Игры Богов

Вадим Амуров

Адам Иванов, знатный лентяй, примеривший роль дипломата, направляется в служебную командировку в Душанбе в надежде начать новую жизнь и выйти из главной игры «Мужчина vs Женщина». Однако от себя и былых воспоминаний ему не убежать – слова гадалки вынуждают его возвратиться в прежнюю игру, которая давно идёт на счёт. Кто выиграет, а кто проиграет? – от конечного счёта зависит жизнь главного героя…

Глава 6

Шёл четвёртый месяц его работы в посольстве.

— Здравствуйте. Можно к вам?

— Да, что у вас?

Адам принял от худощавого мужчины средних лет в кожаном потёртом пиджаке пакет документов и попросил его присесть. Сколько раз он слышал от посетителей ставшие заезженными слова «здравствуйте», «как поживаете?», «не посмотрите ли документы?».

Он вёл приём через пуленепробиваемое окошко.

Напротив него сидела Александра, которая собаку съела на консульских вопросах. У обоих в пользовании находилось по письменному столу с компьютером и канцелярской мелочёвкой в виде ручек, карандашей и рабочих папок.

Выбрала ли Александра профессию дипломата осознанно или нет, оставалось для всех загадкой в посольстве. Ходили слухи, и небезосновательные, что своему назначению на должность она, имевшая два высших образования и кандидатскую степень, была обязана послу, который был хорошо знаком с её родителями.

Двадцатисемилетняя Александра, приятная на лицо, являлась обладательницей необычайно белой кожи, округлых бёдер и пышного бюста, который аппетитно выглядывал из-под разреза платья и плавно колыхался в такт её движению. Она до сих пор оставалась незамужней.

Поговаривали, что у неё был ухажёр на стороне, кто-то из местных. Видели, как по вечерам к воротам посольства подъезжает новенькая иномарка, она садится на заднее сидение и уезжает в неизвестном направлении.

— Адамчик, — она часто прибавляла уменьшительно-ласкательный суффикс к его имени, — мне надо бежать. Доработаешь один, хорошо? Вот ключики, не забудь закрыть сейф.

Александра совмещала основную работу с преподаванием в местном Российско-Славянском университете, в котором читала спецкурс по дипломатическому и консульскому праву. Как у неё хватало сил на всё это — одному Всевышнему было ведомо. Однажды, помогая одной даме перенести фирменный чемодан по ступенькам московского подземного перехода на улицу Китай-Город, Адам заметил: «Как вы, такая хрупкая женщина, таскаете такую тяжесть?» На что она с улыбкой ответила: «Мы, женщины, многое способны выдержать в этой жизни».

Он провожал Александру взглядом, который всякий раз, когда она поворачивалась к нему спиной, автоматически устремлялся на её ноги, хоть и не искушавшие спортивностью форм, но притягивавшие своей женственностью, избалованные ежедневным сидением на рабочем месте и поездками в автомобилях.

— Передавай от меня привет студентам, — сказал он, прекрасно осознавая, что Александра не передаст им никакого привета, хотя бы потому, что те не имели ни малейшего представления о том, кто такой Адам.

— Передам, — усмехнулась она и вышла из кабинета.

Он прошагал по паркету к железному сейфу, вставил ключ в замочную скважину и несколько раз повернул в нужном направлении. В нём хранились консульские печати, бланки паспортов, виз, свидетельств о рождении, смерти, усыновлении и другие документы.

Он извлёк оттуда пару заявлений о принятии в российское гражданство и закрыл дверцу на ключ. К заявлениям были прикреплены деньги за совершение данного консульского действия.

Адам передал документы Ирине Максимовне, симпатичной блондинке, сидевшей позади него в специально отведённой комнатке. Она курировала бухгалтерские вопросы. На ней лежали обязанности по ведению учёта каждого консульского действия и подсчёту денег, поступавших в посольство за оказание консульских услуг. Ежемесячные финансовые отчёты передавались затем главному бухгалтеру — та осуществляла окончательную проверку финансовых показателей.

— Это за вчерашний день?

— Ага, — ответил Адам, одновременно просматривая текст документа, только что принятого от мужчины, и сверяя содержимое с паспортными данными заявителя. — Вчера я чуток задержался на работе и успел принять ещё двух людей. Вас уже не было, поэтому мне пришлось на некоторое время превратиться в бухгалтера.

Адам утрировал, так как он всего лишь принял деньги от заявителя за совершенное консульское действие и выдал тому квитанцию, что вряд ли являлось бухгалтерией в чистом виде.

— Ну и как? Тебе понравилась роль бухгалтера?

— Честно говоря, это занятие не для меня. Постоянно нужно пересчитывать деньги, выписывать квитанции, сводить дебеты с кредитом или кредиты с дебитом. О проводках я вообще молчу, для меня это тёмный лес.

— Каждому своё.

— М-да, вы правы.

Адам обратился взглядом к окошку.

— Хуршед Хамидович, подойдите-ка! — окликнул он сидевшего на диване мужчину в кожаном потёртом пиджаке. Тот в задумчивости листал записной блокнот.

Хуршед вскочил, засунул блокнот в боковой карман пиджака и заторопился к окошку.

— Что-то не так?

— Хуршед, спешу вас огорчить. В вашем заявлении найдено много грамматических ошибок. Придётся перепечатать.

— А от руки можно?

— Нет. Только в печатном виде.

— Я успею до обеда? — растерянно спросил мужчина, механически посмотрев на свои дешёвые наручные часы.

— Не знаю. Если успеете — приходите. Не успеете — придёте в следующий раз.

Сейчас Адам разговаривал тоном канцелярской «крысы», которая только и знает что целыми днями перебирать бумажки и находить в них ошибки, а затем отшивать бедных визитёров. Но в любой момент он мог изменить тон и говорить совсем по-другому. Он умел искусно менять ноты в разговоре, как профессиональный актёр, который, работая над речью, мог произнести её бархатным баритоном, а мог — и сухо.

— Но перед посольством постоянно большие очереди, меня не пропустят.

— Пропустят, — уверил Адам взволнованного мужчину.

Тот оказался хитрее, чем казался, и попросил дипломата выдать письменное подтверждение относительно того, что его примут вне очереди. Адам по-быстрому состряпал документ на блокнотном листе и отдал заметно повеселевшему Хуршеду.

— Следующий! — прикрикнул Адам.

Он встал со стула и прошёлся туда-сюда, чтобы сбросить напряжение от долгого просмотра документов.

В окошке Адам увидел человека на костылях. Это был темнокожий мужчина лет тридцати пяти. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что он приехал откуда-то с южных окраин Таджикистана: кожа у него была чересчур загорелая. Предположения Адама подтвердились, когда он увидел в паспортной строке место рождения и прописки военнослужащего: город Куляб, расположенный южнее Душанбе, недалеко от границы с Афганистаном.

Военнослужащего сопровождала женщина, не менее смуглая, чем он сам, и одетая в розовое платье туникообразного покроя. Она подошла к дивану и села.

Мужчина взял у неё стопку документов и положил её на стойку. Адам съёжился. «Неужели столько детей? Я и до обеда не успею».

— Вы подаёте на гражданство детей?

Мужчина кивнул и добрым тоном ответил:

— Да, Адам.

«Меня многие знают по имени, и вовсе не надо быть артистом».

— Сколько же их у вас?

Алимжон, так звали военнослужащего, поднял правую руку и на пальцах, зажав большой, показал четыре. Затем то же продемонстрировал и на левой руке.

— Восемь?! — удивлённо воскликнул дипломат. — Это слишком много. Хорошо, положите документы в ячейку.

— Как у вас настроение?

Адам позволил себе дежурную улыбку.

— Спасибо, настроение у меня просто отличное. А что у вас с ногами?

Военнослужащий пристукнул костылями по полу — раздался звук, который отдалённо напомнил цоканье, вылетающее из-под копыт скакунов.

— Ничего особенного. Небольшая авария.

— Алимжон, я буду долго работать с вашими документами, поэтому вам лучше присесть на диван.

Адама смущало, когда люди стояли у стойки и наблюдали за его работой. У него возникало ощущение психологического давления, исходившего от них и мешавшего сосредоточиться на деле. Некоторые следовали его пожеланиям и отходили от окошка, некоторые — нет.

— Спасибо, Адам, но я лучше постою.

Дипломат пристально посмотрел военнослужащему в глаза, а затем спросил:

— Алимжон, какая у вас зарплата?

— На жизнь хватает.

— Восемь детей — это ж очень много! Ну, три, ещё понимаю, а вот восемь. — Адам недоумённо покачал головой.

Военнослужащий стал неуклюже пожимать плечами, костыли на мгновение повисли в воздухе, а затем ударились о пол, напомнив о ранее услышанном звуке.

— Дети — наше богатство, — философски промолвил он.

— Алимжон, зарплата у вас маленькая. У всех военнослужащих скромное жалование. Как вы растите детей? В обычных русских семьях максимум по два ребёнка, и родители трудятся в поте лица, чтобы прокормить их. Вы как выкручиваетесь из этого положения, а?

Разговор услышали жёны дипломатов, помогавшие в работе консульского отдела, и навострили ушки. Они находились в комнате напротив, и Адам невольно услышал, как те стали перешёптываться между собой; двери кабинетов редко закрывались, и разговоры с посетителями без помех доносились до сидящих в близлежащих кабинетах сотрудников.

— Адам, говори чуть тише, — прошептала Ирина Максимовна, поднеся палец к губам и указав на соседнюю дверь.

Она, возможно, была единственная в консульстве, кто относилась к нему с материнской теплотой. Такое отношение со стороны замужней женщины, имевшей двух взрослых дочерей, было ему приятно и согревало душу.

— У нас, таджиков, особый менталитет. Мы любим детей. Когда мы станем старыми, то о нас будет кому позаботиться. Дети принесут хлеб в дом, накормят и напоят. Они чтят родителей и никогда не отправят стариков в дома престарелых.

— Понятно, — участливо кивнул Адам.

— В России другой менталитет. В русских семьях часто бывает, что старик не нужен своим детям, и это печально. — Военнослужащий на миг замолк, а затем с умилением продолжил: — А нашим детям хватит хлеба, не беспокойтесь. У нас ребёнок никогда не останется голодным. Аллах поможет.

«Да, это надо иметь мужество, чтобы стать отцом восьмерых детей с небольшой зарплатой военнослужащего. Сильный человек», — серьёзно подумал Адам.

— Ну а ваша жена? Как же она? Как она справилась с такой нагрузкой? Вы пожалели бы её. Столько детей вывести на свет! — Вопросы могли бы показаться ироничными, но в них не было намёка на иронию — наоборот, желание лучше узнать менталитет местного жителя.

В комнате напротив послышались смешки, тут же сменившиеся бурной дискуссией на тему затронутых Адамом вопросов. Ирина Максимовна легонько ущипнула его за руку. На её лице играла доброжелательная улыбка. Адам заглянул ей в глаза и прочитал в них, что разговор с военнослужащим стал донельзя интимным и щепетильным.

— Она у меня сильная.

— Вы ещё хотите ребенка? — допытывался Адам.

— Да. Я пока молод и могу делать детей.

— Я к вам заеду в гости и посмотрю, как вы живёте. Вы не против? — спросил Адам, отчётливо сознавая, что вряд ли выкроит время для подобной поездки.

— Мы будем вам рады.

Адам просмотрел документы. На их проверку он затратил полтора часа. Глаза, покрасневшие от напряжения, устали и пощипывали, он пошёл в туалет и промыл их холодной водой. Вернулся к рабочему месту. Алимжон продолжал героически стоять у окошка.

К удивлению Адама, документы на всех восьмерых детей были заполнены грамотно. Как правило, в подобных случаях он обнаруживал множество явных грамматических ошибок и отправлял людей переделывать заявления в контору, располагавшуюся через дорогу от посольства, в невзрачном жилом доме на первом этаже. Там работали две девушки, менявшие друг друга через день. В распоряжении у них находились компьютер и принтер, и они занимались тем, что целыми днями печатали тексты заявлений о гражданстве. За свою работу они брали плату, от пяти до восьми сомони за одно заявление. Если учитывать, что за день к ним обращались десятки заявителей, то нетрудно было догадаться, сколько денег контора делала на них. Это был прибыльный бизнес, потому что желающих получить российское гражданство достигало сотен, тысяч людей — таджиков, узбеков и даже русских, оставшихся «чудесным образом» без российского гражданства.

Дети Алимжона были несовершеннолетние: семеро ещё не достигли четырнадцати лет, а восьмому уже исполнилось четырнадцать, поэтому требовалось его письменное согласие на получение российского гражданства. Мальчик не присутствовал с родителями, но Адам заметил заявление, составленное в местном государственном нотариате. Оно содержало согласие ребёнка, переведённое на русский язык, скреплённое соответствующей официальной печатью. В таком случае личное присутствие Бахтиора, самого старшего сына Алимжона, не требовалось.

— Мне нужно письменное согласие вашей супруги на вступление в гражданство Бахтиора.

Алимжон резко повернул голову и по-таджикски позвал сидевшую на диване женщину.

— Вы понимаете по-русски? — поинтересовался Адам.

— Так, немножко, — робко ответила она.

— Моя жена знает русский язык, — поспешил сообщить Алимжон. — Просто она стесняется вас.

— Почему?

— Она всё время сидит дома и редко выходит на улицу. Она редко разговаривает с людьми и стесняется их.

— Не все же домохозяйки стесняются, — отметил Адам.

Недавно он находился в гостях у одного местного паренька, получившего высшее образование в России, матушка которого, настоящая домохозяйка, за дастарханом веселила Адама различными весёлыми шутками-прибаутками и всё время расспрашивала его о том, нравится ли ему в Таджикистане, подружился ли он с кем-нибудь, и даже обещала, если того пожелает гость, найти ему невесту, красивую, серьёзную и порядочную девушку.

— Да, не все, — согласился Алимжон, — но она у меня исключение.

Жена военнослужащего была довольно пухлой. Возможно, до рождения детей она была худенькой девушкой, а после родов значительно набрала вес и превратилась в ту, которая стояла перед ним.

Она поставила подпись на заявлении, и Адам отпустил её.

— Теперь ваша очередь, Алимжон.

Адам отдал ему на подпись все восемь заявлений. Тот расписался на каждом экземпляре и вернул документы.

— Могу вас поздравить, — сердечно произнёс дипломат, — вы успешно справились с задачей. Не сделали ни одной ошибки.

— Я старался, — смущённо ответил военнослужащий. — А когда будет принято решение?

— Думаю, что через месяц или два ваши дети станут российскими гражданами. Позвоните в консульский отдел, назовите фамилию и вас поставят в известность.

— Спасибо вам, Адам.

— Да не за что. До свидания.

До обеда оставалось минут сорок и Адам успел принять ещё двоих заявителей.