Мечник. Око Перуна

Вадим Долгов, 2014

Он с отрочества готовился к службе в княжеской дружине – и осуществил свою мечту, став мечником Ярослава Мудрого. Но знал бы он, какую цену придется заплатить за эту честь и любовь юной княжны! Ведь человеческая жизнь – жертвенная пешка в игре богов, более жестокой и кровавой, чем любая игра престолов. И горе смертному, обратившему на себя взор беспощадного Ока Перуна!.. НОВЫЙ роман о переломной эпохе Древней Руси. Ярослав Мудрый огнем и мечом усмиряет мятежные племена, новая христианская вера идет войной против древних богов, и тонет в крови языческий град Китеж…

Зело

Путешествие на греческом корабле было легким и приятным. Если бы не тяжелые мысли о погибшем драккаре, Харальду не о чем было бы тужить. Несмотря на поломку, основные механизмы работали исправно, и капитан со всем справлялся почти без помощи викинга. Харальд быстро освоил всю техническую премудрость и попросил хозяина корабля выделить ему для дежурства самую трудную ночную смену.

Раньше, когда команда корабля состояла только из деревянных «воинов», капитану приходилось на ночь пускать корабль в дрейф, чтобы немного поспать. Теперь стало гораздо удобней.

Вечерами викинг и грек садились на корме. Зажигали фонарь, Харальд правил, а грек готовил на маленькой печке ужин. Время за разговорами под шум волн, скрип снастей и крик чаек текло незаметно. А рассказать каждому из них было о чем. Грек наконец назвал и свое имя. Оно показалось норвежцу странным, но чего только не бывает у иноземцев: грека звали Архимед. Харальд, бывало, сталкивался с греками, но имени такого не слыхивал.

Поначалу спрашивал конунг. Грек терпеливо отвечал, понимая, что гость оказался у него на корабле не совсем по своей воле и поэтому имеет право узнать все, что его интересует.

— Так все-таки зачем было городить все эти… механизмы? Почему нельзя было набрать команду? Сложные приспособления стоят недешево. Одной бронзы ушло, я вижу, немало. Любой обычный матрос обошелся бы тебе втрое дешевле.

— Ты все правильно говоришь, славный конунг. Но я оказался перед лицом обстоятельств, которые заставили меня поступить именно так, а не иначе.

Архимед подобрал край длинного шерстяного плаща, уселся напротив Харальда, всем своим видом показывая, что, как бы ни были тяжелы вопросы, он готов на них ответить.

И Харальд продолжил:

— Что же это были за обстоятельства?

— В некотором смысле моя история похожа на твою. Я тоже изгнанник.

— Ты воевал за престол и был изгнан? — В вопросе Харальда сквозило недоверие. — Ты император в изгнании?

— Нет, не император, хотя в моем роду в далеком прошлом были и коронованные особы. Давно, очень давно. Мой отец — патриций, придворный, занимавший в былые годы высокую должность: логофет дрома, он отвечал за всю имперскую почту. Все мои братья пошли по стопам отца и занимают весьма важные должности при дворе императора Романа.

— Как же ты оказался один посреди Балтийского моря в компании одних только деревянных пугал и неудачливого норвежского конунга?

— Судьба, друг мой викинг, судьба. Знаешь, — глаза грека мечтательно устремились вдаль, — изначально я хотел построить совсем не такой корабль.

— Не такой? А какой? Еще чудне́й?

— Да, пожалуй, еще чудней. Тот корабль должен был не плавать, а летать!

— Летать? — Харальд улыбнулся.

— Да, летать, смелый викинг, летать! — Изобретателя раздразнила снисходительная улыбка собеседника. — Благодаря знатному отцу я имел доступ в императорскую библиотеку, много читал, думал и решил, что должен построить такой корабль.

— И что, построил?

— Почти. — Грек понурился.

— Корабль не полетел?

— Нет.

— И ты не смог понять, почему так случилось?

— Нет, я понял! — Архимед вскинул голову, голос его зазвенел. — Нужно было взять другие материалы, нужно было раздобыть бамбук и тончайший шелк из Чинской империи, а не кипарис и пергамент!

— Так в чем же дело? У тебя не хватило серебра?

— И да и нет, денег было в достатке. Но отец…

— Не одобрил твоих затей?

— Да, как ты догадался? — Грек выглядел удивленным.

Тут настала пора довольно улыбаться Харальду:

— Так ведь и я не первый день на свете живу. Знаю похожую историю. Был у нас тоже один такой, тоже летать хотел, крылья все мастерил. Правда, не из пергамента и не из шелка, а из гусиных перьев.

— И что? — Архимед так разволновался, что даже вскочил на ноги. — Я должен с ним непременно познакомиться!

— А вот это вряд ли. У христиан ад свой, а этот бедолага сейчас, увы, влачит жалкое существование в холодном и туманном царстве владычицы Хель. Нет таких крыльев, чтобы вырваться оттуда.

— Так он погиб?

— Да, и поскольку меча в его руках не было, за пиршественным столом Одина его не увидят.

— Как это случилось?

— Да как, обычно… Его родне тоже надоело слушать бесконечные бредни о том, что люди должны летать как птицы. Надели на него его крылья, да и пустили со скалы: «Лети!»

— И что он?

— Полетел.

— Правда?

— Конечно, правда, куда ж ему было деваться? Правда, полетел он прямехонько вниз, на камни. Только перья в воздухе закружились.

— Ужасная история, — грек обессиленно сел обратно на скамью, — я стал лучше относиться к моему отцу и братьям.

— Ты жив и здоров, судя по всему, тебя со скалы сбрасывать не стали.

— Да, всего лишь обсмеяли: и Икара мне припомнили, и Вавилонскую башню. Не дано, сказали, человеку до неба добраться… и отправили в монастырь «лечиться». Монастырь стоял на берегу моря. Там мне и пришла идея построить корабль, на котором можно плавать в совершенном одиночестве.

За основу я взял конструкцию обычного у нас дромона. Пришлось уменьшить размер и усилить парусное вооружение, поскольку на гребцов мне рассчитывать не приходилось. Тогда же я отказался от своего аристократического имени и взял себе то, которое знаешь ты, — Архимед, в честь одного древнего мудреца, на которого я с детства хотел быть похожим. На постройку корабля ушло немало времени. Но вот я наконец свободен. Как птица. Или, точнее, как рыба.