Простые слова. Книга для друзей

Борис Поляков

«Простые слова» – коллективный сборник авторов интернет-газеты «Чернильница», собрание короткой прозы и поэзии. Это – книга для друзей, ведь каждый, кто прочтёт её – наш друг; именно ему авторы сборника готовы поведать то, о чём (в большинстве случаев) молчат в повседневности. «Простые слова» – для простых и в то же время одухотворённых читателей, любящих Слово так же, как и авторы этой книги.

Вадим Булатов

ДОРОГА—2

Мальчик шёл в полной темноте, осторожно переставляя ноги, с вытянутыми вперёд руками.

— Кто-нибудь, — кричал он, — зажгите свет, осветите всё вокруг, я так боюсь темноты!

Но временами он слышал лишь эхо собственного крика. И он продолжал идти.

Теперь это уже был юноша. Его шаг стал более уверенным, а руками он всё реже и реже ощупывал лежащее впереди пространство.

— Люди, осветите хотя бы ту дорогу, по которой я иду. — Его голос уже не срывался на крик, стал более спокоен. — Неужели я так и не увижу какой-нибудь прожектор? — вздыхал он. И продолжал идти.

Теперь это уже был молодой мужчина. Он шёл уверенно, не торопясь. И только когда натыкался в темноте на какие-то преграды, руками потирал ушибленные места, отталкивался от препятствий и продолжал свой путь.

— Ну где-то же ведь должна быть лампочка, которую можно включить, или факел, который можно зажечь? — вполголоса разговаривал он сам с собой. И шёл дальше.

Теперь это был взрослый мужчина. Его голову начала пробивать седина, а кожа на всём теле огрубела от частых падений, ударов, камней на дороге, по которой он шёл. Раны и ссадины, наслаиваясь друг на друга, учили человека стойко переносить боль. Натруженные мышцы, как отлаженный механизм, не давали расслабиться ни ногам, ни рукам. Человек уже понял, что, возможно, он так и не увидит свет, но остановиться уже не мог.

— Силы небесные, дайте мне хотя бы увидеть лучик маленького фонарика, — шептал он. И шёл дальше.

Это уже был пожилой человек. Но шаг его, вопреки всей логике, не замедлился, а наоборот, он часто старался бежать.

— Скорее, скорее, — неслись его мысли, — возможно, я ещё увижу огонёк свечки или, хотя бы, спички.

Он шёл быстро, потом бежал, уставал, переходил на шаг, отдыхая таким образом. А потом снова бежал. И снова шёл.

Это был уже старик. Он никуда не торопился, но всё же шёл. Он просто искал место, где можно было бы умереть.

И вдруг он услышал, как кто-то сказал, тихо так сказал, негромко: «Посмотрите, а ведь кто-то же шёл столько лет в этой темноте». И кто-то зажёг спичку. И сам не зная отчего, старик дунул на эту спичку, и огонёк исчез.

Кто-то зажёг фонарик и посветил им в лицо страннику. Но озлобленный старик бросился на этот фонарик и выбил его из чьих-то рук, и уже после того как он погас, долго топтал эту маленькую вещь.

Загорелась лампочка. Старик подобрал камень и не промахнулся.

А вокруг уже кричали, свистели, улюлюкали: «Вот он, посмотрите! Это он всю свою жизнь шёл в темноте! Один! Он столько прошёл!» И один за другим включались прожекторы, заливая светом и старика, и его дорогу.

А старик в бессильной злобе подбирал валяющиеся на дороге камни и кидал их туда, откуда нёсся на него этот бесполезный теперь свет.

КО ДНЮ ЗАЩИТНИКА ОТЕЧЕСТВА

Это сейчас школьницы сбрасываются перед 23-м февраля на подарки мальчикам и дарят всем одноклассникам одинаковые сувениры. Но были времена, когда каждая девочка преподносила подарок лишь от себя — тому, кто ей нравился. И если девочек в классе было больше, чем мальчиков, а чаще всего так и получалось, кое-кто из будущих защитников Отечества получал не один, а два, а то и три разных подарка.

Но рыжеволосый, с сильно оттопыренными ушами, нескладный, даже немного страшненький мальчик Саша, тихоня и троечник, ни у кого из девочек симпатий не вызывал, и потому на 23-е февраля часто оставался без подарка…

Безжалостно быстро отзвенело озорным смехом, отболело синяками и ссадинами, отсластило первыми поцелуями бесшабашное детство. Отсиделись в вузах бывшие отличники и хорошисты, оттрубили от звонка и до звонка хулиганы и двоечники, откосили от армии и будущие бандиты, красавцы и спортсмены. И только невзрачный юноша, молчун и тихоня, уехал из родного города, чтобы сменить удобные ботинки со шнурками на кирзовые солдатские сапоги.

Неумолимо быстротечно отшумела пьянками-гулянками, отгремела разборками-выстрелами, отгорчила браками-разводами удалая молодость. Обзавелись детьми и семьями, степенями и лысинами бывшие отличники, приобрели вес и положение в криминальном мире бывшие спортсмены, тусуются возле магазинов, среди таких же замызганных, как они сами, бывшие хулиганы. Но, как прежде, всем им, в День Защитника Отечества женщины делают подарки: кому жены — одеколон и галстук на шею, кому любовницы — домашнюю выпечку и миленькую безделушку, кому пьянчужки из соседнего подъезда — открыточку десятилетней давности.

И только коротко остриженному, с сильно оттопыренными ушами, обыкновенной внешности молодому человеку, смотрящему теперь на мир с гранитной плиты с золотой звёздочкой, никто ничего не дарит.

ДОРОГА—4

Человек шёл по дороге. И его дорога была разной. Зимой — снежной, холодной, скользкой, весной — расхристанной, грязной, оживающей, летом — знойной, твёрдой, пыльной, осенью — унылой, прохладной, мокрой. Но какой бы ни была с ним его дорога — злобной или приветливой, — он шёл по ней, с надеждой глядя вперёд — туда, где, по его мнению, должен был находиться Город Счастья.

Как-то он повстречал плачущую девушку. Он узнал, что её бросил возлюбленный.

— Пойдём со мной, в Город Счастья. Там ты обязательно встретишь того, кто полюбит тебя по-настоящему, и ты сама вновь испытаешь любовь.

И девушка пошла с ним.

Далее они встретили немощного и кашляющего человека. Он не следил за своим здоровьем и быстро состарился.

— Пошли с нами, в Город Счастья. Там ты обязательно поправишь своё здоровье и снова будешь молодым.

И несчастный поплёлся за ними.

И уже троица как-то догнала человека, который пожаловался им, что остался совсем один, без родных и друзей. И тогда ему предложили идти вместе, чтобы дойти до Города Счастья, где он сможет обрести друзей и семью.

Идущих стало больше.

Им встречались голодные. Человек давал им еду, звал идти вместе с ними в заветной Город, и многие присоединялись к шествию.

Им встречались бездомные. Им встречались отчаявшиеся. Им встречались те, у кого не было никакой цели в жизни. И Человек всех звал идти в Город Счастья.

И вскоре процессия растянулась: сначала на десятки метров, потом на сотни, а затем и на километры.

Попадавшиеся на пути люди теперь уже сами интересовались: а куда это движется такая армия… И присоединялись… присоединялись… присоединялись…

Но вот, что получалось: чем длиннее становилась колонна, тем чаще в ней возникали возгласы недовольства.

— Ну и когда будет этот Город Счастья?

— А существует ли он вообще, этот Город?

— Похоже, что нас дурачат!

— Нас обманывают!

— Никакого Города Счастья не существует!

А Человек старался успокоить людей, уговаривал, обнадёживал, просил верить, убеждал, что надо продолжать путь — и тогда Город, где исполняются мечты, обязательно появится на горизонте.

День ото дня, призывая огромное количество людей идти за ним, Человек заболел и уже еле передвигал ноги. Но он ни на минуту не сомневался, что Город существует, и они до него дойдут…

И вот, когда некоторые стали отставать и поворачивать обратно, когда толпа уже не просто возмущалась, а ревела от негодования, проклиная, как только можно, и Человека, и его Город, за рассеявшейся вдалеке пылью, в лучах закатного солнца показался он — Город Счастья.

Какой же он был красивый! Он напоминал пирамиду, которую венчала высочайшая башня. Свет, исходящий от него, слепил глаза, а его стены переливались всеми цветами радуги.

С воплями дикого восторга и необузданной радости, с жаждой как можно скорее воплотить в реальность свои желания и мечты, люди устремились к Городу…

Они не заметили, как повалили Человека, ведущего их.

Они хотели счастья!

Они не заметили, что Человек лежал у них под ногами.

Они сильно хотели счастья!!

Они не заметили, что бежали, наступая на Человека.

Они очень сильно хотели счастья!!!

…История эта умалчивает о том, что нашли в том Городе люди. Стали они счастливыми или нет, неизвестно.

…Но Человек, раздавленный на дороге бегущими, умирая, был счастлив.

ДОРОГА—5

Однажды время остановилось. Замерло всё: люди, животные, облака, дождь, реки, даже ветер перестал шевелить листву и гонять мусор на дороге, по которой шёл странный человек.

Да, всё замерло… А он шёл… И там, где он появлялся, жизнь возобновлялась. Мало того, все «оживающие» общались с этим человеком. А странным он казался ещё и потому, что нёс на каждом плече по мешку.

И каждому человеку он предлагал, на выбор, либо из одного мешка, либо из другого. В одном мешке у него находилось богатство — пластиковые карточки, на каждой из которых лежало по миллиону самой дорогой валюты мира. И люди охотно брали из этого мешка.

А вот из второго мешка не брал никто. И когда этот странный человек обошёл всю планету, всех людей, один из его мешков стал пустым, а второй так и остался нетронутым. После чего странный человек исчез, а жизнь на земле стала прежней.

Хотя прежней назвать её уже было трудно. С одной стороны, люди и животные двигались, решая свои проблемы, облака перемещались по небу и сбрасывали на землю осадки, реки снова побежали к озёрам, морям и океанам, а ветер и дальше гонял листву и мусор по дворам и улицам. Но, с другой стороны, в мир пришло больше горя: между родственниками начался делёж имущества, супруги стали разводиться, соседи перессорились друг с другом, на работе усилились разлады, мир погряз в склоках, раздорах, лжи, пьянстве, воровстве, грабежах, насилии, убийствах.

И как закономерность происходящего — на планете развязалась очередная мировая война.

А странный человек уже шёл по дороге, которая теперь пролегала вдалеке от недавней планеты, среди других звёзд и миров. У него же ещё оставался один полный мешок.

И в этом мешке находилось… СЧАСТЬЕ.

ДОРОГА—7

Моим бабушкам — Лидии Михайловне Усович и Анастасии Герасимовне Булатовой посвящается.

От Чигитино до райцентра всего семь километров. Именно поэтому, а ещё и из-за того, что в этой деревне осталось лишь четырнадцать дворов, рейсового автобуса здесь уже не видели много лет. Раз в неделю сюда заезжал магазинчик на колёсах: привозил старикам (а в деревне жили исключительно пенсионеры) хлеб, муку, крупы, сахар. Да ещё раз в месяц привозили пенсию. Газеты и журналы здесь не выписывали, писем практически не получали.

В одиннадцати домах семьи были полными: старик и старуха, встречались даже до восьмидесяти лет, а в трёх — жили только старухи. А самой старшей из них, да и старшей во всей деревне, минуло аж девяносто четыре года. Её домик стоял на отшибе. Да и на домик он как бы уже похож не был: что-то коричнево-серое, покосившееся и провалившееся в землю, с тёмными засаленными окнами. Деревенские судачили: что вперёд прикажет долго жить — домик этот или Герасимовна?

А домик этой самой Герасимовны, казалось, не сдавался лишь потому, что жива ещё была его хозяйка, и вот не сегодня-завтра умри она, так в день её похорон, наверняка, закончился бы и его век.

А ещё местные жители считали Герасимовну сумасшедшей. Но не шутили по этому поводу, не злословили. Знавшие её долгое время понимали, что ей пришлось пережить. Это у них дети перебрались кто в райцентр, а кто и в город, устроились там, вырастили им внуков, и даже правнуками кое-кто мог похвастаться. А у Герасимовны не было никого…

В сорок втором сгорел в танке её муж. Её сыновья тогда совсем маленькими были: одному три, а другому — его даже отец его не видел — годик. И она в одиночку, да это тогда обычным делом было, вырастила деток, на ноги их поставила… И в армию отправила… А они офицерами стали…

Старший её сын погиб во Вьетнаме. Младший — остался в Анголе. Его тело даже не привезли. Её старший внук, призванный на срочную службу, сложил свою голову в Афганистане. Младший внук не вернулся живым из Приднестровья. А его сын, единственный правнук Герасимовны, получил свою пулю в Чечне.

Её невестки и жена её второго внука вышли замуж повторно, а про бывшую свекровь забыли.

Вот и тронулась умом Герасимовна — уверены односельчане. А как ещё объяснить тот факт, что с приходом весны она с утра до вечера на своём участке: сажает, поливает, пропалывает и даже сено ходит косить для своей козы — на зиму заготавливает. И зимой не отдыхает: делает красивые круглые коврики. Она плетёт их огромным крючком из длинных цветных тряпочных полосок, нарезанных из разных ненужных вещей, которые ей отдают соседи. А как только наступает время урожая, старуха каждый день ходит в райцентр и там, на рынке, продаёт и коврики, и козье молоко, и огурчики, и прочую зелень со своего огорода. Видели её там.

«Это ж какие деньжищи она заколачивает, и откуда только силища у неё такая, столько работать — перетирают между собой бабки, — а живёт бедно: дом не починит, из продовольствия только хлеб покупает. Небось, деньги в сундук складывает. А для кого? Явно с ума сошла».

Пять часов утра, а Герасимовна уже встаёт, проходит по своим грядкам, доит козу, собирает рюкзачок за спину и две корзинки и, пока ещё прохладно, идёт на рынок. Бывает холодно утром. А она идёт. Ветер порой разойдётся, сорвать пытается одежду с Герасимовны. А она идёт. Дождик с ночи никак не закончится. Слякотно на дороге. А она снимет тапочки, перейдёт в траву на обочину, чтобы не поскользнуться, и идёт.

Только губы её что-то постоянно шепчут. Но так ведь сумасшедшие же разговаривают сами с собой…

У неё уже давно «забитое» на районном рынке место. Здесь её все знают. Но и как деревенские — тоже считают не вполне здоровой на голову. Нелюдимая, малоразговорчивая, всегда сбивающая цену и не торгующаяся с покупателями. У неё уже свои постоянные клиенты: знают, что у этой старушки можно купить подешевле. А она продаст товар по-быстрому и в деревню, к хозяйству своему.

Вот только по пути зайдёт в отделение банка, заполнит квитанцию (её натруженные жилистые руки с «набрякшими» венами и скрюченными от ревматизма пальцами ещё крепки, почти не дрожат) и перечислит всю свою выручку… в Фонд Мира…

Когда она возвращается, солнце уже высоко. Припекают его лучи изборождённое морщинами смуглое лицо Герасимовны. А губы шепчут:

— Нет войне.

Резвится ветер. Срывает косынку с седых волос. А губы шепчут:

— Нет войне.

Несётся пыль по дороге между полями. Так и норовит попасть в глаза. А губы шепчут:

— Нет войне. Нет войне.

Семенят маленькие ножки. Торопятся. Ещё многое надо успеть. А губы шепчут:

— Нет войне. Нет войне!

Чуть слышно несутся тапочки: топ-топ-топ, топ-топ-топ.

— Нет войне! Нет войне!! Нет войне!!!

Но войны не кончаются. И вот уже новая. Она совсем близко. Граница недалеко: оттуда иногда доносятся звуки взрывов. Там льётся новая кровь. И там снова погибают чьи-то мужья, братья, дети, внуки, правнуки.

Но губы шепчут. Губы продолжают шептать. Они шепчут. Шепчут губы.

Губы шепчут. Шепчут! Шепчут!! Шепчут!!!

И если подняться на высоту птичьего полёта, то среди жёлто-зелёных полей, на дороге, разъединяющих их, можно заметить движущуюся серую точку, одну на этом огромном пространстве, которое кажется таким спокойным и безмятежным. Это — Герасимовна. Она ходит по этой дороге уже много лет. У неё уже не осталось других дорог. Да и слов у неё других не осталось. Её губы шепчут одно:

— Нет войне. Нет войне! Нет войне!!!