1. Сказка о том, кто отправился страху учиться
(сказка братьев Гримм)
Были у отца два сына. Старший был умный да смышлёный и всем был по душе, а младший был круглым дураком и не научиться ни даже подметить ничего не мог, а люди, завидев его, восклицали:"Хлебнёт ещё с ним батька горя!". Когда было какое-то дело, то посылался все время старший; и послал его ещё как-то раз отец за чем-то на ночь глядя, а путь шёл то ли через погост, то ли ещё через какое жуткое место, а сын таки ж ответил: «Нет, батюшка, не пойду я туда, страшно." — видать, испугался. Или когда у огня сказки рассказывали, от которых аж мурашки по коже, слушатели нет-нет, да говорили:"Ух, страшно — то как!" — а младший в это время сидел в углу, слушал, да в толк всё взять не мог, как это понимать:"Всё говорят, страшно, страшно… А мне не страшно. Видно, ещё одно умение будет, в котором я ничего не понимаю."
И случилось так, что отец как-то раз ему сказал:
— Слушай, ты там в углу, ты будешь большим и сильным, и тоже должен чему-нибудь научиться, чтоб зарабатывать себе на хлеб. Смотри-ка, брат твой карабкается, трудится, а ты… пропащий, одно слово.
— Ох, батюшка, — ответил сын, — я бы очень хотел чему-нибудь научиться. Если уж на то пошло, то хотел бы научиться тому, чтобы мне было страшно; в этом я не понимаю ничего, — старший, услыхав это, усмехнулся, а про себя подумал:"Боже милостивый, что же за болван мой брат, да и жизнь его будет никчёмной. Коли с детства согбенный, значит, помрёт горбатым," — а отец вздохнул и произнёс:"Страху тебе следует научиться, но свой хлеб ты так не добудешь."
Вскоре зашёл в дом дьячок. Поведал ему отец свои нужды да пожаловался на непутёвого младшего, что ни к какому делу не пригоден, ничему не учен, да и знать ничего не знает.
— Подумать только, батюшка, я его спрашивал, чем он на хлеб собирается зарабатывать, так он захотел страху обучаться!
— Коли больше ничего не сделать — ответил дьячок, — этому может он у меня поучиться; ты отдай его мне, а уж я-то его быстро исправлю.
Отец обрадовался и подумал: а ну как и впрямь младшенький чему-то хоть немного научится? Итак, взял дьячок мальца к себе домой, чтоб тот в колокола звонил. Через несколько дней разбудил он мальчонку около полуночи, позвал его из постели выбраться да на колокольню взобраться и звонить. Ты у меня научишься страху, подумал он, а сам незаметно вперёд улизнул, и только мальчишка повернулся, да за верёвку колокола взяться хотел, да глядь — а на лесенке, что под дыркой в потолке лицо белое стоит.
–Кто там? — прокричал мальчик, но лицо не отвечало и даже не шелохнулось, — ответь, — вскричал юнец, — если случится, что ты пройдёшь ещё вперёд, спать в эту ночь тебе уже не придётся! — но дьячок стоял смирно, чтобы малец точно подумал, что перед ним призрак.
–Чего тебе здесь надо? Говори, если ты честный малый, иначе с лестницы спущу!
Дьячок подумал: не сделает он этого, и дальше стоял, не издавая ни звука, будто бы каменный. Третий раз кликнул его юнец, и так как ответа опять не было, разбежавшись, столкнул привидение с лестницы так сильно, что призрак пролетел десяток ступенек, да и остался так лежать на углу. После этого позвонил в колокола, пошёл домой, лёг в постель и, не говоря худого слова, заснул. Дьячиха долго ждала мужа, а он все не приходил. Когда от страха ей совсем стало невмоготу, то спросила она мальчишку:
— Не знаешь ли ты, где мой муж остался? Ведь он раньше тебя на колокольню залез?
— Нет, — отвечал малец, — но был там какой-то тип на лестнице под дыркой в перекрытии, что и не уходил и не отзывался. Ну, я ему на орехи дал, да с лестницы спустил. Спуститесь, и если увидите, что это ваш муж там лежит, то видно, я об этом ещё пожалею.
Выскочила жена и нашла дьячка, что с переломанной ногой лежал и стонал на углу. Отнеся его вниз, она с истошным криком понеслась к отцу мальчика.
— Ваш мальчик, — кричала она, — принёс нам большое несчастье, он так сбросил моего мужа с лестницы, что тот ногу сломал! Заберите негодника из нашего дома!
Напугался отец, подбежал к сыну и как начал его бранить!
— Что же, — говорит, — это за безбожные шалости ты творишь, будто сам нечистый тебя толкает!
— Отец, — отвечал сын, — выслушай меня, я ведь совсем не виноват. Он там стоял в ночи, не двигаясь, словно злодей какой. Я не знал кто это и трижды его просил назвать себя или уйти восвояси.
— Ох, — сказал отец, — одни беды от тебя. Уйди с глаз долой, видеть тебя больше не желаю.
— Да, отец, будь по-твоему, только подожди как завечереет, и тогда я хочу уйти страху учиться, так хоть одно ремесло пойму, которым смогу прокормиться.
— Учись, чему хочешь, — произнёс отец, — мне все едино. Вот тебе пятьдесят талеров и иди с ними куда глаза глядят, только ни одной живой душе не говори, откуда ты и кто твой отец, или мне будет за тебя стыдно.
— Да, отец, да будет твоя воля, и если тебе ничего боле не надобно, это-то я сделаю легко.
И вот, как завечерело, положил юнец себе в торбу пятьдесят талеров, да и вышел и пошёл по дороге, бормоча про себя:"Если бы мне только испугаться! Если бы мне только испугаться!"Тут проходил мимо мужичок, услышалось ему, что парнишка своей тени боится, а знал он ещё, что далее виселица будет, да и сказал ему:
— Смотри-ка, вон там дерево есть, где семерых повесили, а ныне, вон, летать учатся. Посиди-ка ты под ним, подожди до ночи, там-то ты точно страху узнаешь.
— Если больше ничего не остаётся, — ответил юноша, — то это-то легко сделаю. А если ещё и бояться быстро научусь, так тогда тебе точно 50 талеров моих отдам. Только приди ещё раз за мной завтра утром.
Так и пошёл мальчик к той виселице, сел под ней, да и стал ночи дожидаться. Когда он замёрз, то разжёг костёр. Но в полночь поднялся ветер, такой холодный, что несмотря на костёр, теплее не становилось. А так как ветер так яростно сталкивал повешенных, что вся виселица ходила ходуном, то подумал малый: ты внизу у огня озяб, а этим наверху, как может нравиться зябнуть и трястись? И, так как он был милосердным, то приставил он к виселице лестницу, вынул повешенных из петли одного за другим, да и спустил их вниз. После разворошил и раздул огонь и посадил висельников вокруг, дабы они смогли согреться. Но они сидели и не шевелились, и огнём уже взялась их одежда. Тогда он сказал:"Будьте внимательнее или мне придётся вас обратно повесить," — мертвецы же не слышали и безмолвствовали, и давали огню дальше поглощать их лохмотья. Разозлился он тогда и сказал:"Если вы не хотите следить за огнём, то и я вам не буду помогать, не хочу я сгореть тут с вами," — да и повесил их в той же очерёдности. Теперь сел он у костра и заснул. Утром пришёл мужичок, чтобы получить свои пятьдесят талеров и спросил:
— Ну, знаешь ты теперь, что такое страх?
— Нет, — ответил мальчик, — Откуда мне это знать? Эти, наверху, за ночь и рта не раскрыли, да и глупые настолько, что позволили нескольким лохмотьям, что они на теле носят, сгореть, — так и увидел мужичок, что сегодня ему пятьдесят талеров не достанутся, и сказал, пойдя восвояси:"Такого ещё со мной не было."
А мальчик пошёл своей дорогой да принялся опять бубнить себе под нос:"Если бы мне только испугаться! Если бы мне только испугаться". Услышал это ехавший сзади возница и спросил:
–Кто ты? —
— Не знаю, — ответил юнец. Возница дальше спрашивал:
— Откуда ты?
— Не знаю.
— Кто твой отец?
— Не велено мне это сказывать.
— Что ты там бормочешь себе под нос?
— Ах, — воскликнул малец, — я бы хотел научиться бояться, да никто научить не может.
— Бросай эту пустую болтовню, — сказал возница, — давай, двигай со мной, я уже хочу видеть, как я тебя научу.
И пошёл мальчик вместе с возницей; долго ли, коротко ли, а пришли они вечером в один трактир, да и захотели там на ночь остаться. И вот у входа в горницу малец опять громко запричитал: «Если б мне испугаться! Если б мне испугаться!"Трактирщик, что услышал это усмехнулся и сказал:
— Если тебе так хочется, то у тебя здесь обязательно будет возможность.
— Лучше не говори, — сказала трактирщица, — так кое-кто любопытный уже распрощался с жизнью, так, что лишь ужас и досада застыли в глазах, которым не суждено было боле увидеть дневного света, — а юноша сказал:
— Как бы это не было тяжело, но хоть раз постичь надо, за тем-то я и отправился.
Он не давал трактирщику не минуты покоя, пока тот не рассказал, что недалеко от этого места есть заколдованный замок, в котором легко испытать страх, достаточно лишь три ночи в том замке пободрствовать. Король, что владеет тем замком, тому, кто осмелится это сделать, готов отдать в жены свою дочь, что красива настолько, что затмевает солнце; и ещё в замке были несметные сокровища, охраняемые злыми духами, но кабы эти сокровища достать, то любой бедняк сделался бы очень богатым. И много молодцов туда уходило, но ещё никто не пришёл оттуда. И пришёл на следующее утро юноша к королю, и сказал:"Если мне позволят, я хотел бы провести три ночи в заколдованном замке". Приглянулся королю этот юнец, да и сказал король: «Ты можешь попросить три вещи, и они должны быть неживыми, и тогда можешь их взять с собой в замок."И ответил он:"Тогда я прошу огонь, токарный станок и столярный станок с лезвием". Король позволил ему перенести все днём в замок. А как завечерело, поднялся малец в замок, в каморке развёл костёр, столярный станок рядом поставил, да на токарный уселся.
— Ах, испугаться бы, — промолвил он, — или я и здесь ничему не научусь?
Около полуночи захотел он разворошить костёр, и как только он подул в огонь, так вдруг из угла заверещало:
— Мяу! Нам холодно!
— Эй, глупыши, — позвал он, — что же вы кричите? Коли замёрзли, так давайте к огоньку, погрейтесь! — только он успел это вымолвить, как одним мощным прыжком из темноты прискакали две большие чёрные кошки и уселись рядом по разные стороны, хищно глядя огненными глазами. Немного согревшись, спросили они паренька:
— Товарищ, а не желаете ли вы в картишки перекинуться?
— Почему бы и нет, — ответил он, — только предъявите мне сперва ваши лапки.
Тут протянули они свои когти.
— Ух, — воскликнул он, — и длинные же ногти у вас! Подождите, сперва я их обрежу! — с этими словами он схватил кошек за шкирки, поднял их на столярный станок и завинтил им лапы.
— Посмотрел я вам на пальцы, — сказал он, — и желание играть в карты пропало, — прибил их, да и выбросил в воду. И только успокоил он тех двоих, и снова хотел дальше присесть у своего огня, как со всех сторон накинулись на него чёрные кошки и чёрные собаки на огненных поводках, и с каждой секундой всё больше и больше, так много, что он больше не мог двигаться. Они противно кричали, толкали мальца в огонь, тянули каждый на себя, будто хотели разорвать на части. Когда все немного успокоилось, он увидел, что дело дрянь, и тогда схватил он столярный станок, и, рявкнув:"Брысь, шушера!", запустил его в свору. Часть своры отпрыгнула, а часть зашибло столярным станком, и они также были выброшены в пруд. Повторив это ещё, он раздул из искорок костёр и согрелся. И как только он пригрелся, расхотелось ему открывать глаза и начало его клонить в сон. Тогда оглянулся он и увидел в углу большую кровать.
— Это как раз для меня, — сказал он и лёг в неё. Однако как только захотел он закрыть глаза, так начала кровать сама двигаться да повезла его по всему замку.
— Точно, — промолвил он, — так даже лучше
Тут как понеслась кровать вперёд, будто бы запряжённая шестёркой лошадей, через лестницы и пороги вверх и вниз, вдруг хоп! — и всё перевернулось вверх дном, да так, что малец оказался будто бы горой придавлен.
Но отшвырнул он балдахин с подушками, выбрался наверх и, сказав:"Ну, кто теперь хочет водить?" — лёг у своего огня и проспал до светла. Утром пришёл король, поглядел, что юноша на земле лежит, да и подумал, что уморили его злые духи до смерти. И сказал он:"Жаль прекрасного человека."Услыхал это малец, выпрямился, да и сказал:"До этого ещё далеко!". Удивился король, обрадовался, да и спросил мальца, как у того дела.
— Довольно хорошо, — ответил юноша, — ночь минула, да и две других тоже пройдут
Когда пришёл он к трактирщику, то у того глаза аж на лоб полезли.
— Вот уж не думал тебя боле живым увидеть, — сказал он, — теперь-то ты постиг, что такое страх?
— Нет, — ответил он, — всё напрасно. Хоть бы кто хоть раз объяснил.
Во вторую ночь поднялся он вновь в заколдованный замок, сел у огня, да и начал вновь свою песню:"Ах, если бы мне испугаться!"Как подошла полночь, услышал он возню и грохот; сперва осторожно, потом всё сильнее и сильнее, затем на мгновение стало тихо, и вот с диким криком из каминной трубы выпало полчеловека да и рухнуло вперёд перед собой."Эй! — крикнул он, — ещё половина требуется, а то маловато будет!" — тогда вновь начался шум, завыло, занеистовствовало и вторая половина тоже скатилась вниз по трубе."Погоди, — сказал он, — раздую-ка я огоньку побольше" — как только он это сделал, то, оглянувшись, увидел, что куски соединились, и теперь какой-то лютый мужик сидит на его месте."Мы так не договаривались, — сказал мальчик, — это моя скамья."Захотел было мужик мальца оттеснить, но малый устоял, с силой мужика отшвырнул и на своё место сел. Тут нападало ещё мужчин, один на другого, держали они девять мёртвых ног, положили они два черепа и стали играть в кегли. Мальцу захотелось тоже поиграть, и он спросил:
— Слушайте, а можно ли мне с вами?
— Да, если у тебя есть деньги
— Денег достаточно, — ответил он, — только ядра ваши не совсем круглые, — взял он черепа, установил их в токарный станок, да и обточил до шарообразного состояния.
— Ну, теперь их катать сподручнее, — сказал он, — ха-ха! Ну, пошла потеха!
Поиграв с ними, он потерял немного денег, но когда он покатил шар в двенадцатый раз, то испарилось все перед его глазами. Тогда он лёг и спокойно заснул. На следующее утро пришёл король осведомиться.
— Как всё прошло на этот раз? — спросил он.
— Поиграл в кегли, — ответил мальчик, — да проиграл несколько геллеров
— Так ты не испугался?
— О чем вы, Ваше Величество? — ответил он, — веселился от души. Знать бы мне, где там бояться!
В третью ночь вновь он сел на свою скамью и совершенно угрюмо произнёс:"Как бы мне испугаться."И как только стемнело, пришли шестеро высоких мужчин и внесли гроб. Тут сказал он:"Ха-ха-ха, это, разумеется, мой братец, что умер несколько дней назад." — и, всплеснув руками, вскричал:"Заходи, братец, заходи!"Они поставили гроб наземь, а мальчик подошёл и поднял крышку: внутри лежал мертвец. Малец нащупал лицо покойника, но оно было холодно, как лёд."Погоди, — сказал он, — я тебя хочу хоть немного отогреть."Он пошёл к огню, отогрел руки, приложил к лицу мертвеца, но оно оставалось все также холодным. Тогда он вынул мертвеца, сел к огню, положил труп себе на колени, и начал натирать ему руки, чтобы кровь вновь пришла в движение. Когда и это не помогло, пришло ему на ум, что,"когда двое вместе в одной кровати, то так они согревают друг друга", принёс он тогда покойника на кровать, укрыл его и лёг рядом. Через какое-то время труп потеплел и начал шевелиться. Сказал тогда малец:
— Вот видишь, братец, как я тебя не согрел! — а мертвец поднялся и взревел:
— Теперь я хочу тебя задушить!
— Что? — удивился малый, — такая вот мне благодарность? Тогда дальше лежи в гробу! — поднял его, бросил в гроб и закрыл крышку. Тут опять пришли шестеро мужчин и унесли гроб прочь.
— Это меня не испугает, — промолвил он, — здесь ничему я путному не научусь.
Тут вошёл мужчина, что был больше остальных и выглядел ужаснее, хотя был старше и носил белую длинную бороду.
— Негодяй! — крикнул он, — теперь тебе следует быстро выучить, что такое страх, или тебе следует умереть!
— Не так быстро, — ответил юноша, — следует мне умирать. И в этом действии тоже я должен принять участие.
— Я тебя уже хочу уложить, — сказал изверг.
— Тише, тише, ишь руки растопырил! Я-то не слабее тебя, а, глядишь, и посильнее буду.
— Это мы сейчас посмотрим, — сказал старик, — если ты сильнее меня, то, так и быть, я дам тебе уйти; пошли, давай-ка это проверим, — и повёл он мальца тёмными коридорами, привёл в кузницу, взял в руки топор, да и вогнал наковальню в землю с одного удара.
— А я ещё лучше могу, — сказал юноша и подошёл к другой наковальне. Старик встал неподалёку, да так хотел посмотреть, что бороду развесил. А юнец схватил топор, с одного удара расщепил наковальню, да и прищемил колдуну бороду.
— Теперь ты в моих руках, — сказал он, — а значит, тебе конец, — затем взял железный прут и начал охаживать старика до тех пор, пока тот не стал жалобно хныкать и не посулил несметные богатства, если только малый прекратит. Вытащил тогда малец топор, да и отпустил деда. Старик повёл юношу обратно в замок и показал ему в подвале три сундука с золотом.
— Отсюда, — промолвил он, — часть беднякам, часть — королю, а часть — тебе.
Между тем пробила полночь и призрак исчез, а юнец остался стоять в темноте."Не беда," — произнёс он, потоптался, да и нашёл путь до своей каморки, где у огня и уснул. Наутро пришёл король и спросил:
— Ну что, на этот раз ты научился страху?
— Нет, — ответил юнец, — а где оно, страшное? Ну пришёл ко мне покойный братец, ну, дядька с бородой приходил, который мне показал много золота там, внизу, а вот что такое страх, мне так никто и не поведал.
Тогда сказал король:
— Ты освободил мой замок и тебе следует жениться на моей дочери.
— Это всё, конечно, хорошо, — ответил малец, — но я ещё совсем не знаю, что такое страх.
И вот уже и золото из подземелья вынесли, и свадьбу сыграли, а молодой король, хоть и любил свою супругу, хоть и весел был, но всё же непрестанно повторял:"Ах, если бы мне только испугаться! Ах, если бы мне только испугаться!"В конце концов, молодую супругу это раздосадовало. И камеристка ей сказала:"Сумеем мы помочь, он у нас быстро страху научится."Вышла она к ручью, что тёк через сад, и наловила там полное ведро пескарей. Ночью, как только молодой король заснул, принцесса откинула одеяло да и выплеснула на него ведро холодной воды с пескарями, так, что и на нем, и вокруг него трепыхались маленькие рыбки. Проснулся он и запричитал:"Ох, страшно — то, страшно-то как, дорогая! Вот теперь и узнал я, что такое страх."
