Путь на Кристу. Закрытые воды

Вадим Денисов, 2013

Старинный пассажирский пароход со странным для Енисея названием «Темза» отправился в очередной рейс. Все шло как по маслу. Экипаж, возглавляемый суровым сибирским капитаном Ильей Самариным, справлялся со своими обязанностями. Пассажиры, в том числе и миллионер Герман Ростоцкий, наслаждались видами. И надо же было такому случиться, что Галина Ивановна, которая сопровождала группу школьников, уговорила капитана изменить маршрут. Совсем чуть-чуть, для того лишь, чтобы показать детям некое загадочное место. Капитан отдал команду. «Темза» направилась к берегу, и… Никто не понял, что произошло. Только что пароходик шлепал по суровым водам Енисея, а за бортом простиралась тайга, и вот он уже рассекает мутные воды неизвестной реки. А по берегам – самые настоящие тропические джунгли. Ни капитан Самарин, ни бизнесмен Ростоцкий не подозревали, что с земными тропиками эти заросли не имеют ничего общего…

Глава 4

Люди большой воды и маленькой суши

Шёл второй час Великого Сиденья за полным столом.

Рыба копчёная, фрукты-овощи, варёная курица, лепешки, но не из пшеничной муки, а из каких-то местных плодов. Даже местное пиво в глиняных кувшинах. Русская делегация, в нормах и понятиях национальной щедрости, в грязь лицом не ударила, притащив на брифинг самого разного, включая Vodka и Bulka.

Да вот не покатило что-то с поеданием. Относительное обилие закуски особого аппетита ни у кого из наших так и не вызвало — слишком много интереснейшей информации вывалил на слушателей Бу Арвидсон, староста небольшого посёлка, стоящего на берегу речного залива. Диковинное рассказывал этот высокий, с короткой бородой, солидный седой мужчина лет пятидесяти, капитан исчезнувшего в Прорезе судна. Классический скандинав — типаж, канонический образ! Даже загар толком не прилип за всё время, красноватый какой-то.

Поселение называется Веннес, по родине первопоселенцев, заброшенных сюда с небольшой реки Уме-Эльв вместе с частной самоходной баржей. Понимая, что сразу не запомню, я записывал всё в блокнот, загодя взятый у Галины Ивановны, там запас хороший, надолго хватит.

Мы, конечно, волновались, но быстро остыли, поняв, что пальбы не будет.

Староста лишь недавно успокоился, а в первые минуты визита он переживал конкретно. Больше скажу — был напуган.

— Единственный работающий большой пароход на реке, что я видел за эти годы! Даже слухов не было! Как это может быть! И на нём русские! Раньше бы ваше появление назвали сенсацией, а теперь и рассказать некому, газетчиков нет… Теперь-то уж точно что-то изменится в этом мире.

— Да не изменять собираемся, а адаптироваться, — успокоил я старосту, сам, впрочем, не будучи полностью в том уверен. Посмотрим ещё, глядишь, и подкорректируем, если хватит сил и позволит обстановка.

— Люди подумали, что вы собираетесь напасть! — признался староста.

Все трясутся, не только мы. Ожидаемо. Люди разных народов и народностей, дети разных исторических времен, представители самых необычных специальностей пытались зацепиться на новых землях, каждый со своими ожиданиями, но все с одной целью — выжить.

В многонациональном поселке Веннес, по местным меркам, среднем, проживали девятнадцать человек: четверо мужчин-скандинавов, их жёны из числа аборигенок Южной Америки и дети, чаще младших возрастов. Женщины круглолицы, с узкими бедрами, очень подвижны. Дети — прелесть! Маленькие метисы, унаследовав столь разную кровь, являли собой образец выживания — ко всему годны. Загорелые, необычно высокие для стран джунглей, у некоторых синие глаза. Я успел угостить их конфетами, пока беседа не позвала в дом.

На территории разместились четыре больших дома, три подсобных строения поменьше и два длинных сарая. Собственно, в одном из таких «сараев» мы и сидим, тут у них общественная столовая. Очень уютная, кстати.

Все строения стоят на сваях, причину использования которых в строительстве я пока не понял — селение на взгорке, выше обреза воды метров на пять, затапливать не должно. Или заливает под уклон в дождливый сезон? Под домами висят лодки, какие-то мешки, инвентарь, деревяшки. Характерно, что все дома, несмотря на очевидные тропические особенности, несли несмываемую печать северной архитектуры, будучи сделаны из хороших бревен, капитально, — такие и для более сурового климата сгодятся. По периметру — веранда, укрытая от дождей и палящего солнца свисающими скатами высокой треугольной крыши. Жилища просторные, светлые. Кстати, Веннес считается поселением зажиточным.

Жизнь посёлку даёт Река.

Я предполагал, что название будет осторожно-общее — Река, например, или Большая Река, без персонификации. Она слишком колоссальна, чтобы кто-то осмелился дать ей имя. Оказывается, имя существует, и придумали его ещё первопоселенцы.

Северяне. Именно так называют жителей Веннеса. Пять лет прошло, как занесло их сюда.

— Выше по течению посёлков нет, во всяком случае, никто про них не знает. Это край мира, граница с Дикими Землями. Фронтир, как говорят в Манаусе.

— А потерявшиеся с верховий приплывали? — тут же полюбопытствовал профессор.

— Всего несколько раз на моей памяти, — после раздумий ответил Бу, шевеля губами для оживления памяти. — Шесть… Нет. Семь? Точно, семь раз! И то… Господь не всегда шлёт нам доброе… Обычно это лодки или маленькие катера, Портал вообще узок, крупное судно не проходит.

Я машинально отметил оговорку главы поселения про ошибку Господа, но уточнить не успел, был задан уже другой насущный вопрос. Они вообще, словно из ведра сыпались, а скандинав тормозил.

Поляна, на которой стоит посёлок, не очень велика, в форме вытянутого треугольника. С южной стороны её ограничивает речка Уме-Эльв — кто бы сомневался! — с уже непривычно чистой водой, лодка или катер вполне проходит. Внутри, кроме прочего, собственная банановая плантация. На ту сторону речки ведёт мост, там, как говорят аборигены, есть большое озеро, рядом с ним поле. С севера подступающие джунгли останавливают регулярная вырубка и своеобразный тын из рукотворного частокола и колючего кустарника. Внутри жилого периметра разбиты огороды, есть небольшой сад, из домашних животных — лишь пара собак и куры.

Особая гордость Веннеса — крошечный речной порт. Ко вставшей на вечную стоянку самоходке длиной метров тридцать примыкает грамотно собранный деревянный пирс, целый комплекс. Староста говорит, что такое роскошество мало кто имеет. Ленятся люди Реки… Шведы же явно не ленивы. Если понять и принять условия игры, то первое впечатление таково: всё аккуратно, как для открытки, фотошоп не требуется. Капитан даже как-то завистливо усмехнулся: обжились!

Беседа до сих пор идёт тягуче, с вязкими паузами и раздумьями. Ну и ладно, быстро им всё равно не управиться.

Кажется, я понимаю, в чём тут дело.

Для того, чтобы человек отряхнулся от однообразной монотонности жизни и работы в крошечном замкнутом коллективе, где в силу бесконечных событийных повторений ненужным становится уже и обширный словарный запас, требуется какое-то экзогенное воздействие, внешнее потрясение. А после него необходимо время — для входа в новый каркас. Конечно, это тяжело! Человек попал в замкнутое пространство с весьма ограниченным кругом общения, где с трудом, но притёрся, приспособился… Да и привык! Потому и обратный процесс «выхода в общество» ничуть не легче. Недаром ходит байка, что в военном флоте США моряк три недели после похода не привлекается к суду — он считается почти сумасшедшим.

Капитан, чтобы не терять времени — вопросов бездна, — через толмача, роль которого исполняла краеведша, выяснял у другого мужчины, невысокого худощавого судового механика Ульфа, особенности местной геологии, с упором на уголь. Самая насущная тема, иначе не напастись нам кочегаров… Профессор завёл разговор с Гунаром, третьим шведом, пытая его об особенностях погоды и климата.

Скандинавов за длинным столом трое. Четвёртый член экипажа болен и лежит в избе, у него какое-то нагноение на ноге, Нина Котова в данный момент осматривает пациента. Рядом с докторшей телохраничит Александр с «муркой», так, на всякий случай. Когда он удрал, чтобы вызвать судового врача с парохода, шкипер, радужно улыбаясь, вежливо прошипел мне по-русски:

— Этак весь медзапас растренькается в два счёта…

Я, сотворив «чиз» в полкруга, не менее радостно ответствовал:

— Не волнуйтесь, всё окупится. Нам, Илья Александрович, сейчас прежде всего нужен союзник… Люди с положительной комплиментарностью к экипажу «Темзы». Помните о базе номер один.

Самарин не сразу отреагировал, будучи не в силах перебороть запасливые привычки таёжного собственника, но смолчал, от греха, а потом, решив, несколько раз как-то по-китайски кивнул в согласии.

А местечко для базы имеется! Отменная островная бухта, которую я приметил ещё по пути сюда, лучше всего подходит для этой цели. Одинокий сухой остров посреди реки, куда просто так не доберёшься, да ещё с удобной гаванью — то что надо! Если добьёмся в Веннесе союзничества, то будет кому присмотреть. И не упрут ничего. Важная тема. Потому что впереди у нас простого не предвидится… Я даже уговорил шкипера остановиться, вернуться ненадолго и под светом прожекторов заглянуть в гавань.

Все остальные остались на борту, им пока выходить не разрешено, пусть спят. Боцман со вторым матросом несут вахту в рубке, стюарды дежурят на палубе. Механик на корме, у орудия. Кочегара к пушке не поставишь, у него непротивление злу насилием. Спит уже, наверное.

Бу Арвидсон вышел на кухню, чтобы отдать какие-то распоряжения женщинам, а я недолго понаблюдал, как Владимир Викторович успевает, задавая уточняющие вопросы, фиксировать в своём блокноте большой объём информации. Значительно больший, чем у меня! Я по привычке набрасывал коротко, как на совещании или форуме, порой обозначая моменты и нюансы, требующие уточнения, а также ассоциации и полезные для последующего анализа мелочи, вроде эмоций по ходу пьесы ключевых фигур: премьера, министра, губернатора. Что-то обводил жирным.

Получалось тезисно, сумбурно. Впрочем, всё основное схвачено.

Планета: Криста (ассоциативно! кто и когда назвал — неизвестно). Иногда употребляется — «Мир Креста».

Астрономия: земного типа, аналог в пределах звёздной системы. Светило — Солнце, спутник — Луна.

Река: Лета (мифологическое, узнать подробности — училка?). На всём протяжении не исследована. Исток неясен, выше Веннеса поднимались кэмэ на сто пятьдесят (кто ходил? когда?). Куда впадает — неизвестно, самые отчаянные разведчики не возвращались (почему?). На изученном участке река по ширине одинакова. Попадаются холмы по берегам, там есть перекаты. Судоходна.

Площадь водосбора: офигенная. Никто толком не знает. Притоков очень много, есть крупные.

Первопоселенцы: с начала прошлого века.

Расселение: около 900 км ниже по течению, дальше опять Дикие Земли.

Летоисчисление: поздно начали, восстанавливали, пришли к единому: условно 112 год.

Время года: соответствует прошлому, август, 20-е.

Климат: почти стабильный. Жара летом (самый самарканд прошёл). Сезон дождей с ноября по февраль. Умеренный, ежедневные, небольшой длительности. Снега не бывает, реки не замерзают.

Государства, края, области: нет.

Этнообразования: нет.

Города: есть. Независимые (названия?)

Ближайший — Манаус, 72 километра вниз. Жителей чуть больше 1000. Губернатор. Выборы (есть ли партии? какие?). Вроде есть и русские (!!!).

Следующие за ним ниже по течению — Панизо, Омаха.

Посёлки: есть. Много, все стоят южней. Есть те, что в адм. подчинении у городов, есть вольные.

Ближайший: Дуглас (какой? где? что там за река?).

Деревни: навалом.

Ближайшая: нет, только за Дугласом.

Транспорт сухопутный: не развит.

Дороги: магистральных нет. Есть небольшие ветки возле городов.

Транспорт речной: в основном лодки, вёсельные и парусные. Лодочные моторы — редкость, мало топлива. Встречаются самодельные маленькие пароходики до десяти метров и парусники побольше. Несколько моторных катеров у богатых (каких? где они живут, сколько их? состояние? на чём сделали? династии?)

Авиация: нет.

Радиосвязь: бытовая отсутствует. Станции в городах для связи губернаторов (сеансы с.в. редко, надо сканировать, вечером? спят допоздна?)

Ареалы расселения: только у реки. В джунглях поселений нет.

Производство: промышленное фабричное и мануфактурное отсутствует. Кустарное, ремесла. В основном в городах, реже в посёлках.

Рынок: в зачаточном. В городах базары. Магазинчики (какие? — зачёркнуто. узнаем…)

Дефициты: фабричное оружие, патроны, топливо, лекарства, генераторы, подвесные моторы, солнечные батареи (всего не вспомнит — мечты).

Ходовой: обувь, одежда, растительное масло, инструмент, крепкое спиртное, самодельные лодки — долблёные, шитые, клееные, рыбацкие сети.

Оружие: фабричного очень мало, и оно очень дорого. Луки. У белых чаще стальные арбалеты, самодельные. Встречаются кустарные пищали.

Денежная система: общая отсутствует, в зачатке до сих пор. Золотой флорин чеканят в Манаусе, у остальных городов свои золотые монеты. Медь и никель не прижились, бумаги нет — не верят (отсутствие гособразований, союзов, стабильных статусов обеспечения?). Золото для крупных сделок, встречается редко. Система чеканки № 2 — дикая: каждый сам приходит к ювелиру при губернаторе. Тот проверяет, устанавливает массовую долю и чеканит по образцам какого угодно достоинства, размером от ноготка миз. до тарелки! Монета одной стоимости может быть разных размеров и веса! Стихийное формирование денежной системы, подумать не мог! Ад! Золотым украшениям не верят, много подделок навезли арабы и африканцы (у наших женщин?). С серебром всё точно так же.

Ещё — бутылки с топливом, спиртом. Патроны. Широко — меновая или контрактная, мелкий товарный кредит.

Банки: отсутствуют.

Почтовое сообщение: регулярное отсутствует. Казуальная доставка (кто доставляет? примерная частота?).

Медицина: в городах, мало, частная. Изредка встречаются спецы в поселениях.

Образование: общего нет. В Манаусе маленькая частная школа. Дорогая.

Культура: менестрельная. Единичные забавники.

Верования: хоть отбавляй. Маленькие храмы в городах, реже в посёлках. Охвата после переноса нет.

Природные месторождения: единичны. Есть при городах. Недалеко от Манауса — соль в горах, уголь. Всё дорого.

Политика, войны:… (уточнить!).

ВАЖНО!

Прорезы: односторонние, невидимые. Стоят на постоянных местах. Креста не наблюдаешь, но Прорез там стоит. Кроме того, Прорез на Енисее не будет виден, если идёшь по течению, проходишь, только если идёшь против течения, других случаев не зафиксировано! Выбрасывает же всегда по течению! Обратных Прорезов не знает. Ищут… Слухи есть, регулярно вбрасываются — такой-то де удрал! Враньё, возвращается либо его находят. Или не враньё. Люди верят.

Дислокация Прорезов: по всему миру, только на судоходных реках, никаких озёр и морей (сплавщикам по горным не грозит). Всегда в каких-то левых местах (типа сусанинско-нашего…)

Вот и как тут ужинать?

Моего собеседника всё не было, со стороны кухни сразу на двух незнакомых языках доносилась тихая и не очень ругань: женщины у скандинавов горячие, в парандже не ходят. Похоже, староста просто разгоняет банду зевак по насестам, что сделать не так уж просто — всем хочется поглазеть на чужестранцев, а в идеале посидеть и потрогать.

Предупредив остальных, я вышел на улицу. Над крыльцом столовой горела одинокая электрическая лампа — по случаю встречи староста распорядился запустить генератор, это честь и большая уважуха, топлива в посёлке мало. Ещё три масляных светильника горели неподалёку — ярко, без дыма и чада, интересно, что они туда заливают?

Местный народ явно не спал. Да и как тут уснёшь, когда перед посёлком стоит на воде красавец корабль! Матери безуспешно заметали детей в койку, те подчинялись, но уже через некоторое время то один, то другой малыш появлялся и застывал в дверях, с восхищением глядя на символ былой цивилизации.

Поляна вокруг строений давно и плотно утоптана, травы мало, в основном под домами. Я обратил внимание на тропинки, выложенные из вбитых в грунт широких деревянных дисков, — наверное, это актуально в сезон дождей, не стоит вблизи жилища месить ногами грязь. Цивилизованное место, если так можно сказать о вынужденной культуре «назад в деревню». Тут вообще всё построено со знанием дела, хорошо себя проявил симбиоз скандинавского с индейским.

Совсем рядом по-восточному мистически серебрилось огромное дрожащее зеркало текущей воды. К ночи Лета как-то замерла, если не вымерла, над поверхностью стихли все звуки, спрятались в лесу птицы, и даже деревья не шелестели листвой, хотя еще пару часов назад поднимался быстро набирающий силу северный ветерок, обещая нагнать волну… Устал он или передумал — опять штиль в заливе, лишь пятна небольших водоворотов загадочно мерцают под звёздами. Любой слабый звук заставляет вздрагивать. Хруст сломанной под мягкой лапой или шелест случайно упавшей ветки звучит неожиданно громко и тревожно, настолько тихо вокруг. Звуки редки, джунгли спят. Иногда взвизгивают в хижинах так и не успокоившиеся дети, и еле слышно работает генератор в пристройке.

Пока я тянул свою бездушную «электронку», старательно насыщая кровь остатками полезного никотина, ветер поднялся снова. Вода в заливе начинала волноваться, покрываясь разводами мелкой ряби, с другого берега на поселок наползала огромная грозовая туча, на горизонте справа уже обстреливавшая ночное небо короткими грозовыми молниями, вспышки которых словно стробоскопом рисовали контуры мрачных кучевых облаков. Ого! Надо бы капитану сказать: если поднимется крепкий шторм, какие здесь, как выяснилось, бывают, стихия закроет акваторию намертво.

Молния вспыхнула снова, уже ближе. И тут раздались звуки. Они, оказывается, просто притихли перед непогодой! Лес по соседству заполнило шуршание муравьёв и огромных жуков, которыми ещё предстоит полюбоваться, набирал громкость шорох и треск пробегающих по веткам обезьян и диковатый смех ночных птиц. Или мне всё это лишь чудится?

Вышел капитан, присел рядом, набивая трубочку.

— Лета… Надо же… Канули в Лету!

— Надо будет какой-нибудь приток нашей родной Смородиной обозвать, пусть знают, — буркнул он.

— Может, уже кто и назвал из наших… Предшественников. Шторма не будет?

— Не похоже, ветер поперёк идёт, сильную волну не разгонит.

— Что-то ты угрюм, шкипер, — вот в такие моменты на «ты» и переходится.

— Ох… Да голова пухнет. Ты вот скажи, Герман, как мы завтра пойдём не выспавшись, а? С такой башкой только за пульт вставать.

— Проблемка… Никак не пойдём, в себя надо прийти. Предлагаю сразу после брифинга уйти на остров и там постоять денёк. Разведаем, осмотримся, развеемся. Люди по земле походят, дети набегаются. Пора, кстати, остатки почты распотрошить, всё пересчитать и учесть, хватит уже выжидать, бег закончен, картина прорисовалась. Илья Александрович, ну что ты морщишься! Не доставить эту почту получателю, забрили почтальона Печкина! А здесь многое из содержимого тех промысловых ящиков пригодиться может, что тут думать! Да и чего ты боишься? Аптеку реквизировали, так не стоит останавливаться, процесс это захватывающий, и он должен быть завершён в кратчайший срок. Вот на берегу спокойно всё и сделаем, ломанём копилку. И подальше от чужих глаз, чтобы не провоцировать.

— Пожалуй, прав ты, буржуй… А потом на Манаус сходим, — определился Самарин.

— Тем более! Надо всё обдумать, прикинуть, что можем предложить, и что нужно нам. В идеале родить сервис.

— Ты сейчас котяру напоминаешь, подобравшегося для прыжка. За жирной мышью… Какой такой сервис? — удивился шкипер, вынимая трубку изо рта. — Пыхнешь?

— А давай! — решил я.

Моя «электронка» уже опустела, нужно брать новую, а пачка в каюте. Хотел было выкинуть коричневую металлическую палочку в кусты под дом, да вовремя передумал, сунул её в карман — механику отдам. Похоже, пора бездумного наполнения мусорных корзин закончилась, теперь нам всё пригодится. Вот как выглядит, оказывается, эпоха всеобщей вторичной переработки…

— Так что ты там про сервис говорил? Пассажиров возить по посёлкам? Могём, дело привычное.

Крепкая табачная смесь обожгла гортань, вызвав в горле такой приятный каждому курильщику спазм. Эстеты говорят, что курительной трубкой затягиваться нельзя. Дурь! Тогда надо просто жевать никотиновые пластинки, клеить на лоб пластырь и не морочить людям голову. Табак надо курить, жирное надо есть, спирт надо пить, вот так вот… А не пихать в носки или натираться. Либо уж бросать насовсем. Травиться стоит честно, качественно, в том правда. Как, впрочем, и оздоровляться. Суррогатно нормальную жизнь не проживёшь — суррогат к финишу и выйдет.

— Не та маржа… Ух, хор-рошо-о! — выдохнул я сизую струю. — Крепка смесь капитанская! Фосген! Перевозки? Мелочовка… Так вот, «пассажир» — это, конечно, статус, но недостаточный, забиваться надо на более крутое, нам бы чего покрепче ухватить, поперспективней, понимаешь? Поэтому я хочу заключить контракты с торгашами Манауса, для начала, либо же самим уйти в опт и организовать нормальный плавучий магазин. Плюс скупка ништяка, так самим меньше искать придётся — самое ценное и нужное вовремя замечается и отметается к себе. И по рекам-притокам… Это же совсем другое дело, белые люди, карго-культ! Самим, что ли, по джунглям шариться? Значимость огромная, пассажиров — попутно и за отдельные деньги. Да их много не будет… Маневр совсем другой, возможностей по добыче информации гораздо больше. Ну и товарооборот на ритейле покруче, на местных Мальдивах отдыхать будем… Дети у нас, зачем им жить впроголодь.

Конец ознакомительного фрагмента.