, буквально впрыгнул в узкий боковой проезд, во дворы. Как мы его проскочили, не разбившись в лепешку, я так и не понял. Мотнуло так, что я треснулся головой о боковое стекло и совсем перестал соображать.

— Пристегнись! — крикнула Мира, на миг повернув лицо. Сама она сидела, как влитая. Петляя по узким улочкам и разгоняя сигналами испуганных пешеходов, мы миновали пару кварталов дворов, и выскочили на параллельную улицу, под носом у отчаянно гудящих, встречных автомобилей. Понеслись по ней, обгоняя всех. Я со страхом поглядывал на стрелку спидометра, не опускающуюся, на этой узкой двухполосной дороге, ниже ста километров. Путь наш был недолог, через несколько минут сумасшедшей езды, Мира свернула направо, в частный сектор. Проехала еще метров сто, опять свернула на боковую улочку и остановив машину заглушила двигатель.

— Идти сможешь? — спросила она, открывая дверку.

— А тебе идет паричок этот! — от испуга я стал язвительным — Что это все значит? Откуда ты взялась? И вообще, в какое говно, я вляпался?

— Извини, что так вышло. Я тебе потом все объясню.

— Когда потом?

— Потом, — неопределенно сказала она, — пошли.

— Куда?

— Машину сменить нужно, — прихватив злополучную сумку, она вылезла из салона и захлопнула за собой дверку.

— Давай, давай! Быстренько! Нельзя тут задерживаться.

Решив пока отставить расспросы, я последовал за ней. Еще прихрамывал, но чувствовал себя уже вполне сносно. Ощущение, будто правую руку и ногу отлежал, а сейчас, когда возвращалась чувствительность, их словно кололи тысячи иголочек. Неприятно, но терпимо. Мира шла очень быстро, я еле поспевал за ней.

— Подожди ты… разогналась!.. Машину так что ли бросаешь?

— Ага, — беззаботно махнула рукой Мира.

— А тот?.. Ну, который упал… Он умер?

— Да нет. Очухался уже, наверное. Если, конечно, башку не разбил о поребрик.

— Слушай, а чем ты его?

— Что? А.. пищалкой, — девушка показала, с виду совершенно обычный, пластмассовый брелок автосигнализации

— Пищалкой… — бездумно повторил я за ней. — А я думал — свистелкой… понятно… Ладно, замнем пока… Кто они, вообще, такие?

— Не знаю, — ответила Мира, покосившись на меня. — Отморозки какие-то.

— И что им от меня было нужно? Ладно сумка… а меня-то зачем потащили?

— Не знаю.

— Блин, ты вообще, что-нибудь знаешь? — я даже остановился, — подписала меня на терки с бандосами…

— Тише! Тише! Не кричи так! — девушка оглянулась по сторонам. — Пока не знаю, но скоро узнаю!

— А мне что делать?

— Ничего, посидишь пока в безопасном месте.

Она была совершенно спокойна и глядя на это, я тоже стал успокаиваться.

***

Вызов. Дважды прокурлыкал тоновый набор номера. Долгие гудки. Щелчок.

— Это я — Вальтер! Я с Лехиной трубы звоню, чтоб не запалиться, он симку новую только поставил.

— Ну?.. И чё за блудняк, вы на вокзале устроили? Я тебе что говорил, помнишь?

— Помню… но тут такая байда… Фуфло, короче, полное!.. Но это не наш косяк!

— Ты не буровь, говори толком!

— Сперва все, как надо было… как ты сказал… Рэмбо с Бивнем на площади взяли лоха этого за хомут, он и не рыпнулся. Тянем к тачке, и тут телка эта… слушай, ты не говорил, что так может быть… Я не понял, вообще, откуда эта белочка дурная взялась? Она, между прочим, на Бумере была… бронированном. Она Костика Рэмбо завалила… я не понял из чего… а Бивень забздел и сквозанул оттуда. Сейчас с нами. Мы из калашей по ним дали… по рожку маслят извели… бесполезняк… рикошетят пули.

— Какая еще телка? Вы там совсем охренели?.. дебилы! Боевиков, бля, насмотрелись? Дальше, что было?

— Чё… ну, уехали мы оттуда от греха… на хер нам это попадалово? По радио сейчас слышал: Костик Рэмбо, живой вроде, но закрыли его в больничку… надо вынимать как-то кореша.

— Разберемся с твоим Костиком. Вы сейчас где? Пропасти вас не могли?

— На хазе съемной… Рож, вроде, никто не видел, но мало ли… Лехе показалось, что за нами черт какой-то увязался от площади, на мотоцикле… но потом мы начали смотреть, покрутились по городу, вроде оторвались… а может и не было никого. Померещилось. Че нам делать-то?

— Вы дел уже наделали! Ладно… собирай своих и езжайте к Вини-пуху на дачу. Отсидитесь там, пока эта байда не рассосется… А там посмотрим.

— А Рэмбо?

— Я сказал, разберемся! Все, отбой!

***

— Але! Шкипер? Але!

— Да, слушаю вас, Александр Степанович. Здравствуйте!

— Здорово! Слушай, мне тут пацаны мои отзвонились…

— Да… я уже в курсе того, что произошло.

— Шкипер… я не знаю… Ты не предупреждал, что такие косяки могут быть! Одного из моих, завалили… Кто это был? Если комитетчики…

— Не беспокойтесь, Александр Степанович, не ФСБ…

— Менты?

— И не МВД…

— А кто?

— Неважно… насчет них, вам беспокоиться не стоит — это мои проблемы.

— Уверен?

— Сто процентов! А эти ваши, ребята, они не заметили… их никто не пытался преследовать?

— Вальтер… ну, это мой близкий, он что-то буровил такое… мотоциклист какой-то, вроде, ехал за ними… но, вроде как, оторвались они. А может, вообще, со страху померещилось… перебздели пацаны.

— Мотоциклист, говорите? Александр Степанович, вы по этому номеру больше не звоните… я вас потом сам найду. Да… советую вам, быть в ближайшее время поосторожнее! С этими вашими пацанами, встречаться не надо… Да и вам лучше будет дома пока не показываться. Отдохните где-нибудь… лучше, вообще, уехать за город… Это просто дружеский совет.

— Ты, бля, во что меня втравил? Че за блудни?

— А вот грубить не надо! У нас с вами, деловые отношения. Я оказываю услугу вам, вы мне. Кроме того, я ведь вам хорошо плачу? Ну а при вашей, э.… работе, определенный риск неизбежен. Поэтому послушайте моего совета: несколько дней не показывайтесь в городе. Только несколько дней! И все будет хорошо!

— Отвечаешь?

— Отвечаю! Я потом сам с вами свяжусь. До свидания, Александр Степанович!

— Пока.

***

Неприметная серенькая тойота Королла, была припаркована возле забора, под развесистой яблоней. В руках у Миры знакомо пискнул брелок, на этот раз просто отключив сигнализацию. Щелкнул центральный замок. Девушка села за руль и завела мотор.

— Садись, тут недалеко.

Я, нехотя сел с ней рядом — память о недавних выкрутасах на дороге давала о себе знать — повозившись, отодвинул кресло подальше. На этот раз, Мира не спешила. Мы вновь пересекли улицу Шамшурина и, проехав несколько кварталов, остановились во дворе у обшарпанной пятиэтажки.

— Тут, — девушка показала на облезлое здание. — Первый подъезд, пятый этаж, квартира номер пятнадцать. Посиди там, пожалуйста, до моего возвращения.

— Опять номер пятнадцать?!

— Просто совпадение! В общем, вот тебе ключ! А я скоро буду… дела только, кое-какие сделаю.

— Ключ… — проворчал я, выходя из машины. — Сколько у тебя ключей припасено на мою голову?

Отъезжая, девушка успокаивающе улыбнулась и послала мне воздушный поцелуй. Затем тонированное боковое стекло поднялось и тойота, бибикнув на зазевавшуюся пенсионерку, выкатила со двора.

***

Квартира номер пятнадцать имела крашенную синей краской металлическую дверь, отперев которую, я оказался внутри обычной однокомнатной хрущёвки. Зал, крошечная кухонька и совмещенный санузел. Разувшись после некоторого сомненья, я прошелся по квартирке, заглянул на кухню и в ванную. Квартира выглядела нежилой. На всех горизонтальных поверхностях лежал слой пыли, окна закрыты душными шторами. Часы на стене замерли на без двадцати шесть. Сколько же сейчас времени? Вроде бы недавно произошли все эти события. Не более получаса прошло. Странно, как быстро я успел успокоиться… Как будто на меня регулярно, среди бела дня нападают бандиты с ножами, а их подельники стреляют из автоматов. Впрочем, сейчас, оставшись в одиночестве, я вновь почувствовал предательскую дрожь, проходящую время от времени по телу. На душе снова стало паскудно, как после тех снов с полетами над хищными тварями. Только там я благополучно просыпался и убеждался, что это всего лишь сон, а тут все изначально было явью. Я походил по комнате, прислушиваясь к скрипу половиц, затем вернулся в коридор и проверил — хорошо ли закрыт замок. Посмотрел в глазок на пустую лестничную площадку и на всякий случай, задвинул металлическую щеколду. Мира, когда придет, пусть звонит в звонок.

В квартире стояла жара и было душно, как в склепе. Я раздвинул шторы и даже присвистнул — еще бы, все окна и форточки закрыты и запечатаны, похоже с самой зимы. Поняв, что в такой душегубке долго не протянешь, я решился, и, отодрав полоски бумаги, приоткрыл балконную дверь. С улицы ворвались звуки, словно разом включили громкость: шум и сигналы машин, детские вопли со двора. Потянуло свежим воздухом. я перешел на кухню, открыл форточку, снял рубашку и какое-то время стоял под легким уличным ветерком, уперев ладони в облупившийся подоконник. Из давно немытого окна виднелся унылый колодец двора, запертый с четырех сторон пятиэтажками, с одиноким тополем посередине, ржавой детской горкой и песочницей, в которой копошились несколько карапузов. Их мамаши и бабушки судачили на лавочках неподалеку. Я вдруг осознал, что уже давно ощущаю сильную жажду. Прокашлявшись пересохшим горлом, порылся в шкафах, в поисках подходящей посуды. Там нашлись только несколько пыльных тарелок, но ни одного стакана или кружки. Плюнув на условности, я пустил воду, подождал пока сбежит ржавчина и напился прямо из-под крана. Во рту остался ощутимый привкус железа. Прошел в ванную, пустил воду, сунул голову под прохладную струю. Оказалось, что вытереться тоже было нечем — полотенца не было, ни на кухне, ни в ванной."Фиг с ним, само высохнет" — подумал я и, вернувшись в комнату, уселся на старой одноместной тахте, заскрипевшей под моим весом. Струйки воды стекая с мокрых волос щекотали шею. Закинув руки за голову, я откинулся на стену и замер в этой позе.

Время шло… Мира не появлялась… Делать было решительно нечего. Окинув комнату взглядом, я наконец, сообразил, что ровно напротив тахты стоит телевизор.

Старый цветной Рубин на четырех длинных ножках, как ни странно, включился и даже начал показывать картинку с блеклыми тусклыми цветами эпохи застоя. Сев рядом на корточки, я принялся переключать каналы. Везде шла обычная в это время муть — сериалы вперемешку с рекламой.

***

Прошло часа два. Мира все не шла, и я совсем заскучал. Кроме того, от всех тревог, проснулось зверское чувство голода. Люди, как известно, делятся на тех, кто от волнения теряет аппетит и тех, у кого он, наоборот, разыгрывается. Я отношусь ко второй группе. От безысходности, ни на что, не рассчитывая, совершил экскурсию к холодильнику"ЗИЛ", с шумом трясущемуся время от времени на кухне. Ну, действительно, что может быть в холодильнике, в пустой квартире в которую не меньше месяца, кажется, не ступала нога человека? Потянул за ручку, похожую на стоп-кран… Ба!!! На верхней решетчатой полке уютно расположилась непочатая упаковка банок с пивом Балтика семерка. Банки призывно синели из полиэтилена. Рядом с ними лежали два больших пакета с сушеными кальмарами. Нижнюю полку оккупировала компания из литровой бутылки водки"Абсолют", здоровой палки сервелата и завернутого в целлофан нарезного батона. Я треснул себя по затылку, в наказание за недогадливость. Давно ведь уже мог заглянуть сюда, идиот! В морозилке, правда, ничего не было, кроме сугробов инея. Ну и ладно, и на том, что есть, спасибо!

Жизнь, однако, налаживалась! Я без лишних сомнений, вскрыл упаковку, достал одну синюю банку, закрыл дверцу холодильника. Постоял несколько секунд, подумал. Нет, пожалуй, пивом тут не обойдешься. Опять открыл холодильник, взял водку и, решительно свернул крышку. Растерянно посмотрел вокруг — куда налить?.. И без долгих раздумий приложился к холодному горлышку. Хорошо приложился! Водка пошла, как вода. Ледяной струей скользнула по пищеводу и мгновенно согрела желудок. После пары добрых глотков, поперхнулся и долго кашлял. Все-таки не вода. «А вот ерша не хотите ли?» — с этими словами я вскрыл зашипевшую банку и запил. Сел на колченогий стул возле кухонного стола, посидел немного, прислушиваясь к ощущениям. Влитая в голодный желудок гремучая смесь подействовала мгновенно — взбудораженный разум стал успокаиваться, а острота переживаний притупляться. Зато проснулся аппетит. Так. Есть колбаса. Есть кальмары. Кальмары — это не серьезно. А колбасу нужно порезать. Вопрос — чем? — я опять принялся обшаривать ящики кухонного стола и стенные шкафы, теперь уже в поисках ножа. Как ни странно, с этим повезло больше, чем со стаканами. Нож имелся. Старинный нож — такие когда-то выдавали в ресторанах — тупой, с круглым концом лезвия, с мельхиоровой посеребренной ручкой. Правда на лезвии был какой-то жирный налет. Брезгливо морщась, помыл ножик и одну из тарелок под струей горячей воды. Достал продукты. С трудом, крупными кусками, покромсал колбасу. Мягкий батон при попытке его порезать вообще раскрошился, пришлось рвать кусками.

— Я допивал третью банку пива, как вдруг услышал из бубнящего за стенкой телевизора:"Сегодня утром на площади Гарина-Михайловского произошла перестрелка с использованием автоматического оружия. Наш корреспондент сообщает с места событий…"Я метнулся кабанчиком к экрану. В эфире шла программа новостей"Десятого канала". Очкастая девица рассказывала, одновременно показывая:"…вот здесь трое молодых людей собирались садиться в автомобиль, предположительно BMW, когда из белой"газели"с Новосибирскими номерами, стоявшей на противоположной стороне дороги, по ним открыли огонь двое неизвестных. На месте, где стоял автомобиль нападавших, найдено около двадцати гильз от автомата Калашникова. По данным милиции, BMW была оборудована бронестеклами, и в результате стрельбы водитель не пострадал. Легкое ранение в голову получил один из предполагаемых пассажиров, сейчас он находится в ЦКБ под охраной милиции, другой успел сесть в машину, а третий скрылся самостоятельно. Оба автомобиля скрылись с места происшествия. Для розыска преступников в городе проводятся специальные мероприятия по плану"Перехват".

Камера слегка отъехала, очкастая повернулась и стала задавать вопросы появившейся в кадре тетке:

— Скажите, пожалуйста, что вы видели?

— Да я и не видела ничего! Выстрелы-то эти начались… я-то сперва и не поняла… а потом смотрю люди бегут, кричат! Ужас! Вроде там убили кого-то или поранили. Я точно не знаю…

Корреспондентка повернулась в другую сторону, камера двинулась за ней. В кадре возник деловитый мужик в фартуке, явно выскочивший из одного из многочисленных ларьков:

— Там один-то из тех, в кого стреляли, пьяный он был похоже… двое его с боков придерживали, значит… а тут эти, как давай палить! Среди бела дня, понимаешь! Хулиганы какие-то! Сколько тут торгую никогда такого не видел. А тот, которого держали, он прыг в машину… и уехали значит.

— В BMW? Это который пьяный, Вы говорите?

— Ну не знаю, может и BMW был… черный такой, солидный джипяра, я в них не разбираюсь… А пьяный он или не пьяный… я не знаю… просто так сказал. Придерживали его… Может просто плохо стало человеку…

— А вы говорите, прыгнул?

— Что видел то и говорю!

— А эта, белая Газель, за ними поехала?

— Не… Куда там. Развернулись, да в другую сторону, а дальше мне не видно было. Милиции, ити ее… когда надо никогда на месте нету…

— Спасибо! — невежливо оборвала его девица и заключила в камеру — С площади Гарина — Михайловского, Олеся Данилова, новости"Десятого канала".

Так приходит слава… меня аж в жар бросило! Пришлось сбегать на кухню и глотнуть из бутылки.

Девушка-диктор в студии продолжала вещать в тему:"…источник в ГУВД Новосибирской области сообщает, что обстрелянный сегодня утром внедорожник BMW X5 уже обнаружен недалеко от места происшествия, в секторе частной застройки. Бронированный внедорожник является служебным автомобилем председателя совета директоров банка"Сибирский кредит". Напомним, что"Сибирский кредит"является самым крупным частным банком Новосибирска. В пресс-службе банка нашим корреспондентам сообщили, что BMW был угнан сегодня утром, прямо с охраняемой стоянки у главного офиса банка. Обстоятельства угона в настоящий момент устанавливаются…"

В коридоре звонко щелкнул замок, заскрипела и хлопнула металлическая дверь, раздались быстрые шаги, и перед моим изумленным взглядом появилась Мира. Она успела переодеться в короткие шорты и легкую тенниску. В темных очках, но уже без блондинистого парика. На ее плечах висело две сумки — одна большая спортивная, которую она сразу сбросила на пол, а другая та, злополучная, из-за которой надо полагать и разгорелся весь сыр-бор.

— Салют! — кивнула она и деловито, не снимая кроссовок, проследовала мимо меня в комнату, — Как устроился?

— Ты… Как ты вошла?! Там же… — я побежал в коридор. Замок и внутренняя щеколда, на металлической двери были открыты. Я закрыл их и вернулся. Мира уже была на кухне с банкой пива в руках.

— Молодец! Время не терял! Реабилитировался?

— Ты как открыла?

— Взяла и открыла, — она потрясла перед моим носом связкой ключей.

— Ты дурочку-то не включай! Там же засов… я закрывал… я же точно помню!

Мира сняла очки, и я поразился произошедшей с ее лицом переменой. Нет, оно не изменилось внешне. Макияж отсутствовал, но не в этом дело… все равно красивое… что же так преобразило его? Глаза! Точно глаза! Вчера они были беззаботно-солнечные, а сегодня, какие-то хищные тигриные…

— Что ты на меня так уставился? — усмехнулась Мира, словно уловив мои мысли.

Я пожал плечами.

— Как так? Нормально уставился.

— Не-ет, ненормально. Недобро… как челюскинцы на мороженое! Что, не такая милая, как вчера? Плохая девочка? Мальчик разочарован? У-ти, мой хороший… щас исправлюсь! — она протянула руку и погладила меня по щеке. — Колючий мальчик, опять не побрился… — на секунду прикрыла ладонью мне глаза, сказала:

— Оп! — и убрала ладонь. — А теперь?

Я только молча помотал головой. Она снова была прежней, вчерашней, любимой. Золотые глаза так и светились обаянием.

— Смена ментального фона, — объяснила она, — прежний был «деловой». Зачем мне нравиться всем? А это фон «внимания», специально для тебя. А вот, наоборот, фон «невнимания». — и она, вдруг, исчезла. Я крутил головой и ничего не мог понять.

— Я тут перед тобой, — и меня легонько щелкнули по носу, — но ты не обращаешь на меня внимания, я для тебя пустое место… — в следующую секунду Мира возникла, действительно, прямо передо мной. Встала на цыпочки и чмокнула в губы, сказала со смешком, — медвежонок, ну, возьми себя в руки! Хочешь знать, как я открыла засов? Ладно, пошли покажу, — она взяла меня за указательный палец, как маленького и повела в коридор, — смотри, вот щеколда, вот моя рука, — она слегка двинула ладонью, и щеколда, до которой было не меньше полуметра, с лязгом открылась. Двинула в другую сторону и засов, с тем же лязгом, вернулся в закрытое положение.

Сказать вам дети, что я охренел — значит ничего не сказать. Как говорил наш институтский сантехник дядя Миша, известный матерщинник и крамольник, наблюдая очередную протечку канализации в подвале: «Я ёбу дался!»

Но, несмотря на это состояние, в моей голове вдруг все сложилось, от её внезапного появления на дорожке возле Дома ученых, до «бразильского джиу-джитсу» и дикого пируэта внедорожника на вокзальной площади. В моем горле провернулись какие-то шестеренки и прорезался голос, который я сам не узнал.

— Ты супергерой? В смысле… героиня… как эти… люди икс?

— Ага… — сказала она, — я — Халк, очень приятно! Ладно, — Мира небрежно махнула рукой в сторону холодильника, — бери какую надо провизию и пошли в комнату, разговор есть! — привстала на носочки, имитируя балетные па, и открывая на ходу банку с пивом, танцующей походкой направилась в зал.

Я взял со стола нож с колбасой, и последовал за ней.

— Сейчас только по ящику в новостях передавали про наши… э-э.. приключения возле вокзала! Ты что… этот BMW угнала?!

— Не угнала, а взяла покататься, ненадолго.

— А то, что он бронированный, ты знала?

— Угу, — девушка, откинувшись на тахте, потягивала пиво из банки, — принеси, пожалуйста, мою сумку… ту, спортивную. Я тебе нормальный ножик дам.

— Так ты, выходит, знала, что на меня нападут, и так вот подставила? Использовала, как крысу… как морскую свинку для опытов? Все сочинила… что не успеваешь, типа, заехать забрать?

— Ну, медвежонок, что еще за бабские истерики? — она сделала досадливую гримаску, — я же тебя вытащила! Сумочку принеси, говорю.

Я уставился на нее во все глаза, все больше вникая в ситуацию:

— Значит все, это знакомство… секс этот вчерашний… все только, для этого? А я-то идиот, вообразил себе… Бли-и-ин!!!

— Ну-ка, прекрати сейчас же, чушь нести! — Мира сердито сверкнула глазами, — хочешь, чтоб я обиделась? — отставив банку, она встала, и сама пошла за сумкой. Проходя мимо меня, больно пихнула острым плечом:

— Распустил нюни! Тащи, давай, водку и садись… Разговор есть!

Я растерянно поплелся на кухню. Когда вернулся, девушка успела достала из спортивной сумки перочинный ножик, пластиковые одноразовые тарелочки и пластиковые же стаканчики.

— Давай сюда, — она отняла у меня колбасу и быстро нарезала ее тонкими ломтиками, острым, как бритва ножом, — ну, чего стоишь, как сосватанный? Разливай.

Я пожал плечами и разлил водку в стаканчики. Отложив ножик, Мира подняла свой стаканчик.

— Ну… давай, что ли! С боевым крещением тебя! — и чуть-чуть отпила водки.

— Каким еще крещением? — удивился я, но последовал ее примеру, поперхнулся и закашлялся. Мира похлопала меня по спине.

— Короче! Я уполномочена сделать тебе предложение…

— Ка… — я закончил, наконец, кашлять, — Какое еще, блин, предложение?! Кто ты, вообще такая? Да в чем дело-то, наконец?

— Пожалуйста, не перебивай. Слушай и все поймешь!

И она рассказала, что в Новосибирске погиб их сотрудник. В крупной аварии, в центре города, при крайне подозрительных обстоятельствах! Сперва они сомневались, но теперь достоверно установили, что это не было случайностью. Его убили. Должность этого сотрудника называется: Наблюдатель. Именно так, с большой буквы. Он у них кем-то вроде шерифа из американского городка — отвечает за все подозрительные дела в городе. Последним его делом были, как раз, серийные убийства подростков. Дальше начинаются странности. Видимо по ходу следствия он выявил какое-то противодействие, выяснил что сам попал в разработку неких враждебных сил. Он собрал самые дорогие для него вещи, и отнес на вокзал, в камеру хранения, которую использовали для оперативного обмена. Видимо за ним следили и на обратном пути организовали покушение. Поскольку лишних сотрудников у них нет, им срочно понадобился новый Наблюдатель. Где его взять в такой короткий срок? Они использовали интернет, сейчас это практикуется.

— Сайт знакомств… — выдохнул я, — вы залезли на сайт знакомств.

— Почему бы и нет, — кивнула Мира, — У вас, кстати, довольно представительный сайт знакомств — тридцать с лишним тысяч мужских анкет, покопаться есть в чем. Кто и на каком основании занимался их отбраковкой, я не знаю. Мне была предоставлена финальная подборка — около сотни анкет. Дальше я взялась за дело сама. Почему я? Потому что мне и работать с новым Наблюдателем. Проанализировав, я составила список из десяти, с которыми решила встретиться лично.

— Ты что, со всеми трахалась?! — поразился я.

— Нет! — выражение её лица было максимально честным, но в глазах скакали чертенята.

— Что нет?

— Не со всеми…

— Какая же ты…

— Какая? — вскинулась она.

Я не отвечал, и она зачастила.

— Никита, прекрати ревновать! Я до вчерашнего дня не знала о твоем существовании. Я что, должна была, дожидаясь встречи с тобой, оставаться девственницей?

— Да ничего ты не должна… просто ты меня сейчас… не знаю, как сказать… опустила до нельзя… я к тебе…

— Я понимаю, что ты ко мне… Я ведь могла соврать, но я хочу, чтоб мы верили друг-другу. Пойми, медвежонок, ко мне не надо относиться, как к обычному человеку. Я не твоя девушка и никогда ей не стану. Все эти «облико морале» не ко мне. Прими это и у нас с тобой будут гармоничные отношения. Между прочим, твоя анкета была шестой по счету и на ней я остановилась, не стала рассматривать оставшиеся.

— Я польщен! И сколько их было?

— Кого?

— Ну, этих… — мне очень хотелось сказать «ёбарей», но я, дети, очень вежливый человек, — …подробно изученных кандидатов?

— А… трое…

— Трое, включая меня?

Она потупила глазки — сама скромность.

— Не включая…

— Твою ж мать… — я быстро подсчитал, — шестьдесят шесть и шесть десятых процентов… нормальная выборка! Репрезентативная…

— Ну, не монахиня я да, сама знаю… бесстыжая тварь…

Тут в моей голове щелкнуло и к общему пазлу приплюсовался негр с блондинкой из порно.

— А тот с большим членом, каким был по счету?

— Третьим, — машинально ответила Мира, — и, сообразив, вскинула на меня глаза, — ты откуда?..

— Лучше бы ты соврала, — вздохнул я, и объяснил.

Я ожидал какой угодно реакции, но не той, что последовала. Она бросилась мне на шею и стала целовать, приговаривая:

— Медвежонок, какой ты у меня умный… как я рада, что в тебе не ошиблась! — правда, в итоге больно укусила за нижнюю губу, сказав: это за негра!

Я подумал, что сумасшедшая девка и меня сведет с ума, если, конечно, доживу до этого момента. Она действительно не понимала сути моих претензий — подумаешь шестьдесят шесть с чем-то процентов, но ведь от общего числа анкет всего четыре. О чем тут, вообще, беспокоиться? Такая наивность суждений о сфере интимного была мне очень неприятна. Однако её близость возбуждала так, что я инстинктивно начал её лапать и даже полез расстегивать шорты. Тут она шлепнула меня по руке и, отстранившись, погрозила пальцем.

— Делу время! Я понимаю, что выяснение отношений, очень увлекательное занятие, но вернемся к моему предложению…

— Подожди секунду, — перебил я, — просто хочу уточнить… — тут я собрал в кучу все свое ехидство, — коль уж ты не моя девушка, то никаких обязательств перед тобой у меня нет. И раз уж мы договорились говорить друг другу только правду, я с удовольствием поделюсь с тобой увлекательными подробностями своих будущих любовных побед!

— Конечно, — кивнула Мира, хищно сузив глаза, — поделись… если хочешь остаться без причинных мест! А ты как думал? Ты-то обычный человек и моральный облик — это твое все! Ну, так вот, — продолжила она, как ни в чем не бывало, — исходя из вышесказанного, я уполномочена предложить тебе вакансию Наблюдателя… и вот это, — она показала на черную сумку.

— Что там? — голос мой от волнения осип. — Что я должен буду делать? И на фиг мне все это надо?

— Делать ты будешь то же, что и предыдущий Наблюдатель, то есть наблюдать! За порядком следить, — она помолчала, наблюдая отражения моих чувств на физиономии. — Помнишь, я спрашивала тебя вчера, играешь ли ты в игры? Так вот — это что-то вроде игры… прокачиваешь навыки, умения, выполняешь задания… Теперь, для чего это тебе нужно? А нужно тебе это, вот для чего: во-первых, ты получишь куда большие финансовые возможности по сравнению с теми, что ты имеешь сейчас. Значительные. Ты попросту не будешь нуждаться в деньгах! Как тебе? Оклад ведь у ученых небольшой, ты сам говорил. Хасбулат удалой, бедна сакля твоя… А, во-вторых, ты получишь возможности, о которых и мечтать не мог в самых смелых мечтах! Ну как, согласен? По глазкам вижу, что согласен!

— А если не справлюсь? — я яростно потер подбородок, — я же не знаю об этом ничего… этому где-то учиться, наверное, надо?

— Есть, конечно, шанс, что не справишься. И учиться надо — да. Но я, почему-то в тебя верю… парень ты умный! Что-то тебе подскажут, в крайнем случае помогут. Да и возможности, которые ты получишь, позволят решить любую задачу. Так как?

— И что? Мне что-то подписать кровью?

— На хрена мне твоя кровь, дурачок? Вот тебе ручка. Не так уж это и важно, скорее дань традиции, но для порядка надо. Вот, этот документик подпиши, — она протянула мне свернутый вдвое лист. Прочитай, конечно, если желаешь…

Я развернул лист на столе. Вверху бумаги в золотом круге стилизованную белую латинскую букву Р (почему-то он сразу понял, что это именно латинская П, а не русская Р) перечеркивали два серпа, один черный, другой красный. По внешней окружности золотого круга шли какие-то мелкие иероглифы. Молотков только со звездочками не хватает. Что за китайский герб? Ниже эмблемы шла крупная надпись на латыни, под ней, помельче, опять же иероглифы и ниже еще мельче, по-русски значилось:"СЛУЖБА КАРАНТИНА".

Че за бред?! Какая еще Служба карантина? Начал читать текст под эмблемой, там оказывается уже было впечатано мое ФИО, и от моего имени написано, что, становясь Наблюдателем (именно так, с большой буквы), я обязуюсь исполнять… не разглашать… и прочая бюрократическая писанина. Довольно малоосмысленной была эта бумажка. В тексте присутствовали лишь общие фразы, а о том, что именно я должен исполнять и чего ни в коем случае нельзя разглашать, не говорилось ни слова. Мое внимание привлек последний абзац, в котором сообщалось, что:"Измена делу организации, либо выдача доверенных указанному выше лицу тайн, повлекут за собой справедливое и неизбежное наказание". О самом наказании, в духе всего документа, ничего не сообщалось.

— А что за наказание такое мне тут предусмотрено? — обернулся я к терпеливо ожидающей Мире.

— Да, собственно, наказание состоит в лишении всего того, что дадут. Но знаешь, на моей памяти никогда такого не было… это скорее так… формальность.

— Странный какой-то договор, — пожал я плечами. — Обязуюсь делать то, не знаю, что… Накажут тем, не знаю чем. А может меня заставят по субботам пить кровь черной собаки? Что вы на это скажете, госпожа японский шпион?

— Я — русская и в Японии никогда не была.

— Русская она, как же… — упрямо бормотал я, — в таком случае, я конголезский премьер-министр…

— Сюда смотри! — ноготь Миры уперся во вторую строчку текста, которую я упустил из внимания, там говорилось, что договор сохраняет силу в течение семи дней с момента подписания.

— Понял? Семь дней! За этот срок ты полностью войдешь в курс дел. Если что-то не будет устраивать, откажешься. Тебя всего лишат, но это будет не страшно, так как привыкнуть не успеешь. Ясно?

— А если не откажусь?

— Тогда договор станет бессрочным.

— Что, до пенсии? — попытался пошутить я.

— До смерти! — ее голос остался серьезным.

Я еще раз пожал плечами.

— Ладно, давай свою ручку. А ничего, что я пьяный? Ладно, подпишу, только все равно ничего не понимаю… Китайский… э-э.. пардон, японский цирк на выезде, какой-то…

Взял протянутую Мирой ручку, задумчиво покрутил ее в руках, потом решился, снял колпачок и поставил подпись.

— Вот и чудненько! — она отобрала у меня листок, — Теперь можешь отдыхать до завтра. Сейчас отвезу тебя домой, а завтра проведем активацию.

— Отвезешь? На машине, что ли?

— Нет, на трамвае! Что за тупые вопросы?

— Постой, но ты ведь выпила… Не боишься гаишников?

— Нет. Не боюсь, — отрезала Мира, — скоро и ты их не будешь бояться! Давай быстренько собирайся.

***

Через город мы ехали в задумчивом молчании. Каждый, очевидно, молчал о своем.

— Знаешь, — сказала Мира, когда мы выбрались на Бердское шоссе и дорога стала посвободней, — я ведь не хотела к тебе выходить, там возле Дома ученых… стояла рядом в фоне «невнимания» и смотрела, как ты мечешься, словно тигр в клетке, — она перехватила мой удивленный взгляд. — Да, медвежонок, я не опоздала. Явилась за час до срока. Надо ж было походить, изучить, так сказать, локацию… составить план действий. Понимаешь, на фото ты мне понравился, а в жизни… оказался какой-то затюканный… я сейчас не про внешность. Глаза потухшие. Я подумала — да он же ничего не хочет! Ты даже со мной встречаться не хотел, я это сразу поняла.

— Ну, почему, — кисло усмехнулся я, огорошенный этим приступом откровенности, — если б фото прислала…

— Если б фото прислала, тем более бы слился!

— Вероятно… — нехотя согласился я, — решил бы, что такая красотка не по моим возможностям…

— Вот-вот… бывают типы… ни денег, ни внешности, зато самомнения вагон и маленькая тележка… а у тебя наоборот. В общем, стояла, смотрела, как ты ждешь, просто так из спортивного интереса, думала: насколько тебя хватит? Некоторые уже через десять минут норовят свалить, а ты все ходишь! Я подумала, что терпение — одна из добродетелей и решила если еще десять минут протянет — выйду! Тебя, правда на девять хватило… ну да ладно, тем более что ты меня чуть не сбил, когда по дорожке ломанулся. Пришлось «выйти из сумрака».

— Ты, наверное, и пиво предложила, потому что поняла, что я больше ничего не потяну?

— Ага, — просто согласилась Мира, — хоть я его сроду не пью. А потом я хотела уйти… помнишь, когда носик попудрить вышла? У меня есть такая манера, выйду, якобы, в туалет и адью…

— Слушай, зачем ты меня унижаешь? — начал злиться я. — Тебе это удовольствие доставляет?

— А какого хрена, ты выёживался передо мной? С ним серьезно, а он шуточки-прибауточки, какой-то дерганный, раздраженный!

— Ну и чё не ушла? Валила бы к этому своему… мегачлену! — уже ляпнув это, сообразил, что хватил лишку. Мира злобно зыркнула.

— Еще раз так скажешь, получишь!

Я подумал: эта может засветить! Но все равно, спросил с мазохистским упрямством:

— И все же, почему?

— Не знаю… наверное из-за того мужика, который кинулся стихи читать. Он что-то там лопочет про «…я как цветочек аленький в твоей ладошке маленькой…» а я думаю: ты упрямый, а я упрямей! Вот и вернулась. Потом еще шанс давала от себя избавиться, но ты к тому времени уже поплыл. Хоть и повыпендривался на пляже, но уже приходилось тебя слегка остужать, чтоб не перегрелся раньше времени… — она на секунду повернув ко мне лицо, подмигнула, а я вспомнил те эмоциональные качели, которыми меня кидало на пустынном пляже.

— Какая ты, оказывается, хорошая актриса! — восхитился я, — так натурально все сыграла! А в секс тоже играла?.. из упрям-с-т-в-а…

И тут эта японская бандитка двинула меня кулачком в солнечное сплетение, так что последние звуки я уже выкашлял. Это было больно, дети… адски больно!

— Предупреждала ведь! — глаза у нее опять стали, как у тигрицы. — Говори, да не заговаривайся! Ври, да знай меру.