Стоящие свыше. Часть III. Низведенные в абсолют

Бранко Божич, 2023

В 16 лет он хотел подняться из низов, чтобы послужить Добру. Но вскоре понял, что зло всегда творят именем Добра. В своей маленькой жизни она видела только кровь, болезни и смерть. Никто не поверил, что она слышит голос болота, который манит людей в трясину. Никто не поверил, что старуха в черном плаще разносит мор по деревням… Их мир умирает медленно, мучительно и неотвратимо…

Только дети верят, будто днем зло спит.

18 мая 427 года от н.э.с. Вечер

Инда испытал нечто вроде злорадства, когда сказочник показал свой фокус Страстану. Упрямство не самая лучшая человеческая черта, а Веда мог бы и прислушаться к тому, что ему говорят. Верить или не верить — позиция школьника, для образованного человека вопрос стоит иначе: допустить вероятность. И опираться на это допущение в своих действиях.

А вероятность, хоть и ничтожная в глазах современных ученых, неожиданно стала фактом.

Инда злорадствовал: чутье его не обмануло, недаром в Тайничной башне так ценилась его интуиция. Похоже на сказку? На выдумку? На блеф? Да, похоже. Но что чудотворы знают о чудовищах Исподнего мира, если последняя книга о них написана пятьсот лет назад? И в ней нет ни единого слова об оборотничестве чудовищ. Нарушение всех мыслимых и незыблемых законов естествознания: закона сохранения массы и закона сохранения энергии. Но кто сказал, что это нарушение? Возможно, существует гибкий эгрегор, способный вбирать в себя энергию и потом возвращать обратно. Возможно, ученые не так много знают о связи между массой и энергией.

Какая разница! Есть факт, а его объяснение — дело десятое. Ученые не вполне понимают суть возникновения небесного электричества, но это не мешает управлять грозами и создавать молниеотводы.

Веда Страстан еще отделался легким испугом!

Когда за мальчишкой началась погоня, сказочнику-оборотню не было никакого смысла разыгрывать представление дальше: кобра исчезла, а тот, опрокинув столик, с довольной физиономией уселся в кресло.

— Не надо так выть и корчить такие рожи, господин чудотвор. — В его словах не было презрения, только ирония. — Королевская кобра контролирует количество выбрасываемого яда и экономит его. Это было предупреждение. К моему глубокому сожалению, максимум, что тебе грозит, — некоторое недомогание и онемение в зоне укуса.

— К сожалению? — переспросил Инда.

— Если ты когда-нибудь превращался в змей, то должен понимать — мозгов у них нет, они живут инстинктами. И не любят резких движений. Правда, профессор?

— Истинная правда, — одними губами ответил Мечен.

— Ты хочешь сказать, что не контролируешь то тело, в которое превращаешься? — Инда сознавал, что задать эти вопросы у него будет не так много возможностей. А погоня… Мальчишку или догонят, или не догонят…

— Отчасти. Я задаю этому телу некоторую цель и существую как бы вне его. Я, скорей, использую рефлексы этого тела. Так же, как это описывал магистр славленской школы экстатических практик, систематизатор ортодоксального мистицизма, основатель доктрины интуитивизма и концепции созерцания идей Айда Очен Северский. Думаю, ты совсем недавно перечитывал этот труд.

Инда лишь усмехнулся в ответ.

— Точно так же, находясь в теле человека, я испытываю некоторые ограничения, — добавил оборотень с не менее ядовитой усмешкой, — но быть человеком мне привычно.

— Я бы отдал тебя нашим ученым. Для опытов. — Инда смерил противника взглядом.

— Не вижу ничего противоестественного в твоей жажде познания. Но пока я занят другим делом и не могу уделить времени ученым.

— Ах, как жаль! — Инда сокрушенно покачал головой. — Может быть, когда ты закончишь это дело, ты найдешь для них время?

— Когда я закончу это дело, ученым будет не до меня.

— Послушай. — Инда стал серьезным. — Я, конечно, не уполномочен вести переговоры такого уровня, но все же… Ты не допускаешь компромисса? Ты не хочешь поискать решение менее радикальное, нежели прорыв границы миров?

— Нет, не хочу. Зачем? Люди в моем мире рождаются и умирают в беспросветности, безграмотности, нищете. Почему мой мир должен подождать какую-нибудь тысячу лет, пока чудотворы сумеют что-то изменить в его пользу? А раньше у вас не получится. Нет, я не пойду на компромисс. Я и так слишком долго ждал.

— А ты не боишься, что прорыв границы миров уничтожит оба мира? Верней, людей из обоих миров?

— Всех не уничтожит. А людям Исподнего мира нечего терять, они и так мрут как мухи, от голода и эпидемий. И разрушения им не страшны — они выживут, они умеют сами пахать землю и копать колодцы, строить жилье и шить себе одежду. Это твой мир разучился кормить сам себя.

— Думаешь, твоя победа будет легкой? Считаешь, что одно чудовище способно уничтожить Обитаемый мир? И мы ничего не сможем тебе противопоставить?

— Думаю, ты сейчас побежишь в Тайничную башню искать то, что сможешь мне противопоставить.

— И я найду это. Можешь мне поверить.

— В таком случае, господа, разрешите откланяться. У меня есть дела.

Инда не сразу разглядел зеленую ящерку на пустом кресле, впрочем, она тут же юркнула вниз, под упавший столик, и Инда, хоть и кинулся ее ловить, не преуспел в этом: ящерка как в воду канула.

— Профессор Мечен! — раздраженно бросил он. — Вы специалист по гадам! Они на самом деле могут пересекать границу миров, когда им вздумается?

— Опыты… не всегда… Иногда. Видимо, какие-то аномальные… отклонения в плотности…

— Перестаньте лепетать! Придите в себя! Вас что, напугала кобра? Или вы никогда не видели оборотня? Страстана она хотя бы укусила, можно понять его… растерянность. Вы же ученый, вот и ведите себя как ученый, а не как барышня!

— Инда… — вдруг заговорил Йера Йелен — бледный и дрожащий, — Инда, то, что произошло… Я должен буду доложить членам комиссии…

— И тебя тут же объявят ненормальным и отстранят от дел. — Инде было не до церемоний и расшаркиваний. — Лучше сделай вид, что это тебе приснилось.

Судья снова надолго замолчал — видимо, переваривал информацию. Ничего хорошего, конечно, из этого не следовало (Йелен все же не был идиотом, как бы Инде этого ни хотелось), но проблемы с политиками можно было отложить, препоручить кому-нибудь более опытному. Так же как и поимку мальчишки. А вот его «телохранителя»…

Через десять минут примчался один из чудотворов охраны — молоденький парень, имени которого Инда не помнил.

— Он спрятался, доктор Хладан, — выдохнул охранник.

— В какую сторону он бежал? К железной дороге или от нее?

— От нее, чуть правее.

— Он спрятался в доме Маленов, я в этом почти не сомневаюсь. Обыщите дом и все подсобные постройки. Уверен, что в доме есть какое-нибудь потайное помещение, поэтому ищите дверь. Профессор Мечен, вы тут единственный мрачун. Отправляйтесь на поиски тоже. Йелен молодой и неопытный, он может выдать себя всплеском энергии. А заодно присмотритесь к Малену — сдается мне, он скоро окажется в вашей колонии. — Инда немного подумал и крикнул вслед выходившему охраннику: — Еще! Пошлите вездеходы к усадьбе Важана, окружите усадьбу — на территорию он вас не пустит, но и туда попробуйте внедриться. Поставьте посты на дорогах и вдоль реки — мальчишка побоится заблудиться, напрямик не пойдет.

Проклятый оборотень прав: нужно идти в Тайничную башню. Пока в любой точке пространства может появиться королевская кобра (и хорошо, если не восьмиглавое чудовище), и изловить, и удержать парня будет трудно. Значит, сначала оборотень.

Приор ждал встречи, как обычно, в зимнем саду — Инда послал телеграмму из дома Йеленов.

Собственно, рассказ Инды был недолгим. Домыслов и догадок хватало, а информации — нет. Но уже через полчаса, несмотря на близость ночи, качнулся маховик Тайничной башни: побежали импульсы от шестерни к шестерне, и машина ожила, зашевелилась, сначала медленно и нехотя, но потом все проворней и верней.

Секретари не успевали принимать телеграммы, из архивов поднимали тысячи документов, и десятки архивариусов выжимали из них только самое важное, необходимое.

Инда набросал доклад в тригинтумвират, где сообщил, что с вероятностью более восьмидесяти процентов Йока Йелен и есть созданный мрачунами гомункул, способный прорвать границу миров. В любом случае он столь сильный мрачун, какого еще не рождала земля. В подтверждение своих выводов Инда приложил отчет Мечена о работе с Йокой на метеостанции, а также подробный рассказ о встречах с оборотнем. В постскриптуме Инда официально обратился к тригинтумвирату с просьбой оставить за собой кураторство над Йокой, дабы Длана Вотан не перехватил инициативу.

Через полчаса на стол Приора легла не карточка — полное досье на Мирну Гнесенку, стенограммы судебных заседаний, отправивших на виселицу ее родителей, списки ее друзей, знакомых и родственников. Рядом выросла стопка документов по делу сумасшедшей старухи, которая принесла чудотворам младенца, впоследствии отданного Йеленам.

— О, Предвечный… — шепнул Приор Инде, взглянув на последнюю фотографию старухи. — Ужасом выбеленная висельница…

— Таких висельниц в тринадцатом году через нас прошли десятки. И все они были выбелены ужасом, — проворчал Инда в ответ.

Через час из библиотек подняли все книги, где хотя бы полусловом были упомянуты чудовища Исподнего мира. Лучшие аналитики сводили информацию в таблицы, чертили графики и делали выводы.

Отдельно работала группа аналитиков по политическим вопросам — строила прогнозы тех или иных действий чудотворов в Думе. Профессора Мечена удостоили чести войти в группу экспертов-психологов, прогнозирующих поведение и реакции подростка-мрачуна, а возглавил эту группу не кто иной, как Длана Вотан. С метеостанций слали расчеты и графики сейсмической активности, силы ветров, выпавших осадков — за прошедшую неделю.

Доктора прикладного мистицизма проверяли расчет, нацарапанный карандашом на двадцати восьми листах мятой бумаги, который утверждал, что до падения свода чудотворам осталось не сто, а десять-двенадцать лет при самых благоприятных обстоятельствах.

А черновик доклада, написанный Индой в поезде по дороге из Исида, так и остался лежать за пазухой — Инда еще не решил, стоит ли диктовать это секретарю, отправить сделанные выводы в Афран или сначала поделиться ими с Приором…

Поездка вдоль свода, закончившаяся в Исиде, такая несвоевременная, произвела на Инду странное впечатление. И крамольные расчеты сказочника оказались как нельзя кстати. В построенной чудотворами модели входящая энергия рассматривалась как медленно растущая логарифмическая функция (и много лет подряд прогнозы, выстроенные на ней, полностью оправдывались). Сказочник же заложил в расчет убывающую функцию и этим разрушил все прогнозы чудотворов. Доктора прикладного мистицизма могли проверять этот расчет вдоль и поперек, Инде не требовалось проверки: достаточно предположить, что поток энергии из Исподнего мира начнет таять, и сразу становится ясно: свод не удержать, даже если свернуть все энергоемкие производства Обитаемого мира. Все летит в тартарары. И люди, спасающиеся от Внерубежья под крохотными пятачками защитных полей, — не праздная фантазия пессимиста, а реальный исход, вероятный (и очень вероятный) конец Обитаемого мира. Инда так легко представил себе эту картину, что его передернуло.

Об опытах Исида, конечно, следовало отдельно говорить с Афраном. Инда считал себя циником, но даже его потрясла бесчеловечность ламиктандрийских экспериментаторов. Глупо было бы предполагать, что Внерубежье мстит людям за жестокость, — нет Внерубежью никакого дела до того, что люди делают с людьми. И Афрану, по всей видимости, тоже, потому что там не могли не знать, что́ за опыты по сбросу энергии проводит Исид.

Но к появлению трещины эти опыты не имели ни малейшего отношения, экспериментаторы оперировали другим типом энергии, и недавнее извержение вулкана было, скорее всего, лишь совпадением и объяснялось общим ростом активности Внерубежья, о котором Инда и написал малоутешительный доклад.

Трещину он тоже изучил вдоль и поперек и теперь мог с уверенностью сказать: она пойдет под свод. Три пути разлома, конечно, равновероятны, но она пойдет под свод. Потому что она движется навстречу Вечному Бродяге, мрачуну из мрачунов… Потому что это предсказал Танграус. Потому что, в свете расчетов сказочника, у чудотворов нет возможности нарастить поле на ее пути — каждое такое наращение может стать фатальным. Каждый выстрел фотонного усилителя, каждый грузовой вездеход на въезде в гору, да что там говорить — каждый напрасно зажженный солнечный камень. И если в Афране этого не понимают, то лишь потому, что не хотят понимать. Вот поэтому Инда и не спешил диктовать доклад секретарю — никому не нужен этот доклад, никто не станет рассматривать его всерьез. И расчеты сказочника доктора́ прикладного мистицизма объявят ошибочными — чтобы не прослыть паникерами. И Инда тоже не так глуп, чтобы стать гонцом, несущем дурную весть, — издавна таких гонцов убивали на месте, и правильно делали.

Досье на человека по имени Змай обнаружилось в отчетах агентов Исподнего мира.