Проклятие одиночества и тьмы

Бриджит Кеммерер, 2019

Когда королевство проклято… любовь должна зародиться в самом темном сердце. Жизнь Рэна, наследного принца Эмберфолла, всегда была легкой и беззаботной. Но после того как могущественная колдунья наложила на него проклятие, юноша раз за разом вынужден проживать осень своего восемнадцатилетия. И лишь любовь прекрасной девушки может разорвать этот замкнутый круг. Вот только Рэн еще не знает, что с наступлением холодов ему суждено превращаться в безумное чудовище, одержимое разрушением. И очень скоро он уничтожит свой замок, свою семью и последнюю надежду на спасение. Жизнь Харпер, девушки из Вашингтона, никогда не была легкой и беззаботной. Ее отец оставил семью, а мама неизлечимо больна. Когда Харпер становится свидетельницей преступления на одной из улиц города, она решает вмешаться. Но едва приблизившись к нападавшему, Харпер необъяснимым образом оказывается в мире Рэна. Принц? Монстр? Проклятие? Чем больше времени девушка проводит в Эмберфолле, тем отчетливее начинает понимать, что судьба всего королевства зависит от нее. Однако иногда, чтобы снять древнее проклятие, недостаточно даже самой сильной любви…

Глава 5

Рэн

Мы вернули Железного Уилла в стойло, и теперь девушка молча идет рядом со мной. Ее ковыляющая походка говорит мне о том, что она серьезно ранена. Она идет на некотором расстоянии от меня и Грея, держась руками за живот, причем одна из ее ладоней лежит на рукояти кинжала.

Я потрясен тем, что она нашла оружие, не говоря уже о том, что ринулась к конюшням, чтобы сбежать. Большинство девушек, которых похищал Грей из ее мира, не притронулись бы ни к лезвию, ни к узде. Они скорее бы потянулись к роскоши в гардеробах внутри Замка Железной розы. В начале сезона другие девушки сидели бы у очага, поднимая глаза на меня от своих хрустальных кубков, в то время как я подливал бы им вина и рассказывал пикантные истории, от которых они заливались бы румянцем.

Если бы я вложил хрустальный кубок в руку этой девчонке, она, скорее всего, разбила бы его, а потом осколками попыталась меня ранить.

— Я чувствую, как ты на меня смотришь, — говорит она. Ее черные как смоль волосы блестят на солнце. — Перестань.

С полдюжины комплиментов пляшут у меня на языке, но она не из тех, кто поддается на лесть.

— Я гадал, не назовете ли вы нам свое имя.

Она колеблется, взвешивая возможные последствия данного вопроса.

— Харпер.

А, ну конечно! Ни Аннабет, ни Изабелла, а имя с острыми краями.

— Харпер, — киваю я ей. — Мне очень приятно с вами познакомиться, миледи.

Девушка выглядит так, словно думает, что я над ней издеваюсь.

— А ты кто такой?

— Меня зовут Рэн.

Грей косо смотрит в мою сторону, но я не обращаю на него внимания. Раньше я представился бы по-другому, используя титулы в своих интересах и ослепляя девушек обещаниями богатства и власти. С течением времени мое королевство пришло в упадок и пропиталось ужасом. У меня практически не осталось гордости за то, кем я являюсь.

— Ты живешь во дворце, — говорит Харпер. — Мне кажется, должно быть что-то серьезнее, чем просто «Рэн».

— Вы хотели бы выслушать перечень титулов? — Я пытаюсь говорить интригующе, и это требует намного больше усилий, чем обычно. — Уверен, что и у миледи имя подлиннее, чем «Харпер».

Девушка никак не реагирует на мои слова и смотрит в сторону Грея.

— Ну а он?

— Грей из Терновой Долины, — отвечаю я. — Начальник королевской стражи.

— Миледи. — Грей вежливо кивает девушке.

— Начальник. Если он начальник, то это значит, у него должны быть подчиненные. Где же они?

Харпер щурится и явно пытается понять, где же подвох. Понятия не имею, где Грей ее нашел, но такого недоверия к нам не выказывала ни одна из ранее похищенных им девиц.

Где же подчиненные? Многие сбежали, многие погибли. Конечно же, я ей этого не говорю.

— Их нет. Мы тут совсем одни.

— Тут никого больше нет?

— Вы так скептичны. Уверяю вас, на территории замка вы не найдете никого больше.

Я ожидаю еще вопросов, но Харпер просто отходит еще дальше от меня. Она так сильно старается держать дистанцию, что идет практически по самому краю дорожки.

— Не терзайте себя попытками сохранить дистанцию, — говорю я ей. — Вам не стоит меня опасаться.

По крайней мере, в данный момент.

— Неужели? — Она сверлит меня взглядом. — Почему бы тебе тогда не рассказать, что именно ты собирался делать с той девушкой, которую командор Грей собирался похитить?

— Я бы не причинил ей вреда.

Поначалу. И сознательно. К тому же Грей уже наловчился защищать девушек от опасности в те минуты, когда я меняюсь и опасность становится неизбежной.

— Она была без сознания, а не шла по своей воле, — яростно говорит Харпер. — И, к вашему сведению, я тоже здесь не по собственному желанию.

Я вынужден отвести взгляд. Когда-то это саднящее чувство в груди было бы уязвленной гордостью, но сейчас это стыд.

Я вспоминаю те времена, когда мой народ боялся моего восхождения на престол, потому что меня считали испорченным и эгоистичным человеком, совершенно не похожим на своего отца.

Сейчас я все такой же испорченный и эгоистичный, но в несколько ином смысле, и я все так же не гожусь в правители.

Мы уже у ступеней замка. Я предлагаю Харпер свою руку, но она не обращает на жест внимания и, хромая, самостоятельно поднимается наверх. Грей проскальзывает перед ней и тянется к витиеватой золотой ручке. Как только он открывает дверь, оживленная музыка тут же вырывается из главного зала.

Харпер резко останавливается.

— Это всего лишь музыка, — говорю я ей. — Признаюсь, когда-то я считал ее такой же изумительной.

Сейчас же я ненавижу все это.

Обычно девушки были очарованы музыкой, иногда даже приходили в восторг. Харпер же выглядит так, словно хочет развернуться и уйти туда, откуда пришла.

Взяв себя в руки, девушка заходит в зал и пристально смотрит на инструменты. Она дотрагивается пальцами до вибрирующих струн скрипки.

— Здесь определенно должна быть какая-то уловка.

— Можете бросить их в топку, расколотить в щепки, но ничто не остановит музыку. Поверьте, и я многое перепробовал.

Ее брови взлетают вверх от удивления:

— Ты бросал музыкальные инструменты… в камин?

— Именно.

На самом же деле я пробовал сжечь дотла весь замок, причем неоднократно. Музыка продолжала играть даже среди пепла и обломков. В первый раз это было даже довольно занятно.

Я указываю на лестницу, прежде чем она сможет задать еще больше вопросов:

— В вашу комнату, миледи?

Грей остается внизу ждать, а Харпер следует за мной вверх по главной лестнице и следом по западному крылу. Я всегда провожаю девушек в комнату моей старшей сестры Арабеллы, потому что там спокойно и уютно из-за цветов, бабочек и кружев. Арабелла могла бы спать до полудня, если учителя ей такое позволяли, поэтому на прикроватном столике сестры всегда была еда: медовое печенье, джем, ломтики сыра, чайничек с чаем и кувшин с водой. А еще рядом с печеньем всегда стоял маленький горшочек топленого сливочного масла.

Я отпираю дверь ключом и распахиваю ее, а затем киваю в дальнюю сторону комнаты.

— За той дверью вы найдете горячую ванну, а за другой — гардеробную. — Я окидываю взглядом ее изорванный и, кажется, пропитанный потом наряд. — Думаю, вы сможете найти там одежду себе по вкусу.

— И ты оставишь меня одну? — Она спрашивает с большим сомнением.

— Если вы того желаете, — киваю я.

Харпер медленно переступает порог и оглядывается. Ее палец скользит по краю стола и останавливается на миг возле еды, но она ничего не берет.

Я хмурюсь и смотрю на ноги Харпер, которые теперь обуты в слишком большие для нее сапоги какого-то слуги. Ее левая лодыжка выглядит изогнутой, и, видимо, из-за этого ее шаг так неровен.

— Вы уверены, что не нуждаетесь ни в какой помощи с моей стороны?

— В смысле? — Харпер поворачивается ко мне с удивлением.

— Вы определенно ранены.

— Я не… — Она колеблется. — Со мной все в порядке.

Не могу понять, слишком ли она горда, чтобы признаться, просто боится или что-то среднее.

— Ты сказал, что я могу побыть в одиночестве, — говорит она, прерывая мои раздумья.

— Как скажете, миледи, — киваю я.

— Постой.

— Да? — Я замираю от удивления, схватившись за ручку двери.

Она закусывает губу, потом окидывает взглядом пышное убранство покоев Арабеллы.

— Это место и музыка… Ведь все это… — Она умолкает со смущенным выражением на лице. — Не важно.

— Колдовство? — предполагаю я, вскидывая бровь.

Она вдыхает почти с надеждой, а потом ее лицо темнеет, и Харпер хмурится.

— Ты смеешься надо мной. Забудь. Я хочу побыть в одиночестве.

— Как изволите. Я вернусь в полдень. — Я закрываю дверь за собой, но не ухожу.

Нынешний сезон проходит ужасно неправильно. Девушка мне никогда не доверится. Я снова потерплю неудачу.

Я прислоняю ладонь к двери. За ней девушка так и не двинулась с места.

— Я не смеялся над вами, миледи. — Я делаю паузу, но Харпер ничего не отвечает на это. — Замок Железной розы не заколдован.

— Ясно, — говорит она с противоположной стороны деревянной двери. — Так что же с ним?

— Он проклят.

С этими словами я запираю дверь и забираю с собой ключ.

Как обычно, я вымещаю все свое недовольство на Грее, хотя, может быть, это он вымещает свое на мне. Я неплохо владею мечом, но Грей лучше.

Мы на тренировочной арене. Звук сталкивающихся стальных клинков отражается от стропил. Я вижу лазейку и замахиваюсь для удара в корпус, но Грей уходит от лезвия и изворачивается, чтобы парировать и уклониться. Атаки командора быстры и практически смертельны, и это замечательно, потому что мне как раз нужно сконцентрировать все свое внимание на чем-то.

Меч Грея ударяется о мой, заставляя сделать шаг назад. Мы сражаемся уже час, и мои волосы взмокли от пота. Я готовлюсь нанести контрудар, мои ботинки скользят по пыльному полу арены. Я быстро замахиваюсь, надеясь заставить Грея перейти в оборону. Поначалу это срабатывает, и стражник отступает. Однако я точно знаю, что это мнимое преимущество. Грей не сдает позиции, а ждет нужного момента. Его безграничному терпению я могу только завидовать.

Не знаю почему, но я помню день, когда Грей был впервые назначен моим личным стражником. В то время я обычно никого из стражи не разглядывал. Стражник — всего лишь подданный, поклявшийся отдать свою жизнь. Если с одним из них что-то случалось, на его место тут же находился другой.

Грею же не терпелось проявить себя. Кажется, лучше всего отпечаталось в моей памяти именно его рвение. Я быстро его уничтожил, как и все остальное.

На арене Грей делает обманный атакующий маневр. Я думаю, что у меня есть шанс, и замахиваюсь. Лезвие меча образует широкую дугу. Командор уклоняется и молниеносно двигается вперед, чтобы всадить рукоять меча мне в живот, а потом толкнуть меня плечом. Я падаю, роняя меч в грязь.

— Отличная демонстрация, Ваше Высочество, — произносит женский голос из-за ограждения по краю арены. Слова сопровождаются медленными хлопками.

На секунду я лишаюсь рассудка и думаю, что Харпер смогла найти сюда дорогу. Но это не Харпер, а Лилит. Она последняя, а точнее сказать, единственная колдунья в Эмберфолле.

Как-то давно мой отец изгнал всех колдунов из королевства. Я же был слишком глуп, чтобы сделать то же самое.

Взяв меч, я прыжком поднимаюсь на ноги, в то время как Лилит ступает по арене. Ни одна пылинка не смеет прилипнуть к ее юбке.

Я заставляю себя спрятать оружие в ножны, хотя хочется всадить лезвие ей в грудь. Уже как-то подобное пробовал, и ничем хорошим эти попытки не увенчались.

Я встречаю колдунью низким поклоном, а затем беру ее руку и запечатлеваю на ней легкий поцелуй.

— Доброго вам дня, леди Лилит. Утренний свет вам к лицу, как всегда, — говорю я, и в голосе фальшивое очарование.

По крайней мере, я не лукавлю. У Лилит нежная кожа и чувственные розовые губы, которые будто бы хранят какой-то секрет. Ее волосы цвета воронова крыла падают на плечи прекрасными локонами. Изумрудное шелковое платье идеально повторяет каждый изгиб тела колдуньи, подчеркивая узкую талию и очертания груди. Цвет платья в тон зелени ее глаз. В солнечном свете, льющемся через окна сверху, Лилит выглядит восхитительно. Как-то она вскружила мне голову, и мой интерес был вызван совсем не тем, чем следовало.

— Какие манеры, — она говорит с легкой насмешкой. — Кто-то даже может подумать, что ты воспитан по-королевски.

Я знаю, что не стоит реагировать на ее слова, но с каждым разом это становится все сложнее.

— Кто-то может и подумать, — соглашаюсь я. — Да, возможно, некоторые уроки я усвоил с опозданием.

Лилит бросает взгляд на Грея, стоящего позади меня.

— Неужели командор Грей и правда думал, что это подобие девушки сможет снять с тебя проклятие?

— Как я понял, она не была его первым вариантом.

— И все же ты отказываешься от возможности и бросаешь ее чахнуть в одиночестве?

— Она отказалась от моей компании. Я не стану принуждать девушку к тому, чего ей не хочется.

— Как благородно, — говорит Лилит, но она явно не видит в этом ничего благородного.

— Я играю в твою игру уже более трех сотен сезонов. Если я одной позволю зачахнуть, как вы выразились, другая в скором времени заменит ее.

— Ты не играешь, — хмурится колдунья. — Ты сдаешься. Уже настолько устал от нашего маленького танца?

Да, именно так. Я ужасно устал.

— Вовсе нет, — говорю я. — Для меня каждый последующий сезон еще занимательней предыдущего, миледи.

Лилит не так просто обмануть.

— Пять лет твое королевство катится в нищету. Твой народ живет в ужасе перед свирепой тварью, которая губит жизни с ужасающим постоянством. Несмотря на это, ты отказываешься от шанса спасти их всех?

Пять лет. Почему-то это кажется мне одновременно слишком коротким и длинным сроком. У меня нет средства отслеживать тонкости ее колдовства. Я знаю, что время идет за пределами Замка Железной розы, что мой народ страдает, но я не представляю, насколько.

Ярость делает слова жестче против моей воли.

— Я не стану полностью брать на себя вину за бедность и страхи моего народа.

— А стоило бы, мой принц. Кто-то наверняка задается вопросом, как много шансов на спасение предоставит тебе судьба. — Лилит переводит взгляд на Грея: — Командор, а не устал ли ты, часом, от своего дара? Может быть, способность переходить на другую сторону тебе была дарована зря?

Я замираю. В словах колдуньи всегда слышится угроза. Когда-то я был слишком глуп, чтобы не видеть этого, но сейчас я с легкостью читаю между строк.

— Я никогда не устаю от службы, миледи.

Его голос бесстрастен. Грей прекрасно обучен не говорить сверх того, о чем спросили, и не давать повода начаться неприятностям. Скорее всего, он этому научился на службе у меня.

— Командор Грей очень ценит вашу щедрость, — говорю я, стараясь воззвать к ее тщеславию. Если она снимет повязку с Грея, у него не будет возможности переходить в другой мир. Шансов на снятие проклятия будет тогда еще меньше, чем сейчас. — Я часто слышал, как он говорил о вашем великодушии и милосердии.

— Ты такой милый врунишка, Рэн. — Лилит протягивает руку, чтобы потрепать меня по щеке.

Я дергаюсь, и она улыбается. Лилит живет ради этих моментов между страхом и пыткой. Затаив дыхание, я с готовностью жду, когда моя кожа разорвется и из раны потечет кровь.

Тем не менее взгляд колдуньи направлен не на меня. Она хмурится, поворачиваясь лицом к Грею.

— Что случилось с твоей шеей? — Она поднимает руку, но ее пальцы замирают в нерешительности в сантиметре от горла командора.

— Досадное недоразумение. — Грей стоит абсолютно неподвижно.

— Недоразумение? — Лилит проводит пальцем по самой верхней царапине. Под подушечкой ее пальца царапина становится ярко-красной, и струйка крови стекает по шее стражника. — Это ведь сделала девчонка?

Грей не шевелится, на его лице не дергается ни один мускул.

— Да, миледи.

Я нахожусь в оцепенении. Мне хочется остановить ее, но я знаю, что тем самым окажу Грею медвежью услугу.

Лилит плавно пододвигается ближе.

— Ей удалось поранить до крови великого командора Грея. Что ж, пожалуй, мне эта девочка нравится теперь немного больше. — Колдунья проводит сияющим красным пальцем по второй царапине. Крови становится больше.

Грей все еще неподвижен; кажется, даже не дышит. Его взгляд сфокусирован.

Я сжимаю челюсти. Когда-то мне казалось, что худшим в проклятии были погромы чудовища, но достаточно скоро я понял, что это не так. Повторяющиеся из раза в раз унижения и издевки намного хуже. Я бессилен вернуть то, что принадлежит мне по праву. Меня поставили в положение, в котором я должен был оставаться простым наблюдателем и терять чувство собственного достоинства.

Лилит проводит по шее Грея в третий раз. По ее лицу видно, что она задумала что-то коварное.

Грей дергается и втягивает воздух в себя сквозь зубы. Я чувствую запах горелой плоти. Лилит улыбается.

Я делаю шаг вперед и хватаю ее за запястье.

— Прекрати немедленно.

Брови колдуньи взмывают вверх. Лилит выглядит довольной.

— Принц Рэн, что за порыв! Кто бы мог подумать, что ты беспокоишься об одном из своих подданных.

— Ты оставила мне лишь одного человека в подчинении, и я не допущу, чтобы он пострадал. Если тебе хочется позабавиться, то развлекайся со мной.

— Хорошо. — Лилит проводит рукой по моему животу.

Я не чувствую ее ногтей. Я вообще ничего не чувствую, но затем меня пронзает такая боль, словно Лилит разрезает мое тело чистым огнем.

В глазах пятна, и мои колени ударяются о землю. Я почти не замечаю того, что Грей пытается меня поймать. Я прижимаю руку к животу, но рана нанесена магией, поэтому ничто не сможет мне помочь. Огонь разбегается по телу. Стропила вращаются над моей головой. Я хочу, чтобы тьма поглотила меня. Я желаю погрузиться в забвение. Я жажду смерти.

Стою на коленях, оставаясь в вертикальном положении только благодаря Грею, удерживающему меня за плечо. Расплавленная лава течет по моим венам.

«Доставай меч, командор, — хочу сказать я Грею. — Покончи с этим».

Конечно же, это не поможет. Я снова проснусь в проклятой комнате в ожидании Грея с новой девушкой.

— Неужели ты действительно устал от всего этого, мой дорогой принц? Желаешь, чтобы я прекратила твои страдания? — вопрошает Лилит надо мной.

— Да, миледи, — едва слышно произношу я. Мои слова звучат как мольба. Даже если прекращение пыток означает, что я умру, то хотя бы мой народ перестанет страдать и Грей получит свободу.

— Я великодушна, принц Рэн, поэтому я дарую тебе милость. Это будет твой последний сезон. Время для тебя будет течь так же, как и для всего Эмберфолла. Как только сезон закончится, Замок Железной розы вернется в свое первоначальное состояние.

Облегчение начинает зарождаться в моей груди, ручейком растекаясь среди безжалостной боли. Наконец-то мой последний сезон! Я переживу эти три месяца и стану свободным. Мне хочется вырваться из хватки Грея и целовать ноги Лилит, обливаясь слезами благодарности.

— Что же будет, когда у тебя снова ничего не получится с девушкой и тебе придется провести вечность в обличии чудовища? — спрашивает Лилит.

Ее вопрос практически заставляет мое сердце перестать биться.

— Не я оставила тебя лишь с одним человеком в подчинении, — говорит колдунья голосом, который острее тысячи ножей. — Не я погрузила Эмберфолл в бедность и ужас. Я также не буду той, кто уничтожит весь твой народ.

Всхлип вырывается из моего горла. Теперь мне хочется плакать по совершенно другой причине. Жгучая боль достигла моей головы, и в моих глазах зарябили звезды.

— Во всем виноват ты, — говорит Лилит, и ее голос постепенно затухает. — Ты, Рэн. Именно ты погубишь их всех.