Простые слова. Книга для друзей

Борис Поляков

«Простые слова» – коллективный сборник авторов интернет-газеты «Чернильница», собрание короткой прозы и поэзии. Это – книга для друзей, ведь каждый, кто прочтёт её – наш друг; именно ему авторы сборника готовы поведать то, о чём (в большинстве случаев) молчат в повседневности. «Простые слова» – для простых и в то же время одухотворённых читателей, любящих Слово так же, как и авторы этой книги.

Олег Гальченко

«Наш век двадцать первый давно возмужал и окреп…»

Наш век двадцать первый давно возмужал и окреп,

Но как глубоко ни дыши, не запахнет великим.

Всё больше вокруг виртуозно читающих рэп,

Всё меньше вокруг виртуозно читающих книги.

Всё больше идущих под радостный марш на парад,

Всё меньше способных испытывать чувство досады.

Я, видевший это когда-то лет тридцать назад,

За всем наблюдаю сейчас как шпион из засады.

Вот — давний соратник, бунташной эпохи певец,

По службе продвинулся вверх и не бредит стихами.

Он всё, что хотел, получил от судьбы, наконец,

Когда продавался вчерашним врагам с потрохами.

И, если возможно на этом нелёгком пути

Узнать, что уже не пустуют его баррикады,

Дай Бог понадёжней былые следы замести!

А я наблюдаю за ним как шпион из засады.

Вот — тоже из наших, почти неизвестный солдат,

Искавший себя, где нога человека не ступит.

Он жил нараспашку, всегда говорил невпопад —

Такому и в транспорте места никто не уступит.

А что говорить о карьере? Всему свой предел.

А дальше — края, где уже суетиться не надо.

И кто ему верил — все тоже давно не у дел.

Лишь я наблюдаю за всем как шпион из засады.

Когда-то себя мы считали творцами судьбы,

Весь мир изменить обещали и дерзко, и круто,

Но только устали от этой пустой похвальбы

И дальше развилки дорог не ушли почему-то.

Краплёными картами время играло всегда

Со всеми, кто ждал за работу высокой награды.

А, в общем-то, все мы однажды явились сюда,

Чтоб не было скучно глядящим на нас из засады!

«Все мечты идиотов сбываются проще…»

Все мечты идиотов сбываются проще,

Потому, что дешевле запросы у них.

Хоть чудес не творят их корявые мощи,

Но везде, где пролезут, сойдут за своих.

Трудно жить с беспокойною совестью в ссоре,

А на трезвую голову — даже грешно.

И умы их хозяевам — только на горе,

И на всех это горькое горе одно.

А мечты идиотов сбываются чаще.

Нищим духом последний мы грош отдаём.

В нашем мире охотно жалеют пропащих,

Но боятся готовых стоять на своём.

Тут за что ни запнёшься — среда виновата

И уклад, уходящий в глубины веков.

Тут кого ни возьми — обезьяна с гранатой,

И любая страна — как Страна Дураков.

Для кого же Земле нашей дряхлой вращаться?

Галилеев-то нет, инквизиторов — рать!

Видно, в каменный век нам пора возвращаться,

Чтобы камни за пазуху вновь собирать.

Нет на свете скучней и нелепей работы,

Чем опасные мысли копить про запас.

Но, покуда умеют мечтать идиоты,

Что-то может ещё измениться у нас…

«Ты дремлешь тихо, мой из детства сад…»

Ты дремлешь тихо, мой из детства сад

Под хмурым небом средней полосы.

Простились мы почти сто лет назад

В рассветный час серебряной росы.

Никто не знал, что это навсегда.

Слова прощанья не вспорхнули с уст.

И не манили даже сны туда,

Где знал меня младенцем каждый куст,

Где спелых яблок падающих стук

Тревожил ночь как будто не к добру,

Где кроны ив — задумчивых подруг —

Таинственно шептались на ветру.

И плеск речной волны невдалеке…

Ты дремлешь, сад? Ты грезишь наяву?

Святое что-то есть в твоей тоске.

Чужие люди мнут твою траву.

У тех людей косноязычна речь,

И жаден взгляд, и помыслы просты.

Им не понять, а значит не сберечь

Уюта твоего и красоты.

Из сердца вон скорей и с глаз долой!

Давно пора сереть асфальту здесь!

Вдруг старый ствол застонет под пилой,

Напоминая всем: «Я есть! Я есть!!!..»

И я от боли вскрикну, может быть,

Услышав ту последнюю мольбу.

Прости, мой сад! Я смел тебя забыть,

Но я делю с тобой твою судьбу!

Мой светлый рай! О тайном помолчи!

Храни покой смиренно до поры,

Пока лихие наши палачи

Неторопливо точат топоры!..

«Над спящей землёй шумит ураган…»

Над спящей землёй шумит ураган,

И ветер ночной поёт как цыган,

Мечтая задуть звезду как свечу.

И клин журавлей замыслил побег.

Жалей — не жалей, что я человек,

Я тоже живой, я тоже хочу!

В ознобе дрожа, гудят провода.

Не спят сторожа… Не важно куда,

Возьмите меня! Я щедро плачу!

Отменят рассвет — и тьма на века!

Туда, где нас нет, дорога узка.

Я тоже живой! Я тоже хочу!

Удушье и гарь… Ни неба, ни дна…

В рассудке ли хмарь, душа ли больна,

А совесть нести какому врачу?

Себя предавал — а каяться как?

Себя убивал — и вновь, как дурак,

Я тоже живой! Я тоже хочу!

Я — раненый зверь на голой земле.

Чем жить мне теперь? Опять на столе

Белеющий лист. Я молча кричу:

Пустите меня в ваш мир как в Сезам,

Где столько огня, что больно глазам!

Я тоже живой! Я тоже хочу!

«Если б мог я в чужие заглядывать сны…»

Если б мог я в чужие заглядывать сны,

Мне бы не были умные книги нужны,

И казалось бы скучным любое кино,

Есть ли музыка в мире — и то всё равно!

Не манил бы меня никакой Интернет,

Где так много всего — но и многого нет,

И немыми бы виделись все словари,

Что листаю ночами порой до зари.

Ночь темна и душна, словно дом без окон.

Тайны грёз охраняет суровый закон,

И его отменить не под силу ни мне,

Ни главе государства. Что, может, вполне

Справедливо. Но втайне я всё же боюсь,

Что кому-то порою назойливо снюсь

И такое творю без зазренья стыда,

Что в башку наяву не придёт никогда.

Я не против. Меня бы хватило на всех.

Грех — не грех, если дело имеет успех.

Нам, злодеям, любой беспредел по плечу.

(Если кто не умеет — то я научу!)

Мы-то знаем — в природе запретного нет,

А в России злодей — это дважды поэт.

И ему безнаказанность так же к лицу,

Как к лицу вдохновенье любому творцу.

Но, умей я чужие подглядывать сны,

Даже будни бы не были нынче трудны.

И я точно бы знал, кем кому прихожусь

И каким иногда беспричинно кажусь,

Кто обиды таит на меня много лет,

Кто — причина моих нескончаемых бед…

Не сжигал бы я годы бездарно дотла…

Но судьба занавесила все зеркала!

«День, похожий на другие — тоже день…»

День, похожий на другие — тоже день,

Свет вечерних тихих окон — тоже свет.

Для кого-то — бытовая дребедень,

А кому-то — давней юности привет.

Бездна серая в квадратной полынье,

Над безмолвием, звенящим как металл.

Плети ливня злобно хлещут по золе

Той весны, в которой я недогулял.

Мне б её у всех бессовестно украсть

И следов бы не оставить никаких.

Мне бы с нею заблудиться и пропасть

В лабиринтах переулков городских.

Перед ней бы тайны прошлого открыть,

И о грешном рассказав, и о святом.

Всё у всех на этом свете может быть,

А меня не ждут, похоже и на том.

На судьбу глухих проклятий не шепчи,

Если выпало споткнуться и упасть.

Кто хозяин — у того и все ключи,

Кто в законе — у того и масть, и власть.

И в какие ни звони колокола,

Не ответят те, кому не веришь ты.

Укрывают позолотой купола

Вечный ужас неизбежной темноты.

И покуда свежий ветер для других

Зажигает красно-жёлтые огни,

Запивай горячим чаем горький стих

И мечты как мух назойливых гони!

Становясь таким же твёрдым, как кремень,

Не жалей о том, к чему возврата нет!

День, похожий на другие — тоже день,

Свет вечерних тихих окон — тоже свет…

СЕКТА

Пропаганда пьянит сильнее,

Чем запретный укол под кожу.

Я живой и жалеть не смею,

Что до этого дня я дожил.

Вместо дряхлых радиоточек —

Соцсетей бесконечный гомон,

Где любой — даже кто не хочет,

Предстаёт перед всеми голым,

Вместо мёртвой партийной прессы —

Балаган виртуозов слова.

Удовольствие жить под прессом

Получают, как прежде, снова

В тайной секте довольных жизнью,

Мирной секте довольных жизнью…

Их растили такими долго.

В них копилась любовь слепая,

Жажда правды и чувство долга.

Их баюкали, подкупая

Немудрёной мечтой о странах,

Где бесплатно даётся счастье,

Где находишь свою нирвану,

Разбирая себя на части.

День Сурка — бесконечный праздник.

На ветру гордо флаги реют.

Память детства уже не дразнит —

Ведь, как правило, не стареют

В древней секте довольных жизнью,

Вечной секте довольных жизнью…

Им и зрелищ дано, и хлеба —

А о большем мечтать накладно,

Им рукою подать до неба —

Оттого и на солнце пятна.

И плодятся они в неволе,

Хоть любви и не знают вкуса.

Если кто-то кричит от боли —

То предатели или трусы.

Ибо твёрдо усвоил каждый,

Что судьба — это вещь простая.

Промахнётся вожак однажды —

И ощерится волчья стая

В злобной секте довольных жизнью,

Мрачной секте довольных жизнью…

Чем закончится эта сага —

Победители всем расскажут.

Стерпит лозунгов ложь бумага

И на полки архива ляжет.

Запах тления всё сильнее

С каждым месяцем, с каждым годом.

Поколения сатанеют.

Но толпа, даже став народом,

Самых буйных затопчет лихо —

И забудет про суть протеста,

По домам разбредётся тихо

И привычно уступит место

Сытой секте довольных жизнью,

Дружной секте довольных жизнью…

МАРГИНАЛ

Просыпаюсь по утрам рано,

Чтоб врубить любой музон громко.

Пусть соседям за стеной странно.

Им всё в кайф — а у меня ломка!

И холодная постель душит.

И привычна во дворе слякоть.

А когда-то ведь имел душу.

И другим не позволял плакать!

Я назло всему еще молод,

Хоть сутулю иногда плечи.

А что лупит по вискам молот —

Так ведь творческим же был вечер!

Ядовитые травил байки,

Надоевшие давно жутко.

А когда-то был — почти зайка

И беззлобную любил шутку!..

Мне плевать, что за спиной шепчут

И не важно, что в лицо скажут.

Будет Землю покидать легче,

Не оставив и следа даже.

Я и сам себя сужу строго

За отсутствие большой цели.

Ведь когда-то же искал Бога…

Где ж вы, сволочи, его дели?!