Любовь после шестидесяти. Лирические рассказы

Борис Тенигин

Восхождение означает преодоление всего того, что мешает это сделать хорошо и надёжно. В себе самом. Это ценно в главном деле, в том, чему человек посвятил себя. Завидное постоянство и верность мечте, выбранной однажды. Особенный, редкий талант. Такие люди, как правило, неоднозначны, потому что нельзя ходить в горы и не быть романтиком. Я многое знаю о нём, но вот ещё одна грань этого человека: воспоминания. Яркие, искренние, написанные художником.Валерий Петков,писатель, член СЖ СССР

Случай в Барселоне

«до той поры, как в мир любовь пришла

и первый свет из хаоса явила

бессмысленно светили в нем светила

без облика, без формы, без числа…»

Вл. Высоцкий

Мы с Жозефиной в Испании. Там в Декабре еще тепло. Все как в сказке, но вот в последние дни наши каникулы омрачаются мелким, но неприятным событием…

…четверг, шесть вечера. Полицейский участок на улице Эль Раваль, в Барселоне. Аккуратное светлое помещение, уютные кресла. По телевизору идет эротический фильм. Полицейский, украдкой смотрит ТВ, но нам здесь даже в уютном кресле не уютно: «кошки скребут в душе».

В Базилике Тибидобо, красивейшей церкви Каталонии, у Жозефины вытащили портмоне. Вытащили в храме — no сoment! Украдены паспорт, водительские права, кредитные карточки. С ними фото близких людей — это страшная утрата для нее, уже не восстановишь.

За минуту до того, мы восхищались собором, потом она встала и пошла к алтарю. В тот момент ее толкнули, и… Спустя минуту, когда она хотела купить свечу, денег уже не было. Усмешка судьбы.

Жозефина заполняет формуляры, в четырех экземплярах, много страниц. Я рассеянно гляжу, то на картинки на стенах, то в ТВ. Полицейский без формы, с заплетенной косичкой и экстравагантной бородкой, как все в Испании не тороплив. Уже более 2 часов тянется эта ужасная процедура. Входит еще один чиновник, и невнятно произносит сеньора Сантини. Я толкаю Жозефину.

«Это я» произносит она на чистейшем русском! Испанский полицейский подозрительно косит в бумаги, и еще раз повторяет вопрос. Она истерично хохочет над тем, что за неделю со мной она забыла язык, только на котором она общалась. Я целую ее в губы и искренне говорю: «Te Quierrо». И она счастливая, забывает утрату.

После того, как она рассказала бывшему мужу, что страстно влюблена, я не мог полететь на остров.

Мы встретились с ней в Мадриде. Мой самолет приземлился на час позже. Этот час она напряженно вглядывалась в каждого пассажира из прилетевших рейсов. Неистово ждала мой прилет. В ее прослезившихся глазах блеснула страсть. Мы встретились… после сорока дней разлуки, после бессонных от воображений ночей, после тысячи ночных писем, долгих телефонных разговоров. Не отрывая друг от друга взглядов, прошли сквозь терминал аэропорта. У меня вдруг стали вялыми ноги. Собравшись, я потащил ее вещи к городскому автобусу. Мы не бронировали отель, чтоб не стало это дурной приметой. Весь путь в город мы молчали, лишь ее голова лежала на моем плече.

Мы поселились в квартале Barri Gotic у площади De La Villade Madrid. Hostel «Rembrant» был прост, но комната имела маленький балкон с видом на площадь, чем понравилась нам. В тот день до позднего вечера мы не выпускали друг друга из объятий.

Следующие дни она кипела страстью, показывая город, в котором я растерялся, не зная испанского. Мы увлеченно рассматривали исторические дома, пробовали весь ассортимент «Тапас», ища «смак», и как «Gourmens» наслаждались Euskal Etxea. И, в паузах, оставляя все, неслись в наш отель, чтоб вновь насладиться друг другом. Потом снова бродили по городу, вечерами шли в Джаз клуб. Пьяные счастьем, мы веселились, как дети, не считая дни.

Потом уехали в Барселону. Она говорила, что там улицы наполнены жизнью, что там музыка в облике зданий. Барселона красивый город, но причина, тянувшая ее туда, была другой. Себастьян, ее старый друг, был дирижером в Gran Teatre del Luceu, на Рамблес. Она хотела увидеть этот театр. Она хотела слушать оперу. Я пригласил ее на «Аиду», не задумываясь, сколько стоят билеты. На спектакль de Giusepe Verdi «AIDA» все было продано ранее. Она знала это еще на острове, через Интернет, но надежда услышать Аиду, все — же тлела. Я наивно верил, что в театрах всегда имеются свободные места. Мы получили желанное — эти два последних билета. Стоимость была сто восемьдесят один евро каждый. Она «замялась», узнав цену, но я не дрогнул, покупая их — я твердо хотел сделать ей этот подарок, и даже не имея денег, купил в кредит.

Трудно забыть Оперу и Gran Teatre del Luceu. Об этом вечере хочется рассказать особо, поэтому будет позже. Я пятнадцать лет не был в театрах… Там я возвратился в ушедшие дни. Жозефина была счастлива и благодарна!

Утром шепчу: «Bon Your, Madame» и тянусь к губам моей любимой, но сегодня она отстраняет меня, и ласково говорит: «Come along — to joking». От «Рамбла» далеко до пляжей, а бегать лучше всего вдоль моря. Спускаемся Бульваром до Monument a Colom и бежим сквозь Port Olimpic. Ясно, но немного холодно — мне хочется бежать быстро. Делаю петли, чтоб не оставлять спутницу. Бесчисленные яхты теснятся в гавани, зимуя здесь. В отеле нас ждет корзина с экзотическими фруктами, что купил я вчера на Рынке «Mercat de la Boqueria». Я ходил туда полюбоваться богатством витрин. «Фруктовый рай» — назвал я его.

Днем мы в Tauf kapelle — храме с открытым сводом кормим гусей, павлина — это разрешено, и любуемся рождественскими фигурками. Вокруг в тесных улочках музыканты в окружении туристов. Бредем к Plaza Belaria, и, видя там бразильского гитариста с бархатным голосом, долго слушаем его песни. После уличного концерта, нам хочется вернуться в отель, скрывшись от шумных улиц.

Барселона оживает вечерами. После 8 вечера идем ужинать, но рестораны еще закрыты. Не успели сделать круг кварталом Музей Пикассо, как, выбранный нами Басский ресторанчик переполнен. Находим в углу маленький столик. Я заказываю лишь сок, Жозефина весь набор тапас. Проверяет фантазии повара. Она весела и неугомонна, ей очень хочется, чтоб я тоже отведал басские блюда, и она кладет прямо в губы свежий сыр с вареньем. Оказывается, это вкусно, и я прошу повторить. Я смотрю на нее влюбленными глазами. Мы болтаем обо всем. Уходим за полночь, на улицах поток людей. Барселона празднует ночью.

Интересно наблюдать с нашего балкона, как просыпается площадь. В южной стране это совсем иначе, чем в России или в Германии. Официант, не торопясь, расставляет столики, на лавочках уже читают газеты, торговцы, раскладывая товар, пьют кофе. Появляются прохожие, и площадь наполняется шумом. Завтракаем мы каждое утро в разных кафе. Сегодня завтрак в «Традициональ» на Рамбле против памятника Колумбу. На улице, с видом на море. Мы, слегка зажмурившись, подставили лица теплым лучам солнца. В ее взор попадает пролетающий в небе самолет, и она проводит его взглядом, как мужчины глядят на красивую женщину. Я вижу, она до сих пор бредит небом.

Я не расспрашиваю ее о прежней жизни. Побродив по городу, мы присели выпить свежий сок в кафе «Мольер», в том, где на стенах нарисованы «Парижские сценки», и я заговорил про самолеты. Я рассказываю ей мой студенческий «роман» со стюардессой Жанной: как я летал «зайцем» в самолетах вместе с экипажем. Потом мы заговорили о Париже. И в кафе звучали песни парижских шансонье. Мы нашли «наш Париж» в Барселоне: все, о чем я скучал в горах или дома, случилось здесь. Здесь я осознал, что так искренне, так безгранично, меня еще не любили. Без оговорок, без отступлений, без оглядок назад. Всю жизнь я искал эту любовь, символизируя это с «Воздухом Парижа». Встретив любовь, я закрутился в этом «беличьим колесе». Я платил нежностью и страстью. Я сжигал себя в этом пламени. Ошеломленно, неистово!

Прямо над портом Барселоны возвышается холм, нас тянет подняться на него. Но весь полдень мы не можем покинуть наш отель. Жозефина затянула меня на «минутку передохнуть». Но после нескольких незначимых поцелуев, мы «зажглись» и долго утоляем огонь. Задержка в номере не испортила экскурсии в Парк Montjuic, разбитый на этом холме — в конце дня он пустынен, а музей и крепость открыты допоздна для посещений. Бредем по крепостным стенам, поднимаемся в сторожевые башни, чтоб видеть море и горы, и лежащий внизу город. Крепостной ров превращен в газон, на котором создан орнамент из цветочных клумб. Уже вечер, стены цитадели подсвечены мягким светом. Туристов уже нет, только изредка пробегают по аллеям тренирующиеся атлеты. Здесь же поле для стрельбы из лука. Удобное место, так как защищено от ветра крепостью. И ни смотря на поздний час, целится в мишень стрелок. Дрогнула тетива. Пронзая воздух, полетела стрела. Мы успели загадать. Глухой хлопок. Жозефина аплодирует — стрела вонзилась в «яблочко». Лучник отдает гордый поклон, повернувшись к нам, коротко медитирует и, новая стрела вонзается рядом с первой. Жозефина, довольная сбывшейся приметой, быстро тянет меня вниз за ров, чтоб не увидеть, если случится промах.

Обнимая, я возношу ее над собой, легким движением, как меткий лучник извлекал из колчана стрелу. «Te quiero» шепчу я ей.

Мы не считали время. Не торопились проснуться, не торопились уснуть. Бродили, рассматривая витрины, мечтая, сидели у моря. А то, она вдруг говорила: «Schmeterlingen spielen in meinem Bauch» — «У меня играют бабочки в животе». «Ловил» их я с большей охотой.

В GranTeatre del Luceu вернулся с гастролей Sebastian. Он не похож на тех, кто исполняет серьезную музыку, больше на джазового музыканта. Мы ныряем с ним в первый же вечер в элитную жизнь города. Себастьян проводит нас на богемную «тусовку», закрытую, но не интересную нам. Он замечает это, и говорит: завтра слушаем классическую гитару! Противоположная атмосфера — собор Joan Neore с такой акустикой, что звук зависает под куполом, раздвигая пространство. Программу «Магия испанской гитары» исполняет Manuel Ganzallez. Слушатели испытывают глубокое наслаждение от чарующих звуков его гитары. В конце вечера он долго исполняет произведения на бис, завершая La Romantik el Gitare. Уже не звучит музыка, но долго еще не хочется покидать зал…

После концерта идем по городу, молча, не раздумывая куда. Запутались в улочках, и устав от ходьбы, ищем путь в отель. Поздней ночью натыкаемся на знакомую площадь, но выйдя, с другой стороны. Усталые, ложимся спать.

Утром позвонил ее муж. Он долго говорил, что фирма потерпит крах, если срочно она не вернется к работе. И что-то еще и еще…

Она слушает, не возражая. Но лицо ее бледнеет, теряет цвет, глаза ее тухнут… Не объясняя ничего, она меланхолически собрала вещи. Я провожаю ее, боясь коснуться ее, как хрустальной статуэтки. Она не выбирала, как прежде, рейс дешевле — улетела первым.

Боюсь вернуться в отель, боюсь напиться. Не ощущая пространства, бреду сквозь прохожих. Не верю, что прейдет новый день. Хожу кругами по городу.

В отеле меня ждет телеграмма: «Люблю. Сойду с ума без тебя. Жди. Твоя Жозефина»

Я тут же позвонил ей, и мы стали жить новой встречей. Разрывая круг, торопясь в новый. И этим дальше жить…