Отпускник

Вадим Леднев, 2022

Обыкновенный японский школьник… пардон, русский аспирант спокойно живёт своей жизнью, как вдруг на его бедную голову сваливается кавайная волшебница-тян и сообщает, что он избранный, а все вокруг совсем не то, чем кажется. У нашего мира существует информационная изнанка, глобальная цифровая платформа, которую контролируют некие Наставники. Теперь целью его жизни должна стать борьба с древним злом, угрожающим разрушить целостность Системы.Несмотря на шутливое вступление, перед тобой, читатель, вовсе не юмористическое фэнтези, а гремучая смесь магического реализма, детектива и real-RPG.

Глава 1

20 июля, понедельник. Новосибирский Академгородок. Россия.

Жара расползалась по комнате, липкими струйками пота стекала по шее, отключала мозги. Я второй раз залез под прохладный душ и решил: пойду на работу.

В момент принятия решения, было около двух часов пополудни. Не слишком рано, конечно, но ведь и я был в отпуске. Спрашивается, какие дураки ходят на работу, будучи в отпуске, да еще в такую жару? Совсем даже не дураки, а наоборот. В науке такие до сих пор еще встречается. А я был младшим научным сотрудником Института прикладной химии, то есть ученым. В этот самый институт я и собирался направиться в настоящий момент.

Зачем я туда шел? Кто-то скажет: как зачем — ученый всегда думает о науке! А где лучше всего думается? Конечно же на рабочем месте. А вот фиг! Поперся я туда, в основном, из-за халявного интернета.

Поскольку холодильник дома сожрал всю еду, позавтракать, а равно и пополдничать не удалось, и к двум часам дня есть уже хотелось неимоверно, аж подташнивало.

В подъезде было прохладно и сыро. Уборщица, как раз закончила мыть на площадке и спустилась этажом ниже — оттуда доносился плеск воды и влажное шлепанье тряпки. Кнопка лифта не светилась: потыкал в нее пальцем — толку ноль. Ладно, вниз не вверх. Поправив на плече сумку, я другой рукой подхватил пакетик с накопившимся мусором и неторопливо затрусил вниз по лестничным проемам. Проходя мимо почтового ящика, задержался, чтобы выкинуть бесплатные газеты.

Оп-па! В ящике лежал ключ. Я недоуменно осмотрел его, подкинул на ладони. Желтый, латунный, с колечком. Это запасной, тот, что висел в коридоре, на гвоздике, вбитом в косяк. Ничего себе дела! Как он сюда попал? Может, кто-то из гостей, со дня рождения, случайно прихватил и потом, чтоб не подниматься бросил в ящик… Сколько в мире тайн, непроницаемая завеса тайн…

Мучительно размышляя о природе своей находки, я вышел из подъезда, и окунулся в огнедышащее марево улицы.

Институтский буфет закрывался в два часа, и я никак туда не успевал. До института, даже если очень быстрым шагом — полчаса ходьбы, а в такую жару можно только неспешно брести, по возможности держась в тени.

Чтоб не остаться без обеда, пришлось пойти на компромисс и сделать небольшой крюк. На полпути до института, в большом кирпичном бараке, в эпоху развитого социализма, являвшимся банно-прачечным комбинатом, ныне расположился большой мелкооптовый магазин из сети Быстроном. Там я рассчитывал отовариться едой, да еще и со скидкой в придачу. По дороге, не забывая глазеть на, легко одетых по поводу жары, девушек, я сосредоточенно размышлял, что же купить, чтобы удачно вышло по скромным, имеющимся в наличии, ресурсам. Требовалось обеспечить, как можно лучшее соотношение цена-качество, так как вся сумма в нагрудном кармане — пятьдесят рублей, не считая мелочи.

Изнуренный жарой мозг, не давал новых ответов на этот вопрос, но по опыту выходило, что оптимальная покупка, это четырехсотграммовая упаковка фаршированных блинчиков. В таком случае денег хватало еще и на маленькую коробочку чая в пакетиках. Отстойного, конечно, чая, какой-нибудь там"Принцессы Канди".

Я уже ясно представлял себе эти блинчики, с мясом внутри, разогретые в микроволновке, лоснящиеся масленым бочком… Но тревожил один вопрос — остался ли на работе сахар? Если сахар кончился, это означало катастрофу, так как блинчики без сладкого чая, сильно теряли в привлекательности.

Погруженный в эти мысли, я добрался, наконец, до Быстронома. На улице, худо-бедно, обдувал ветерок, но стоило зайти в магазин, моментально облился потом. Духота здесь стояла невыносимая, несмотря на настежь распахнутые двери.

Господи! Как они тут целый день работают?

Сумки на входе принимала, какая-то новая, толстущая девица. При ее габаритах, болтающийся на шее мобильник, скорее напоминал брелок.

Множество мальчишек и девчонок, желающих подработать в каникулы, как муравьи, суетились возле высоченных стеллажей с товарами, что-то переставляя, прикрепляя ярлычки с ценами, протирая чего-то там тряпочками, совершая еще какие-то, непонятные непосвященному, действия.

Некоторые как обезьяны, лазили по верхним полкам стеллажей, ворочая лежащие там, ящики и коробки. Одна девчонка, сидела на самой верхотуре, и видимо устав, отдыхала, свесив длинные ноги над головами немногочисленных покупателей."…Куда я их дену?" — вяло отмахивалась она, от упреков, коллег, журивших её снизу.

Малолетки весело перекликались между собой, мальчишки флиртовали с девчонками и все они, в общем-то, не сильно переживали из-за жары. Я быстро добыл из морозилки искомую упаковку блинчиков, разыскал на стеллажах дешевый сорт чая и встал в очередь у одной из касс

Очередь была всего из трех человек, но все набирали товары тележками и поэтому рассчитывались долго. Рубашка на мне стала мокрой, по вискам струился пот, я мечтал вырваться наружу. Разморенная кассирша, одной рукой обмахивалась каким-то журналом, а другой лениво, как в замедленной съемке, тягала к сканеру продукты из корзины. Покупательница стояла, заворожено наблюдая за процессом. Вот же дура! — раздражено думал я, — нет, чтоб деньги готовить, стоит таращится, как ворона на пугало!.. И точно, когда кассирша, наконец, нажала ввод и в окошечке кассы выпрыгнули цифры, тетка встрепенулась и полезла в сумку искать кошелек, потом в кошельке искала нужную купюру, потом еще дисконтную карту… Я проклял, в душе́, ее саму и ее родственников, и чтоб не возненавидеть весь белый свет, отвернулся в другую сторону. В другой стороне, на стеллаже висели часы. На часах было двадцать минут третьего, в животе урчало, и опять стало подташнивать от голода.

Тетка наконец, рассчиталась и отвалила от кассы, как буксир баржу, толкая перед собой, груженную продуктами тележку. Я быстренько сунул свои покупки кассирше прямо в руки, а следом, давно уже приготовленный полтинник и, не дожидаясь вопроса, дисконтную карту. Сгреб сдачу и поспешил на волю из душных объятий магазина, едва не забыв получить назад свою сумку.

***

В сумрачном холле института царила спасительная прохлада и мощно обдувал вечный сквозняк вытяжной вентиляции. Я приложил пропуск, в окошке автоматического турникета зажглась зеленая стрелка. Вахтеры в своей каморке глазели в телевизор, не обращая внимания на шастающих туда-сюда через турникет, сотрудников — народу в институте, из-за отпусков немного.

По широченной лестнице поднялся на третий этаж. Зайдя в комнату, первым делом запер дверь и приник к бутыли с дистиллированной водой, глотая жадно, как закопанный в песок Саид из"Белого солнца пустыни". Напившись, распахнул настежь окно и начал сдирать с себя влажную одежду. Скинул рубашку с джинсами и остался в одних плавках. На некоторое время блаженно замер, обдуваемый ветерком из распахнутого окна. Слегка охладившись и решив пока не одеваться, последовательно включил компьютер, чайник и вентилятор.

Неделя перед отпуском выдалась, как обычно это бывает, очень суетливой. Несмотря на то, что никуда уезжать я не собирался, требовалось срочно доделать свой кусок большого отчета. Вся лаборатория уходила в отпуск одновременно, и мне пришлось подстраиваться под остальных коллег.

К пятнице отчет коллективными усилиями, наконец, был завершен и благополучно сдан начальству. И в пятницу же вечером, состоялся корпоратив, проще говоря, пьянка, посвященная сдаче отчета, всеобщему уходу в отпуск, ну и моему дню рождения — двадцать три, как-никак.

Первым делом, я проверил служебную почту. В ящик упало с десяток сообщений: конференции в Испании и на Мальте, рекламная рассылка химических реактивов и еще какая-то хрень. Все эти письма я удалил, поскольку денег для поездок на конференции у меня нет, а закупками химреактивов пусть интересуется отдел снабжения.

Выполнив, таким образом, служебный долг, я полез на городской сайт знакомств.

Нет новых сообщений.

Запустил ICQ. Загрузившаяся «аська», засинела списком находящихся в онлайн френдов. И здесь немноголюдно. Лето. Даже виртуальные подружки, составляющие половину контакт-листа, и те куда-то растаяли, от жары видимо.

Поболтать не с кем.

С тех пор, как разбежались с Ириной, прошло больше года. Я жил, в однокомнатной квартирке, оставшейся от матери, и интерес к слабому полу закономерно возрос. Была, конечно, подружка Юля — миловидная крашенная блондинка с мужем, уехавшим в Америку и там сменившим ориентацию. Я время от времени наведывался к ней в гости. Мы пили пиво или вино, болтали (Юлька — журналистка, с ней всегда есть о чем поговорить), а потом занимались сексом в большой Юлькиной постели. Ничего серьезного друг к другу не испытывали, но скрасить одиночество такие отношения помогали.

Выпив чай, я неспеша оделся, бросил взгляд на экран.

Внизу окошечка аськи, напротив надписи"System Notice", мигал желтый квадратик с красным восклицательным знаком внутри, означающий, что кто-то добавил меня в свой контакт–лист.

Кого к нам принесло? Поди опять спам, с заманчивым предложением, посещать расширенные курсы американского английского в Москве?

Дважды щелкнул мышкой на мигающем квадратике, и выпавшее окошко сообщило, что мной заинтересовался юзер под ником Mira. Инфа у Mira была девственно чиста, и не содержала никаких сведений о личности юзера. И даже ссылок на курсы американского английского там не было. Я пожал плечами, и добавил Mira в свой контакт-лист, жалко, что ли. Mira тут же зажглась синеньким в верхней части листа показывая, что она онлайн.

Теперь пора глянуть новости.

И сразу замелькало на экране название родного города:

"Газета.ru

Главное!

12:16

Новосибирский"Душитель"продолжает свою охоту!

Сегодня утром в Новосибирске вновь найдено тело подростка. Эта очередная, уже шестая по счету, за последний месяц, жертва неизвестного маньяка. Работу маньяка, подтверждает характерный подчерк присущий всем убийствам последних дней. Напомним — все шестеро подростков были задушены. Еще трое подростков считаются пропавшими без вести, их тела пока не найдены"

— Ни хрена себе! — я присвистнул. — Уже шестой! Шустрый маньяк попался.

Надо, глянуть местные новости. Щелчок мышки и на мониторе развернулась страница городского сайта:

"Криминальная хроника:

В Новосибирске найден шестой погибший подросток.

Как и в предыдущих случаях, он был задушен. Его тело, как и тела остальных подростков, было найдено в лесу недалеко от обочины Бердского шоссе на участке Нижняя Ельцовка — Станция Сеятель. Труп уже опознан — им оказался шестнадцатилетний Виктор Назаров, учащийся 10 класса.

Расследуя это дело, правоохранительные органы пришли к выводу, что за каждым убийством просматривается почерк одного и того же преступника. Милиция теперь уже не отрицает того, что в Новосибирске появился серийный убийца, специализирующийся на подростках. Напомним, что все предыдущие жертвы предполагаемого маньяка, также были тинэйджерами 14-16 лет, как мужского, так и женского пола.

По разным данным, общее число жертв колеблется от 7 до 15 человек. На сегодня точно можно сказать, что найдено шесть тел погибших подростков. Еще трое числятся в розыске, как пропавшие без вести.

Начальник ГУВД, генерал-майор Птицын, на пресс-конференции заявил журналистам, что делается все возможное, чтобы поймать, преступника. В городе проводятся масштабные оперативно-следственные мероприятия. В области объявлен план-перехват"Вулкан-5", однако, поиски пока не дали никаких результатов…"

Перемотав ленту новостей назад, обнаружил, что первое сообщение о найденном трупе подростка датировано четырнадцатым июля. С тех пор эта тема не сходит с первых полос. В новостях и местной прессе вовсю обсуждались подробности, личность маньяка. Муссировалось то обстоятельство, что выбор жертв не типичен для такого рода преступлений — обычно объектами нападения серийных маньяков становятся женщины, либо дети младшего возраста. Кроме того, сообщалось, что никаких признаков сексуального насилия на телах жертв обнаружено не было, т.е. нападения не носили, выраженной сексуальной подоплеки. Милиция и прокуратура стоят на ушах. Ростовский специализированный отдел по борьбе с серийными убийцами предлагает помощь… Родители не выпускают детей на улицу без сопровождения…

Желтый квадратик вызова мелькал на панели задач уже довольно длительное время. Я щелкнул: перейти к сообщению.

Mira: Привет! Чего молчишь?

Niki: И вам здрасти:) Да вот новости читаю. Чё деется!

Mira: А чего делается?

Niki: Ты что, не слышала? Маньяк объявился!

Mira: А… Ты что, только об этом узнал?

Niki: Ну, почему только что…

Mira: Ясно с тобой! Знакомиться будем?

Niki: Почему бы и нет:)

Mira: Я Мира. А тебя как зовут?

Niki: Очень приятно, Мира! Красивое имя! Я Никита. Можно спросить, где ты мой номер аськи увидела?

Mira: Аську твою нашла на вашем сайте знакомств. Как его… Loveyou.ru. Вот!

Niki: Ясненько. А кем ты Мира, трудишься, если не секрет?

Mira: Я-то? Э-э.. в бизнесе… Ничего интересного, торговая фирма, оптовые продажи и т.п.

Niki: И чё продаете?

Mira: Шурушки всякие…

Niki: А мульки?

Mira: И мульки тоже. А у тебя есть фото?

Niki: А в анкете?

Mira: Там мелко и ничего не разобрать… тебе жалко?

Niki: Нет, конечно! Я ни от кого не скрываюсь:) Давай мыло

Mira: [e-mail] Я отойду на часок… Не исчезай. Понял!?

Niki: Так точно, слушаюсь! Выслал! А твое можно увидеть?

Однако цветочек напротив Mira уже показывал User away.

Чтоб скрасить горечь ожидания, я решил еще разок попить чайку. Вновь включил чайник и вытащив из упаковки сразу три блина и поставил их на тарелке в микроволновку. По счастью, сахар-рафинад в коробочке еще имелся. Последних восемь маленьких кусочков.

Попил чаю, просмотрел новости, поболтал с виртуальными подружками, почитал ЖЖ. На часах был шестой час, когда вновь пришло сообщение от Миры.

Mira: Вот и я! Фото получила. Вполне приятный мен:) Ты всегда такой серьезный?

Niki: Нет… это я прикидываюсь! Чтоб морда поумней казалась:) Меня тоже интересует, как ты выглядишь:)

Mira: Я? Нормально выгляжу. Две руки — две ноги…

Niki: И голова два уха?

Mira: Вот, именно так. Хвоста нет, возможно, это тебя разочарует…

Niki: Да, я разочарован… без хвоста, какая красота? Уважающая себя мартышка, в таком виде на улицу не выйдет

Mira: Ну, нет фотки. Правда! Я из Москвы. Здесь в командировке, пишу тебе с чужого компа. Кстати, я сегодня буду в ваших краях, посмотреть хочешь?

Оп-па! Неожиданное предложение. Честно, сказать, я ни с кем знакомиться не собирался, по крайней мере, до получки. Как известно знакомства с дамами, неизбежно влекут дополнительные расходы, а оставшихся средств едва-едва хватало, чтобы дотянуть до отпускных и то при соблюдении строжайшего аскетизма. А во-вторых, сегодня намечалась встреча с Юлькой и секс я предвкушал с самого утра. И в тоже время мне стало вдруг жутко любопытно взглянуть на бойкую москвичку, или кто она там…

Niki: Увидеться? Во сколько?

Mira: Часам к восьми освобожусь. Устраивает?

Mira: Эй, тормозок, отвечай скорей, меня с компа гонят!

Ладно, решился я, посмотрим, друг на друга полчасика, да разбежимся если что, пивка по кружке выдуем, особо не разорюсь. Ну, если и разорюсь… проживу, как-нибудь, на хлебе и воде, в смысле — на дошираке. В первый раз, что ли?

Niki: Почему бы и нет… Давай увидимся. Значит в восемь? Ты Академ знаешь?

Mira: Бывала. Где встречаемся?

Niki: Надо, где народу поменьше. Чтоб не разойтись:)

Mira: Не разойдемся. Скажи мне номер твоего мобильного

Niki: Нет у меня мобильника. Во что ты будешь одета?

Mira: Дикий ты какой-то:) я думала, что уже так не бывает, чтоб человек был без мобильника. Я не знаю пока, во что буду одета. Думаю, что я тебя опознаю. Если, конечно, это ты, был на фото:)

Niki: Ишь ты какая, все у нас бывает, это тебе не маасква…

Niki: Дом ученых знаешь? Давай на площадке возле правого корпуса, который ближе к остановке.

Mira: Ок! До встречи?

Niki: Буду ждать!

Mira: Пока-пока!

Niki: Тщательно целую!:)

Mira выпала в офлайн, а я задумался. Не мог себе объяснить, зачем согласился на это свидание, зарекался ведь уже встречаться без обмена фотографиями, без сколько-нибудь длительного виртуального общения, позволяющего хоть немножко узнать предполагаемую подругу. Ни к чему хорошему такие встречи, обычно не приводили. Дамы оказывались ни внешне ни внутренне не подходящими под мой идеал. Оставалось, как можно скорее закончить нелепое свидание, и вежливо попрощавшись исчезнуть.

Ну что ж, — резюмировал я свои мысли, — видимо надежда на чудо и склонность к авантюрам, не исчезли окончательно, из моей циничной души.

Оставшиеся полтора часа прошли в рутинной суете. Поговорил по телефону с шефом. Еще раз попил чай. Позвонил Юльке, извинился, что возможно не смогу сегодня к ней заскочить, из-за неожиданно свалившихся важных дел. Юлька нехотя согласилась, что дела, конечно, делать надо, однако попеняла, что и договоренности неплохо было бы соблюдать. В ее голосе сквозило недовольство, и я поспешил заверить подругу, что постараюсь сделать дела побыстрей и возможно-таки успею к ней. Юлька дала мне сроку до десяти часов вечера, мол, потом они с девчонками идут в «Черную кошку» и обламываться из-за меня с ночным клубом она не собирается.

Ну, что ж, по крайней мере, теперь я знал, что посещать Верхнюю зону Юля сегодня не планирует и можно не опасаться столкнуться с ней во время свиданки. Несложно догадаться, что ссориться с проверенной подружкой из-за какой-то залетной Миры, мне нисколько не улыбалось.

***

В половине восьмого я стал собираться. Погляделся в зеркало, твою ж мать, на свидание, называется, собрался — щетина на подбородке уже явственно отросла, морда лоснится от жары, волосы торчат вихрами. Ополоснул лицо в раковине, намочил голову, кое-как причесался щербатой расческой. Ладно, и так сойдет — сама, поди, не принцесса.

Подхватив, свою видавшую виды сумку, я спустился на первый этаж, где из стоявшего в углу банкомата добыл последние пятьсот рублей, матюгнулся, и оглянувшись, не слышал ли кто, вышел из института.

Так случилось, что я верю в приметы. Нет не в те, народные, вроде черной кошки и тетки с пустым ведром, а самопридуманные. Например, когда я, по пути на работу, выхожу на улицу Николаева, и на горизонте нет ни одной машины — это у меня считается, хорошей приметой. Другим, добрым признаком, было встретить по дороге рыжую девку, а если она к тому же симпатичная, то пятьдесят очков к карме. А вот если двух подряд, да еще и страшных — день насмарку! Все это, также распространялось на других редких в наших краях особей. И чем ниже, вероятность встретить, тем лучше. Как-то раз я ехал в маршрутке с хорошенькой мулаткой и в результате день задался. Не в том смысле, что я с ней познакомился и переспал, а просто удачно все складывалось — придя на работу, узнал, что надо срочно бежать на почту за премией по РФФИ — тысячей бакинских рублей. Так же хорошей приметой я считал, если проснешься ночью, а на часах круглая цифра. Однажды, встал попи́сать, на часах три часа и тридцать три минуты, а на следующий день я познакомился с Юлькой.

Когда подошел к Дому ученых, электронные часы над входом показывали пять минут девятого. Чутка опоздал, но не страшно, потому что ни на крыльце, ни на площадке перед ним, пока что не наблюдалось ни одной особы, напоминавшей даму-пришедшую-на свидание. Я потоптался возле крыльца, несколько раз прошелся взад-вперед, посидел на лавочке, бросая настороженные взгляды на всех проходящих мимо женщин. Подумал, что по пути сюда, я не встретил ничего, что, хотя бы с натяжкой, можно было отнести к добрым приметам, ни рыжих девок ни даже крашеных, и вот вам результат! Дамочка не появлялась. Через дорожку перебежала белка и некоторое время я размышлял, считать ли, что это к удаче? Но потом решил, что уж кого-кого, а рыжих белок у нас как грязи. Вот если была бы черная… Прошло пятнадцать минут, потом еще десять… я стал нервничать. Женщинам свойственно опаздывать, но все же… Какого черта?! Торчу тут, как болван! Действительно жаль, что нет мобильного. Так, жду еще пять минут. Пять минут вылились в пятнадцать, и я решил уходить. В последний раз обошел площадку с независимым видом, но при этом чувствуя себя довольно глупо. Я знал, что некоторым женщинам свойственно, не сразу подходить к ожидающему ее кавалеру, а сперва поглазеть на него издали, так сказать, произвести фейс-контроль, оценить стоит ли начинать знакомство. И если оценка окажется не слишком лестной для кавалера, слинять по-тихому.

Унизительно осознавать, что тебя продинамила, какая-то телка, сама к тому же навязавшаяся на знакомство.

Я пошел к аллее в леске между корпусами, постоянно оглядываясь в надежде, что может вот-вот еще появится… и чуть не налетел на девицу, неожиданно оказавшуюся на пути. Я готов был поклясться, что никого на дорожке секунду назад не было.

— Экий вы неуклюжий, юноша! — с укоризной сказала девица, ловко увернувшись от моего плеча.

— Пардон, — я попытался обойти неожиданное препятствие, но она заступила дорогу.

— Никита?

— Да-а…

— Извини, я опоздала! Так боялась, что ты не дождешься…

— Да ладно… — я смутился, уперевшись во взгляд её солнечно-карих глаз — Чего там… Подождал немного. Все нормально!

А смутиться было от чего. Во-первых, она была азиаткой. Хорошая примета? Во-вторых, очень красивой азиаткой. Невысокая, изящная. Тонкую шею, подчеркивало короткое каре угольно-черных волос. Мира, значит. Одета, подчеркнуто, секси — то есть, «слегка». Там и тут оголенные места — манящие, волнующие гладкой смуглой кожей… Красный топик в обтяжку — короткий и вырез глубокий. На бедрах джинсовая юбка, тоже сомнительной длины, основательно обнажающая, золотистые от загара, стройные бедра. Круглые коленки…м-м… Сексапильные босоножки на шпильках, с ремешками, обвитыми вокруг тонкой голени, завершали эпическое полотно: явление прекрасной нимфы незадачливому пастушку.

Я остро осознал свою никчемность, с жалкой пятисоткой в кармане. Таких женщин предполагалось вести в шикарный ресторан, кормить икрой, фруктами, поить шампанским, тонкими винами, дорогими коньяками и ликерами может быть. А я стою тут, в старой рубашке и джинсах, еще и небритый, вдобавок, с позавчерашнего дня.

Ситуация — глупей не придумаешь. Короче говоря, дети, я впал в состояние, называемое ступором. Просто молча стоял и не знал, что сказать. Обстановку разрядила Мира, звонко расхохотавшись.

— Ты, что так смотришь? — спросила она сквозь смех.

— Как? — выдавил я из себя.

— Как будто приведение увидел! — она, округлив глаза и состроив забавную гримаску, изобразила меня. Я невольно улыбнулся.

— Так и есть… Не пойму, то ли девочка… а то ли видение…

— Слушай… — сказала Мира, — А пошли пива выпьем? Такая сегодня жарища, я не могу! Прям не Сибирь, а Африка какая-то. Ты пиво пьешь?

— Да! — спохватился я, — Пошли, конечно! Куда пойдем?

— Ой, да куда угодно, только не в помещение. Летом я люблю пиво пить на улице, по-пацански.

— Резонно! Тогда пойдем к пиццерии, там есть столики на улице.

— Пошли. — просто согласилась Мира.

Мы пересекли Морской проспект.

На той стороне, перед входом в пиццерию, устроили летнее кафе. Играла музыка, стояли пластиковые столики с пластиковыми же стульями под зонтами с рекламой пива и колы. Народ во множестве сидел там, что-то выпивая и закусывая. В основном пили пиво, но кое-кто баловался и водочкой, видимо памятуя поговорку, про деньги на ветер. Кофе располагались по дороге к морю, и по вечернему времени, тут собирались, возвращающиеся с пляжа, иссушенные на горячем песке, отдыхающие. Они при помощи пива, усиленно восполняли потерянную за день влагу, возбужденно гомонили, курили, ели пиццу и картошку-фри, которые разносили молоденькие девчонки-официантки.

Я старался не замечать прелюбодейских взглядов, которые со всех сторон бросали на мою спутницу подвыпившие посетители мужского пола. Сама Мира, казалось, на это, никакого внимания не обращала. Мы высмотрели свободный столик и протиснулись к нему сквозь хаос занятых. Затем, оставив Миру, я галантно отправился к стойке бара и заказал две кружки Балтики, а в качестве закуски, какие-то сырные палочки, они стоили дешевле всего. Пиво налили сразу и не в кружки, а пол-литровые пластиковые стаканы, а палочек велели подождать, выдав пластмассовый номерок. Бережно неся, гнущиеся в пальцах, стаканы, стараясь не выдавить ненароком из них пиво, я вернулся к своему столику. Мира уже успела достать из сумочки сигареты и, пододвинув к себе пепельницу, курила, с любопытством поглядывая по сторонам.

— Последний раз я в этих краях была, когда здесь, — она с усмешкой ткнула сигаретой в сторону вывески New York Pizza, — было кафе"Улыбка".

— Так это когда было-то, лет пятнадцать назад… в твоем счастливом детстве?!

— А-а! — отмахнулась Мира. — Давай о главном. Ой… ты, кстати, куришь? Не куришь? Молодец! Тогда, может, сядешь напротив? Чтоб дым на тебя не шел… не люблю людей обкуривать.

— Да ничего, переживу, — на самом деле, мне хотелось быть к ней поближе. — Так не слышно будет ничего. Галдеж тут такой… И музыка. Не кричать же нам.

Мы сделали по глотку из своих стаканов.

— Прочитала я на этом сайте, твою анкету, — хитро прищурившись, начала Мира, щелкая зажигалкой, чтобы прикурить новую сигарету, — похабный, кстати, сайтик, ну так вот, как-то некстати мне залюбопытничалось, получилось ли у тебя уже найти"творчески мыслящую, целеустремленную, деятельную натуру"? — процитировала она, мое объявление. — Еще и умную в придачу…

— Да, как то, все не случалось пока, — улыбнулся я, — надежды, впрочем, не теряю!

— Ну, кастинг-то хоть был? Или все женщины, в ужасе шарахаются от такого привередливого кандидата?

— А что ж, там такого привередливого? — хмыкнул. — Мало ли, кто чего хочет. Небесной красоты, я, к примеру, не заказывал…

— Да, да, — покивала Мира, — помню: «…желательно, чтобы была покрасивее обезьяны…» тут ты пошел на компромисс с совестью. Но все же… к примеру, умной, — она сделала пальцами ироничные скобочки, — как я полагаю, считает себя практически каждая женщина, впрочем, как и любой мужчина. Ни разу не видела, чтобы кто-то на серьёзных щах, сообщил почтеннейшей публике, что он полный и очевидный дурак. Вот, — Мира с глубокомысленным видом затянулась своей длинной сигаретой, и продолжила, — «творчески мыслящей», тоже можно еще себя как-то позиционировать, хотя уже тяжелее."Деятельная натура" — ну, смотря, что под этим понимать, но уже настораживает. Вот я, например, затруднилась бы с ответом на вопрос: деятельна ли я? А с"целеустремленностью"и вовсе грустно… — она глотнула пива и на несколько секунд, как бы задумалась, — А чего, ты в анкете так мало написал про себя?

— Достаточно, для начала, остальное сообщаю индивидуально, по мере поступления.

— По мере поступления, чего?

— По мере поступления вопросов.

— Вообще-то, я тебя поддерживаю, — сказала Мира неопределенно, — мечтать, так ни в чем себе не отказывать!

Далее последовали двадцать минут легкомысленного трепа ни о чем. Мира посетовала на пробку на Бердском шоссе, из-за которой она и опоздала на свидание, хотя по сравнению с Московскими, Новосибирские пробки, конечно, просто баловство… Я старался не пялиться на нее совсем уж откровенно, а она старалась не замечать моих взглядов. А может и не старалась — привыкла.

Первый стакан пива сделал свое дело, и общение стало непринужденно простым.

Мы обсудили погоду и невиданную жару, стоящую в Новосибирске с начала июля, температуру воды в реке и в водохранилище… я посетовал, что в этом году на пляж еще не выбирался, потому что не с кем, и выразил восхищение прекрасным загаром Миры, обозвав ее «мулаткой-шоколадкой». Выяснилось, что сей загар, Мира приобрела в Испании, где была в начале лета, в отпуске по здоровью, а здесь на пляж сходить и некогда совсем, все дела… сойдет скоро загарчик-то. Тут я понял, наконец, кого мне мучительно напоминает моя прекрасная незнакомка: актрису Мэгги Кью, которую я, давеча видел в боевике «Обнаженное оружие». Сидит передо мной, такая Мэгги, говорит по-русски, без всякого гунявого перевода, курит и пьет пиво Балтику. Я так увлекся этой мыслью, что упустил нить разговора.

— Что ты сказала?

— Я говорю: ты, значит, у нас ученый? — девушка отставила пустой стакан, который, тут же ухватила пробегавшая мимо официантка, заодно сменив пепельницу. Мира пододвинула пепельницу к себе и достала из пачки новую сигарету, щелкнула зажигалкой, прикуривая. Зажигалка у нее была массивная, квадратная, сияла полированным металлом с какими-то инкрустациями — сразу видно дорогая.

— Да, я у вас ученый. Работаю в институте научном, цинично сижу и думаю умные мысли в комнате, на третьем этаже.

— На третьем этаже… — задумчиво повторила Мира, — Слушай, а как отдыхают сотрудники институтов? Типа, в выходные, в отпуске?

Я усмехнулся.

— Ты знаешь, нет такой сплоченной массы"сотрудники институтов", все отдыхают, как могут: в меру своего разумения и финансовых возможностей.

— Да я, собственно, про эту меру и спрашиваю. Ну, вот мне, например, представляется, что все ученые любят бардовскую песню, посиделки на прокуренной кухне, походы, сплавы, турбазы… Ну, в общем, что-то такое студенческое… А я вот, скажем, и костер-то разжечь не смогу! — она хихикнула, очевидно представляя себя разжигающей костер. — Ну так ты мне про развлечения-таки расскажи.

Я поморщился:

— Штампы это, химеры общественного сознания. Все у нас, как у всех, просто так исторически сложилось, что народ думает… бардовская песня, блин, «изгиб гитары желтой» прочая фигня. Не, ну может, кто и поет у костра, но я к этой страте не отношусь. Мое любимое развлечение, — выпитые пол-литра пива, малость прибавили мне нахальства, — пообщаться с умной дамой, пусть даже и без секса.

— Это неправильный ответ! — делано строгим голосом, сказала Мира, но потом улыбнулась. — Игнорируя мои вопросы, либо отшучиваясь, ты не даешь мне представить, хотя бы примерно, твой внутренний мир. А как, пардон, называется твоя должность?

— Я работаю крупным специалистом.

— Насколько крупным?

— Метр девяносто! — ляпнул я не подумав.

— Да, это я как раз вижу, — она смерила меня взглядом, — Слушай, а ты всегда такой вредный?

— А ты всегда такая хитрая? Только вопросы и задаешь! Я про тебя и вовсе ничего не знаю.

Смешно поморщившись, Мира затушила в пепельнице сигарету и закрутила головой, — А где здесь, э-э.. удобства?

— Удобства в пиццерии, как зайдешь, сразу направо.

Она поднялась из-за стола.

— Я тебя оставлю, ненадолго? Носик попудрить…

— Риторический вопрос! — засмеялся я, — с нетерпением буду ждать возвращения! И вовсе я не вредный, а наоборот, полезный!

Грациозно покачиваясь на высоких шпильках, Мира удалилась. Я с удовольствием проследил взглядом, за ее стройной фигуркой, лавирующей между столиками. Подскочила официантка, принесла сырные палочки, про которые я уже забыл. Рассеянно поблагодарил ее и заказал еще пива. Попробовал палочку, ткнув ее перед этим в маленькое пятно кетчупа на картонной тарелочке, оказалась страшно острой на вкус. Суть происходящего, пока не очень укладывалась в голове. Я не мог представить, для чего понадобился этой самоуверенной красотке, птице явно другого полета. Может, пресыщенной жизнью"вдове миллионера"на досуге захотелось поразвлечься, поиграть с провинциальным интеллигентиком? Мысль была довольно глупой, отдавала дешевым сериальным мылом. Я решил плюнуть и просто ждать, что последует дальше. Кстати, ум этой сексапильной фифочки, не очень-то соответствует внешности, в смысле, кратно превосходит, ожидаемый.

Начинало потихоньку темнеть, жара спадала, людей в кафе поубавилось, стало заметно тише. Зато появились мошки и засидевшиеся посетители, стали усиленно от них отмахиваться. Вернулась Мира. Она задумчиво улыбалась чему-то.

— Удачно сходила? — глупо спросил я.

— Ага. Даже очереди не было. Туалет-то, там общий, только кабинки разные. Мужик какой-то кинулся, упал на колено, давай стихи читать. Глупый дурачок…

— А ты чего? — озадачился я.

— Я на поэзию не ведусь. Сказала ему, что дама пришла пописить, а не стихи слушать, чтоб он отвял.

— А он?

— Отвял, — просто сказала Мира, — со мной не забалуешь, когда я не хочу. Слушай, Никитосик… Ничего, что я такая фамильярная? Давай, все же, поговорим серьезно. Вот, смотри: сидишь ты тут, передо мной, парень действительно видный, лицо открытое, приятное, не глупый вроде, не зануда… Почему? С таким счастьем, и на свободе? Не можешь найти себе даму сердца? А может, ты извращенец?

— Ага… — я усмехнулся, — сижу я тут перед тобой, как это у Алешковского, мужик-красюк, усами пошевеливаю. Ну, начнем с того, что я был женат, год с небольшим, недавно разбежались.

— Семейный кораблик разбился о рифы быта? А дети есть?

— Бог миловал! — серьезно ответил я, — а ведь мы хотели… вообще не предохранялись. И ничего. Проверялись — оба в порядке. В общем вот… несовместимость какая-то. Наверно, не любил я ее никогда…

— Бедненький, — ласково протянула Мира, — у-ти, лапочка! Испортил девочку и был обязан на ней жениться…

— Вот к чему эта ирония?

— Извини, такая циничная стерва, сегодня тебе попалась в собутыльницы.

— Не наговаривай на себя!

— Я и не наговариваю, я такая и есть.

— Хм… А ты сама-то, была замужем? Такая красивая девушка должна пользоваться повышенным вниманием со стороны… э-э.. обеспеченных менов.

— Да вот, что-то засиделась в девках… — сказала Мира с ухмылкой. Она отодвинулась и закинула ногу на ногу, как-то не сразу поправив слишком высоко задравшуюся юбочку. — Один мужик — это скучно. Не могу я, быть чьей-либо собственностью! Живу как хочу, с кем хочу и когда хочу.

— Экий девичий максимализм! — усмехнулся я, — молодость имеет свойство проходить… И что, детей не хочется?

— Как тебе сказать… — Мира щелкнула зажигалкой прикуривая новую сигарету, затянулась.

Как много она курит — отметил я про себя, — а лицо свежее, зубки белые, странно.

— Скажем так, на данном этапе, я не могу себе позволить их иметь.

— Карьера? — осведомился я, с некоторой долей ехидства.

— Пусть так, — кивнула Мира и поправила рассыпавшиеся волосы, — Ну так вернемся к вопросу о сетевых знакомствах? Подходящих кандидаток не встретил пока?

— Таких, чтобы с ними жить захотелось, не встретил, — я пожал плечами. — Знаешь, мне кажется, что с возрастом, человек становится, как бы это сказать… более несгибаемым, закостеневает душой. Трудно ему становится приспосабливаться под другого человека, под чужие привычки, образ жизни. Вот, я, например, привык спать один, так классно! Ложусь, когда хочу, встаю, когда хочу, ворочаюсь во сне, храплю, могу пукнуть, наконец, от души…

Мира засмеялась, прикрыв рот ладошкой и я, глядя на нее тоже заулыбался.

— Так вот, — продолжил, — и меня совершенно не греет, что рядом будет сопеть какая-то тетенька. То есть, встретиться, позаниматься любовью — это всегда пожалуйста. Потом разбежаться по своим койкам и спатеньки порознь.

— Вот, эгоизм мужской, во всей своей красе! — Мира шутливо ткнула меня кулачком в бок, — Спать он один любит… И не волнует его, что женщина мечтает засыпать, прижавшись к любимому и положив голову на его плечо.

Мы помолчали, улыбаясь, каждый своему.

— Так чем же ты все-таки занимаешься? — снова спросила она меня. — Паришь в этих своих научных эмпиреях?

— Ага, парю… — усмехнулся я, — говно жгу.

Мира удивленно хлопнула ресницами.

— Извини, что?

— Что слышала — по-научному, это называется иловые осадки — продукт первичной обработки содержимого канализации.

— Фу! — скривилась девушка.

— Ты спросила, я ответил.

— И зачем же ты их жжешь, эти осадки?

— Ну, куда-то девать их надо. Раньше на полигон вывозили и там сваливали. А они вообще-то токсичные, да и место надо много — представляешь сколько Новосибирск производит в день этого добра. А сейчас борьба за экологию… то се. Вот Институт и предложил технологию глубокого сжигания в кипящем слое. На входе реактора говно, на выходе вода, углекислый газ и тепло. Чистенько, экологичненько! Завод собрались строить, может и построят… а мы пока экспериментируем на лабораторной установке, подбираем режимы, оптимизируем.

Мира хихикнула.

— Честно сказать, удивлена. Мне казалось, что ученые — это такие заумные и занудные типы в белоснежных халатах и шапочках, чего-то там переливают из пробирки в пробирку… профессора с козлиными бородками, ручки сложены на пузе…

— Ха! Может кто-то и переливает из пробирки в пробирку, а мы из чана в чан! И халата белого у меня сроду не было — синие, как у сантехников. А профессора с ручками на пузе не часто к нам заходят.

— И сколько за это счастье платят?

— Кому, как… но в любом случае, сильно не загуляешь, а мне, МНСу без степени, меньше других. Но ты правильно сказала: наука — это не про деньги, а про счастье человечества. И вообще: люби науку в себе, а не себя в науке!

Я сказал это на пределе пафоса, но Мира просекла сарказм.

— А ты забавный парень, Никитосик… и резкий, как газировка… чего ершишься?

— Честно?

— Максимально!

— Я мучаюсь в догадках, зачем красивой девушке Мире сидеть здесь со мной, изящно откинув руку с дымящейся сигаретой в тонких пальчиках, а другой постукивая дорогой зажигалкой по столу. Кажется мне, что вряд ли ее интересуют проблемы науки, а также лично мои, проблемы.

Мира, слушала мою эскападу внимательно, чуть кивая головой, а когда закончил, произнесла:

— Креститься надо, когда кажется… Но, в общем, спасибо за откровенность. Скажи, пожалуйста, я тебе неприятна? Ты хочешь, чтоб я ушла?

Дура, что ли? — хотелось крикнуть мне — как, я могу этого хотеть?

Но я лишь булькнул горлом и помотал головой.

Некоторое время мы молчали. Я молчал взволновано, а она молча курила, время от времени бросая на меня странные взгляды. Совсем стемнело, возле стойки бара зажегся свет. Я потянулся хлебнуть пива и обнаружил, что оно закончилось. Вот и предлог — пойду за добавкой и дам ей возможность ретироваться по-английски, без объяснений и прощаний. Стал поднимать зад со стула, но Мира остановила, положив узкую ладонь на мое запястье.

— Я поделюсь, не побрезгуешь? — сказала она с улыбкой, и перелила мне большую часть пива из своего почти не тронутого бокала.

— А ты, что пива не хочешь больше? — меня это прикосновение пригвоздило к месту.

Побрезговать… Бог ты мой! — думал я, пялясь в низкий вырез ее топика, — да я бы тебя всю облизал, была б такая возможность!

— Куда мне больше? — засмеялась девушка и, поймав направление моего взгляда, поправила топик на плечах, без всякого, впрочем, смущения — Я же маленькая, не то, что ты. Лишку выпью и буду каждые пять минут бегать… Забудешь, как я выгляжу. И вообще, я уже всю задницу на этом стуле отсидела! Да еще мошки задолбали! — она помахала ладошкой перед лицом и посмотрела на часы. Я замер, испугавшись, что она все-таки собирается попрощаться. Неприятно заныло под ложечкой. Неужели финиш? Но Мира сказала:

— Давай, допивай свое пиво, и пойдем лучше прогуляемся.

— Прогуляемся?.. — от волнения, я сделал здоровенный глоток и поперхнулся. Прокашлявшись, с надеждой спросил: — Может, на море сходим?

— На море? Ну-у.. — протянула она, с некоторым сомнением и вновь глянула на свои часики.

— Торопишься? — засуетился я, — Как у тебя со временем? Ехать уже пора? Тебе же в город добираться?

— Да нет… — Мира стряхнула с юбки воображаемые крошки, — Собственно… Пуркуа бы не па? Пошли на море. Там, наверное, хорошо сейчас, народу нет и вода теплая.

Она бросила в сумочку сигареты и зажигалку, затем достав зеркальце и тюбик губной помады, стала сосредоточенно подводить свои красивые губки, которые по моему мнению и не размазались нисколько.

И тут я решился.

— Знаешь… Я вот думаю… Может, ну его на фиг, этот пляж… Слушай… Может, в гости ко мне зайдешь?

— Здра-а-асти!.. — Мира от удивления откинулась на спинку стула, — Нет, ну какие сибиряки оказывается шустрые! Первый раз видит девушку!..

— Да я, чего… Я ж, так просто… Без намеков… Просто зайдешь, посидим пообщаемся, если захочешь, сразу уедешь… Или думаешь, что я буду приставать? Я не буду… не волнуйся!

— Слушай… — Мира наклонившись ко мне, пристально заглянула в глаза, — я, наверное, выгляжу очень легкомысленно, да?.. Чего б меня не позвать в гости к одинокому мужчине, на ночь глядя?

— Да почему легкомысленно… — неуклюже оправдывался я, — Просто… просто… Ты мне очень понравилась!.. Я не ожидал, что, ты, окажешься такая хорошенькая!

— Н-да? Это, конечно, меняет дело! — Мира вдруг улыбнулась, — Раз, я оказалась"такая хорошенькая", да еще и на свидание сама напросилась… Это, конечно, повод! Ну что ж делать, сама повод дала. Ладно, пошли прогуляемся до тебя, посмотрим, как живут сибирские ученые… Но, ненадолго!

— Конечно!.. — засуетился я, — Какой повод? Посмотришь просто, да и все… Полчасика… или часик.

Мы поднялись из-за столика.

Я с сомнением посмотрел на оставшиеся нетронутыми сырные палочки, но, застеснявшись Миры, не рискнул захватить их с собой.

Вспомнилось, что дома хоть шаром кати. Со словами:"Только куплю чего-нибудь поесть…" — я потянул девушку к ближайшему гастроному. В отделе продуктов, я купил баночку оливок, треугольный кусок сыра и двести грамм копченой колбасы.

— Слушай… — озадаченно повернулся к своей спутнице, которая, демонстрируя равнодушие к еде, в некотором отдалении любовалась на зеркальные витрины, уставленные разноцветными бутылками, — А может, э-э.. немножко выпить… Чего-нибудь взять?

— Можно, — задумчиво отозвалась Мира, — Только не пиво… Что-то, оно мне сегодня не доставляет. Мартини не хочу… текилу не хочу… — она вела пальцем вдоль длинной шеренги бутылок, — Пожалуй, коньяку можно, — длинный блестящий ноготь уперся в стекло напротив «Арарата», десятилетней выдержки. У меня отвисла челюсть и обмерло в душе… Ярлычок под бутылкой сообщал, что ноль семь литра данной жидкости стоило восемьсот тридцать пять рубликов, ноль-ноль копеек, и это при том, что в карманах после всех сегодняшних расходов оставалось рублей триста, не больше, а скорей всего и меньше, если посчитать. Сознание лихорадочно заработало, перебирая варианты, как с наименьшими потерями для имиджа, выкрутиться из создавшейся ситуации. Девушка, похоже, привычна, к элементам сладкой жизни. Может у нее, просто в голове не укладывается, что у мужчины не может быть в кармане меньше тысячи рублей.

— Не беспокойся! — не оборачиваясь сказала Мира, словно прочитав мои мысли, — Я сама заплачу. Только ты не обижайся, пожалуйста! — поспешно добавила она. — Я девушка самостоятельная, могу оплатить свои причуды. Будь ласковым, купи пока пару шоколадок, а то, я, с коньяком предпочитаю шоколад, а не как все порядочные люди, лимончик. У тебя деньги есть?

Игнорируя, этот унизительный вопрос, я пошел обратно в отдел продуктов.

— Только черный бери, не люблю молочный! — услышал вслед. Вернувшись к кассе, я купил две шоколадки и два стограммовых пластиковых стаканчика. Мысли хаотично прыгали у меня в голове. Крутая, да… деловая? Сейчас мы твой коньяк прямо на улице будем пить!

Мира поджидала меня на выходе с фирменной коробкой в руках.

— На, держи, — сунула мне в руки коньяк. Я молча засунул коробку в сумку, и мы отправились к проспекту, ловить такси.

— Слушай… — Мира, внезапно остановилась, и посмотрела на меня с заговорщицким видом. — А может, правда, съездим на море? Искупаться, что-то охота! Смотри луна какая… красивая до жути! А небо-то ясное!..

Я посмотрел вверх. Полная, здоровенная луна висела среди россыпи звезд. Перевел взгляд на Миру, которая тоже смотрела на небо, даже приоткрыв рот от восхищения. Мне так захотелось поцеловать этот нежный ротик, аж невмоготу стало.

Да какая разница, куда идти, — подумалось, — лишь бы с ней не расставаться. Лишь бы ощущать ее рядом…

Хе-хе, пафосно как… да ты совсем ошалел от нее, дружок!

Сглотнув, я сипло спросил:

— Полнолуние что ли?

— Полнолуние, по-моему, вчера было. Но сегодня тоже неплохо, правда ведь?

— Правда! — согласился я. — Как прикажете, мадемуазель, пешочком пойдем?

— Нет, месье, пешочком я пасс… в сандалетах этих… — она озабоченно посмотрела на свои босоножки, — боюсь, не дойду.

— Окей! Тогда я побежал ловить тачку?

Таксист ни в какую не соглашался ехать к морю, так как всей езды было три минуты, пришлось пообещать ему сорок рублей как до"Щ".

***

Новосибирское водохранилище, иначе именуемое Обским морем, встретило нас абсолютно пустым пляжем, только слева в самом конце песчаной полосы, возле леса, стояли палатки и горели огоньки костров. Там зажигали нудисты, доносилась музыка — Катя Лель страдала по своему «муси-пуси», угрожая его съесть.

Сняв обувь, мы босиком пошли через полосу песка, к воде. Возле самой кромки пляжа не было комаров, шелестели набегающие на песок волны, от воды дул освежающий ветерок. Обустроились на большом бревне, возле самой воды.

Мира немедленно вошла в воду по щиколотки, закинула руки за голову и с наслаждением потянулась.

— Хорошо-то как! Вода теплющая! Как парное молоко! Надо срочно искупаться… она вернулась к бревну, порывшись в сумочке достала из нее заколку, и стала сосредоточенно собирать волосы в пучок на затылке.

— Подожди! — остановил я ее, — по такому случаю коньячку?

— Давай, — с готовностью согласилась девушка.

— Не зря я стаканчики захватил! А то бы пришлось армянский коньяк, десятилетней выдержки, прямо из горлышка булькать… — я с наслаждением свернул щелкнувшую золотистую крышечку и разлил в стаканчики драгоценную жидкость. Рассупонил шоколадку и положил ее на расстеленный, между нами, своеобразной скатертью, пластиковый пакет. Мы беззвучно чокнулись, и выпили коньяк, под громогласный стрекот цикад.

— За что пили-то? — усмехнулся я. — За наше случайное знакомство, что ли?

— Ага! — кивнула Мира куснув шоколадку. — Какая разница?.. Ты пойдешь купаться? — она поставила пустой стаканчик на бревно, сняла с запястья блеснувшие в лунном свете часики, сунула их в сумочку и быстро стянула юбку через голову, оставшись в тонюсеньких трусиках-стрингах, — Учти, я без купальника… Быстренько отвернулся! И не поворачивайся, пока не скажу!

Я послушно пересел на бревне к ней спиной. Услышал шуршание одежды, затем удаляющийся плеск воды.

— Можно, — крикнула Мира, уже издали.

Я обернулся. Через водную гладь тянулась лунная дорожка, Мира удалялась от берега, словно точно по ней. Зайдя по пояс, девушка с визгом присела, потом прыгнула вперед и поплыла, прямо по лунному свету. Видно, было только голову и мелькающие руки.

— Эгей! Никитосик, — крикнула она, — плыви сюда! Здесь хорошо! Вода прелесть!

— Я тебя здесь подожду… Ладно?

— Как хоче-е-ешь…

Я встал с бревна и прошелся взад-вперед. Нечищеный берег покрывали какие-то веточки, камешки, просто бесформенные кусочки дерева. На бревне примостилась сумочка Миры, рядом, аккуратно свернутые, лежали ее вещи: юбочка и топик, стояли босоножки. Задумчиво разглядывая ее одежду, я вдруг поймал себя на том, что снова не могу осознать происходящее, понять поведение девушки. Не поведение, а просто удивительная доверчивость… трогательная даже какая-то! А ну был бы я каким-нибудь маньяком? Или просто придурком? На такую девчонку соблазниться не мудрено. Я открыл коньяк и хлебнул прямо из горлышка. Хорошо хлебнул, благородный напиток обжег горло и скатился в желудок. Не стал закусывать, прислушиваясь к ощущениям. Странно… как-то странно — сейчас, когда Миры не было рядом, я испытывал жгучее желание. От мысли, что она в паре десятков метров от меня, полностью обнаженная, что мы тут вдвоем на всем ночном пляже, у меня сладко ныло внутри. Но, как раз тогда, когда, она действительно стояла рядом, я почему-то никаких таких желаний не испытывал… то есть чувствовал, конечно, влечение, но оно было каким-то, как бы это сказать… умиротворенно-платоническим. Она в этот момент была для меня как любимая, но давно знакомая женщина.

Чтобы отвлечься от странных мыслей, я стал собирать небольшой костерок, благо с топливом проблем не было — выброшенными водой на берег и высушенными на солнце обломками дерева усеяна вся песчаная полоса пляжа. Собрав достаточно щепок, я поставил их пирамидкой и сунул в середину кусок газеты. Рядом с одеждой на бревне лежали сигареты и зажигалка, которые Мира по приходу, сразу же извлекла из сумочки. Я взял зажигалку, оказавшуюся неожиданно тяжелой. Поднес ее к лицу, пытаясь в темноте рассмотреть конструкцию, повертел, нажал на цилиндрик сбоку и зажигалка звонко дзынькнув, открылась, выбросив струйку яркого пламени. Хмыкнув, я поджег газету и защелкнул крышку. Сухой топляк занялся сразу. Я задумчиво смотрел на завораживающие языки пламени. В костре целая жизнь… некоторые палочки гаснут, зато другие начинают разгораться. Закипает смола на свежем дереве, а старые сухие щепки сгорают бодро с треском и подпрыгом, полностью отдаваясь огню, оставляя после себя лишь кучки серого пепла…

С нудистского пляжа доносились завывания Верки Сердючки про: «даже если вам немного за тридцать, есть надежда выйти замуж за принца…»

Мне вот немного за двадцать, а надежду встретить принцессу, я давно потерял. И вот на тебе! За что такая честь? Как там говорил Полиграф Полиграфович Шариков: «Может я неизвестный собачий принц?»

Интересно, кто она по национальности? Казашки бывают весьма хорошенькими, но не похожа она на казашку. По-русски говорит чисто. Немножко растягивает гласные, но на пару с бархатистым голосом, это только придает ей дополнительный шарм.

— Хорошо, что ты костер развел! Д-д-д-д… Холодно!

Я вздрогнул и обернулся. Рядом стояла, незаметно подошедшая, Мира. Она скрестила руки, прикрывая грудь, сунув ладони под мышки, словно это могло ее согреть. Все ее тело было покрыто переливающими, от неверного света костра, капельками воды.

— Вытереться нечем, — пожаловалась она.

Я вспомнил, как в рекламе, девушка, лишенная хитрым бойфрендом полотенца, воспользовалась прокладкой, и с детской непосредственностью предложил испробовать данный способ.

— Ты чертов гений, Никитос! — констатировала Мира, — но я поступлю проще: ну-ка, снимай рубашку… давай-давай… расселся тут, советы дает, а дама голая… Должно быть, наоборот!

Я накинул свою рубашку ей на плечи, и девушка благодарно укуталась в нее, как в плед.

— Вот, другое дело, — похвалила она, — теперь ты правильный кавалер! А то в мире и так много несправедливости…

Первым порывом было обнять девушку, согреть своим теплом, но, она вежливо увернулась от моих рук.

— Не люблю, когда меня без спросу трогают.

— Ок, извини, — я пересел на бревно, чтоб сгладить неловкость плеснул в стаканчик коньяк, и протянул Мире.

— Для дополнительного сугрева…

Выпили.

— А скажи, пожалуйста… Мира, это уменьшительное от какого-то имени, или?..

— Или… Это японское имя. Оно означает — «сокровище будущего». Моя мама — японка. Она красивая была… в смысле, в молодости.

— А отец? — глупо спросил я.

— Не японец… Или ты про красоту спрашивал? Отцу спасибо за ноги, у японок с этим, как-то не очень.

Я посмотрел на ее, идеальной формы, нижние конечности и согласился:

— Да, такие ножки надо беречь… может быть, даже застраховать!

Снова налил себе, довольно щедро, и глядя, как Мира, отвернувшись, натягивает одежду, незаметно выхлебал почти весь стаканчик. Тут же почувствовал, что заметно опьянел. Коньяк после пива…

Значит, Мира у нас, наполовину японка, вот сроду бы не подумал… Кавайная Мира-тян — эк меня угораздило познакомиться! Значит, точно хорошая примета! Японок в наших краях, я еще ни разу не встречал. Да и вообще знал только одну полу-японку — Ирину Хакамаду, которая заседала в Госдуме… а может, и до сих пор заседает. Но у той, кажется, был папаша японец. А у этой мама… японо-мама! Глупо хихикнув, снова плеснул в стаканчики, и почему-то сказал:

— Выпьем за драгоценные сокровища будущего! И понты, которые тоже недешевые!

Мира молча тюкнулась своим стаканчиком об мой и отпила глоток.

— Стебёшься? — спросила она, жуя шоколадку, — На коньяк намекаешь?

— Коньяк дорогой, конечно, но бог с ним… А вот зажигалка… разреши? — Я поднес блестящий прямоугольничек к глазам. Ага, S. T. Dupont… Из чего собственно сей понт? Из платины или из палладия? А часики, конечно, со стекляшками?

— По-моему, из платины, — равнодушно сказала Мира, — палладий, он же, вроде, легкий. Но это не понты — это трофей. Часы с брюликами, и чё? Красиво жить не запретишь! Понял?

— Не боишься с этим по ночам ходить? Особенно с незнакомыми мужиками?

— Это ты, что ли незнакомый? — усмехнулась Мира, села на корточки и протянула ладошки к костру, камешки на колечках засверкали. — Да я тебя уже, как облупленного, узнала… из тебя бабы веревки вьют! Перед тобой хоть голой ходи, а ты и не пискнешь!

Я, ковырял щепкой песок, не зная, как расценить эти слова. Как похвалу или как упрек? Так и не решив, просто пообещал:

— Пискну.

— Увы… — сказала Мира вздохнув, — Все хорошее имеет свою обратную сторону… — она покосилась на меня, напряженно ожидавшего продолжения этой философской мысли, потянула очередную сигарету из пачки.

— Накупалась я, свежо мне, хорошо-о! Но есть нюанс! Трусы мокрые, и с ними трюк, как с рубашкой, не провернешь.

— Ну уж и трусы! — улыбнулся я, воспряв духом. — Три ниточки. Высохнут через десять минут. Давай еще по глоточку, чтоб быстрее сохли!

***

Пока возвращались с пляжа к Бердскому шоссе, я, болтая о всякой ерунде, на самом деле искал те верные слова, которые помогут убедить Миру, что я не какой-то там ловелас, стремящийся затащить первую встречную в гости, хотя выглядело это именно так. В общем, я запутался в мыслях, слов никаких не придумал, а просто остановил частника и назвал свой адрес. Мира молча показала мне на переднее сидение, а сама уселась сзади, тут же извлекла из сумочки телефон и стала что-то быстро набирать на клавишах. Так всю дорогу и набирала. Водитель, кавказец, с чудовищно смешным акцентом, что-то рассказывал непрерывно, почти не следя за дорогой и с интересом поглядывая на Миру в зеркало заднего вида. Я вяло кивал и односложно отвечал на обращенные ко мне реплики, чувствую при этом, что умиротворение отступает и на смену ему приходит совершенно зверское желание. Давненько я никого так не хотел… Как бы затащить её не только в гости, но и в постель?

— Какой хароший дэвушка! — не смог удержать на прощание восторга кавказец, — Повэзло тэбе, парэнь!

Мира изобразила подобие улыбки, и, развернувшись на каблуках, пошла к подъезду. Я расплатился и поспешил следом.

***

Когда зашли в квартиру, Мира сразу же попросила полотенце и, что-нибудь из одежды, мол, после купания чувствует себя грязной и ей необходимо срочно принять душ.

Я, выдал ей просимое, а сам, по тону голоса и по выражению лица, лихорадочно пытался определить — девушка, действительно руководствуется лишь заботой о гигиене или можно рассчитывать на продолжение знакомства в интимном ключе?.. Как-то все быстро развивается… Но голос у Миры был нейтральным и даже какой-то усталым, держалась она индифферентно и я, так и не придя к однозначным выводам, решил сделать намек. А какой намек лучше расстеленного дивана? Это не навязчиво и, если она не хочет «глупостей», легко сможет сделать вид, что не заметила. А вот если хочет…

Она вышла из ванной босая, оставляя за собой мокрые следы. Моя рубашка доходила ей почти до колен и была небрежно застегнута на одну пуговицу. Как-то сразу стало ясно, что под ней больше ничего нет, а значит, диван был расправлен не зря. Войдя в комнату, девушка остановилась и вопросительно посмотрела на меня. Я, от этого выразительного взгляда, смутился:

— Что… посидим еще… или?..

Не отвечая на вопрос, Мира, с загадочным выражением лица, села на диван, несколько откинувшись и опершись на расставленные руки. Края рубашки нескромно разошлись. Я невольно скользнул туда взглядом и устыдившись, быстро отвел глаза. Она улыбнулась, довольная произведенным эффектом и, закинув одну красивую ножку на другую, сказала:

— Где-то читала, что полуодетая девушка по сравнению с голой — выглядит более эротично, но менее познавательно. А ты как считаешь?

Я никак не считал. В голове у меня у меня был кавардак, сердце бухало, щеки горели. И еще у меня встал! Мира это заметила.

— Так и будете стоять на пару? — ехидно поинтересовалась она.

Да что я, в самом деле, смущаюсь, как мальчик? Девчонка прямым текстом намекает, что настало время «пискнуть» и я сказал с напускной развязностью:

— Нет, милая, не будем. Вернее, он будет, а я не буду! Сейчас, только в душ метнусь кабанчиком… Подождешь?

— Давай, — разрешила она. — Только по-быстрому. Цигель, ай-лю-лю! Ничего, что я такая пошленькая?

— Это даже завораживает… Я мигом! Слушай, а может тебе пока… какую-нибудь эротику поставить? — последние слова, с трудом выдавил из себя, ожидая резкой отповеди.

— Эротику? — она подняла одну бровь, удивленно-насмешливо.

— Ну да, на компе… фильм. У нас один деятель на работе, со всего Интернета скачивает. Я иногда у него беру.

— Когда девочек приводишь?

— Э-э.. — я опять смутился и не нашел, что ответить.

— Ладно, — неожиданно кивнула Мира, — включай свою эротику, развратник. Сразу поняла, что ты сексуальный маньяк — не зря я к тебе пришла!

— Не развратник, — возразил я, ища на компе нужные файлы, — не развратник, а эротоман! Любуйтесь, мадемуазель! — развернул монитор в сторону дивана и помчался в ванную.

— Сто лет ничего такого не смотрела, — нараспев сказала Мира мне вслед, — даже любопытно.

***

Когда, быстро ополоснувшись и наскоро обкромсав щетину бритвой, я нагишом выскочил из ванной, то застал девушку, улегшуюся на животе поперек дивана, и наблюдающую за действом на экране. А там, судя по страстным стонами, уже перешли к активным действиям.

Снятая рубашка была аккуратно повешена на спинку стула. Я невольно замер, разглядывая свою гостью. Тонкокостный, почти мальчишечий контур — но слишком нежный: изящная длинная шея, ровная спина, прогнувшаяся в талии перед умопомрачительно округлыми, очень женскими ягодицами, плавные линии бедер.

Почувствовав мое присутствие, она обернулась и, окинула оценивающим взглядом, особо зафиксировавшись на, стоящем столбом, хозяйстве. Сказала:

— Ого! Похоже, кто-то меня сильно хочет! — перевернулась набок, и приглашающее похлопала ладошкой по дивану рядом с собой.

— Во выделывают! — кивнула на экран, — Жалко, перевода нет…

— А чего тут переводить? — сказал я, подсаживаясь. И так все ясно.

На экране здоровенный негр пристроился к маленькой пухлой блондинке и сосредоточенно натягивал её на свой баклажан. Блондинка охала и ахала.

— Бедненькая… — пожалела ее Мира, как мне показалось, с глубоким пониманием темы. Отогнав эту неприятную мысль, я спросил:

— Тебя уже можно трогать?

Она прикусила пухлую губку и медленно опустила ресницы.

— Нужно!

Я положил руку ей на талию, удивившись ее твердости, провел ладонью выше, осторожно сжал небольшую круглую грудку, ощутив приятную упругость. Мира закрыла глаза и приоткрыла губы, приглашая к поцелую. Она казалась невозможно хрупкой, маленькой, хотелось одновременно окутать девушку своим теплом и сжать крепко, до хруста костей. Я наклонился, поводил языком по её стремительно затвердевшим соскам, наконец, потянулся к губам. Следующие несколько минут мы жадно целовались, а в это время моя рука ласкала ее по всему телу, куда могла дотянуться. Когда она проникла меж слегка разведенных бедер и погрузилась во влажную глубину, это сработало как спусковой крючок. Девушка выгнулась и часто задышала, оторвавшись от моих губ.

Ее тело оказалось гибким и неожиданно сильным. Я не успел оглянуться, как оказался лежащим на спине, а Мира уселась сверху, и остановила движение моих рук, схватив их за запястья и прижав к постели. Шепча:

— Сама… сама… — стала медленно двигать бедрами, осторожно вводя в себя мой возбужденный орган, аккуратно обласкивая его своей влажной плотью. Это оказалось так приятно, что я почувствовал, что проваливаюсь куда-то в невероятное ничто, в полуобморочную темноту, пронизанную наслаждением. Темп, однако, нарастал и через несколько минут она уже скакала на мне, как всадница на цирковой лошади, то припадая к моей груди, то изгибаясь дугой назад, ставя ноги то так, то эдак, пробуя разные амплитуды и углы вхождения. Долго, разумеется, такую джигитовку вытерпеть было невозможно и кончив, я затрясся под ней, чуть не сбросив свою маленькую наездницу.

Она захохотала, прижавшись ко мне и обняв за шею. А когда я открыл глаза, ее улыбающееся лицо было рядом. Спросила с притворной озабоченностью:

— Ты уже все, мой рыцарь?

— Что ты, дорогая, это была только первая серия!

— М-м… так ты мне хочешь, устроить сериал? Ни фига себе! Сюрприз… да здравствует, сюрприз! Сбегаю-ка я в ванную, чтоб не залить тут все… — она спрыгнула с меня и смешно засеменила в коридор держа ладошку между ног.

Когда вернулась через пять минут, смешно округлила глаза, увидев мое вновь набрякшее орудие.

— Ого, Никитос, да ты настоящий самец-производитель! Кажется, я удачно зашла… Слушай, если буду орать, ты мне рот закрывай, чтоб соседей твоих не распугать! И это… давай без телячьих нежностей! Трахни меня жестко…

Рывком перевернув ее на спину, я овладел ей так, словно объявил войну.

Таких ощущений как с Мирой, у меня никогда еще не было. С каждым толчком, мучительно-сладкая волна судороги по всему телу. Воздух вокруг стал густой, не продышаться.

— Да… да… — стонала она, — еще…

И я давал еще! Вертел ее легкое гибкое тело по-всякому, перебирая все мыслимые позы. Поворачивал с живота на спину, закидывал ее ногу себе на плечо, затем обе, затем поворачивал на бок… опять на живот. Шлепал по упругой попке, тискал грудь, тянул за волосы. Она не давала мне спуску за эти издевательства — шипела, как змея, кусалась и царапалась. Довольно больно, кстати. Я приметил, что удовольствие у нее приключалось, когда я останавливался, чтоб сменить позу. Стоило на полном ходу перестать двигаться, загнав член поглубже, как она забывала со мной драться, начинала учащенно дышать, хныкать, стонать и спазмировать. Я давал ей прийти в себя и вновь продолжал свои жесткие экзерсисы. Потерял счет времени и, малость подустав, решил сделать финальный аккорд — зашел к ней сзади, крепко ухватил за узкие кругленькие бедра и рывком поднял. Она встала на колени, упершись руками.

— Медленно! — попросила, — очень медленно… поймать хочу… — я стал совершать глубокие ритмичные движения, наблюдая в зеркало напротив, как при каждом толчке подпрыгивают ее грудки. В какой-то момент почувствовал, что расслабленное тело девушки снова напряглось, руки, полусогнутые в локтях, выпрямились и крепко уперлись в диван."Ох… — простонала она, — сейчас… да… еще…» — вдруг дернулась, выгнула спину и, упав на локти, уткнулась лицом в подушку, чтоб заглушить рвущийся крик, а мой член ощутил сильные пульсирующие сжатия, почти граничащие с болью. От такого массажа мне подступило и, уже не сдерживая и не контролируя себя, извергся в нее, с каким-то даже рычанием. Вспышка в глазах! На несколько мгновений я престал ощущать себя, свое тело… Все вокруг, и я сам перестали существовать, растворившись в ослепительном наслаждении.

С полминуты, мы не двигались, приходили в себя, замерев в этой позе, затем Мира, подвигав попой, тихонько освободилась от меня и легла на живот, раскинув руки.

— Блять, я обкончалась… Никитосик, ты в натуре, маньячелло!

— Кончита… — засмеялся я.

— А ты кто, Хуан? — возмутилась она. — Нет, вы гляньте на него! Измочалил девчонку и сидит облизывается… котяра зеленоглазый.

— Кто у нас еще кошка? Исцарапала, вон, всего… — показал на красные следы на груди и плечах, — и пальцы чуть не пооткусывала!

— Ну, главный же палец цел, — она с плотоядной ухмылкой, протянула назад руку и взяла, лежащий на ее попке, мой увядший цветок, — пока цел…

Она нежно теребила его своей маленькой ручкой и мне опять стало хорошеть. Хотя на третью серию, пожалуй, не потяну…

— Знаешь, ты кто? — спросил я.

— Нэ-э?

Мне показалось, или она насторожилась?

— Воплощение чувственных идей!

— Ух ты! — Мира перевернулась на спину, ловко перекинув ногу через мою голову. — Красиво говоришь… Ну, иди ко мне, мой Хуанчик! — поманила обеими руками. — Поцелуй скорей, свою Кончиту! Не идешь? Воспользовался и не нужна больше? — она вдруг резко приподнялась и, обхватив меня за шею, со смехом повалила на себя.

— Тихо ты… — выдохнул я, от неожиданности еле успев подставить руки, чтобы не придавить ее своим торсом — поди, килограмм восемьдесят вешу!

— Сломать боишься? — засмеялась Мира, и с какой-то неженской силой притянула мою голову и впилась в губы поцелуем. Потом отстранилась чуть-чуть и жарко зашептала в лицо:

— Не бойся, меня так просто не сломаешь! Я тонкая да звонкая, гнусь, да не ломаюсь! Не веришь? Хочешь, поборемся?

— Да ну тебя, — я попытался осторожно высвободиться, — ручки как спички, а туда же… борчиха нашлась.

И тут она скинула меня с дивана. Я не понял, как это произошло. Раз и меня смело неведомой силой, как пушинку или воздушный шарик. Да так, что еще и по полу прокатился.

— Не ушибся? — показавшееся над диваном лицо Миры, выглядело несколько встревоженно, — на меня находит иногда… выпила, наверно, лишнего…

— Уф! — я сел на полу потирая бока. — Блин, что это было?

— Это… — она приподнялась на локте, сосредоточенно завела прядь волос за ухо, — ну… это… бразильское джиу-джитсу… вот!

— Бразильское?

— Ну, раз я — Кончита, какое ещё должно быть?

— Ты же японка…

— Сам ты — японец! Я русская и в Японии никогда не была! — она села на диване и сладко потянулась, выгнувшись как кошка. — Курить охота! Можно у тебя тут курить?

— Русская она… — пробурчал я, поднимаясь с пола, — русские столько не курят…

— Ладно, пошли на балкон, покурим, — проворковала Мира сладким голоском, — а то я тебе тут все дымом провоняю, и ты меня любить за это не будешь. Так, где моя сумка? Ага, вот она!..

Она покопалась в сумочке.

— А где интересно знать, мои сигареты? На кухне остались… Милый! Захвати сигареты, — крикнула мне вслед, — и зажигалку не забудь.

— Одну или всю пачку? — высунувшись из кухни, я увидел ее направляющуюся к лоджии. — Ты куда пошла-то? Голая!

— Конечно всю! — весело откликнулась девушка. — А кому, какое дело? Темно ведь. Зато так классно, свежо, а то упарилась вся с тобой. Ну не будь занудой, медвежонок, приходи скорей.

Я принес коньяк, рюмки. Мира прикурила и с наслаждением затянулась. Время от времени начинала забавляться, пуская кольца дыма. Я все глядел на нее, любуясь наготой. Интересная она была — волосы на теле отсутствовали вовсе, даже лобок девственно чист. Вроде худая, но гладкая, какая-то, ладная. Кости не торчат, зато тонкие мышцы отчетливо проступают под бархатистой кожей.

Поймал ее за руку, притянул к себе, поцеловал. Усадил на колени. Мира затушила сигарету и, обхватив меня одной рукой за шею, взяла во вторую, рюмку с коньяком. Чокнулась с моей и сказала:

— Это просто замечательно, что ты не женат!

— Это еще почему?

— Да знаешь, я изрядно эгоистична — в женатых мужчинах меня раздражает их страх перед тем, что они могут быть разоблачены женами. А страх этот мешает сексу! Мужчина вроде с тобой, но это не то, он все время пытается придумать подходящее оправдание, правдивую ложь. Мужчины менее виртуозны во лжи…

Слегка отстранившись, я посмотрел на нее внимательно:

— Сексу, говоришь, мешает? Так это был просто… секс?

Мира сделала круглые глаза и засмеялась:

— Ну что ты, сладкий! Это был не просто секс. Это был… потрясающий секс!

***

Потом коньяк кончился, и я изъявил желание сбегать за добавкой, но Мира вцепилась мертвой хваткой и не пустила.

— Ну, миленький, мой, хорошенький, ну куда ты побежишь, третий час ночи! Мы и так, вон какую бадью оприходовали. Баиньки надо уже ложиться! Да и мне пора двигать, мне завтра очень рано вставать…

— Ну, как же хватит?! — я вяло пытался освободиться от ее цепких рук. — Так хорошо сидели. Давай, я сейчас быстренько сбегаю, за пять минут, буквально… Подожди… — тут только до меня дошел смысл ее слов, — А ты что, разве не останешься? У меня?.. Не остаешься?

— Ну, ты же сам говорил, — Мира смотрела ласково, как на ребенка, — что не любишь, когда тебе бабы спать мешают! Вот, высыпайся… Вызови, пожалуйста, такси. Пора по норкам!

— Ну, от меня бы и поехала утром.

— Не надо, Никитосик, не спорь! Завтра увидимся… если ты, конечно, хочешь, со мной завтра увидеться. А?

— Конечно, хочу! Я с тобой и сегодня не хочу расставаться.

— Немножко отдохнешь от меня, чтоб быстро не надоела. Я же не хочу тебе быстро надоесть… Давай мой сладенький, вызывай, своей девочке тачку. Помашешь мне в окошко ручкой? — кокетливо щебетала Мира. По каким-то незнакомым ноткам в голосе девушки, со всей унылой очевидностью стало понятно, что никаким уговорам она не поддастся.

Ну да, надоесть, — подумал я, смиряясь с неизбежным, — чтоб мне всю жизнь так надоедали…

— Ну ладно… раз решила… А ты не боишься? Поздно ведь уже! Давай я тебя провожу?

— Вот это лишнее. Чего мне бояться?

Тут я, вспомнил про «бразильское джиу-джитсу» и, не задавая лишних вопросов, пошел вызывать такси.

Мира, уже стояла в коридоре и подкрашивала губы перед зеркалом, как вдруг что-то, вспомнив, хлопнула себя по лбу:

— Вот, блять, я дура, как могла забыть?! — бормотала она, лихорадочно роясь у себя в сумочке. Нашла какую-то бумажку, вчиталась.

— Нет, ну точно, слушай!.. Вот овца беспамятная!

Я прибежал на эти крики, из кухни.

— Что случилось? Ты что ругаешься? Кто овца? Не смей себя так называть!

— Да, я! Я — овца! Тоже мне, бизнесвумен! Надо было сегодня одну вещь забрать на вокзале из камеры хранения! А я все утро пробегала, потом днем дела, потом с тобой… вот. Совсем из головы вылетело… Что теперь делать?

— На вокзале? Из камеры хранения? — растерянно повторял я за ней, не в силах сходу понять этот экспрессивный монолог, — А завтра нельзя забрать что ли?

— Да! — она сжала кулачки. — У меня встреча в первой половине дня, а потом еще одна. На ней я уже с этой штуковиной должна быть. А я никак не успеваю. Блин горелый! И попросить некого, у всех свои дела… Ни одной собаки в офисе не будет!

— Меня попроси, — предложил я, сообразив, что это не просто повод для завтрашней встречи с Мирой, но твердая гарантия, что последняя состоится. — Я что, хуже собаки? Что там надо забрать?

— Ой, правда, Никитосик! — Мира посмотрела на меня с надеждой. — Ты мне поможешь? Заберешь? Там сумочка одна, нетяжелая.

— Ну, что ж, делать, хоть и не люблю рано вставать, — притянул ее к себе и прошептал в ухо, — но долг велит помочь ближней! Ты же ближняя?

Мира стала на цыпочки и чмокнула меня в губы.

— Ты прелесть, медвежонок!

— Нет, — возразил я, — это ты препрелестная прелесть!

Мы стояли и целовались, когда затрезвонил телефон, притаившийся на полочке для обуви под ворохом бесплатных газет. Черный допотопный аппарат с диском, оставшийся еще от матери. Долго выносить его дребезжащие вопли было невозможно, и я с трудом отлепив себя от Миры снял трубку.

— Такси прибыло, — бодро доложила на другом конце провода тетка–диспетчер, — вишневая семерка.

— Хорошо, спасибо, — я положил трубку, и обернулся к Мире. Та, уже наматывала ремешок босоножки вокруг изящной щиколотки.

— Такси ожидает вашу светлость! Вишневая семерка.

— Да хоть черешневая! — Мира небрежно махнула рукой, — не промахнусь.

Она, наконец, справилась с ремешками и выпрямилась, вопросительно глядя на меня.

— Слушай, я в этих сандалетах не слишком по-блядски смотрюсь?

— Молодец! — засмеялся я, — Нашла время спросить, перед уходом.

— Это как понять? — она шутливо надула губы, — Еще ю-юбка эта!

Подергала за подол свою коротенькую юбочку, пытаясь спустить ее немного пониже, отчего та поползла вниз по бедрам еще больше открыв животик.

— Да нормально ты выглядишь! — я привлек ее и поцеловал в щеку, — Как ангелочек, только, без крылышек.

— Да? — Мира улыбнулась, — Ангелочек… умрешь с тобой! Между прочим, это я для тебя так вырядилась. Обычно я скромнее. Ладно, медвежонок, поскакала я.

Завтра позвоню утром, проинструктирую подробно. Заодно и разбужу, чтоб не проспал, лежебока.

Уже в дверях в дверях она внезапно спохватилась.

— Тьфу ты! Голова дырявая, чуть не ушла! Ключ же я тебе забыла отдать! — она опять принялась лихорадочно рыться в сумочке, — отойди со света, не видно.

— Какой ключ?

— Да от камеры, хранения же ключ… как бы ты ее открыл… без ключа-то?

— Так она автоматическая что ли?

— Нет, блять, механическая! А вот он! — она, наконец, достала ключ с пластмассовым ушком, — На, держи, не потеряй! Все, сладкий мой, я побежала! Не провожай. Пока-пока! — она зашла в лифт и прежде, чем нажать кнопку первого этажа, показала два пальчика в виде буквы V, при этом несколько раз их согнула в знак прощания. Двери лифта схлопнулись, и он с гудением пополз вниз.

Заперев дверь, я вышел на лоджию. Воздух был теплым, дул слабый ветерок. Все небо светилось от звезд. Внизу у подъезда сгрудились в темную кучу автомобили, владельцы которых экономили на платной стоянке. Напротив подъезда торчала та самая семерка с желтым таксишным огоньком. Мира выпорхнула из подъезда, грохнула железная дверь за ней. Она быстрым шагом обошла машину, и прежде, чем сесть рядом с водителем, глянула вверх и помахала мне рукой. Я махнул в ответ. Хлопнула дверка и жигуль, ворча мотором, попятился, выезжая из царства спящих машин.

Я проводил ее взглядом и вздохнул. Ну, вот и все, упорхнула, как и не было, остался только легкий запах сигаретного дыма, да мимолетный аромат духов. Смятая постель, и чашка с пеплом и окурками. Мне стало грустно, светлой пьяной грустью. Перед глазами слегка плыло — все-таки, налегал на коньяк в основном я. Побродив бесцельно по квартире, прилег на диван, уткнулся носом в пахнущую Мирой подушку, да так и уснул с мыслью: о такой встрече я мечтал всю жизнь, но явно здесь что-то не так!.. Это всё, дети, что я хотел вам сказать.

***

На водительском месте жигулей сидела девушка в джинсовом комбинезоне, мелированные волосы деловито собраны в короткий хвостик, а на носу, несмотря на наступившую темноту — солнечные очки.

— Салют, Скорпиоша! — приветствовала она Миру.

— Привет, Тигренок! А таксиста куда дела?

— Он решил пешочком пройтись… — девушка сняла очки, прищурила свои и без того, узкие азиатские глазки и сказала, имитируя кавказский акцент таксиста: садыс, дарагая… с витэрком праакачу!

Мира посмотрела вверх и, найдя глазами, облокотившегося на перила лоджии, Никиту, помахала ему рукой. Дождалась ответного жеста и забралась в салон. Та, которую назвали Тигренком, выжала сцепление и дернула рычаг переключения скоростей. Жигуль попятился, выезжая со двора.

— Когда приехала? — спросила Мира.

— Да сегодня же вечером. В восемь тридцать и сразу к тебе… а ты «на задании» — она показала пальчиками кавычки. — Заняться было нечем, вот я и пошла за вами.

— Точно, заняться нечем… — недовольно пробормотала Мира, изучая новые эсмэски в телефоне.

— Трахаться-то обязательно было? — поинтересовалась Тигренок, легко крутя тугой руль. — Я сразу поняла, что этим кончится… еще когда ты на пляже ему голой жопой салютовала… Эх, Мирка, Мирка — думаешь дыркой!

— Отъебись, дорогая! — ласково попросила её Мира. — Бабушку свою поучи оперативной работе, вуайеристка несчастная!

— А что мне было, на луну таращиться? Это скучно! Лучше позырить, как названая сестренка-убивашка, соблазнительницу изображает. Хорошо, кстати, вышло, талантливо… удивляюсь, как у него выдержки хватило, тебя прямо на пляже не отодрать… я б посмотрела с удовольствием.

— Потому, как он со всех сторон положительный парень и все намеки понимает правильно. Зато теперь, он мой без вопросов, будет делать все, как скажу!

Девушка на водительском месте скорчила скептическую гримаску.

— Тоже мне… медовая ловушка. Хорошо, хоть, перепихнулись? Да вижу, вижу… физия у тебя, как у кошки после «вискаса»!

Мира показала ей средний палец, а потом, склонив голову набок, попросила, — покажи чебурашку… давно не видела.

Тигренок с готовностью бросила руль, оттянула пальцами круглые ушки, по максимуму округлила глаза и высунула острый язычок. Мира прыснула со смеху. Машина вильнула.

— Держи руль, дурында!

— Сама — дурында! — возразила Тигренок, и подумав, спросила: — Значит, ты его выбрала?

— Кого, Никиту? Ну, да.

— А тебе не жалко его?

— А чего его жалеть?

— Вдруг, завтра его, того…

— В смысле? Чего, того? Я чего-то не знаю?

— Ну…

— Блять, Рика, колись, давай! Что? Чего?..

— Да не в курсе я… вот, прикопалась… кто мне скажет? Просто, сама подумай… говорят, ценную вещь надо из ячейки достать, так? Казалось бы, ты или я могли бы забрать… верно?

— Ну?

— А посылают левого чела, который даже еще не Наблюдатель, у которого способностей, вообще, никаких нет! Как это объяснить?

— Ну и как?

— Ты сестрица, в натуре тупая или прикидываешься?

— Слушай, не беси меня!

— Это значит, его подставляют… не знаю, для какой цели… не спрашивай.

— Блять, — Мира сжала ладонями виски, — я себе этого не прощу…

Тигренок усмехнулась.

— Да простишь, куда ты денешься… первый раз что ли?

Мира молча помотала головой.

Жигуль свернул с Лаврентьева, на Морской.

— Ну, чего ты? — спросила Рика участливо. — Чего распереживалась-то? Ты, чё, сестренка, влюбилась что ли? Бля-я… я так и знала…

Она вдруг резко дала по тормозам.

— Куда прешь, козлина? — заорала на мужика, сунувшегося переходить дорогу, — шары залил, под колеса лезешь?

Тот ответил что-то нелицеприятное.

— Что ты сказал, гандон штопаный?.. — Рика хотела было, выскочить из машины, но Мира удержала.

— Остынь сестрица, здесь же переход, — она показала ей на знак пешеходного перехода.

— Точно, блин, — злость с Тигренка слетела в один миг, она уже улыбалась, демонстрируя очаровательные ямочки на щеках, — извини, мужик! Ну, давай переходи, чего встал?

Проходя, мужик показал ей средние пальцы на обеих руках, она в ответ послала ему воздушный поцелуй. Поехали дальше.

— Что-то мне сегодня средние пальцы показывают… — задумчиво сказала Рика, — к чему бы это? Вот скажи, Скорпиоша, я хороший человек?

— Ты, вообще не человек, — буркнула Мира.

— Ну, допустим… я хорошая? Ну, по крайней мере, неплохая… почему я тогда совершаю плохие поступки? На мужика, накинулась… Прибила бы ведь на фиг, ни за что, а потом бы плакала…

— Может ты просто, подсознательно хочешь, чтоб тебя трахнули как, следует, вот и кидаешься на людей? — предположила Мира. — Хочешь познакомлю с позавчерашним? Как его… Артуром. У него, знаешь какой!.. — она сжала кулачок и показала ребром второй ладони, чуть-ли не до середины предплечья. Рика восхищенно присвистнула и процитировала пошлый стишок:

— Еще одна картиночка, достойная на вид: несчастную сардиночку натягивает кит…

— Точно, я думала: лопну… — доверительно сообщила Мира.

— А что ж мне, тогда советуешь?

— Ну, это сперва… а потом ничего так… остренькие ощущения!

— А почему его не выбрала? — заинтересовалась Тигренок.

— Да он тупой, как валенок, какой из него Наблюдатель! Даже анкету сам написать не мог, скопипастил где-то… знала бы, вообще б не пошла на встречу. Ну, потом думаю, раз уж пришла… а он, такой обходительный, с цветами явился, в хороший ресторан пригласил… да и сам не урод. Вот и решила: чего б не скоротать вечерок. А там такой сюрприз!

— Ну, конечно, как нашей естествоиспытательнице было не запрыгнуть на такое естество?! — засмеялась Рика. — Нимфоманка ты чертова! А вчерашний кандидат?

— С этим, вообще, цирк! Прикинь, ментом оказался… посидели с ним в кафе минут пятнадцать, потом пошла в туалет и не вернулась… Достала меня эта карусель… — пожаловалась она, — вторую неделю, каждый вечер по свиданкам бегаю… уже чувствую себя падшей женщиной.

— Да, интересная у тебя жизнь… — позавидовала Рика, — не то, что в моем говно-алтайске! — она хитро улыбнулась и спросила ехидно, — а с сегодняшним, не хочешь познакомить? Я б ему отсосала сладенько… всё, какое-то развлечение. Тебе жалко, что ли, сестричка? От него не убудет…

— Жалко у пчелки! Все бы вам лесбам, сосать, да лизать… раскатала губёнки блятские… обойдешься!

— Не, ну а чё, сразу лесба… — продолжала ехидничать Тигренок, с удовольствием наблюдая реакцию Миры, — нормального-то мужика я с удовольствием оминетчу… трахаться, конечно, с ним не стану, а отлизать себе, дам с удовольствием. Лизуны из них, так себе, но этому Никите, так и быть, дам.

— Нужна ты ему, мокрощелка узкоглазая!

— А ты, прям, не узкоглазая? Да шучу, шучу… ишь, как вскинулась… сдался он мне, сто лет в обед!..

Девушки засмеялись.

— Ловлю себя на мысли, что мне нравится быть ревнивой стервой! — констатировала Мира. — Ну так, что будешь с Артуром общаться? Жалко же, такой агрегат простаивает…

— Да ну тебя, с Артуром твоим, что я не пробовала, что ли с мужиками?.. бесят они меня и всё… Мне бы девочку… хорошенькую, умненькую… вроде тебя, Скорпиоша. Да где ж такую найдешь в нашем сраном Горно-Алтайске?..

— Не понимаю я твоих проблем! У вас туристки со всей страны тусуются, только свистни!

— Эх, Скорпиоша, ну почему вы, натуралы, к нам так презрительно относитесь?

— Да почему презрительно…

— Да потому! Если ты влюбилась, это нормально, а мне, значит, любви не надо, голым сексом обойдусь… с туристками… со всей страны…

Уже приготовившаяся оправдываться, Мира, вдруг заметила на хорошенькой мордочке Тигренка хитрую улыбочку.

— Вот, зараза крашеная! — сказала в сердцах. — Опять развела!..

Жигуленок, замигав поворотником свернул на Золотодолинскую.