Врата бога. Ашшур в гневе. Часть третья

Вадим Барташ (2021)

Одной из основных сюжетных линий исторического романа «Врата бога» является любовь. И прежде всего любовь между поэтессой Аматтеей и халдейским князем Набуэлем, по прозвищу Красавчик. Много препятствий пришлось преодолеть влюблённым, чтобы быть вместе.

Глава первая

Лучшая армия Великого царя по-прежнему беспомощно топталась под Вавилоном. Уже больше двух лет столица Мира держалась, и ассирийцы всё никак не могли её взять приступом. И причиной тому были не только храбрость и самоотверженность защитников города, но и грандиозные его укрепления.

Стены Вавилона тогда причисляли к одному из чудес Света! Они опоясывали весь огромный город и были двойными.

Внешняя стена называлась Немет-Эллиль («Местожительство бога Эллиля»), а более высокая, внутренняя — Имгур-Эллиль («Услышал Эллиль). Ширина внешней составляла пять с половиной царских локтей (3,7 метра), а внутренней — свыше девяти локтей (6,5 метров). Высота внешней стены была 18 метров, ну а внутренней 25! А ещё через каждых шестьдесят шагов вздымалась башня, которая возвышалась над стенами на десять локтей.

Но и этого строителям этих укреплений показалось недостаточно, и они перед внешней стеной устроили глубокий ров, который тоже облицевали кирпичом и пустили по нему воду Евфрата.

Кирпич для всех этих укреплений использовался сырцовый, однако внешние части укреплений облицовывались обожжённым кирпичом. И только теперь представьте: строители потратили на эти укрепления больше двадцати пяти миллиардов кирпичей!

Неудивительно, что любой человек, который впервые видел стены и башни Вавилона, просто терял дар речи! Они тогда считались совершенно неприступными!

Вот потому и держалась столица Мира уже столько времени! И вся ярость осаждавших её ассирийцев разбивалась о вавилонские стены!

***

О том, что высшее воинское звание в армии Ассирийской империи туртан, досталось не кому-то, а великану, то есть Бел-ибни (так по своему капризу распорядился Великий царь, и это его решение многих повергло в удивление и даже породило кривотолки), карлику сообщили незадолго до того, как к нему прибыл из окрестностей Борсиппы генерал Белшарицар.

Генерал думал, что его весть о полном разгроме эламитов под Борсиппой обрадует командующего, однако тот, выслушав Белшарицара, только кивнул головой, но хмурое выражение на его лице не изменилось. Он явно чем-то был озабочен. И этого карлик не мог скрыть.

— Что-то произошло? — не удержался и спросил командующего Белшарицар.

Карлик поначалу хотел отмахнуться и ничего не собирался говорить, однако затем не выдержал и всё-таки высказался:

— Вот скажи мне, генерал, а есть какая та у меня заслуга в том, что по сути уже подавлено восстание сводного брата Великого царя?

Белшарицар удивился этому неожиданному вопросу, однако всё же ответил:

— Ну а это разве кто-то посмеет оспаривать, командующий? Это было бы глупо.

Карлик по этому поводу ничего не сказал. Он только проворчал что-то себе под нос, сполз с кресла и проковылял к столу, где находилась карта.

Белшарицар послушно последовал за командующим. Они оба остановились у карты Месопотамии и прилегающих к ней стран.

Карлик жадно отхлебнул воды из кубка и затем резко ткнул указательным пальцем в папирус с картой:

— Вот тут, тут, и потом вот здесь, под Баб-Саме, произошли крупные сражения. Самые крупные за последние два с половиной года. И во всех этих сражениях враги Ассирии и бунтовщики были наголову разгромлены! Теперь большая часть Вавилонии освобождена от бунтовщиков и находится в наших руках, а главный зачинщик всего этого возмущения заперт в своём логове. Почти трёхлетняя кампания уже выиграна, а ведь ещё недавно над империей нависала очень серьёзная угроза! Но именно я устранил эту угрозу! Именно я, генерал Мардук-апла-иддин! Не так ли, Белшарицар?

— Да! Это именно так! Призываю в свидетели всех богов! — поддакнул командующему генерал.

Карлика по-прежнему перехлёстывали эмоции. Он от них чуть-ли не задохнулся. Но, наконец-то, он сумел взять себя в руки и немного успокоился.

Разумеется, он полностью доверял Белшарицару, этот генерал ему был ближе всех из его окружения по духу, и даже по темперамену, но карлику было обидно, что не его отметили высшим званием главнокомандующего, а впро-о-очем… Ну, не следовало ни перед кем показывать своё недовольство, тем более если оно вызвано было решением Великого царя. Со стороны командующего случился срыв. У карлика явно сдали нервы, и он на какое-то время потерял над собой контроль. И повторюсь, что подобным образом поступать было ой, как неразумно.

Карлик пришёл в себя. Взгляд у него прояснился. Он аккуратно свернул папирус с картой и вновь проковылял к своему креслу.

Белшарицар помог ему на него опять взгромоздиться.

Мардук-апла-иддин кажется окончательно успокоился и хотел ещё кое-что сказать, чтобы сгладить свою опрометчивую несдержанность, но тут совсем рядом послышалось конское ржание. Возникла какая-та суматоха. Это видно кто-то подъехал к шатру командующего.

Вскоре полог шатра затрепетал и на пороге его нарисовался начальник охраны Мардук-апла-иддина. Он сообщил, что только что в расположение их лагеря прибыл гонец из Ниневии.

— Он что, от Великого царя? — переспросил карлик появившегося сотника.

— Да, господин, — ответил начальник телохранителей.

— Пусть впустят!

Тут же на пороге появился гонец.

***

Гонец сжал правую руку в кулак и ударил ею себя в грудь, отдав честь командующему, и затем протянул ему свиток с печатью.

Мардук-апла-иддин приложил папирусный список ко лбу, в знак глубокого уважения к тому, кто отправил это послание, и затем развернул его и прочитал.

В нём Ашшурбанапал выражал своё нетерпение в том, что касалось осады Вавилона. По мнению Великого царя, осада неоправданно и слишком уж затянулась, так как продолжалась уже много месяцев. Но в конце своего послания Великий царь подсластил горькую пилюлю: он уведомлял карлика, что в качестве награды за хорошую службу тому выделяются два обширных имения в окрестностях Арбел с полутора тысячами рабов, а также Великий царь сообщал, что передаёт карлику из казны пятнадцать талантов золота! Пятнадцать талантов!

Да-а-а, после этого Мардук-апла-иддин становился не просто богатым, а очень и очень богатым человеком! Теперь он мог безбедно жить и ничего не делать все оставшиеся дни. И даже его потомкам в третьем и четвёртом поколении перепадёт, и они ещё будут припеваючи жить!

«Ну и ла-а-адно, — подумал про себя карлик, — пусть я и не удостоился высшего воинского звания, но мне то что от этого? Разве холодно или жарко?! Надеюсь Бел-ибни в новой должности не будет мне связывать руки и как-то мешать. А вот закончится эта кампания и я смогу жить в своих новых имениях и наслаждаться радостями спокойного и размеренного времяпрепровождения! Что может быть лучше этого? Вот теперь, наконец-то, и женюсь. Да, да! Обязательно! Ведь мне не мало лет! И сколько лет я об этом мечтал! Подыщу себе молодую и красивую жену и затем, наконец-то, заведу деток… Много-много деток. Как же можно жить без наследников? Не-ет, это даже и хорошо, что не его сделали главнокомандующим! Ему будет легче уйти со службы после этой затянувшейся и изнурительной кампании! Об этом он уже думал. Ну а Бел-ибни… Что же, пусть этот великан халдей рвёт себе жилы! Здоровья у него много и сил с избытком! Эта должность как раз для Бел-ибни и подходит!»

— Господин, мне ждать ответ государю? — переспросил надолго задумавшегося карлика гонец.

— Через час ты его получишь! — ответил Мардук-апла-иддин.

Гонец удалился, а вслед за ним покинули шатёр Белшарицар и сотник телохранителей командующего.

***

Мардук-апла-иддин не стал вызывать к себе штабного писца, а сам засел за ответное послание Великому царю Ашшурбанапалу.

Он подставил доску, развернул чистый лист заранее заготовленного папируса и начал своей рукой писать.

Во-первых, он в ответном послании поблагодарил Великого царя за необыкновенную щедрость, в очередной раз изъявил свою преданность и в заключении написал, что им готовится решающий штурм Вавилона и он надеется вскоре доставить к ногам государя живого или мёртвого главного бунтовщика, то есть его сводного брата, и всех его ближайших сподвижников. И, во-вторых, он спрашивал у Ашшурбанапала, что ему делать с многочисленным населением города, когда Вавилон будет захвачен ассирийской армией. А то, что столица Мира падёт, в этом никто уже не сомневался.

Написав лично это послание, карлик скрепил его своей печатью и вызвал гонца.

Тот тут же появился.

Командующий передал послание.

Гонец принял его и переспросил:

— Государю что-то на словах ещё передать?

— Да!

— Говори, командующий.

— Передай мою безмерную благодарность… за его внимание и необыкновенную щедрость! Да, и вот ещё что… Пе-е-ередай… передай государю, что я предприму всё возможное, чтобы как можно быстрее захватить Вавилон! Его осада действительно несколько затянулась. Вавилон обязательно будет взят! А теперь, ступай!

И гонец тут же покинул шатёр командующего.

***

Эйфория от появления эламской армии в Вавилонии у Шамаш-шум-укина прошла. Он уже не тешил себя никакими иллюзиями. Он осознавал, что проиграл, причём проиграл всё, и теперь неминуемо приближалась развязка. Её ещё можно было на какое-то время оттянуть, но избежать её — это было уже нереально. Только находясь в кругу семьи, Шамащ-шум-укин ненадолго забывался от душивших его тяжких мыслей.

Вот и в этот раз он пришёл посмотреть на детей и пообщаться с Эушмиш.

Маленькие бегали и резвились, а более старшие вели себя степенно. Они уже кое-что понимали, и это их не могло не тяготить. Эушмиш за последние дни поблекла. Теперь она не следила за собой, позабыла о своих любимых украшениях и не красилась.

— Ну что, что там слышно об эламитах? — спросила мужа Эушмиш.

Шамаш-шум-укин тяжело вздохнул.

Эушмиш с тревогой в голосе переспросила:

— У них ничего не получилось? Признайся! Это так? Ну, скажи!

— Они разбиты, — не стал скрывать от супруги правду Шамаш-шум-укин.

Наступило молчание. И без того красные глаза Эушмиш наполнились слезами.

Наконец Эушмиш, едва сдерживая рыдания, задала ещё один вопрос:

— Ну, хорошо, эламиты нас не спасли, ну а ты же ещё говорил о каком-то подземном ходе?

— Да, дорогая.

— Он уже обследован?

— Его уже обследовали и где образовались завалы, даже расчистили их.

— Значит, мы можем через него вырваться из Вавилона?

— Я, думаю, мы это сможем сделать, — подтвердил слова супруги Шамаш.

— Тогда чего мы ждём?! С этим нельзя тянуть!

— Не беспокойся. Я распорядился, и завтра же первая группа наших людей по нему направится… — ответил Шамаш-шум-укин.

— А почему не мы? — переспросила Эушимш.

— Почему не мы? Я не могу тебя и детей отправлять первыми. Вначале необходимо всё ещё раз разведать.

— Хорошо. Ну а мы-то, когда отправимся?

— Если всё закончится благополучно для нашей первой группы, то вслед за ней… отправишься и ты с детьми. Следует только немного подождать. Наберись терпения, дорогая, — ответил Шамаш-шум-укин.

Тут к Шамашу подбежал самый младший его сын — пятилетний Урмииш. Он схватил за руку отца и заливисто засмеялся:

— Папа, папа! А я сегодня впервые катался на пони!

Шамаш подхватил Урмииша на руки и прижал его к своей груди:

— Ну и как, сынок, тебе понравилось?

— Здорово! Я ещё хочу!

Шамаш поцеловал сынишку и опустил его на пол, а Эушмиш строго ему выговорила:

— Не мешай нам разговаривать! Иди, играй с братьями, Урмииш!

Урмииш по-детски надул губки и побежал к своим братьям.

Посмотрев ему вслед, Эушмиш уже тихо произнесла:

— За себя я не боюсь… Я боюсь за наших детей. Их ведь может ожидать трагическая участь. Я же знаю, что твой брат их не пощадит. Он изгнал из своего сердца жалость ко всем нам.

Шамаш взял руку Эушмиш в свою и тоже тихо произнёс:

— Будем молиться. Боги должны нам помочь, дорогая…

***

В первую группу, которая направилась по подземному ходу Менгараби, вошло семь человек. И возглавить её насмелился не кто иной, как тесть Шамаш-шум-укина.

Набу-ката-цабат решил лично всё выяснить и окончательно убедиться в том, что этот подземный ход их приведёт к спасению.

Несколько часов визирь и его приближённые пробирались по этому тайному лазу, и вот наконец-то они глубокой ночью вышли на поверхность и оказались на достаточном удалении от города.

Вокруг не было никого, а вдали виднелся Вавилон, Евфрат и огни ассирийского лагеря.

Менгараби обратился к визирю:

— Ну что, господин, куда теперь?

— Мы сейчас направимся на восток. Подальше от ассирийцев. И если поможет нам Мардук, то к утру мы доберёмся до его священной рощи, и там затаимся, — ответил визирь. — Мы будем ждать остальных три дня. А ты, Менгараби, возвращайся в город и поведёшь уже моего зятя, мою дочь и их детей, а также мою супругу и ещё кое-кого. Ступай, и не теряй времени! Да помогут нам великие боги! Я надеюсь, что мы все сможем спастись…

— Повинуюсь, господин! — откликнулся Менгараби и тут же он скрылся в чёрной пасте подземного хода.

К утру визирь и пять человек, его сопровождавших, благополучно добрались до рощи Мардука и там затаились.

***

Время шло.

Шло оно очень томительно и даже нудно.

Рискуя быть раскрытыми не три дня, а почти неделю Набу-ката-цабат ждал своих. Уже всякие мысли полезли в его голову. И, наконец, у Набу-ката-цабата лопнуло терпение, и он отправил на разведку одного из своих людей.

Тот вернулся только к вечеру следующего дня.

— Ну, что там? — спросил сразу же его визирь.

— Плохи дела, господин, — ответил визирю его человек.

Услышав это, визирь побледнел и весь напрягся:

— Ну-у! Не томи, говори! Что там всё-таки случилось?

— Я пробрался как можно ближе к Вавилону и из укрытия всё видел…

— И что ты там увидел?

— Ассирийцы предприняли новый штурм. Они использовали тараны, катапульты и даже огромные передвижные башни… Ассирийцы штурмовали весь день Вавилон и…

— И-и… Ну, что ты замолчал?! Воды в рот набрал?

— О-о-они… о-они…

— Ну-у же!

— Город почти весь объят пламенем.

— Вавилон пал?

— По всей видимости, мой господин…

— О-о, боги! — воздел руки к небу визирь. — За что вы разгневались на меня и мой город?! Почему вы покарали всю мою семью?! — не выдержал и воскликнул пришедший в отчаяние визирь.

— Ассирийцам на этот раз удалось Вавилон захватить, — произнёс как приговор слуга Набу-ката-цабата.

Набу-ката-цабат ничего не смог выговорить в ответ. Он отошёл в сторону, отвернулся от всех и очень долго молчал. Он не хотел, чтобы его приближённые видели выступившие на его глазах слёзы. Он сейчас переживал одну из самых тяжёлых минут в своей жизни. Ему было очень трудно. Он почувствовал, как у него закололо где-то под сердцем или в самом сердце, и он схватился за грудь. Ему было невыносимо больно. Он никогда не чувствовал себя так. Ну и понятно, ведь он потерял почти всех родных ему людей. Каким бы не был чёрствым и прожжённым циником и стяжателем вавилонский визирь, каким бы не был он пройдохой, однако его многочисленная семья для него многое значила. Ради неё он по сути и жил, и всё в этой жизни ради неё делал.

Где-то через час, Набу-ката-цабат немного отошёл и принял решение двигаться на Восток и пробираться к эламской границе, обходя стороной все поселения и избегая встречи с кем-либо.

Набу-ката-цабат ещё не знал, что в Эламе Таммариту уже не правил и в Сузах при поддержке агентуры ассирийцев утвердился Индабигаш.

А ещё разведчик визиря ошибся.

Ассирийцы действительно предприняли очередной штурм Вавилона, и он действительно увенчался успехом. Но только успех этот оказался частичным, потому что ассирийцам удалось захватить лишь Новый город, располагавшийся на левом берегу Евфрата, а вот Старый, имевший наиболее мощные укрепления, по-прежнему защитниками столицы Мира удерживался.