Утренняя звезда. Книга о жизни и личности Иисуса Христа

Вадим Ильич Слуцкий

Повесть «Утренняя звезда» воссоздаёт человеческий облик Иисуса Христа: его внутренний мир, мотивы его поступков, отношения с людьми. Автор показывает Иисуса как необыкновенного, сильного, талантливого, но именно человека: с определённой психологией, со своими достижениями и ошибками. В книге используются как канонические евангелия, так и неканонические тексты (в частности рукопись «Жизнь Святого Иссы, наилучшего из сынов человеческих»).

© Вадим Ильич Слуцкий, 2017

ISBN 978-5-4485-2399-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

Маленькая ящерица, похожая на крошечного крокодильчика, стремительно прошуршала по песку и остановилась. Остановилась резко, мгновенно, как механическая игрушка, у которой кончился завод. За ее спиной на красноватом песке остался извилистый змееобразный след.

Застыв, она сливалась с песком, растворялась в нем — в этом была ее защита. Ее крапчатая спинка — точно такого же цвета, как почва пустыни Негев — не шевелилась и даже не дышала. Левая передняя лапка так и осталась приподнятой. Казалось, мессалина (так называют сейчас этих ящериц) превратилась в камень. Совершенно неподвижно она простояла несколько минут. Она пыталась понять, есть ли опасность.

То, что ее привлекало, лежало на песке. Это был небольшой бурдючок из козьей шкуры, судя по его опавшим бокам, полупустой. Все же там была какая-то вода. С нашей точки зрения вода не пахнет, но ящерицы чуют воду за много сотен метров. Вода в пустыне — как россыпь алмазов и золота на мостовой. Ни один постоянный житель этих мест спокойно не пройдет мимо воды.

Бурдюк лежал на песке, недалеко от большого черного камня, торчащего из земли стоймя. Возле камня сидел на песке человек. Он сидел так, как всегда сидят на Востоке: скрестив ноги. И тело его, и голову покрывал бурый плащ, похожий по цвету на песок. Словно человек, подобно ящерице, маскировался, чтобы его не нашли.

Человек казался очень старым. Плечи его были опущены вниз; голова склонилась к коленям. И еще одним он был похож на ящерицу: полной неподвижностью. Прошло десять минут, двадцать, полчаса — он не пошевелил и пальцем. Не шевелилась и мессалина.

Наконец, ящерица решила, что это не живое существо: ведь все живое движется, — неподвижно только мертвое. Она опустила левую переднюю лапку и молнией метнулась прямо к бурдюку с водой. Человек рефлекторно обернулся в ее сторону. Но ящерицы там уже не было: только взметнулся песчаный вихрик и что-то невидимое мелькнуло и пропало за большим камнем.

Человека не заинтересовало все это. Он снова опустил голову. Снова все застыло в полной неподвижности: песок, камень, человек и ящерица, спрятавшаяся за камнем — они опять были одинаковыми: живые — как мертвые.

Начинался рассвет. Это были самые прохладные часы в пустыне, но у ящериц холодная кровь, а человек, закутанный в грубый шерстяной плащ (такие плащи в тех местах носило простонародье), видимо, не мерз. Солнце медленно, нехотя показывалось из-за горизонта, огромное, кроваво-красное, как открытая рана. Все вокруг осветилось мрачным и грозным светом. Потом сразу, почти мгновенно, стало совсем светло и тепло, даже жарко: будто включили мощный обогреватель. В пустыне температура меняется резко.

Мессалина на этот раз очень осторожно подкралась к бурдюку. Человек не обращал на нее внимания. Она с наслаждением слизнула крошечную капельку воды с шерсти на боку бурдюка. Но не убежала, а снова спряталась за камнем и зарылась в песок. Торопиться было некуда и бегать по солнцу незачем. Она решила подождать: может быть, удастся еще попить воды.

Человеку, сидевшему возле камня, на самом деле было только 33 года. Звали его Иисус из Назарета. Это обычное имя на Востоке: и сейчас на Кавказе многим мальчикам дают имя Иса.

Он уже больше суток сидел здесь. Ему нужно было принять важное решение, но он колебался. Он думал и вспоминал.

В 16 лет он ушел из дому. Он был странным ребенком. Мальчика не так просто усадить за книги: хочется поиграть и побегать с товарищами. Иисус же очень любил читать и задавал взрослым такие вопросы, на которые они не знали ответов. Он находил противоречия в разных книгах Торы (по-нашему — Ветхого Завета). Когда ему было 12 лет, родители взяли его с собой на праздник Пасхи в Иерусалим. В Храме мальчик куда-то пропал: искали его три часа и нашли сидящим со старейшинами, которые с интересом с ним беседовали. Один из почтенных мужей встал и, отведя отца Иисуса в сторону, сказал, что мальчик очень способный и ему обязательно нужно учиться. Пусть, когда мальчику исполнится 13 лет, его приведут в Иерусалим, он будет жить в доме этого почтенного человека и учить Тору от рассвета до заката.

Иисус видел, что Учитель о чем-то разговаривает с его отцом, и догадался, о чем шла речь. Ему очень хотелось жить в Иерусалиме, учиться у лучших учителей. Но отец не пустил его. Отец Иисуса был плотником и считал, что сын должен выучиться этому ремеслу. Поэтому он не отпустил сына от себя.

Когда Иисусу исполнилось 16 лет, отец решил женить его, не понимая, что для сына это хуже тюрьмы. Тогда-то Иисус ушел из дому, стал странником, побывал во многих землях, в том числе в Индии. Везде он интересовался священными книгами тех народов, у которых такие книги были. Он познакомился с Ведами и с буддизмом, бродил по дорогам вместе с бхикшу (странствующими буддийскими монахами), ел вместе с ними рис и слушал их рассказы. Однако эти люди разочаровали его: они ничего не делали, только умерщвляли свою плоть, что Иисусу казалось бессмысленной глупостью. Ведь тело человека сотворил Бог, зачем же его мучить и губить прежде времени?

Потом он 6 лет прожил в Джаггернауте, Раджагрихе и Бенаресе: ученые люди дивились его необыкновенному упорству в овладении знанием и его способностям. Он выучил пали и санскрит, прочел все Веды, какие мог найти, говорил со всеми мудрейшими людьми, какие только согласились с ним говорить.

Но вообще Индия ему не понравилась. Брахманы и кшатрии (высшие касты, занимавшие привилегированное положение в Древней Индии) жили роскошно, ничего не делая, а шудры и вайшьи голодали. Брахманы объясняли ему, что Великий Пара-Брама запретил разъяснять Священное Писание вайшьям и шудрам, потому что они созданы из чрева и ног Брамы и являются низшими существами. Брахманы относились к обезьянам лучше, чем к шудрам, а ведь и шудры, и вайшьи были людьми.

Исса (так его звали в Индии) не слушал брахманов: он с детства отличался абсолютной независимостью и самостоятельностью поступков и суждений. Он ходил к шудрам и вайшьям, рассказывал им о Вечных Истинах. Это было запрещено: только по праздникам вайшьям и шудрам разрешается слушать чтение Вед — да и то читали их так, что все равно ничего нельзя было понять.

Эти простые люди были благодарны Иссе за то, что он разъясняет им Писание, и считали его добрым, хорошим и даже Святым. Но брахманы и кшатрии злились на него.

Иисус был настоящим евреем: он не мог смириться с тем, что считал несправедливым. Беседуя с шудрами, да и с брахманами, он решительно протестовал против того, что одни люди лишают других человеческого достоинства и человеческих прав. Он говорил: «Бог-Отец не делает никакого различия между своими детьми, они все одинаково ему дороги». Он отрицал Вишну, Шиву и других богов и говорил, что Бог один.

«Не поклоняйтесь идолам, — говорил он вайшьям и шудрам, — не следуйте Ведам: там Истина искажена, — не верьте брахманам, потому что они заботятся только о своей выгоде и для того, чтобы угодить куску камня — идолу — приносят в жертву людей, в каждом из которых живет частица духа Всевышнего».

«Они унижают работающего в поте лица, чтобы приобрести милость тунеядца, сидящего за роскошным столом, — говорил Исса. — Знайте же, что в будущей жизни те, которые лишают своих братьев божественного света, будут лишены его сами, и брахманы и кшатрии станут шудрами шудр, когда настанет время Последнего Суда. Не они спасутся, а вы, если будете помогать бедным, поддерживать слабых и не пожелаете никому зла».

Слушатели Иисуса — простые люди — не всегда понимали его, но были очень довольны, что такой уже очень известный в их стране и уважаемый Святой Человек беседует с ними на столь серьезные темы.

Беседы эти обычно происходили на каком-нибудь мощеном камнем дворе или площади, в тени священного дерева (фикуса или пальмы): все участники религиозного диспута сидели прямо на земле, скрестив ноги. Слушатели Святого Иссы представляли своеобразную картину: тут были калеки, с бельмами на глазах, с искаженными лицами; некоторые с гниющими ранами на теле. Вайшьи и шудры, черные и грязные, со спутанными волосами, в основном, страшно худые, изможденные, почти голые, слушали проповедь, раскрыв рты. Некоторые, пока он говорил, протягивали руки, как дети, чтобы дотронуться до него: они верили, что это принесет им счастье.

Сейчас, сидя возле камня в пустыне, он вспоминал их лица: они проносились перед ним, как кадры кинопленки, прокручиваемой с бешеной скоростью. Вот черные печальные детские глаза заглядывают в его глаза: это один из его любимых учеников — Рами — четырнадцатилетний мальчик: он умер во время эпидемии тифа, через полгода после того, как они познакомились. Вот мелькнуло лицо Матхи: слепого с бельмами на обоих глазах, прикрытыми обвязанной вокруг головы тряпкой. Матхи всегда улыбался, отчего изо рта его высовывался единственный зуб. Быть может, он жив до сих пор?

Он любил этих людей. Они нуждались в нем, а он — в них. Для них он был самым лучшим человеком на свете, святым. И ему было хорошо оттого, что есть люди, которые так относятся к нему. В них он нашел себя.

Но когда Белым Жрецам передали, какие речи говорит Исса, они решили убить его и подослали к нему своих слуг. К счастью, шудры вовремя предупредили Иисуса, и с горечью в душе он покинул Джаггернаут.

Он отправился в Тибет. Почти два года он добирался туда. Потом пять лет жил в буддийском монастыре, осваивая йогу. Монастырь находился на склоне горы, заросшей лесом, и был похож на крепость. Когда Исса утром выходил во двор, он видел облака, проплывавшие снизу, у его ног. Иногда пролетал орел: он тоже летел внизу, Иисус видел его широкие распростертые крылья так, как их не видит никто, — сверху. Это была вершина мира, отсюда уже рукой подать до Бога.

В монастыре Иисуса все очень уважали. Там он научился впадать в транс и почти останавливать биение сердца, не подвергая опасности свою жизнь. Научился внушать человеку и животному свою волю и излечивать болезни с помощью внушения.

В монастыре ему нравилось, но там вокруг всегда были одни и те же люди. В конце концов, он ушел оттуда. Ему хотелось приносить пользу, а не только самосовершенствоваться.

Его тянуло на родину. Снова увидеть родную землю, услышать еврейскую речь. Он ведь немало понял и узнал за эти годы. Он уже зрелый мужчина. Он может помочь своему народу, принести ему Свет Истины.

Но нужно ли это евреям? Хотя он не был в родных местах больше 15-ти лет, но помнил, что евреи страшно упрямы и доказать им что бы то ни было почти невозможно.

Его уже один раз хотели убить. Стоит ли снова подвергать риску свою жизнь? То, что он будет говорить, вряд ли понравится всем. Может быть, лучше вернуться домой, примириться с отцом и матерью, жениться? Нет, он так не сможет жить, не сможет…

Сидя в тени большого камня, глядя на сожженную солнцем пустыню, усеянную черными камнями, он вспоминал картины зла и несправедливости, которые ему пришлось видеть за время своих странствий. Он прошел тысячи километров, бывал во многих землях и городах — и везде было одно и то же: везде люди слепо и безумно портили жизнь себе и другим; имеющие власть жестоко подавляли не имеющих ее — богатые губили свои души, а бедные не знали, чем накормить тело.

Он знал, что способен на многое. Он может привлекать к себе людей, он умеет лечить болезни внушением и наложением рук. Он многое знает.

Конечно, его могут и не понять. Но отказаться от своего призвания было бы трусливо и глупо. Зачем тогда он странствовал и учился 15 лет, сто раз рискуя погибнуть?

Иисус закрыл глаза. Солнце все равно жгло сквозь веки; ему казалось, что он плывет в дрожащем золотистом сиянии. Сквозь этот свет снова проступило милое давнее воспоминание: лицо индийского мальчика Рами — с огромными жадными блестящими печальными черными глазами, заглядывающими в его глаза. Эти глаза словно говорили: Дай мне то, что мне так нужно, дай мне: ведь ты можешь! Пожалуйста, дай! Рами всегда именно так смотрел на своего Учителя и именно так его слушал.

Может быть, здесь, на родине, он найдет другого Рами, которого сможет так же полюбить?

Тогда он почувствовал себя укрепившимся и отбросил, как невозможное, намерение вернуться домой. Нет, он будет выполнять свою Миссию: станет Учителем Истины для всего Израиля, а, может быть, и для других народов. Он ведь всегда думал, что Истина одна и она нужна всем, а евреи неправы, считая избранными Богом только себя, а Истину — предназначенной только для евреев.

Он допил воду из бурдюка, встал, поправил кожаный пояс и обмотал голову куском шерстяной ткани, служившей ему плащом. Теперь он не казался старым: стройный красивый человек. Подобрав с земли длинную палку, он твердой упругой походкой двинулся в сторону заката. Видно было, что ходить он привык и устанет нескоро. Он шел все быстрее и быстрее и вскоре скрылся за песчаным холмом.

Мессалина осторожно высунула головку из-под камня. Уже наступил вечер, на песок легли длинные тени от камней. Человека не было, он ушел. А едкий восхитительный запах воды остался.

Она выползла на еще горячую поверхность песка: человек бросил свой бурдюк у камня. Ящерица подбежала и долго слизывала воду с шерсти. Теперь она напилась надолго: на много недель вперед.