Два месяца в Техасе

Дмитрий Бушный

1995 год. 16-летний московский школьник на два месяца отправляется в Америку, штат Техас, по программе международного обмена. Ему предстоит жить на ранчо в многодетной семье и учиться в американской средней школе. Он окажется в водовороте различных событий: любовная история со сверстницей, противостояние местному школьному хулигану, помощь техасскому рейнджеру в поимке опасных преступников и многое другое. Эти два месяца круто изменят главного героя, став ступенькой во взрослую жизнь.

2. Долли

В 6:15 наглый, настойчивый писк будильника выдернул меня из сна.

Я в панике сел на кровати, в ужасе озираясь, не понимая, где нахожусь. Но вскоре окончательно проснулся, и в мозгу прояснилось.

Я в Техасе. И надо ехать подавать документы в американскую школу.

Чувствовал я себя весьма дезориентированно: еще не перенастроился на местный временной пояс, продолжая жить по московскому времени. В Москве сейчас был вечер, а не раннее утро. Потому и поспать мне удалось заставить себя от силы пару часов.

За окном только начинало светать.

Перед ванной в очереди стояли Ричард и мистер Палмер в халате-кимоно. Привалившись спиной к стене, мистер Палмер листал газету, Ричард хмуро буравил взглядом дверь ванной. Я молчаливо занял очередь.

Вообще в доме было две ванные комнаты: на первом и втором этаже. Но, как рассказала мне Мэгги, в ванной на втором этаже что-то сломалось, и с тех пор она служила лишь кладовкой.

Дверь распахнулась, из ванной вышла Эвелин в халате. Зашел Ричард. Проходя мимо меня, Эвелин метнула злой взгляд. Почему они все меня так недолюбливали?

Ричард вышел из ванной минут через десять. Зашел мистер Палмер. Он долго умывался, громко фыркая и насвистывая музыкальную тему из телесериала «Секретные материалы». Я томился в коридоре, терпеливо ожидая своей очереди.

Ко мне подошла Мэгги.

— Ну ты чего! Мы же в школу опоздаем! Завтракать иди.

— Так я же не умылся еще…

— Раньше надо было вставать!

Раньше? 6:15 — куда еще раньше??

— Нам надо выехать максимум через десять минут, — заявила Мэгги. — Ты успеваешь либо позавтракать, либо умыться — выбирай.

При таком раскладе, разумеется, я выбрал позавтракать.

«Понтиак Бонневиль» темно-зеленого цвета 1967 года выпуска тащился по пустой фарм-ту-маркет роуд. Мэгги не соврала: машина действительно гудела и дребезжала. Вдобавок подозрительно чем-то стучала. Я гадал, что произойдет раньше: заклинит двигатель, тормозные колодки или что-то еще. Но зато сидение из красной кожи было упоительно мягким.

— Ранчо нам — вернее, отцу — случайно досталось, в наследство от дяди, — рассказывала по пути Мэгги. — Раньше мы жили в Хьюстоне, как нормальные люди. Но отец настоял, чтобы мы перебрались сюда, в эти перди… Отец все собирается лошадей разводить. Говорит, уйду на пенсию и займусь лошадями. Долдонит одно и то же. Последние пять лет… Говорят, наше ранчо стоит около миллиона. А толку-то? Гигантская территория — триста акров! — стоимостью миллион. И что с этим делать, с этой территорией??.. А ведь сколько всего на миллион купить можно!

Я включил автомагнитолу, но в радиоэфире царила полнейшая тишина.

— Не работает, — сказала Мэгги.

Я выключил автомагнитолу, откинулся назад и, вытянув ноги, стал смотреть в окно.

— Дома в Москве у тебя какая машина? — поинтересовалась Мэгги.

Я хмыкнул.

— Ты что, нет у меня машины. У меня и прав еще нет.

— Почему??

— У нас права только с восемнадцати выдают.

— Весело! А у нас — с пятнадцати… А ты бодро по-английски шпаришь. Где изучал?

— По кинофильмам. В основном, — ответил я.

По мере приближения к городу Эннис, трафик на шоссе становился оживленней и плотнее, встречных машин попадалось все больше. Вдоль шоссе чаще возникали заправочные станции, закусочные и магазины. Сельский пейзаж плавно сменился городским.

Как рассказала Мэгги, Эннис основали в 1872 году, сейчас здесь проживало около пятнадцати тысяч человек. Если сравнивать с многомиллионной Москвой, то… В общем, практически село. Школа находилась в противоположном конце Энниса, так что мы проехали через весь город, и мне хорошо удалось его рассмотреть.

Высотных зданий в Эннисе не было, строений выше одного-двух этажей мне не попалось. Забавно, для столь небольшого городка здесь было невообразимое количество супермаркетов, ресторанов и всевозможных забегаловок. Может, Эннис являлся туристической жемчужиной? В путеводителях мне про это ничего не встретилось.

Поразили меня гигантские парковки. Перед каждым — даже небольшим и невзрачным — заведением имелась просторная парковка где-то на полсотни машин. Про проблемы с парковочными местами тут явно не слыхали.

Большинство местных жителей ездили на пикапах. На втором месте шли внедорожники. Легковые машины встречались нечасто.

Мы свернули и поехали через жилые кварталы. Узкие улицы, по обе стороны дома, одноэтажные, либо двухэтажные. Где-то огороженные забором, где-то — нет. Где-то дома получше, где-то совсем развалины. И много деревьев, правда, еще до конца не озеленившихся. Местами попадалось даже что-то вроде парков.

Но вот жилые кварталы остались позади, обочины стали широкими, пейзаж опять стал походить на загородный.

Неожиданно из-под капота «Бонневиля» стал пробиваться пар.

— Ой! ЧТО ЭТО?? — в испуге взвизгнула Мэгги.

— Двигатель перегрелся, — сказал я.

— ЧТО ДЕЛАТЬ??

— Далеко до школы?

— Вон она, — Мэгги указала вперед.

Метрах в пятистах по правой стороне виднелись несколько вытянутых зданий темно-коричневого цвета, каждое из которых было не выше двух этажей. Они примыкали друг к другу, образовывая единый гигантский комплекс.

— Спокуха, езжай дальше, дотянем, — сказал я.

— А НЕ ВЗОРВЕТСЯ??

Я насмешливо фыркнул.

— Езжай-езжай.

Девчонки. Они будто с другой планеты!

Мэгги свернула ко въезду на кампус — так называлась территория школы. Это был прям целый школьный городок. Просторный школьный двор с ровненько подстриженным газоном. Здоровенная автомобильная парковка, на ней было полно машин, в основном, пикапы и внедорожники. На отдельной парковке в стороне стояли несколько желтых школьных автобусов.

К главному входу школы то и дело подъезжали машины, родители высаживали своих сыновей-дочерей. Но, как я понял, большинство учащихся самостоятельно приезжали на машинах, это ведь было куда круче!

Гул голосов, смех, веселые окрики, рев двигателей подъезжающих автомобилей. Некоторые школьники, сбившись в тусовки, травили байки, либо возле своих машин, либо посреди школьного двора.

Пар, валивший из-под капота «Бонневиля», становился все гуще, сводя видимость к нулю.

— НИЧЕГО НЕ ВИЖУ!! — завизжала Мэгги.

— Садимся вслепую! — я высунулся в окно. — Вижу свободное местечко. Вперед, вперед, налево. Стоп, приехали.

— Так и знала, что произойдет что-то подобное! — в сердцах воскликнула Мэгги, глуша двигатель. — Как мне эта тачка надоела, не представляешь!

— Повезло, что не за городом случилось, — заметил я.

Мы вылезли из салона.

— Мешок неисправностей! — Мэгги со злостью пнула «Бонневиль» в борт ногой.

— Чего ты хочешь — ему двадцать восемь лет, солидный возраст для авто, — я надел рюкзак на спину.

Обойдя «Бонневиль», я задрал капот. Оттуда вырвался столб пара, заставив меня отшатнуться.

— На такой случай воду с собой вози, — сказал я Мэгги. — В полуторалитровую бутылку набери воды из-под крана и вози.

— Зачем это?

— Если повторится — в радиатор зальешь.

— Вот еще! Делать мне больше нечего! — фыркнула Мэгги.

— Смотри, а то где-нибудь на трассе такое произойдет…

— А ты эксперт по автомобилям, что ли? О, тогда вы с Ричем поладите, он ведь автомеханик!

— Закипели? — улыбаясь, к нам подошел круглолицый полноватый парень шестнадцати лет.

Светловолосый, кудрявый, в безразмерных джинсах и мятой зеленой футболке. В руке он держал бутылку с газировкой.

— Приветики! — радостно взвизгнула Мэгги и повисла у парня на шее.

Они стали целоваться до неприличия страстно. Я тактично отвернулся. Поглядел на двигатель «Бонневиля», закрыл капот.

Вдруг откуда-то зазвучала осовремененная народная кантри-песня «Cotton-Eye Joe». Я огляделся по сторонам и… увидел ЕЕ…

Вместе с полноватой мексиканкой ОНА, ослепительно улыбаясь, танцевала на парковке под «Cotton-Eye Joe», слышавшуюся из черного пикапа неподалеку. Лет шестнадцати-семнадцати, шатенка, длинные до пояса волосы развевались в танце. Сарафан насыщенного синего цвета и светло-коричневые ковбойские сапоги. Сказочная Незнакомка… СНОГСШИБАТЕЛЬНАЯ!.. Она танцевала какой-то вестернский танец: постукивала каблуками по асфальту, прихлопывая в ладоши и волнующе покачивая бедрами в такт музыке, кружилась на месте, вскинув руку над головой и делая ей движения, будто раскручивает лассо. Похоже, она профессионально танцами занималась. Мексиканка пыталась поспеть за Сказочной Незнакомкой, но ей явно не хватало практики. Подустав, мексиканка отошла в сторону, а Сказочная Незнакомка, улыбаясь, продолжала танцевать.

Она меня околдовала, я просто отупел. Никогда прежде со мной такого не случалось. Может, это ненормально? Я стоял, зачарованно глядя на нее. Неземная красота! Как… «Феррари Тестаросса». Ну, или как «Ламборгини Кунташ»…

— Эй! — окликнула меня Мэгги.

Я обернулся. Мэгги стояла в обнимку со светловолосым кудрявым парнем. Видать, начмонькались.

— Знакомься, это Арч Дональдс, мой бойфренд, — сказала мне Мэгги, с нежностью глядя на своего спутника, — А это — Дима, фамилию не помню. Он из России, два месяца будет у нас на ранчо жить.

— Рад знакомству, — приветливо улыбаясь, Дональдс протянул руку.

— Взаимно, — я обменялся с ним рукопожатием, от которого мне чуть не раздробило ладонь.

— Так чего, будешь у нас учиться? — весело спросил Дональдс, глотнув газировки из бутылки.

— Ну да, придется…

— Ладно, пора идти, — сказала Мэгги. — Идешь, Арч?

— Хочу одного чувака дождаться, он мне видеокассету должен подогнать, — сказал Дональдс.

— Окей, тогда увидимся позже, — Мэгги и Дональдс жарко и продолжительно поцеловались. — Пошли! — махнула мне Мэгги.

Я оглянулся на то место, где несколько минут назад танцевала Сказочная Незнакомка, но ее там уже не было… Поправив рюкзак за спиной, я поспешил за Мэгги к зданию школы.

Напротив парадного входа на отдельных флагштоках развевались звездно-полосатый американский флаг и флаг штата Техас.

— Обрати внимание, — сказала Мэгги, — государственный флаг и техасский висят на одном уровне. Это…

— Да-да, знаю, — перебил я. — Только флагу Техаса такое позволяется.

Мэгги хмуро глянула на меня.

— Мы не любим шутки насчет нашего флага, — холодно сказала она.

— А где я шутил? Просто слышал уже эту историю от твоей мамы.

На козырьке над парадным входом были выбиты слова «FRANKLIN HIGH SCHOOL» — школу назвали в честь Бенджамина Франклина⁹. Мы с Мэгги поднялись на крыльцо и зашли в здание.

Напротив входа высился стеллаж с трофеями, завоеванными учащимися «Франклин Хай» в различных спортивных состязаниях. По узкому коридору взад-вперед сновали громко разговаривающие школьники и школьницы. Суматоха напомнила мне московское метро в час пик. Непривычно было слышать со всех сторон исключительно англоязычную речь.

Мы с Мэгги влились в людской поток, который понес нас в левое крыло здания.

На стене коридора висел постер с надписью на английском: «Победа — не самое главное. Это единственное главное. Винс Ломбарди». А под ним другой постер: «Выигрыш — еще не все; это лишь цель, к которой надо стремиться. Винс Ломбарди».

Ну, не знаю… На мой взгляд, два взаимоисключающих высказывания. И кто вообще такой этот Винс Ломбарди¹⁰?..

Под потолком громко хрюкнули динамики, и суровый женский голос произнес: «Дороти Ларошель! Немедленно зайти к миссис Уэллс. Повторяю! Дороти Ларошель! Немедленно зайти к миссис Уэллс».

Мэгги остановилась и указала в конец коридора.

— Тебе туда, предпоследняя дверь.

— Что там?

— Школьный офис.

— И что делать надо?

— Там все расскажут-покажут. Все, я пошла, а то на урок опоздаю! Увидимся!

— Постой! А что потом? Тебя дожидаться?

— Зачем? У меня уроки в полтретьего закончатся, потом я пойду с Арчем гулять. Так что домой езжай.

— На чем? Как мне добираться?? Пешком, что ли??

— Слушай, я тебе не персональный водитель. Есть рейсовый автобус до Далласа. Ходит регулярно. Узнай у кого-нибудь, как до автовокзала добраться. Все, пока!

Мэгги устремилась в сторону туалета.

Я робко вошел в школьный офис. На стене висел плакат, с него улыбался Билл Клинтон¹¹ на фоне Белого Дома, держа в руках саксофон. Сотрудница офиса — должности ее я не понял — выслушав, по какому вопросу я явился, потребовала документы. Доставая из рюкзака папку с документами, от волнения я вывалил все ее содержимое на стол сотрудницы. Здесь было все необходимое: выписка с оценками за предыдущие два года, рекомендация от директора московской школы, мотивационное письмо, даже копия загранпаспорта.

Далее мне пришлось заполнить кучу непонятных бумаг, бланков и прочей шняги для зачисления в школу. Я даже не интересовался, что и чего — просто слепо следовал указаниям сотрудницы.

Она сообщила, что мне несказанно повезло, что в разгар семестра для меня нашлось свободное местечко.

— Но вам, похоже, эта новость безразлична, — заметила сотрудница, хмуро глядя на меня.

— Нет, что вы! Я счастлив!.. Учиться у вас… в этой школе… так почетно…

Помимо прочего, я написал заявление на получение локера, личного шкафчика для вещей, и оплатил стоимость его аренды. Мне торжественно выдали бирку с номером локера и кодом к замку.

Когда со всеми формальностями наконец было покончено, сотрудница офиса вручила мне памятку с полным перечнем правил поведения в школе «Франклин Хай».

— А теперь ступайте на интервью к миссис Уэллс, нашему директору. Она ЖАЖДЕТ познакомиться с вами.

Я робко постучал в дверь с надписью «M. WELLS. PRINCIPAL».

— Войдите! — послышался из-за двери резкий женский голос.

Я опасливо приоткрыл дверь и переступил порог.

У дальней стены за столом сидела тучная молодая женщина лет за тридцать, жадно поглощавшая пирожное.

— Добрый день, миссис Уэллс, — пробормотал я, запинаясь от волнения. — Извините… Я новый ученик… Я из…

— Я не миссис Уэллс! — гавкнула женщина, не отвлекаясь от пирожного и не удостоив меня взглядом. — Миссис Уэллс занята! Ждите!

Заметив слева дверь, я сообразил, что это лишь приемная, а хамоватая женщина с пирожным — секретарша. Напротив двери кабинета миссис Уэллс красовался диван. Но я не решился сесть на него — ведь не предложили. Я отступил к стене в покорном ожидании.

Прошло минут десять. Дверь кабинета миссис Уэллс распахнулась, оттуда выскочил низкорослый, толстый мужчина неопределенного возраста. По-военному подстриженный, в спортивном костюме. Круглое лицо мужчины было красным. То ли от стыда, то ли от чего-то еще… Мужчина промчался мимо меня и выскочил из приемной.

— Проходи! — небрежно бросила мне секретарша, раздирая обертку очередного пирожного.

Директриса миссис Уэллс восседала за письменным столом и с важным видом перебирала какие-то бумаги. Она подняла глаза и, приспустив очки, внимательно-изучающе посмотрела на меня. Седовласая женщина сорока пяти-пятидесяти лет с короткой мужеподобной стрижкой; костюм серого цвета, ледяное выражение лица, немигающий взгляд.

— Добрый день, — пробормотал я.

— Доброе утро! — холодно поправила миссис Уэллс. — Вы по какому вопросу?

От волнения у меня язык к небу присох.

— Это… как там… из Москвы я… мэм.

— Ах да! Мистер Уэйкфилд звонил мне.

— Кто, простите, мэм?

— Мистер Уэйкфилд, куратор вашей программы обмена.

— А, да-да…

— И миссис Палмер звонила. Садитесь! Давайте сюда ваши бумаги!

Я поспешно протянул миссис Уэллс папку с бумагами и, помедлив, опустился на стул.

— Так-так, — задумчиво произнесла миссис Уэллс, просматривая мои бумаги. — Из Москвы, шестнадцать лет, приехали на два месяца. Верно?

Я торопливо кивнул, нервно ерзая на стуле.

— Вы знаете, что вам крупно повезло?

— В чем, мэм?

— Зачислим вас в разгар семестра. Обычно так не делаем, но поскольку миссис Палмер моя хорошая знакомая… Так что вам КРУПНО повезло!

— Мне это очень ценно, мэм.

Миссис Уэллс хмуро уставилась на меня.

— Это ирония сейчас была? Стебетесь, молодой человек?

— Нет-нет, что вы, мэм!.. Я искренне рад, что смогу учиться в вашей школе.

Миссис Уэллс секунд десять пытливо смотрела на меня. Но, видимо, мой искренний пришибленный вид ее убедил.

— Значит так! Занятия начинаются в семь двадцать пять. Не опаздывать! Учиться начинаете с завтрашнего дня. Курить — что бы то ни было — и распивать спиртные напитки на кампусе КАТЕГОРИЧЕСКИ запрещается. Никаких ножей, кастетов и пистолетов. И чтобы этого, — миссис Уэллс указала на выглядывавшую из нагрудного кармана моей рубашки пачку сигарет, — я больше не видела! Выкиньте! Немедленно!!

Я поспешно вытащил пачку из кармана и кинул в урну у стола.

— Я внимательно буду следить за вами, — сурово продолжила миссис Уэллс. — С вами, русскими, ухо надо держать востро!

Я сидел, затаив дыхание от страха.

— У нас здесь железный порядок. ЖЕЛЕЗНЫЙ! Все соблюдают правила, и потому — никакого хаоса…

В дверь робко постучали.

— Войдите! — гаркнула миссис Уэллс.

Дверь приоткрылась, заглянула встревоженная секретарша.

— Что? — раздраженно спросила миссис Уэллс.

— Миссис Уэллс, простите, у нас тут проблемка…

— Ну?

— Беспорядки в коридоре.

— Из-за чего?

— Точно не поняла. Говорят, кто-то кого-то сранделем обозвал. Или сраконожкой…

— Что это?

— Срандель?

— И то, и другое.

— Точно не знаю, видимо, сленг молодежный. Полагаю, что-то весьма оскорбительное, раз такой эффект вызвало…

— Ох ты, ноги в рот! — миссис Уэллс поднялась из-за стола, фигура у нее была шарообразная. — Так, а вы ступайте к мистеру Гилберту! — велела она мне.

Я поспешно вскочил на ноги. Даже не стал уточнять, для чего мне идти к какому-то там мистеру Гилберту. Лишь бы поскорее убраться отсюда.

Мистера Гилберта не оказалось на месте, и я ожидал его в коридоре. «W.GILBERT. COUNSELOR» — было написано на двери. Какой должности в моей московской школе соответствует «каунселор»? Что-то вроде завуча?

М-да, американская средняя школа разительно отличалась от моей московской. В моей школе учились с первого по одиннадцатый класс. А здесь — в Хай скул — только с девятого по двенадцатый класс (у них было двенадцать классов, а не одиннадцать, как у меня). И, кстати, школьники здесь звались students — «студенты».

Чтобы скоротать время, я стал изучать буклет с перечнем правил поведения в школе «Франклин Хай». Когда секретарша миссис Уэллс вручала мне его, то перепачкала кремом от пирожного, и страницы теперь липли к пальцам. Не шибко приятно!

В буклете я вычитал много занятного. К примеру, отдельных тетрадей по каждому предмету не предусматривалось — надо было иметь одну большую тетрадь в линейку (это было выделено жирным шрифтом) и писать все в ней. Еще, как выяснилось из буклета, для каждого школьника — вернее, студента или студентки — составлялось индивидуальное расписание. То есть были основные обязательные предметы (вроде алгебры, литературы и иностранного языка), а остальные выбирались учащимся по желанию. Для меня, понятное дело, такое было в диковинку.

Особенно меня повеселил раздел, где подробно рассказывалось, что запрещено делать в школе. Самые эпичные запреты: справлять нужду (как малую, так и большую) в коридоре, приходить на урок пьяным, пользоваться парням женским туалетом (и наоборот). Неужели кто-нибудь из студентов мог до этого додуматься? Такое ощущение, будто руководство школы подсказывало сценарии для хулиганств.

Внезапно рядом со мной возник высокий, худой, сутулый мужчина лет за пятьдесят. Печально-усталое лицо, седые усы с бородой, мешки под глазами.

— Мистер Гилберт? — спросил я.

— Угу. Проходи.

Он распахнул дверь и зашел в кабинет. Я последовал за ним, прикрыл за собой дверь. Выглядел мистер Гилберт как профессиональный алкоголик. Хотя, как выяснилось позднее, мистер Гилберт ни разу в жизни спиртного даже не пробовал.

— Садись, — мистер Гилберт указал на стул. — Все про тебя знаю, миссис Уэллс поведала уже. Сильно напугала?

— Ага, — признался я, садясь на стул.

— Соблюдай правила, и все будет окей, — мистер Гилберт устало опустился в кресло за столом. — Кстати, пока не забыл: русских очень уважаю.

— Спасибо, сэр… Там какие-то беспорядки в коридоре, да?..

Лицо мистера Гилберта сделалось еще более печальным.

— Агрессия, конфликты — взрывоопасная смесь!.. И когда возникает искра, то получается… Вот такое и получается!.. Держись подальше от проблем, обходи их стороной. Подросткам так легко сбиться с пути… Ну что, давай твое расписание уроков составим.

От мистера Гилберта я узнал еще интересные вещи про «Франклин Хай». Например, таких понятий как «класс» и «одноклассники» не существовало. Равно как и понятия «классный руководитель». «Класс» здесь обозначал учебный поток. И поскольку у каждого учащегося был индивидуальный набор предметов, то и на уроках каждый раз состав студентов был разным: на алгебре один коллектив, на литературе другой и так далее.

Глядя на свое персональное расписание уроков, я обнаружил, что длительность урока составляла пятьдесят шесть минут. На шестнадцать минут длиннее, чем в моей московской школе. А вот перемена длилась всего шесть минут! Ну ни фига себе! В моей московской школе перемены были по пятнадцать минут.

Шесть минут — что за издевательство! Хватит только чтобы перебежать из одного кабинета в другой!

— Будь внимателен и осторожен, — сказал мне на прощание мистер Гилберт.

Сжимая распечатку с графиком занятий, я покинул школьный офис.

В дальнем конце коридора возле локеров скопились десятка три учащихся, они темпераментно орали друг на друга, некоторые по-испански, некоторые задиристо толкались, провоцируя на драку. Неподалеку стояла миссис Уэллс вместе с секретаршей, обе были встревожены.

— Полицию вызвали? — спросила миссис Уэллс у секретарши.

Та кивнула.

— Как скоро они будут?

Неподалеку от меня, привалившись плечом к стене, стоял парень, мой ровесник. Светловолосый, короткостриженый, в джинсах и клетчатой рубашке. Со скучающим видом, лениво ковыряясь зубочисткой в зубах, он наблюдал за происходящим.

— Что там за кипеж? — поинтересовался я у него.

— Дисфункция законов, — ответил парень.

— Чего?

— Демонстрация того, что у власти не тот человек.

— Ты про кого?

— Миссис Уэллс считает, что владеет ситуацией, может держать ее под контролем. Ни фига не может! Не каждому дано быть лидером!..

— Ясно.

— Меня Клинт Шелби зовут, — парень коснулся пальцами полей воображаемой шляпы.

— Дима.

— Кличка, что ли?

— Нет, имя.

— Да? Ну, как скажешь.

— Слушай-ка, а ты случаем не знаешь, как к автовокзалу пройти?

— С кампуса выходишь и дуешь прямо по Лейк Бардуэлл Драйв. Минут через семь окажешься у автовокзала.

— Благодарю.

— Без проблем, — Шелби коснулся пальцами полей воображаемой шляпы.

Бросив напоследок взгляд на галдящих у локеров студентов, я направился в сторону выхода.

Шелби четко меня сориентировал — автовокзал я легко отыскал. Купил в кассе билет на автобус, следовавший до Далласа. До отхода автобуса оставалось полчаса. Я присел в кресло в зале ожидания и стал рассматривать людей.

Техасцы разительно отличались от русских. Мне всегда казалось, что люди везде одинаковы. Оказалось, нет. Манеры, жесты, словечки, стиль одежды — все было иное. Занятно, как место обитания формирует у людей свои фирменные фишечки!

Рейсовый автобус остановился на хайвее и высадил меня у поворота на фарм-ту-маркет роуд. Дверь автобуса с шипением задвинулась за мной. Автобус отъехал и пополз дальше, в сторону Далласа.

По фарм-ту-маркет роуд, а затем по проселочной дороге мне предстояло идти порядка двух километров. Погода стояла приятная — градусов 15—16 — хоть и пасмурная. С минуты на минуту грозил пойти дождик.

Я шагал по обочине дороги, мысли мои были всецело заняты… Сказочной Незнакомкой, разумеется. Я вспоминал, как здорово она танцевала на школьной парковке, как улыбалась, как развевались в танце ее длинные волосы… Кто она? Как ее зовут?..

Погруженный в эти романтические мысли, я дошел до закрытых ворот ранчо «Странник». Перелез через них и побрел к видневшемуся в километре впереди двухэтажному темно-коричневому дому Палмеров.

Миссис Палмер слегка пожурила меня за то, что я не послушался ее и добрался обратно своим ходом, не став дожидаться Мэгги. Но я ей доходчиво объяснил, что мне было неохота бесцельно болтаться по кампусу несколько часов. К тому же там какой-то кипеж начался. На этом тему и закрыли.

В Техасе сейчас был почти полдень, а в Москве — восьмой час вечера. Родители уже вернулись домой с работы. Взяв с базы в фойе трубку радиотелефона, я вышел на террасу и опустился на диван-качели. Достал листок, где миссис Палмер подробно написала мне как звонить: код выхода на международную линию, код России, код города. Я стал набирать цифры на трубке радиотелефона. И хоть прилежно следовал инструкциям на листке, успех меня ждал лишь с четвертой попытки.

— Алло? — услышал я сквозь телефонные помехи голос мамы.

— Мам, привет!! Это я!

— Димуль! Ну наконец-то! А то мы уж волноваться стали! Как ты, как добрался?

— Все хорошо. Я на месте.

— Это я поняла, мистер Уэйкфилд нам сообщил. Как тебя встретили?

— Зажигательно.

— В смысле?

— Ну, у них тут свои особенности…

— Как принимающая семья? Как они эти Палмеры? Нормальные?

— Ага. С прибабахами, правда…

— То есть?

— Э-э, ну я же говорю, у них тут свои фишки и местные причуды.

— Как-то загадками ты говоришь…

— Короче, все в норме, мам!

— Понятно… А погода как?

— Теплынь! Вчера было плюс двадцать-двадцать один. А сегодня около пятнадцати и пасмурно.

— Ну, все равно тепло! У нас-то тут плюс один и снег лежит!.. Как дела со школой? Зачислили?

— Ага. Впарили мне в расписание кучу отстойных предметов. Creative writing¹², психологию, историю США и еще всякое… разное…

— Понятно… Слушай, если тебе там что-то не понравится или будут обижать, сразу звони. Помни, домой ты можешь вернуться в любое время, необязательно отбывать все два месяца.

— Я понял, мам. Спасибки… Долго говорим, звонок дорогой…

— Да-да, будь осторожней там! Не вляпывайся ни в какие истории, пожалуйста!

— Окей.

— Позвони в выходные.

— Хорошо. Пока.

— Пока. Обнимаю.

Я отключил радиотелефон. Покачиваясь на диване-качелях, задумчиво глядел вдаль, на лесистый, зубчатый от верхушек деревьев горизонт.

На меня внезапно накатил панический страх: я здесь совершенно один, СОВСЕМ один в этой стране. Палмеры — они ведь чужие. И если что случится… Нет, лучше даже не думать об этом!.. Так что, как ни крути, я тут сам по себе… С другой стороны… это ведь шанс проверить, чего я стою…

И стою ли?..

Примечания

9

Бенджамин Франклин (1706—1790) — американский политический деятель, изобретатель, писатель, ученый.

10

Винсент Томас Ломбарди (1913—1970) — американский футболист и тренер. Наиболее известен в качестве главного тренера «Грин-Бей Пэкерс» в 1960-х годах, когда под его руководством команда пять раз побеждала в чемпионатах Национальной футбольной лиги.

11

Уильям Джефферсон (Билл) Клинтон — 42-й президент США с 1993 по 2001 годы.

12

Creative writing (англ.) — «Творческое сочинительство».