Мечник. Око Перуна

Вадим Долгов, 2014

Он с отрочества готовился к службе в княжеской дружине – и осуществил свою мечту, став мечником Ярослава Мудрого. Но знал бы он, какую цену придется заплатить за эту честь и любовь юной княжны! Ведь человеческая жизнь – жертвенная пешка в игре богов, более жестокой и кровавой, чем любая игра престолов. И горе смертному, обратившему на себя взор беспощадного Ока Перуна!.. НОВЫЙ роман о переломной эпохе Древней Руси. Ярослав Мудрый огнем и мечом усмиряет мятежные племена, новая христианская вера идет войной против древних богов, и тонет в крови языческий град Китеж…

Живете

День сторожевого отрока начинался вполне обычно. Наряд вышел на службу рано утром, сменив ночной дозор. Стражи торопились по домам: поесть и выспаться. Десятник свежей смены расставлял отроков по обычным местам. Доброшка уже почти привык к службе. Его, как самого молодого и зоркого, поставили на высокую северную башню — оглядывать окрестности: нет ли где пожара, не идет ли враг, не творится ли какого беззакония. Конечно, беззаконие с башни не разглядишь, а вот пожар или врага — вполне. Впрочем, врагов он за прошедшие два месяца еще не видел, а вот пожары случались.

Доброшка потрогал пояс, который подарил ему Илья, поверстав в службу. На поясе был привешен небольшой кошель (увы, пока пустой), его старый ножик и его новая гордость — небольшой боевой топорик, тоже подаренный Ильей. Этот топорик и лук (тот самый, из которого стрелял Доброшка в памятный день своего триумфа) составляли его небольшой арсенал.

За прошедшее время он как свои пять пальцев изучил вверенный ему пост на северной башне и до малейшего кустика рассмотрел ближайшую округу. Если раньше поле, зеленый лес вокруг и кустарник казались ему зеленой кашей, рассеченной серебристым изгибом реки, то теперь он мог заприметить и различить даже ежика, перебежавшего дорожку на опушке леса. Окружающий мир наполнился логикой и смыслом. Жизнь за два месяца вошла в ставшую уже привычной колею.

Определившись на службу, Доброшка написал письмецо домой батюшке с матушкой, похвастался своим нынешним положением. Повинился, что уехал без родительского позволения. Но вышло-то все честь по чести! Он воображал себя годика этак через три уже десятником в настоящей кольчуге и с настоящим мечом, а еще через пять — сотником, женатым, конечно же, на Белке и наплодившим не меньше дюжины ребятишек. Потом воображал — чем черт не шутит, — и воеводой. А что, чем Доброшка не воевода? Вот будет большой поход, будет случай — он непременно отличится, перебьет целую кучу врагов, князь узнает и пожалует его — всего-то и делов.

Доброшкина фантазия могла зайти далеко. Матушка частенько укоряла его за то, что он то и дело «засыпает наяву». Еще минут через пять в мыслях он мог бы стать уже и князем, и царем индийским, и еще бог знает кем. Но спокойный ход сторожевой службы был прерван сигналом тревоги, пронзительно разрезавшим тишину солнечного утра. Трубили с соседней башни. Стражник, краснощекий парень в кожаной броне, что есть силы дул в тревожный рожок.

Доброшка встрепенулся и заметил, что, замечтавшись, проглядел появление на опушке леса не ежика, а целого отряда. Неужели враг? На врага, как он его себе представлял, вроде было не похоже. Да и отряд был невелик: пять конников легким галопом скакали к городу. Почему же тогда такой переполох?

Узнать было не у кого, покинуть пост сторожевой отрок не мог. Оставалось только ждать. Любопытство разбирало. Но судьба оказалась к молодому воину благосклонна — не дала ему лопнуть от любопытства. Странная делегация, которую заприметил сторожевой на соседней башне, двигалась прямиком к северным воротам Колохолма, над которыми и сидел Доброшка в своей башне.

Когда всадники проехали колохолмские огороды, можно было уже разглядеть визитеров в деталях. Впереди сказал стройный юноша. Прямые, цвета вороньего крыла волосы были схвачены серебряным ободом. Под богатым, черного бархата плащом серебрилась кольчуга. Меч был только у него. Причем меч (Доброшка уже начал кое-чего понимать в оружии) был необыкновенный. Клинка было не видно, но по тому, как украшена гарда, было видно, что оружие, можно сказать, княжеское: простому клинку такая «одежка» не полагается, как не полагается смерду златотканый плащ-корзно. Остальные были одеты проще и были при топорах.

Странная компания подъехала к воротам. Ворота были открыты — на дворе стоял день и опасности серьезной в ближайшей округе не наблюдалось. Но стража заступила дорогу, и люди остались стоять перед воротами. Было слышно, как по внутренним дворам младшие отроки разыскивают-выкликают Илью.

С башни было видно, как напряжен старший, тот, что был при мече. На первый взгляд, он сохранял ледяное спокойствие и почти не двигался, но черные глаза его вспыхивали мрачным огнем, губы побелели, а на скулах ходили хищные желваки.

Через некоторое время вышел Илья. Встал посередь ворот как кряжистый дуб — ни объехать, ни обойти, могучие руки заложил за наборный поясок.

— Так это ты, Ворон! А я-то думаю: чего такой переполох? — произнес он нарочито спокойно, растягивая слова.

— Пусти в город.

— Да чего тебе там? Можно здесь поговорить.

— Я не холоп, чтобы меня дальше порога не пускать. Это мой город.

— Был когда-то. И не твой, а всего лишь твоего прадеда, — в голосе Ильи чувствовалось глубоко запрятанное раздражение, — те времена прошли.

— Это мы еще посмотрим.

— Ну, вот видишь — как тебя с эдакими-то речами за ограду пускать?

Тот, кого Илья назвал Вороном, склонил голову, черные волосы закрыли глаза:

— Хорошо, Илья. Не сердись на меня, я погорячился. Разговор серьезный. Обещаю как брат, что обиды творить не буду.

— Ну ладно, брат (Илья произнес это слово не без иронии). Заезжай. А то, что обиды обещаешь не творить, — за то спасибо. Не хотелось бы лишнего шума. Сам знаешь, дружина у меня на тебя зуб имеет. Так и рвется мечами переведаться.

Стражники расступились, Ворон со свитой (по всему было видно, что это именно свита, а не просто спутники) въехал в ворота Колохолма. Проезжая через мост, он преобразился: с таким видом мог вступать в город только вернувшийся из дальних странствий хозяин. Надменное лицо Ворона — это последнее, что мог увидеть Доброшка со своего наблюдательного места. В голове Доброшки осиным ульем гудели вопросы: почему неведомый гость назвал город своим? Почему Илью назвал братом? Почему Илья произнес слово «брат» с такой иронией, но возражать не стал? Оставалось теряться в догадках.

Дальнейшие события не заставили себя ждать: не прошло и получаса, как на площади раздались крики и звон оружия. Еще через мгновение вся кавалькада во главе с Вороном, который и вправду был похож на большого черного ворона, с грохотом вылетела из ворот города и стала стремительно удаляться. Скоро их развевающиеся плащи исчезли за клубами дорожной пыли, поднятой копытами.

Доброшке хотелось тут же броситься к Белке и расспросить ее: уж она-то знает обо всем! Но до окончания своей очереди дозора бежать никуда было нельзя. Доброшка принялся с утроенным вниманием осматривать окрестности. Но сколько ни глядел, ничего интересного на сей раз за весь день увидеть так и не довелось.